Затмение

Royal rebels discover you. Trust? You turn, there is no truth. And circle, circle, why are you scared? Why a smile instead of tears? (Indigo Girls) Царственные мятежники нашли тебя. Доверие? Ты оборачиваешься, правды нет. И по кругу, по кругу, чего ты боишься? Зачем прячешь слезы за улыбкой?

***

«Он жив. По крайней мере, он жив». Стемнело, и ночь под пологом леса была густой и душной, липкий холод медленно просачивался сквозь одежду, пронизывал плоть. В центре маленькой поляны сидел Гарри, голова Драко покоилась у него на коленях. Он увеличил заклинанием мантию слизеринца и тщательно укутал в нее Малфоя, накинув один край себе на плечи. Хотя он сознавал, что это глупо и наивно, было утешением думать, будто одежда на самом деле могла защитить от опасностей, скрытых во мраке, или даже просто от холода. Небо затянуло облаками, и даже те несколько звезд, которые были видны сквозь листву, исчезли одна за другой. Будь он более суеверным, Гарри мог бы подумать, что облачная ночь — это еще одна из уловок Волдеморта, чтобы сделать их несчастными. Но нет, даже Волдеморт не может управлять погодой. Ведь так? Гарри невольно бросил взгляд на Драко, правда, он все равно ничего не смог увидеть в темноте. Но даже чуть слышное дыхание казалось признаком спокойного сна. В любом случае, Малфой не испытывал никакой боли, и это немного утешало. Поттер думал, что знает, чем рисковал Драко, вытаскивая его из темницы. Он знал, на что способен Волдеморт, сам был свидетелем. Теперь же он тихо проклинал себя за то, что оказался не готов к такому. Лучше бы Волдеморт вторгся в сознание самого Гарри. Это случалось и раньше. Он никогда не предполагал, что тот способен применить легиллименцию к кому-то еще. Как обычно, он счел себя особенным. «Я такой глупец». Дамблдор предупреждал, что Волдеморт — сильный легиллимент, но только сейчас Гарри начал осознавать, насколько тот силен. Оказалось, если контролировать разум, можно так же управлять и телом. К счастью, Драко вроде бы освободился от кошмаров. Он спокойно дышал, сердце билось равномерно, и он был жив. Но он не двигался. И не просыпался. Что бы он ни делал, Гарри не мог разбудить Драко, тогда он попробовал убедить себя, что это просто от истощения, и что, как только Малфой хорошо выспится, он проснется бодрым и таким же вредным, как обычно. Волдеморт был силен, и логика говорила Поттеру, что если б он хотел убить Драко, тот был бы уже мертв. Нет, Волдеморт не этого хотел. «Ему нужен я, — бесцветно подумал Гарри. — Будто я не знал этого раньше. И теперь он собирается использовать Драко, чтобы добраться до меня». Он наклонился и плотнее закутал бессознательного слизеринца в мантию, успокаивая себя этим защитным жестом. Его рука коснулась цепочки, на которой висел мислокатор. И Гарри вдруг осознал: единственное, что стоит сейчас между ним и Волдемортом — это Драко Малфой. Не самая утешительная мысль. Интересно, понимал ли Драко, что впутывается в самое смертельно-опасное противостояние волшебного мира? «Теперь, наверное, догадывается». Гарри глубоко вздохнул и снова прислонился спиной к стволу дерева. Он потерял счет времени, а ноги его занемели. Но, несмотря ни на что, тяжесть на коленях и ритмичный звук дыхания Драко странно успокаивали. И на данный момент это его устраивало. Гриффиндорец опять старательно поправил мантию, натягивая ее себе на колени и укрывая слизеринца до подбородка. А ночь все тянулась, и временами Гарри от усталости проваливался в сон. Абсолютную тишину не нарушало даже жужжание насекомых, и не было ни одного проблеска света, чтобы можно было что-либо увидеть. В какой-то момент он подумал, что глаза его обманывают, когда, в очередной раз очнувшись от дремы, разглядел слабые очертания деревьев на фоне черноты — первый признак рассвета. Он выбрал объект — сучок на соседнем дереве — и уставился на него, словно мог силой своего желания поторопить солнце. Именно тогда он почувствовал, как Драко пошевелился у него на коленях. Гарри с надеждой посмотрел вниз, на бледное лицо слизеринца, едва различимое в темноте. Через мгновение он слегка встряхнул Малфоя. — Эй… ты проснулся? — Хм-м-м… — Драко? Глаза слизеринца широко распахнулись, лицо исказила тревога. — А-а-аг-р-х! Драко дернулся и скатился с колен Гарри, запутавшись в мантии. Он попытался вскочить на ноги, но упал, тяжело приземлившись на бок. В паническом ошеломлении он искал глазами гриффиндорца в тусклом утреннем свете. — Драко?.. — позвал Поттер с ноткой страха, думая, что, может быть, Волдеморт все еще не закончил свою игру. — Ты в порядке? Испуганный взгляд слизеринца метался от лица Гарри в темноту и обратно, будто он что-то искал. — Темно… повсюду… — его голос был хриплым и прерывистым, как если бы он много кричал. Драко поднял руку и провел ею по земле перед собой, затем зарылся пальцами в мягкую почву. — Настоящая… могу потрогать… Спасибо Мерлину… не мог ничего. — Драко? — Гарри всерьез заволновался. — Не мог двинуться… Не мог видеть… — Малфой ухватил край мантии и попытался натянуть на плечи, но у него не получилось, потому что одежда все еще опутывала его ноги. Но он, будто не замечая, продолжал тянуть, его слегка трясло. Гарри смотрел на очередную жертву Волдеморта, и что-то сжималось у него в груди. — Драко… пожалуйста… Слизеринец поднял на него взгляд. В течение какого-то времени он смотрел с недоумением, а затем внезапное осознание настигло его… и он заметил, что, запутавшись в одежде, лежит на земле. Его глаза гневно сощурились. — Если ты когда-нибудь хоть слово об этом скажешь, Поттер, клянусь, я свяжу тебя и брошу на растерзание стервятникам. Гарри издал короткий смешок, частично от облегчения, частично — чтобы скрыть свое беспокойство. — Опять ты со своими играми в связывание, Малфой. Я начинаю всерьез задумываться об этом. Драко в негодовании распахнул рот, но ничего не сказал, только сердито сверкнул глазами. Гарри усмехнулся через силу и протянул слизеринцу руку. Тот хмурился из последних сил, но в следующий момент истощение снова дало знать о себе. Его плечи поникли, с глубоким вздохом он взял предложенную руку, и Гарри помог ему сесть. В тусклых отблесках рассвета Драко казался немного напряженным и болезненным, но не таким уж потрепанным, если принять во внимание обстоятельства. Он моргнул пару раз и осмотрелся, пытаясь сориентироваться. Затем глубоко зевнул и, вытащив из-под себя мантию, плотно завернулся в нее. Гарри молча ждал, что скажет слизеринец. Тот не заставил себя долго ждать. — Чего ты уставился? — резко спросил он. — Жду, когда ты расскажешь мне, что произошло. Драко отвернулся и с преувеличенным усердием принялся кутаться в мантию. — До утра подождать нельзя, что ли? Я слишком устал, чтобы говорить прямо сейчас… и что, черт возьми, ты сделал с моей мантией? — Увеличивающие чары, — рассеянно сказал Гарри, обдумывая слова Малфоя. — Что ты имел в виду под этим «подождать до утра»? — Именно то, что сказал, Поттер, и не испытывай мое терпение. С минуты на минуту совсем стемнеет, я устал, и после того… того… не важно после чего, я просто хочу отдохнуть, — сбивчиво выговорил он, и Гарри мог бы поспорить, что слизеринец таким образом отчаянно старается скрыть свою нервозность. Но у него не очень-то получалось. — Драко… — У меня до сих пор болит голова, и я совсем не хочу разговаривать сейчас, — Малфой наклонился и свернул край мантии наподобие подушки. — Продолжай жевать свои бисквиты… — Драко… — … а мне дай поспать. Если тебе еще кажется, что у меня сотрясение, можешь будить меня каждые несколько часов, раз это действительно нужно. Думаю, по какой-то непостижимой причине я даже буду признателен тебе за это. Кстати, ты говорил, что знаешь, как сделать подушку, да? — Драко Малфой! — Что?! Гарри кинул на него взгляд, полный раздражения. — Сейчас уже утро. Драко выпустил из рук полу мантии и резко выпрямился. — Что? — прошептал он. — Я пытался разбудить тебя, но не смог. Тебя трясло от холода всю ночь. Что, черт возьми, произошло? С минуту Драко молчал, озадаченное выражение на его лице сменилось неуверенностью, а потом испугом. Наконец, он глубоко вздохнул. — Я не знаю, Поттер. Может, ты мне скажешь? — Драко, я не могу залезть к тебе в голову. Я тоже не знаю. — Это была не совсем правда. Гарри, конечно, мог бы предположить, что именно случилось, но технически он не знал, и еще, сначала он хотел услышать, что скажет по этому поводу сам Малфой. Слизеринец смотрел на Поттера с непередаваемым выражением. — В мою голову… — неопределенно сказал он, затем с дрожью отпрянул. Гарри с любопытством придвинулся. — Драко, что? — Было темно… и ничего не было… ничего, кроме него… нигде. Я не мог ничего коснуться… только пустота и мрак, — по мере того, как он говорил, его рука сползла вниз, ухватив край мантии, и он нервно прижал ее к груди, комкая ткань пальцами. — Ты видел что-нибудь? — настойчиво спросил Гарри. — Только темноту, — Драко помотал головой из стороны в сторону. — Кругом одна темнота. — Может, слышал? Слизеринец прикусил нижнюю губу и не ответил, вцепившись в одежду с такой силой, что Гарри испугался, не порвет ли. Он с опаской оглядел Драко. Гриффиндорец должен был выяснить, что Волдеморт сказал или сделал ему. Было какое-то послание? Угрозы? Или, хуже того, они заключили сделку? «Не сможешь спасти его… спаси себя… подумай… хорошо…» Это звучало, как обещание, и у Гарри, конечно же, имелись свои подозрения, но он не мог действовать, основываясь на них, пока нет. Был он прав или нет, он ни в коем случае не хотел расстраивать Драко еще больше. Он не имел понятия о том, как Малфой отреагирует на случившееся, и любое давление с его стороны могло только усугубить ситуацию. — Он говорил тебе что-нибудь, Драко? — мягко спросил Гарри. — Хоть что-нибудь? Драко несколько мгновений смотрел в землю, затем ответил: — Это просто плохой сон, — пробормотал он. — Что? — Это просто идиотский ночной кошмар. Слишком большое напряжение, недостаток сна, вот и все, — он повернулся к Поттеру с таким выражением на лице, что тот едва не отшатнулся. — Малфой, ты же не думаешь на самом деле, будто я поверю… — Нет, Поттер, я думаю, это не твое дело. Гарри сердито выпрямился. Малфой просто упрямится, или как? Они ведь повязаны, и, что бы ни случилось, это затрагивает обоих. Если оставить все как есть, позже будет намного сложнее разобраться. Если Волдеморт нашел новый способ достать их, Гарри должен об этом знать. Но, разумеется, доверять Драко Малфою — это все равно, что не видеть дальше своего носа. Гарри сузил глаза. — Что ж, приятно знать, что ты теперь в полном порядке. Снова тот же засранец. Хоть это в тебе, по крайней мере, не пострадало. — Эй! — Может, в следующий раз, когда Волдеморт решит поиграть с тобой, как с марионеткой, он кое-что отрегулирует, копаясь в твоих мозгах. К примеру, улучшит твои манеры. Внезапно Драко оказался нос к носу с Гарри, сверля его гневным взглядом. — Слушай! Может быть, ты и можешь воспринимать встречу Сам-Знаешь-С-Кем, как будто ничего не случилось, но, знаешь ли, нам, простым смертным, нужно немного времени, чтобы прийти в себя! И я сам с этим разберусь, понял? Гарри чувствовал дыхание Малфоя на своих щеках, видел, как сверкают его глаза в полумраке в каких-то сантиметрах от его собственного лица. Внезапная перемена поразила гриффиндорца, это значило, что Драко был гораздо ближе к срыву, чем казалось. Если Волдеморт угрожал ему, то последнее, в чем он нуждался сейчас — это чтобы кто-то еще давил на него. Особенно если этот кто-то обязан ему своей жизнью. Гарри сглотнул и сделал глубокий вдох. — Драко, пожалуйста, просто успокойся. Делать вид, что это был всего лишь сон, не поможет. Драко медленно отодвинулся, но его выражение не изменилось, и он не спускал глаз с Поттера. — А как еще это назвать, когда спишь, и все, что ты видишь, слышишь и чувствуешь — это страх. Большинство людей зовут это кошмарами. Гарри сжал зубы, он не собирался отступать. — Полагаю, большинство людей некоторое время назад не приводили в бешенство самого опасного темного мага столетия. — Спасибо, что напомнил, Поттер. Большое тебе спасибо. Поединок взглядов продолжался еще некоторое время, пока, наконец, Драко не откинулся назад, уткнувшись лбом в ладони. Он сделал глубокий вдох, больше похожий на рыдание. — Почему я, Поттер? Плечи Гарри упали. — Я постоянно задаю себе тот же вопрос. Драко слегка повернул голову и бросил на гриффиндорца косой взгляд. — И каков ответ? — Судьба такая, наверное. Малфой издал неопределенный звук, и оба замолчали. Гарри занервничал и отвел взгляд, тишина была неуютной. Он не мог винить Драко за то, что тот расстроен, но в то же время беспокоился за свою безопасность. Он должен был убедить Малфоя, что они смогут нормально добраться до Хогвартса, что Дамблдор и Снейп сумеют защитить их от происков Волдеморта. Должен был показать ему, что сдаваться на милость Лорда ни в коем случае не лучшая из возможностей; что мучения, которые причинял Волдеморт на расстоянии, не шли ни в какое сравнение с наказанием, которое последует, окажись они в руках темного мага. Пока они вне досягаемости, у них есть шанс. Плохо было то, что Гарри понятия не имел, как убедить Драко хоть в чем-нибудь. И его чрезвычайная обеспокоенность душевным состоянием слизеринца только усугубляла положение. Первое столкновение с Волдемортом травмировало Драко настолько, что тот решился на рискованный побег. Теперь же, после последней встречи, слизеринец, казалось, почти готов сломаться. А Гарри был в его власти. Гриффиндорца испугало осознание того, насколько реальную власть имел над ним Малфой. Если Волдеморт преуспел в запугивании Драко этой ночью, или же намеревался и дальше терроризировать его, пока тот уже не сможет выдержать это, то Малфой имел массу возможностей сдать Гарри Лорду в любое время. Драко был, словно ходячая бомба с часовым механизмом. Гарри потер лоб. Шрам не горел, только голова слегка побаливала. Он глубоко вздохнул. Когда все плохо, нужно что-нибудь съесть. Но впервые за прошедшие дни у него не было аппетита. Он без особого энтузиазма начал рыться в мешке с едой, но тут Драко привлек его внимание. Гарри поднял голову, встретив пристальный взгляд слизеринца, казалось, он наблюдает уже давно. — Что? — Мне жаль, Гарри. Желудок Поттера резко ухнул вниз. — Ты уже говорил это, — сказал он, тщательно подбирая слова, но за внешней невозмутимостью он прятал боязнь того, что могло скрываться за фразой Малфоя; страх, что тот извинялся, собираясь сделать что-нибудь ужасное. К его сожалению, Драко не стал ничего объяснять. Вместо этого он опустил взгляд на землю и пробормотал: — Не дашь мне что-нибудь поесть? Гарри тяжело вздохнул. — Конечно. *** Рассвет сменился утром, которое, в свою очередь, превратилось в пасмурный дождливый день, пока Драко тащился позади Гарри. Время от времени они слышали журчание проточной воды. Гарри сказал, что нужно идти вдоль реки, хотя Драко не видел в этом смысла. Гораздо больше его интересовали толпы Пожирателей смерти, идущие, как он был уверен, по их следу — фактор, который, казалось, полностью игнорировал Поттер. Когда Драко озвучил свое беспокойство… нет, это было больше, чем беспокойство… вообще-то, самым точным определением был парализующий ужас, Гарри просто сказал, что Волдеморт никого больше не пошлет за ними. Это был не тот ответ, который слизеринец был способен принять в данный момент, но когда он высказался по этому поводу, Гарри обернулся и одарил его взглядом, не терпящим возражений. — Почему, Драко? Ты что-то знаешь? Тебе каким-то образом стали известны планы Волдеморта? Нет? Я так не думаю. Так что поверь мне: нас больше не преследуют. Драко не был уверен, почему уступает Поттеру в этом вопросе, или почему, черт побери, он должен верить его словам. Также он не чувствовал абсолютной уверенности, когда было решено, что Гарри пойдет впереди, но, так или иначе, что-то подсказывало ему не спорить. Поттер все утро был резок с ним, казалось, он чувствует себя очень неуютно, как если бы ожидал, что Драко в любой момент может повести себя как сумасшедший. Или еще что похуже. По какой причине Поттеру словно бы известно, что происходит? Вне всяких сомнений, он был связан с Волдемортом и мог сказать, что тот делает, даже на расстоянии, но как он это делал? Это какая-то телепатия? Эта идея чуть не пробудила в Драко ревность, но затем он понял, что это означало бы открытый канал связи с разумом Лорда, а Драко не имел никакого желания испытывать это снова. Однако он задумался о том, сколько всего странного и уникального связано с Гарри. Это впечатляло и немного пугало. Драко задался вопросом, не способен ли Поттер читать и его мысли тоже. Эти демонические зеленые глаза всегда словно видели его насквозь. «Я не могу залезть к тебе в голову», — сказал ему Гарри. В глубине души Драко не был убежден в этом. Мог ли Гарри узнать, что сказал ему Волдеморт? О том выборе, который ему предоставили? Не думает ли он, что слизеринец собирается предать его, а если думает, то прав ли он? Драко обнаружил, что боится ответа на этот вопрос. Он шел, смотря в затылок Гарри, на его плечи, дрожа от мысли, что жизнь этого человека зависела от его одностороннего решения. Драко не мог сделать этот выбор. Не существовало правильных ответов. И даже если он решит снова бросить вызов Темному Лорду, не будет ли это все бесполезным? Волдеморт сказал, что Хогвартс находится на расстоянии ста миль птичьего полета. Число звучало, как грубое приближение, и Драко не думал, что это точная информация. Еще и ландшафт был совсем не ровным. Опять же, спросил он себя, смогут ли они покрыть это расстояние в неполные двенадцать дней, и останется ли время для того, чтобы Снейп и Дамблдор успели сделать противоядие? И если нет… Драко в самом деле не хотел обдумывать такую возможность. В конечном счете, каковы шансы на то, что двоим волшебникам-недоучкам удастся сбежать от самого Волдеморта? «Полагаю, такие же, как у ребенка — пережить смертельное проклятье». Конечно, ему не придется ни о чем волноваться, если он просто сдастся, покорившись Темному Лорду, и вернется вместе с Гарри, чтобы принять свою участь. Но он пока не был готов сделать такой безрассудный шаг. И не хотел причинять боль Гарри. Только не снова. Пока Драко предавался размышлениям, его брючина уже в сотый раз с начала пути зацепилась за сплетенные ветки шиповника. Потянув, он добился только того, что ткань с треском порвалась. Это стало очередным напоминанием того, насколько все вышло из-под контроля. Даже чертовы растения пытались разорвать его на части. Переключив внимание со своих внутренних противоречий на новую дыру в одежде, он бессмысленно проклинал само существование кустов в лесу. — Растения не должны быть такими, — громко проворчал он. Спереди отозвался Гарри: — Какими? Зелеными? — Очень смешно, Поттер. Продолжай в том же духе, и, может быть, тебе даже удастся развить в себе чувство юмора, хотя я в этом сомневаюсь. Гарри приостановился ровно настолько, чтобы без особого энтузиазма показать ему язык. Драко закатил глаза. — Нет, я имел в виду, что они не должны быть такими грязными. В садах Малфой-мэнора каждое растение опрятное и ухоженное. А если они колючие, то их пересаживают так, чтобы они не мешали людям. Я хочу, чтобы и эти были такими же: чистыми, ухоженными и не росли на дороге, — он, наконец, стряхнул с ноги последнюю колючку и поспешил за Гарри. Тот безрадостно рассмеялся. — Пожалуйста, Малфой, скажи, что ты шутишь. — С чего бы это? Здесь все так беспорядочно, неокультуренно… — Вот потому-то это и называется «быть вдали от цивилизации». Ну, знаешь… там, где все немного дикое и непредсказуемое. — Что ж, — сказал тот, осторожно преступив через сломанную ветку, — Мал… мне не нравится быть вдали от цивилизации. Гарри фыркнул. — Здесь так уродливо, — продолжил Драко. Он говорил, и это было так замечательно — нарушить тишину, а еще лучше жаловаться. Он был превосходным нытиком. — Ненавижу уродство. В них нет никакого искусства. Наш сад такой красивый, а здесь сплошной хаос и неразбериха. Аг-р-х, проклятые колючки! — Драко снова пришлось отцеплять свои брюки. Гарри, в конце концов, замедлил шаг, слегка повернувшись, и бросил взгляд на Драко. — Ты в самом деле не видишь, как красиво вокруг? — Ты это зовешь красотой? — недоверчиво переспросил тот, указывая на унылую равнину, по которой они шли. Гарри пожал плечами. — Вообще-то здесь довольно мило. Погода неплохая, и мне нравится журчание реки. — Погода пасмурная, и это та же самая река, в которой меня чуть не утопили вчера. И ты, кажется, забыл, что мы — беглецы? Не вижу, что хорошего может найти нормальный человек в такой ситуации. Гарри взглянул на слизеринца, и на его лице промелькнуло нечто, похожее на жалость. — Я практически всю свою жизнь провел взаперти, а здесь я совершенно свободен. Никаких стен, никаких дверей, никаких тюремных решеток. Все здесь такое живое, и это прекрасно… а ты и правда не видишь этого, так ведь? — Что я вижу — так это нас, бесконечно далеких от укрытия, тёплой постели, горячей пищи, чистой воды, и — ай! — он резко отшатнулся, оцарапав шею о куст боярышника. — И от постриженных кустов, — закончил он. — Ты знаешь какой-нибудь другой способ добраться до Хогвартса? Или у тебя есть уменьшенная метла в заднем кармане? — Если б она у меня была, думаешь, я бы тащился через эти проклятые заросли? — Что ж, в таком случае, нравится тебе или нет, но ты надолго застрял здесь. Ничего не поделаешь, если, конечно, ты не хочешь вернуться обратно. Драко уловил внезапную перемену в голосе Гарри, и тень неловкости, отразившуюся на его лице. Вернуться… Поттер действительно его подозревает? Даже при том, что слизеринец еще не принял никакого решения, один только взгляд на лицо Гарри пробудил в нем чувство вины. Он не мог вернуть Гарри назад. Не теперь, не после того, как дал обещание доставить его домой живым и невредимым. Даже если рассматривать возможность… но это ведь не так уж страшно, правда? Тщательно взвесить все варианты. Нет, это ничего не меняет. Любой не обделенный интеллектом человек изучил бы проблему со всех сторон, прежде чем принять решение; он просто подходил к этому с умом. И пока Драко не сделает свой выбор, Гарри не должен об этом знать. Как и многое другое, чего ему не полагалось знать. Мысль о том, сколько всего он скрывает от Поттера, только усугубила в слизеринце чувство вины. Взгляд Гарри начал напрягать его, и Драко быстро покончил с колебаниями. Он втянул воздух, прилагая все усилия, чтобы казаться задумчивым. — Ну, воздух в подземельях был довольно несвежим. Это не слишком полезно для здоровья. Так что, я полагаю, здесь гораздо лучше. Гарри медленно выдохнул сквозь прикрытые губы. Драко не мог сказать, чувствовал ли тот облегчение, или сердился. — Знаешь, Драко, ты ведь мог бы просто обходить тернистые кусты, как это делаю я. Тот открыл рот, чтобы ответить что-нибудь вроде того, что никто и ничто не заставит Малфоя свернуть с пути, но не стал, покорно опустив голову. Когда же он снова поднял ее, Гарри, к его огорчению, мягко улыбался. — Ну так объясни мне, гений, как понять, которые из них с шипами? Они все выглядят одинаково, до того как ты влезешь туда и зацепишься. Гарри на это, не сдерживаясь, громко рассмеялся. — Драко, половину из них можно найти среди ингредиентов для зелий в кабинете Снейпа. Посмотри. Паслен и дурман-трава, а там, впереди, крапива, в которую, я уверен, ты непременно вляпаешься, если продолжишь идти своей дорогой. Мне кажется, что вон тот куст — это терновник. А я-то думал, что это ты у нас эксперт по зельям. Драко посмотрел на листья, торчавшие из-под его ноги, и с удивлением опознал в них экземпляр дурман-травы, компонент, который он добавлял по крайней мере в дюжину зелий в прошлом году. — Где, Салазар побери, ты этому научился? — удивленно спросил он. — Ты никогда не был хорош в зельеварении! Настала очередь Гарри выглядеть смущенным. — Вообще-то, мы изучали их на гербологии. Помнишь те грядки для ингредиентов? Я хотел увидеть живые растения вместо высушенных, растолченных, перемешанных и нарубленных компонентов. Никогда не думал, что эти уроки могут оказаться полезными. Драко нахмурился и продолжил идти, мягко оттолкнув Гарри с дороги, чтобы занять его место впереди. — Замечательно. Гарри Поттер, печально известный зельевар-неудачник, уступающий только Лонгботтому, улучшает мои великолепные знания в этой благородной области науки. Думаю, мое самолюбие никогда не оправится от такого удара. — Эй! — крикнул Поттер из-за спины слизеринца. — Я достаточно хорошо сдал зелья на СОВ, чтобы продолжить обучение в следующем году. Сделай мне скидку. — Ха, но тебе пришлось для этого переделывать свои зелья на дополнительных занятиях. — Я не брал никаких дополнительных уроков! — прорычал Гарри, от чего Драко остановился так внезапно, что едва не упал. Он обернулся, его брови сошлись на переносице. — Я видел тебя в кабинете Снейпа. Ты сказал, что брал дополнительные занятия! Гарри остановился в нескольких шагах от него, открыв рот. У него не было очевидной уверенности, что следует продолжать. Его лицо приобрело выражение, будто он прокручивал следующие слова на языке, пробуя их и решая, говорить или нет. Наконец, он решился, бросив на Драко негодующий взгляд. — Кажется, это уже не имеет особого значения — скажу я тебе или нет. Я не брал дополнительных уроков по зельям, ты, зараза. Снейп учил меня окклюменции. Чтобы воспрепятствовать Волдеморту проникать в мой разум, — легкая улыбка то появлялась, то исчезала в уголках его рта. — Так же, как он проник в твой. Желудок Драко противно сжался, но прежде чем он успел высказать свои комментарии, улыбка сошла с лица Гарри, и он покачал головой. — В любом случае это не помогло, и кроме того, эти занятия были самым печальным опытом в моей жизни. Снейп вторгался в мои мысли, этот сальный, скользкий, мерзкий… — Ты говоришь о моем декане, Поттер, — резко сказал Драко. — Не важно, — Гарри напряженно скрестил руки на груди. — Думаю, я скорее предпочел бы еще одну отработку у Амбридж, вырезая слова наказания на собственной руке, чем впускать в свой разум Снейпа. По крайней мере, тогда я точно был уверен, кто есть враг. Раздражение Драко тут же сменилось любопытством. — Вырезая… что? Гарри чуть расслабил скрещенные руки и посмотрел на слизеринца долгим изучающим взглядом, прежде чем ответил: — Драко, как ты, вероятно, догадывался, если кажется, будто я довольно легко переношу некоторые вещи… ну… ты когда-нибудь задумывался, что это случается со мной не в первый раз? Его лицо было безразличным, а голос — монотонным и неторопливым. Но каким-то образом это только усилило дрожь, охватившую Драко. — Может быть, — медленно сказал он. Слизеринец облизал пересохшие губы, чувствуя песок на языке. Ему до сих пор не приходило в голову избавиться от него. Он должен задать вопрос, даже если не уверен, что хочет знать ответ. — Ну, ладно, а теперь скажи, что ты имел в виду под этим… вырезанием? Не меняя выражения лица, Гарри вытянул вперед левую руку ладонью вниз. — Прочитай, — Драко мешкал, не отводя глаз от спокойного лица Поттера, до тех пор, пока тот не подбодрил его легким кивком головы. — Ну же. Слизеринец нерешительно взял его руку в свою и принялся рассматривать ее. Сперва он подумал, что видит световые блики: странные росчерки линий и завитков, едва заметные под слоем пыли и грязи. Он подтянул манжет рукава и потер им тыльную сторону поттеровской ладони, чувствуя себя совсем как археолог, смахивающий пыль с древней статуэтки. То, что он увидел, вызвало чувство глубокого отвращения. Застарелые полустертые шрамы покрывали руку, затейливый шрифт складывался в слова «я не должен лгать». — Га… Гарри… ты что, вырезал их ножом? — от одной только мысли об этом на Драко накатила непреодолимая слабость и тошнота. Он представил лезвие, изрезанную плоть, струящуюся кровь… Удивленный возглас нарушил ход его мыслей. — Нет. Ну, давай. Спроси меня. Ты ведь хочешь знать, — по виду гриффиндорец получал истинное удовольствие от того, как кожа Драко медленно приобретает зеленоватый оттенок. «Нет, не хочу». Драко тупо смотрел на шрамы, пытаясь взять себя в руки. — Игла, — сказал он с куда большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. В этом был смысл, и в подтверждение его гипотезы глаза Поттера внезапно расширились. — Гарри, для чего, во имя Мерлина, тебе понадобилось накалывать на руке такую глупость? Глаза гриффиндорца тут же снова сузились. — Думаешь, у меня был выбор? Это случилось на отработке у Амбридж. Она заставила меня писать… ничего странного не происходило, пока я не коснулся пером пергамента. Все, что я там писал, немедленно вырезалось у меня на руке. Снова и снова. Каждый проклятый день отработок. Пока надпись не отпечаталась там навсегда. Драко снова посмотрел на его руку, чувствуя в горле горький комок. — Гарри, это темная магия. — А то я сам не знаю. Палец Драко проследил рельефный рубец. — Надписи… отметины… ты знаешь, что это значит? — Ха. Я умею читать по-английски. — Ты невозможен, знаешь это? — Гарри не ответил, и Драко только и мог, что покачать головой. — Слушай, Поттер, этот вид магии… Я никогда раньше такого не видел, но слышал об этом. Когда ты помечен вот так… тебе придется… я хочу сказать, что бы ни было написано с помощью такой вот отметины, как только она становится постоянной, все это превращается в магическое обязательство. Легкая тень страха мелькнула на лице гриффиндорца, но тут же исчезла. — Я лгал с тех пор, как это случилось. Много раз. Драко поднял бровь. — Сдается мне, это была какая-нибудь крошечная безобидная ложь. Ничего существенного, ничего значимого. Если ты способен сопротивляться империо, не удивлюсь, если тебе под силу маленькое вранье. Но, запомни мои слова, если ты попытаешься солгать о чем-то важном, у тебя не получится. Гарри внезапно отдернул руку. — День, когда я позволил этой жабоподобной женщине тронуть себя… — Ты сам виноват, Поттер. По большому счету, ты сам это сделал. В течение некоторого времени Гарри просто смотрел на него, затем медленно опустил голову и бросил мрачный взгляд поверх очков. В голосе зазвучали опасные нотки. — Хочешь правду, Драко? Так вот тебе правда: я хотел убить ее собственными руками. И сейчас хочу. Драко так и стоял, не двигаясь с места, будто пойманный в ловушку пристальным взглядом гриффиндорца, хотя еще несколько секунд назад его душил нервный смех. — У нас с тобой гораздо больше общего, чем ты когда-либо мог подумать, Поттер. И ты не дал мне убить Крэбба? По крайней мере, у меня было оправдание — состояние аффекта. Он снова продолжил свой путь, надеясь, что тема закрыта, но раздался резкий голос Гарри: — Это ты сдал меня ей. Драко замер, но не обернулся. — Ты сдал меня ей, — повторил Поттер, на этот раз чуть мягче, Драко даже показалось, что его голос дрогнул. — Ты изловил меня в коридоре, когда мы шли с собрания ОД, и ты, черт побери, отдал меня в ее руки. — Гарри… — И тем же вечером в кабинете ты забрал мою палочку. И сделал то, что она приказала… ты и вся ваша команда. Что могло быть легче? Неожиданно Драко показалось, что воздух вокруг него слишком плотный, чтобы дышать. Он повернулся, совсем немного, не готовый взглянуть в лицо Гарри. Вместо этого он смотрел искоса, избегая его глаз. — Ты предал меня, — холодно сказал тот, и в ушах Драко это прозвучало, словно контрольный выстрел. — Приказы… я просто исполнял приказы, — услышал он свой голос. — Я должен был. — Ты хотел. Слизеринец уронил голову на грудь. — Да, — хрипло прошептал он. — Но это было тогда. — Это… — Гарри качнул головой. «Бога ради, не спрашивай, Поттер. Пожалуйста. Я не могу тебе ответить». Драко поднял голову, вздрогнул, встретив взгляд зеленых глаз. Гарри молчал, но вопрос ясно и четко висел в воздухе. «А если сейчас кто-нибудь прикажет… ты подчинишься?» Драко хотел ответить: «Нет»; правда хотел, и уже почти произнес это, но слова умерли на языке. «Что, если все это бесполезно? — спросил внутренний голос. — Что, если вы не успеете вернуться вовремя? Что, если противоядия не существует? Что, если Волдеморт все-таки схватит вас? Что, если… Что?..» В конце концов, Гарри едва заметно кивнул, отвел взгляд и пошел вперед широким твердым шагом, автоматически перенимая инициативу. — Я чувствую себя грязным. Драко растерянно моргнул от такой перемены темы, затем до него дошло, что сменилось и направление движения — Гарри забирал влево. Гриффиндорец уже почти скрылся в зарослях, когда Драко, наконец, очнулся от ступора и бросился следом, едва избежав встречи с очередным колючим кустом. — Поттер, куда ты идешь? — К реке. Мне нужно помыться, — не оборачиваясь, ответил тот. Драко продирался сквозь заросли, стараясь не потерять из вида красный поттеровский свитер в густой листве. — Помыться?.. Поттер, ты спятил. Просто используй очищающие чары. Поттер? Гарри? — Ты тоже мог бы помыться. Вроде, ты жаловался на нехватку чистой воды. Что ж, здесь ее полно, — голос гриффиндорца звучал глухо, и, отодвинув с дороги последнюю ветку, Драко понял почему. Гарри стоял на отмели, уже наполовину стянув с себя свитер. Футболка зацепилась за него, выставляя на обозрение живот до самых ребер. Драко быстро отвернулся, чувствуя необъяснимое смущение от вида полураздетого гриффиндорца. — Поттер, день, когда я по собственному желанию зайду в реку, наступит не раньше, чем заведу себе домашнего гиппогрифа. Гарри, наконец, стянул свитер через голову, до невозможности взъерошив свои волосы. — А я-то думал, что ты привередлив в вопросах чистоты. Драко повернулся к нему, чтобы ответить, но тут же снова отвернулся, заметив, что Гарри расстегивает свои брюки. — Река и есть один из источников грязи! Весь этот ил… фу-у. Благодарю покорно, я лучше использую очищающие. Гарри хихикнул. — Знаешь, в прошлый раз у тебя не очень-то получилось. Лицо чумазое… Драко потер рукавом подбородок. — …одежда вся пыльная и запачканная… Драко отряхнул рубашку и поскреб брюки. — …а волосы грязные и слиплись. Драко тут же раздраженно повернулся к Гарри. — Да мои волосы в худший из дней в сто раз лучше выглядят, чем твои… Как только слизеринец посмотрел на Поттера, он подумал, что лучше было бы этого не делать. Тот только что снял носки, оставшись в одних трусах, но не это поразило Драко. Он смотрел на бесчисленные синяки на теле гриффиндорца, два особенно ужасных — на плече и на животе; на его выпиравшие ребра; хрупкие очертания плеч. Он знал, что Гарри был худым, даже в нормальных условиях; знал, что тот не ел три дня, сидя за решеткой. И, очевидно, маршбросок по пересеченной местности был не лучшим способом набрать вес. Но, даже учитывая все это, Драко не мог подумать, что под одеждой Гарри скрывается такая болезненная худоба. И такие синяки. От ударов Крэбба, от хождения по лесу, от метаний на полу темницы. — Да, разве я не красавчик? — с сарказмом спросил Гарри. — А? — тупо переспросил слизеринец, его разум все еще содрогался от увиденного. Он ощущал странную грусть. — Драко, ты так и будешь пялиться? Пялиться было самым ужасным проступком, от которых отучали Драко, и память о наказании за него быстро вывела слизеринца из ступора. Он опустил взгляд на свои стопы и с трудом выговорил: — Прости… я не хотел… продолжай, Поттер. — Хм-м. Знаешь, если ты так оскорблен моими синяками, скажу тебе, что, скорее всего, у тебя не менее прекрасный набор. Крэбб отлично поработал над тобой вчера. Драко издал непонятный горловой звук; он хотел сказать, что «оскорблен» — неправильное слово, скорее здесь подошло бы «полон раскаяния». Над водной гладью разнесся шумный всплеск. Малфой вовремя поднял глаза, чтобы увидеть, как Гарри занырнул под воду, оставляя за собой след из пузырей. Затем голова гриффиндорца вдруг показалась над водой в середине потока. Очки остались на берегу, и даже с расстояния можно было различить зелень его глаз. Здесь, словно в тихой заводи, вода была глубже и текла медленнее, чем в том месте, куда они вышли в первый день. Гарри со смехом встряхнул головой, разбрызгивая воду вокруг себя. — Холодная! Драко сжал губы. — Вот что ты получишь, плавая в реке, Поттер. Переохлаждение. Тот снова засмеялся, дыхание его слегка срывалось от холода. — Нет, глупый. Это хорошо. Освежает. И не говори мне, что у тебя не чешется кожа от всей этой грязи. — Он вновь нырнул под воду и встряхнулся, напомнив Драко косматого черного щенка. Вода и правда выглядела прохладной и очень приятной. Прежде чем он осознал, что делает, Драко почесался — под рубашку забился песок. Он почти хотел присоединиться к Поттеру. Ему не хотелось выяснять, насколько его собственная кожа изукрашена синяками, прекрасно зная, как легко на ней остаются следы от ушибов. Он не хотел, чтобы Гарри их видел. Не хотел подпускать его слишком близко к себе. Разумеется, он принимал душ в раздевалке с товарищами по команде после тренировок по квиддичу, но это было другое. Драко было безразлично их мнение; он не стеснялся их взглядов. По непонятной ему причине с Гарри все было по-другому. Кроме того, он никогда не умел плавать, и боялся воды. Не то, чтобы он кому-либо демонстрировал это. И, уж конечно, не Гарри. — Наверное, в воде есть какая-нибудь зараза, — поспешно сказал Драко. — Ты можешь умереть от драконьей язвы, не успев добраться до Хогвартса. Он в ту же секунду пожалел о выказанном беспокойстве, но Поттеру, неистово растиравшему руками шею, казалось, не было до этого никакого дела. — По крайней мере, я умру чистым. — И он снова ушел под воду. «И как этот мальчишка умудряется так легко, в каких-нибудь пять минут, переходить от резкой, раздражающей перебранки к беззаботному смеху?» — удивлялся про себя Драко, наблюдая, как покрытый водой и синяками Гарри плещется в реке. Такие резкие перепады настроения. В этот момент он больше походил не на беглеца, подвергавшегося смертельной опасности, а на человека, переживающего удивительное приключение. «Должно быть, у него такой механизм защиты», — рассудил Драко. Он полагал, что это справедливо. Слизеринец и сам использовал своего рода психологический щит, чтобы разобраться с событиями прошедшей ночи, и Гарри имел право на свой собственный способ. Не сказать, чтобы Драко он нравился. Такая беспечность только еще больше нервировала его. Его все еще мучил вопрос, как, черт побери, Поттер может быть так уверен, что их никто не преследует; но он вынужден был признать, что мысль была приятной. Легче было поверить в то, что они здесь совершенно одни. Никаких леденящих кровь видений. Никаких угроз. Никаких Пожирателей на хвосте. Только Гарри, Драко и километры девственных лесов, в которых растут прекрасные растения вместо чертовых колючек. И капризы Поттера, причудливые и неуместные, но иметь с ними дело гораздо проще, чем со спорами. Ох уж эти споры. Почему они все время ставили Драко в невыгодное положение? Все всегда оборачивалось одинаково, что в подземельях; что сейчас, после побега. Гарри мог втянуть Драко в какие угодно дебаты, но если беседа принимала нежелательный для него самого оборот, он просто обрывал ее. «Поттер контролирует разговор, устанавливает границы», — понял слизеринец. Это раздражало, но, в то же время, он полагал, что это нормально. Если Гарри хочет избежать определенных вопросов — что ж, отлично. Тем легче для Драко избегать их тоже. Если Поттер будет занят, Драко не придется ничего объяснять. Пока нет. Слизеринец осторожно приблизился к кромке воды и присел на корточки. Вода у берега была спокойной, и он видел свое колеблющееся отражение. Гарри прав — он выглядел настоящим грязнулей. Во всех смыслах. Вслед за испачканным лицом и засаленными волосами Драко представил, будто он распадается и видит себя по частям. Пока Гарри весело плескался невдалеке, Драко зачерпнул воды в ладони и поднес к лицу. Гарри был прав: она оказалась удивительно прохладной и манящей. Но это вовсе не означало, что он хоть сколько-нибудь хотел войти в нее. Абсолютно нет. Ополоснув лицо несколько раз, Драко принялся накладывать на себя очищающие заклинания, всеми силами стараясь игнорировать Гарри, который по-прежнему выглядел неуместно счастливым. Спустя несколько минут Драко оценил свое отражение. Вроде все нормально. Он ощущал чистоту, но не свежесть. А хорошо бы. Именно в этот момент Гарри выбрался из воды, оставляя за собой влажные следы. Трусы прилипли к коже. Он остановился напротив Драко и снова тряхнул волосами, намеренно обрызгав слизеринца. Тот попытался выглядеть сердитым. — С ума сошел? — Хорошо же! — рассмеялся Поттер. Впервые со времени похищения у него был здоровый цвет лица, румянец на щеках, глаза сверкали. Синяки не так бросались в глаза на фоне «гусиной кожи», покрывавшей все тело. — Ты в самом деле должен попробовать. — Она слишком холодная. — Вообще-то, вода может и прохладная, но зато воздух теплый. Думаю, можно даже не надевать свитер. Ты, наверное, вспотел в такой-то рубашке. Драко помрачнел. — Я в порядке. Гарри пожал плечами. — Успокаивай себя. — Он подобрал свою палочку, лежавшую поверх одежды, сорвал лист папоротника и трансфигурировал из него большое пушистое красное полотенце. — Позер. — Да ладно тебе, Драко, — сказал гриффиндорец, энергично вытирая волосы. — Я-то думал, что ты — гордость учеников Слизерина, но не видел, чтобы ты трансфигурировал хоть что-то за все это время. — Трансфигурация — это предмет Макгонагалл. И уж точно не мой любимый, — Малфой рассеянно пинал тяжелый камень. — Ну, так ты ведь сдавал трансфигурацию на СОВ, не так ли? — Гарри умолк, дожидаясь ответа. — Ведь так? Драко снова пнул камень, на этот раз достаточно сильно, чтобы тот сдвинулся с места. — «Удовлетворительно». Всего лишь «удовлетворительно». Один из старых министерских приятелей отца изменил оценку на «хорошо». Плохо для меня… из-за отца и всего прочего, — его щеки залил румянец стыда. — То же и с чарами. Но если б не ты, я, по крайней мере, их сдал бы самостоятельно! — Я? — Гарри опустил полотенце. — Что ты имеешь в виду, при чем тут я? На сей раз камень долетел до самой реки, тяжело плюхнувшись в воду. — Я же говорил… мои чары левитации ужасны… если я плохо сконцентрируюсь… а я отвлекся. Из-за тебя я уронил кубок, — пробормотал он. — Из-за меня?.. — на секунду вопрос повис в воздухе, но тут гриффиндорец внезапно разразился смехом. И без того плохо было, когда он смеялся, не считаясь с тяжестью их положения, но теперь он смеялся над Драко. — Замолкни! — Малфой вскочил на ноги, чтобы оказаться нос к носу с Поттером, но веселость гриффиндорца только усилилась, и он уперся руками в колени. Полотенце полетело на землю. — Перестань! — Слишком смешно! — Гарри выпрямился, делая глубокие вдохи между приступами смеха. — Я помню, какое у тебя было лицо, когда ты его уронил… Ха! Бесценное зрелище! — Можешь уже заткнуться, Поттер, — мрачно прорычал Драко. Гарри замолчал, но с губ не сходила усмешка, грозившая расколоть лицо напополам. Все еще хихикая, он отвернулся и закончил с вытиранием. Быстрое «фините инкантатем» вернуло полотенце в первоначальный вид, затем Гарри принялся с помощью заклинаний чистить свою одежду. Драко отвернулся. Он был обижен сам на себя. Что, во имя Мерлина, спрашивается, толкнуло его рассказать обо всем Поттеру? О том, что он не смог сам сдать трансфигурацию? Последний учебный год отличался от всех предыдущих; власть ударила ему в голову. Служение Амбридж отдалило его от учебы, и, как следствие, от хороших оценок. Он уделял занятиям меньше времени, чем когда-либо. И единственным предметом, на котором это сказалось по-настоящему ужасно, была трансфигурация. Он не виноват, что МакГонагалл ненавидит его. У этой старой летучей мыши имелись свои любимчики, Поттер был одним из них, а Драко — нет. В то время его, возможно, и не волновало мнение декана гриффиндора, но сейчас он жалел, что недостаточно хорошо учился. Открытое превосходство Поттера, даже в то время, когда они сотрудничали, было трудно вынести. Недостаточно хорош. Всегда недостаточно хорош. — Драко, ты должен бы знать, что от одного твоего взгляда кусты не исчезнут. Слизеринец поднял глаза и увидел, что Гарри уже оделся — свитер он держал в руках — и готов был идти. Это заставило его осознать, что он довольно долго простоял, уставившись в землю. — А должны исчезнуть, — категорично сказал он, — они уродливы. Гарри закатил глаза. — Ты просто не собираешься учиться, да? — он наклонился, чтобы поближе рассмотреть маленькие голубые цветочки, легонько потрогал их. — Барвинок. Гермиона гордилась бы мной… Я сумел вспомнить что-то, чего не было в книге о квиддиче. — Он приподнял голову, изучая растение. — Довольно симпатично. И, взгляни-ка, никаких шипов. Он поднял взгляд, все еще улыбаясь. И Драко не выдержал. — Гарри, как ты можешь быть таким легкомысленным? Любоваться цветочками, резвиться в реке… ты что, не понимаешь, в какой опасности находишься? Или считаешь себя слишком сильным, чтобы думать о таких мелочах? И я все еще не знаю, с чего ты так уверен, что нас не ищут! Улыбка гриффиндорца мгновенно угасла, и Драко понял, насколько наигранной она была. Гарри встал прямо перед ним. — Легкомыслие? Ты называешь это легкомыслием? Да я просто пытаюсь не сойти с ума! И если я для этого развлекаюсь, то, скажи мне, что, к дьяволу, тебя не устраивает? Это лучше, чем слоняться с похоронным лицом, проклиная невинные растения. Драко быстро понял, что ему не победить в этом споре, и предпринял обходной маневр. — Невинные? Эти чертовы кусты нападали на меня весь день! — Что ж, возможно, будь ты более внимательным… — Считаешь, мне больше не о чем думать, как о бешеных человекоядных растениях? — голос Драко задрожал. — Ну, может, если… — Заткнись! Просто помолчи хоть одну минуту! — с каждым словом его голос становился все более громким и взволнованным. — Ты можешь радоваться, когда хочешь этого, и злиться, когда это тебе нужно, мне же просто приходится терпеть все это! Ты читаешь нотации, будто знаешь обо мне все — и не смей прерывать меня, Поттер! Может, ты и пережил встречу с Темным Лордом раньше, чем узнал, как тебя зовут, но ты — не я! Ты не знаешь ничего обо мне; ты не знаешь, что я потерял; и ты не знаешь, каково это — когда тебе не во что верить! Я сказал, не смей перебивать меня! К черту, Поттер! Драко тряхнул головой, скрывая разочарование и страх, но он слишком далеко зашел, чтобы теперь отступать, да он и не хотел этого. Ошеломленный взгляд Поттера только подстегнул его. — Ты хочешь плавать, а я пытаюсь поскорей добраться до дома. Ты тоскуешь по своим друзьям, а я пытаюсь придумать, как сделать так, чтобы меня не убили собственные однокурсники, когда мы туда доберемся! Может, в прошлом ты и прошел через ад, но сейчас мы здесь вместе, Поттер! Я тоже здесь! И это и есть ад! Я сыт по горло этим твоим всезнайством. А может, ты не все знаешь? Не думал об этом? И может быть, если б ты не вел себя так, кто-нибудь просветил бы тебя! Тирада Драко прервалась гнетущей паузой, когда у него закончились и слова, и воздух. Он стиснул челюсти и сжал кулаки, сверля Поттера взглядом, пытаясь силой воли взять себя в руки. Гарри смотрел на слизеринца широко открытыми глазами. На щеках горел гневный румянец, который резко контрастировал с его позой: он подался немного назад, как от удара, руки неловко опущены вдоль туловища. Медленно его выражение сменилось упрямой решимостью. На секунду Драко показалось, что гриффиндорец сейчас начнет орать, но тот только сжал зубы и сделал глубокий вдох. — Может, ты и прав, Драко. Но, как ты сказал, мы здесь вместе, и, возможно, я не просто развлекаюсь из нежелания принимать все всерьез. Задумайся об этом на секунду, и, надеюсь, тогда хоть что-то просочится в твой упрямый слизеринский мозг. Ты знаешь, что Волдеморт стремится контролировать тебя. Один из способов добиться этого — сделать человека несчастным. Это ослабляет тебя, и чем больше ты позволяешь себе быть несчастным, тем больше он получает то, что хочет. Чем больше он это получает, тем больше контролирует тебя. Драко внезапно едва не подавился воздухом. Он все еще злился, но сейчас, когда он прекратил разглагольствовать и слушал Гарри, страх вновь заструился по венам. Он смотрел на Поттера, пытаясь прочитать неясные эмоции на его лице: тревога, беспокойство и гнев смешались в странный противоречивый коктейль. Гарри, казалось, посчитал, что его поняли, и медленно кивнул. — Прошлый год был, наверное, самым худшим в моей жизни. У меня отобрали все. Я был зол, никому не доверял, отталкивал от себя людей. К концу года я стал марионеткой Волдеморта. Делал в точности то, что он хотел. Тот, с кем я боролся, манипулировал мной; к тому моменту, когда я это понял, было уже слишком поздно. Я не так уж глуп, так дай мне шанс. Я знаю, что происходит. Я пытаюсь показать тебе другой путь, Малфой, до того, как ты увязнешь слишком глубоко. Может, ты хотя бы подумаешь, прежде чем отсылать меня прочь? В течение одной долгой минуты Гарри смотрел на слизеринца с надеждой, но Драко был слишком ошеломлен, чтобы что-то ответить. Слишком занят, обдумывая все сказанное, чтобы говорить. В конце концов, плечи Гарри слегка опустились, и он отвернулся. — Пройдем немного вдоль реки. Мне нравится журчание воды. Он начал удаляться, следуя вдоль потока и не оглядываясь. Драко смотрел ему в спину, и тут реальность настигла его. Каждый раз, когда Гарри уходил вот так, он верил, что Драко последует за ним. Поттер был прекрасно осведомлен, что, если он уйдет слишком далеко без Малфоя, Волдеморт обнаружит его. Он давал Драко вполне реальный шанс предать его и вернуть обратно в темницу. «Глупый, глупый, глупый мальчишка». Драко глянул вниз, на маленький кустик барвинка у себя под ногами, цветки изящно выделялись на фоне листьев. Гарри прав… они довольно милые. Даже красивые. Изящные. Тонкие. Слабые. В приступе гнева он растоптал их, размазал по гальке. Никто не имеет права быть слабым. Казалось, Драко один понимал это. Слабость — это то, из-за чего он влип в неприятности; она заставляла его проводить свою жизнь, прячась за спиной у более сильных; захватывать власть, которой он не заслужил; и вот теперь из-за своей слабости он оказался в практически безвыходном положении. Наконец, он впервые до конца осознал ситуацию, и то, что он уже сделал свой выбор. Если он хочет, чтобы все кончилось удачно, есть только один путь. Он сделал глубокий вдох, вскинул мешок на плечо и поспешил вслед за гриффиндорцем. — Подожди, Гарри… Я иду. *** Драко не был уверен, когда именно это случилось, но где-то по пути он перестал тащиться позади, и пошел рядом с Гарри. Чувствовал он себя при этом странно, но приятно. Неуверенный в том, что сказать, Малфой занял себя наблюдением за пейзажем, отчасти опасаясь Пожирателей, которые, по словам Гарри, не преследовали их, в основном же — просто чтобы отвлечься. Небо было облачное, так что вода в реке не сверкала, но она была чистой и прозрачной, и тихий плеск напоминал Драко его любимый фонтан в саду поместья. Он стал наблюдать за тем, куда наступает Гарри, и быстро научился избегать колючек. Каждый раз, как он замечал какой-нибудь ингредиент для зелий, он добавлял его в свой мысленный список. Он, конечно, не собирался варить зелья посреди леса, но это был хороший способ держать свой разум в тонусе. Драко не казалось, что пейзаж красив с этим серым небом и духотой, но что-то приятное в нем все же было. Немного лучше, чем подземелья Волдеморта, к примеру. При условии, что Волдеморт не причиняет ему боль, конечно. Они остановились в тени большого дуба, чтобы попить воды, и каждый из них дважды осушил фляжку. Пока Драко пил, Гарри прислонился спиной к дереву и закрыл глаза, потирая рукой заднюю часть шеи. Затем он сделал глубокий вдох и открыл один глаз, чтобы посмотреть на Малфоя. — Наконец-то начал расслабляться? Драко сделал последний глоток и кивнул. — Думаю, все не так плохо. Я имею в виду, конечно, всякое может случиться. На нас могут напасть оборотни или ядовитые змеи, мы можем замерзнуть, или умереть от голода, если еда закончится, но на данный момент все не так уж плохо. Гарри открыл оба глаза. — Ты просто лучишься оптимизмом, а? — Мама всегда говорила, что я — луч света в ее жизни. Поттер чуть склонил голову набок. — Что ж, уверен, ей нужны солнечные очки. — Солнечные что? — Не бери в голову, — сказал Гарри, мягко улыбаясь. Драко закатил глаза, закручивая крышку. — Омела. Гарри оживился. — Что? Драко усмехнулся. — Омела. На стволе дерева. — Он посмотрел вверх. — И на ветках тоже. Прекрасный компонент для зелий. Усиливает действие разных смесей. Гарри посмотрел на него в замешательстве, затем его лицо озарило нечто среднее между удивлением и весельем. — Ты заметил. — Эй, не мог же я позволить тебе превзойти меня. Мистер «я-все-знаю». Ты еще хуже, чем Грейнджер. — В первую очередь это именно она заставила меня изучать всю эту чушь. — Гарри, прищурив один глаз, бросил взгляд вверх, на ветки. — А знаешь, магглы тоже нашли применение для омелы. — Да? — спросил Драко, ему было любопытно, с какой целью магглы использовали ядовитое растение-паразит. Гриффиндорец посмотрел на него, очевидно пытаясь подавить смех. — Поверь мне, ты не обрадуешься, если я скажу прямо сейчас. — Поттер, ты — заноза в заднице, ты знаешь это? — Разумеется, — согласился тот, склоняя голову в притворном смирении. Малфой театрально вздохнул, а затем бросил быстрый взгляд через плечо. — Надо идти. Не стоит терять время. Гарри отлепился от дерева. — У нас что, жесткие сроки? Вопрос был случайным, но на секунду внутри у Драко все замерло. — Нет, — сухо сказал он. — Нет, я просто хотел бы вернуться как можно быстрее. Гарри кивнул. — Нет возражений, — он мотнул головой, указывая направление. — Готов? — Только после тебя. Поттер покачал головой, отвесил шутовской поклон и взмахнул рукой. — О нет, я настаиваю. Дамы вперед. Слизеринец стиснул зубы. — Шутка устарела, Поттер. — Кто сказал, что это шутка? — весело спросил тот, шагая следом за Малфоем. Драко не хотел давать ему лишний повод для самодовольства, а поэтому даже не смотрел на него; уставившись в землю перед собой, он продолжил свой мысленный каталог растений. Это отвлекало, хотя он не мог полностью подавить раздражение от того, что вся эта зелень не была хорошо подстриженной. — Что ты сделаешь в первую очередь, когда мы вернемся? — внезапно спросил Гарри. Удивленный таким вопросом, Малфой сказал: — Приму ванну. — Хорошая идея. Драко тоскливо подумал о чудесной ванной для старост, и позволил себе посмаковать эту мысль. — О, да. Долгая горячая ванна. Чтобы отмыть каждую частицу грязи с моей кожи. Спасибо Мерлину за ванную старост. Я не буду вылезать из нее несколько часов. И пена. Думаю, я перепробую все виды пены, что там есть. — Я больше люблю фиолетовую, — небрежно обронил гриффиндорец. — Да, там… погоди-ка, — Драко бросил пристальный взгляд на спутника. — Как, черт возьми, ты узнал, что есть в ванной старост? — Тот открыл было рот, но не произнес ни звука, покраснел и отвернулся. — Кто выдал тебе пароль? Давай, говори уже, — Драко нехорошо ухмыльнулся. — Ты с кем-то встречался в самой известной в Ховартсе комнате свиданий? Гарри повернулся к нему, даже более красный, чем до того. — Что?.. Не было у меня никаких свиданий! Я просто… это было… Но видеть краснеющего как маков цвет Гарри Поттера было слишком уж забавно. — В таком случае кто же дал тебе пароль? — Седрик Диггори, — пробормотал Гарри. — Но это не… — Ты трахался с Седриком Диггори? Неудивительно, что у тебя не было ни одной девчонки! Гарри выглядел так, будто хотел проглотить свой собственный язык. — Я… это… никакого секса… Малфой, перестань, это твои слова, и ты не услышишь их из моего рта! — М-м, что еще побывало у тебя во рту? Лицо Гарри из красного сделалось бордовым. Бешено сверкая глазами, он толкнул Драко в бок. Все еще смеясь, тот отлетел на пару шагов. — Эй, полегче, Поттер! Должно быть, я был недалек от истины, если ты так разозлился. — Ты просто придурок, знаешь? — О, я стараюсь, правда. — А еще ты такой невероятно пошлый, что просто тошнит. Драко снова усмехнулся. — Я всего лишь плачу тебе той же монетой, Поттер. Это за твои намеки на игры со связыванием. Гарри издал низкое рычание, потом покачал головой. — Отлично. Мы квиты. — Нет, еще нет. Я все еще хочу знать, что ты делал в ванной старост? — Я не хочу говорить об этом, — отрезал Поттер. Рот Драко слегка приоткрылся от раздражения. — Гарри, да что с тобой такое? Ты выпытываешь у меня все, что хочешь, но когда я задаю тебе простейший вопрос, ты ведешь себя так, словно это величайший секрет отдела Тайн! Гриффиндорец упрямо смотрел перед собой. — Ты ведь все еще не сказал мне, что случилось вчера ночью… что было в твоем видении. Мне кажется, это сейчас важнее, чем то, что случилось в ванной почти два года назад. Удивленный внезапным поворотом в разговоре, Драко потерял бдительность и зацепился за очередную колючку. Ворча и разорвав штанину, он высвободился. — Опять ты об этом, Поттер, черт! Я же уже сказал тебе, что сперва должен сам разобраться. Прекрати действовать мне на нервы. Нет, ну ты! Каждый раз, как только тема разговора перестает тебе нравиться, ты запираешься, словно чертов Гринготтс! — Гарри хмыкнул. — Ты что, не умеешь нормально общаться? — Я со многими общаюсь. И вот уже целую неделю еще и с тобой. Драко закусил губу. — Нет, ты говорил не со мной, ты говорил мне. Здесь есть разница, и она мне знакома. Тот глянул на него с любопытством. — О чем ты? — О нет. Только не это. Мы сейчас говорим не обо мне. Ты. Ты хочешь знать все, а сам не ответишь даже на простой вопрос, пока не убедишься, что я достоин это знать, или что-то там еще глупее. Почему ты так тщательно скрываешь все, что с тобой связано? Гарри замер на полушаге. Его глаза и голос отдавали холодом. — Может, я хочу быть скрытным. Может, скрытность — это все, что я знаю. Никто никогда ничего мне не рассказывал, так почему же я должен это делать? Всем всегда кажется, что я что-то умалчиваю. И когда я пытаюсь сказать правду… — он поднял правую руку так, что Драко смог увидеть надпись на ней, — никто не хочет слушать. Смотря на Гарри, Малфой внезапно почувствовал грусть. Он вздохнул. — Может, ты говоришь не с теми людьми. Какой-то момент казалось, что ничего не изменилось. Затем, медленно, напряжение и гнев исчезли с лица гриффиндорца, их сменило болезненно-замкнутое выражение, от которого у Драко сжался желудок. Гарри опустил голову, уставившись в землю. — Может, ты и не считаешь это важным, но я правда скучаю по Рону и Гермионе. Драко пожал плечами. — Полагаю, это важно для тебя. Им ты рассказывал? Гарри посмотрел на него, не поднимая головы. — Они единственные, с кем я мог говорить. Драко почти физически ощущал излучаемые Поттером эмоции. Он никогда не подпускал никого по-настоящему близко. Разумеется, когда его родители уехали в трехнедельный отпуск, оставив девятилетнего сына на попечение тетки, он говорил, что скучает. Однако глядя сейчас на гриффиндорца, он подумал, что не вполне понимал значение этого слова. Драко бежал от опасности, надеясь, что не влипнет еще больше. Гарри же возвращался в Хогвартс, к людям, которые переживали за него. Слизеринец не преувеличивал свои опасения по поводу того, что соседи по комнате могут убить его. Еще он вдруг обнаружил, что завидует Грейнджер и Уизли. Как сказал Гарри неделю назад: «Гермиона и Рон — двое лучших волшебников, что я когда-либо знал. Они умрут за меня, а я — за них. Это называется верность, Малфой, и это, черт возьми, огромный повод для зависти». Чудо-мальчик снова оказался прав. В отличие от других случаев, когда истина была подобна врезавшемуся в голову бладжеру, эта лишь отозвалась ноющей болью в груди. Он посмотрел на задумчивое, далекое лицо Гарри и вздохнул. Затем сказал с вымученной улыбкой: — Я уверен, они тоже скучают. Но если ты хочешь увидеть их в скором времени, нам надо продолжать двигаться. Идем. Гарри кивнул, повернулся и пошел. Он не оглядывался на Малфоя, а смотрел под ноги. И он уже не был так сердит, как еще недавно. Сейчас он казался слишком усталым, чтобы спорить, и, возможно, немного опустошенным. «Если ему нужно поговорить с кем-то, — подумал Драко, догоняя гриффиндорца, — я его выслушаю, неужели он не понимает?» Слизеринец сомневался, сказать об этом, или не говорить, но Гарри сам нарушил тишину. — Седрик сказал мне пароль в ванную старост, чтобы я смог разгадать ключ ко второму заданию Турнира трех волшебников. — Малфой поднял на него глаза в надежде понять что-либо по его лицу, но Поттер смотрел вперед с тем же удрученным выражением, что и раньше. — Эти золотые яйца драконов, что мы добыли во время первого задания… в них был ключ ко второму. Я пытался понять, и Седрик намекнул мне, как… сказал мне взять яйцо с собой в ванну. Слизеринец покосился в его сторону, едва не споткнувшись о корень. — И всего-то? Вся эта таинственность ради такой мелочи? Гарри, вся школа знала об этих дурацких яйцах. Однажды я слышал визг в пустом классе, где Седрик пытался открыть свое. Зачем, черт побери, тебе нужно было делать из мухи слона? Голос гриффиндорца был очень тихим. — Я не люблю говорить о Седрике. И о Турнире трех волшебников тоже. Перемена в голосе Поттера привлекла внимание Драко. Его глаза слегка расширились. — Почему? Голос Гарри стал еще тише. — Потому что именно тогда все полетело к чертям. — Он искоса, со значением, глянул на слизеринца, будто желая сообщить остальную часть истории одним взглядом, без слов. В сознании Драко сплелись несколько туманных фактов из того времени. Отец говорил ему, что турнир должен стать великим событием, но, как обычно, не вдавался в подробности. «Тебе не нужно знать, почему, Драко, чем меньше тебе известно, тем лучше для тебя». Вот как всегда поступал его отец: никаких подробностей. Кроме того, слизеринец и так нашел себе немало развлечений на тот год, чтобы беспокоиться о чем-либо. Как обычно, кусочки головоломки незаметно прошли у него под самым носом. Гарри в качестве четвертого чемпиона. Его победа над старшими и более опытными студентами. Таинственное несчастье в конце последнего испытания, совпавшее с возвращением Темного лорда. Слишком странные совпадения. — Тебя подставили, да? — Я привык. Меня всегда используют. Даже те, кто на «моей стороне» делают это. Так с чего бы Волдеморту поступать иначе? Не совсем уверенный, что на это ответить, Драко поморгал, затем медленно сказал: — Ну… да. Приятно быть нужным, наверное. Гарри в ответ рассмеялся. Это был невеселый, напряженный смех, и слизеринец вздрогнул. — Убейте второго. Вот что он сказал. А потом зеленая вспышка, и в следующий момент я понял, что Седрик лежит на земле, мертвый. Седрик не был «нужным». Если бы все пошло по плану, я последовал бы за ним через несколько минут, так что нет ничего приятного в том, чтобы быть «нужным». Просто твоя смерть будет более медленной. — Драко внезапно почувствовал себя очень неуютно от этого разговора, и Гарри определенно заметил его состояние. Казалось, он веселился. — Ты спрашивал про шрам на моей руке… тот, что над меткой от клыка василиска… это сделал Хвост… и он использовал мою кровь, чтобы воскресить тело Волдеморта. Они планировали использовать меня, а затем медленно убить на глазах у всех Пожирателей, только так Волдеморт мог доказать, что он сильнее какого-то мальчишки. Он хотел поиграть со мной, как кот играет с мышью перед тем, как съесть ее, — Гарри снова искоса глянул на слизеринца. — Теперь тебе понятно, почему я предпочитаю не говорить о некоторых вещах? — тихо спросил он. — Ну… — замялся тот, — это случилось больше года назад. Я хочу сказать, Сам-Знаешь-Кто — это ведь еще не все в твоей жизни, так? Есть и другие вещи, о которых ты можешь говорить, не зажимаясь, верно? Внезапно Гарри схватил слизеринца за руку и развернул лицом к себе. Его глаза гневно сверкали за стеклами очков, и Малфой не мог сказать, потерял он контроль над собой, или нет. Он испугался. — Ты просто не понимаешь, да? Волдеморт испортил мне всю жизнь. Все, Драко! Все! Понимаешь? — Я… я… да, я… но, — его слова умерли под суровым взглядом гриффиндорца. Он собрал всю свою храбрость и попытался хоть как-то посочувствовать. — Он и на мою жизнь повлиял… Я имею в виду, я должен был служить ему, и я был слишком молод, когда все это началось, а теперь застрял здесь из-за… — Черт возьми, Драко! Думаешь, все это может сравниться с тем дерьмом, что пришлось пережить мне? Я дрался с ним, когда мне было четырнадцать! И если бы по счастливой случайности наши палочки не оказались близнецами, он бы победил! Драко обнаружил, что его раздирают противоречивые эмоции: страх и раздражение. Страх, что Поттер набросится на него, и раздражение, что этот придурок всегда считает, что ему хуже всех. Вместо того чтобы отреагировать согласно этим эмоциям, слизеринец ляпнул первое, что пришло в голову: — Палочки-близнецы? — Потом объясню. И, поверь, у меня есть темы для разговора. Все, что угодно. Но я не хочу. Я хотел бы жить нормальной жизнью, но не могу. Я хотел бы проснуться однажды в мире, где мои родители живы, а самым большим моим страхом было бы завалить экзамены, но этого не будет. И выбора у меня нет. Драко снова почувствовал раздражение, но потом заметил, что голос Поттера дрогнул. Вместо эгоиста, упивающегося жалостью к себе, слизеринец увидел маленького испуганного мальчика. Все маски, которыми он прикрывался с момента, как оказался в подземелье Волдеморта, спали. Гарри сглотнул. — Я наконец признал, что моя жизнь мне не принадлежит, но я все равно не собираюсь отдавать ее ему. И, возможно, это по-идиотски с моей стороны, но я верю, что ты не отдашь меня ему. — Я… Прежде, чем Драко мог отреагировать, Гарри протянул руку и выхватил кинжал у него из-за пояса. Слизеринец вскрикнул от неожиданности и вскинул руки, защищаясь, уверенный, что Поттер совсем спятил и собирается напасть на него, но тот этого не сделал. Драко выглянул из-за скрещенных рук и увидел, что Поттер протягивает ему кинжал рукояткой вперед. — Возьми, — сказал он. Драко удивленно опустил руки. — Что? Поттер взял его за руку и вложил в нее кинжал, пальцы слизеринца автоматически сжали рукоять, и когда он это сделал, Гарри потянул его за руку и приставил лезвие к своему горлу. — Давай. Сделай это. — Гарри… — он попытался вырвать руку, но гриффиндорец притянул ее обратно. — Гарри, черт бы тебя побрал, что ты делаешь? — Проясняю один момент, — Поттер глянул вниз, на клинок. — Никаких шуток. — И что это за идиотский момент? — Драко, чуть не плача, снова попытался высвободить руку. Гарри покачал головой. — Просто сделай это. Ты уже ударил меня им однажды. Сделай это снова. На этот раз сделай все правильно. Взгляд слизеринца скользнул вниз по руке, затем по острию кинжала к незащищенному горлу Гарри. Непрошеные картины сами собой вспыхивали перед глазами. Он видел клинок Волдеморта, приставленный к его собственной шее. Его палочку, направленную на Гарри. Гарри, стоящего прямо перед ним, своей смелостью толкнувшего его на невероятный поступок. Слова застряли в горле, получилось что-то между кашлем и рыданием. Прежде чем Поттер мог остановить его, Драко решительно шагнул назад и вложил кинжал обратно в ножны, чуть не уронив — так его трясло. Подняв глаза, он встретил изучающий взгляд гриффиндорца. — Итак?.. — спросил тот, вопрос повис в воздухе. — Итак что? — неуверенно переспросил Малфой. — Я говорил тебе, что скорее сам отдам свою жизнь, чем позволю Волдеморту забрать ее. Глаза Драко расширились, когда он вспомнил его слова. «Лучше уж я позволю тебе убить меня». — Гарри… я не… просто… я не могу… — Я верил, что ты не убьешь меня. И я верю, что ты меня не предашь. — Слизеринец издал тихий невнятный звук. Гарри приблизился к нему на шаг. — Вопрос в том, доверяешь ли ты себе? Драко хотел ответить, но не мог. Сжав губы, он просто кивнул. — У тебя достаточно сил, чтобы вернуться домой? Тот снова кивнул. Наконец, на лице гриффиндорца появилась полная облегчения улыбка, и он шумно вздохнул. Его следующий поступок удивил Малфоя дальше некуда. Поттер шагнул ближе и, обняв слизеринца за плечи одной рукой, словно оградив его от всего, прижался лбом к его лбу. Лицо его было дружественным, но серьезным. — Тогда мы идем домой. Драко посмотрел ему в глаза, не уверенный, как реагировать на эту внезапную близость, и в тоже время чувствовавший, если Гарри уберет руку, он просто упадет. Вместо того чтобы рушить барьер между ними, Поттер просто переступил через него, и все тяжелые мысли, мучившие Драко на протяжении дня, были теперь видны как на ладони, обнаженные и беззащитные. — Гарри… в том видении… Тот-Кого-Нельзя-Называть… Мерлин, это было ужасно… Он сказал, что если я приведу тебя назад… если мы оба придем, он оставит мне жизнь… а если я откажусь, он… он… — Я знаю, Драко. Это в его стиле — манипулировать людьми. Я хочу сделать тебе встречное предложение. Ты не отдаешь меня Волдеморту, а я не позволяю ему добраться до тебя. Как считаешь, это честная сделка? — Малфой замер. Должно быть, Гарри почувствовал его напряжение, так как его лицо тут же помрачнело. — Драко?.. Не то чтобы он не хотел говорить Поттеру всю правду — скорее, просто не мог. Как мог он сказать Гарри, что он, возможно, не сможет остановить Волдеморта? Каковы шансы в борьбе с проклятым временем? Но, с другой стороны, если он вернет Поттера Лорду, тот точно не выживет. Помня о кинжале, Драко знал, что не сможет снова причинить Гарри зло, так что он не может просто сдаться. Поттер уже говорил об этом: сдать его было бы хуже, чем убить собственными руками… и Драко ни за что не смог бы этого сделать. Но это никак не могло изменить того, что Волдеморт, в сущности, уже заполучил Гарри. — Драко, он не достанет нас здесь. — Тот вздрогнул, зная, насколько ложным было это утверждение, но Гарри настаивал: — Он может запугивать тебя, но не может ранить. Он прекратил поиски, потому что думает, что ты сдашься. Но, вспомни, тебе хватило сил на побег. И у тебя хватит сил противостоять ему сейчас. — Я сбежал, — прошептал Драко, — потому что мне было страшно. И сейчас страшно. — Мне тоже. — Слизеринец поднял бровь, и Гарри улыбнулся. — Я был бы полным идиотом, если б не боялся хоть немного. На губах Драко мелькнула тень улыбки. — Ты не выглядел испуганным, когда плескался в реке как ненормальный. Гарри улыбнулся. — Я подумал, что раз уж мы оказались здесь, надо наслаждаться хотя бы этим. Я все-таки затащу тебя в воду. Теперь Драко улыбнулся по-настоящему. — Вряд ли, Поттер. — Посмотрим, — усмешка Гарри стала хитрой, и Драко ничего не оставалось, как рассмеяться. А еще он понял, что, несмотря на всю странность ситуации, он не испытывает дискомфорта от близости Поттера. Напротив, в этом было какое-то утешение, что-то такое, что заставило Драко поверить, будто рядом с Гарри он становится немного сильнее. Что-то, что он не хотел отпускать. Его улыбка смягчилась. — Идет. Гарри чуть отстранился и посмотрел на него с недоумением. — Что? — Наша сделка. Он тебя не получит. — Драко пожал плечами. — Кроме того, что хорошего в обещании, которое перестает действовать, если ситуация меняется? Глаза гриффиндорца просияли, но лицо оставалось серьезным. — Ты уверен, что сможешь? Я понятия не имею, какие козыри приберег Волдеморт для следующего раза. Все может опять измениться. Драко сделал глубокий медленный вдох. — Тогда мне следует быть готовым ко всему. К тому же, если уж ты столько лет выносил вторжения Сам-Знаешь-Кого в свою голову, я, наверное, в состоянии пережить это, недолго. Не могу же я позволить тебе обойти меня, а? Гарри широко ухмыльнулся. — И вот так всегда. — Он отступил на шаг, наконец, убирая руку с плеч слизеринца. — Квиддичный сезон стартует через три недели, и я твердо намерен наверстать все, что упустил в прошлом году. Драко ощутил странный холод по плечам, когда Гарри убрал руку, и он вдруг понял, что ему не хватает этого прикосновения. Тем не менее, вопрос о квиддиче требовал ответа, и Малфой скрестил руки на груди, склонив голову. — Посмотрим, Поттер, — проговорил он, растягивая имя для пущего эффекта. — Звучит как вызов, — сказал Гарри, намеренно копируя позу слизеринца. — Угадал. — Что ж, если мы хотим выяснить этот вопрос, нам лучше вернуться вовремя, — он кивнул в сторону реки. — Пошли. Давай идти, пока не стемнеет. Кажется, собирается дождь. Драко взглянул вверх. Гарри прав, низкие облака потемнели, а ведь еще только полдень. — Отлично, — пробормотал он, — мы промокнем. — Может быть, — сказал Поттер и двинулся в путь. — А может и нет. Драко шел рядом. — И где, скажи на милость, мы укроемся от дождя? Тот снова улыбнулся. — Гермиона научила меня водоотталкивающему заклинанию, для очков, если во время игры пойдет дождь. Если так подумать, большинство всего полезного, что знаю, я узнал от нее. Думаю, эти чары сработают и на других вещах. Я могу попробовать на мантии. Драко уже почти улыбался при мысли о передвижном защищенном от воды убежище, как вдруг ему в голову пришла другая мысль. — Постой-ка! Тебе известно водоотталкивающее заклинание, но ты и не подумал сказать об этом, когда мы хлюпались по уши в реке? Я чуть не отморозил себе ноги, и все зря?! Гарри ответил робкой улыбкой. — Упс… *** Небо совсем потемнело, разразившись проливным дождем. Пока они не промокли, Поттер отыскал на возвышенности под деревьями сухое местечко и после нескольких неудачных попыток заколдовал мантию-невидимку, превратив ее в подобие укрытия. Сверху их невозможно было увидеть. Они соорудили подпорки из веток, и мантия стала похожа на палатку, сделанную маленьким ребенком. В центре сидели Гарри и Драко, прислонившись друг к другу спиной и слушая шум дождя. Как ни странно, Гарри было приятно прижиматься к Драко, это прикосновение словно отгораживало их от всего мира. Тепло тела слизеринца не позволяло Гарри почувствовать одиночество, давало уверенность, что ему есть на кого опереться. Даже если это Малфой. Но это уже не казалось таким уж плохим, особенно после того, как гриффиндорец узнал спутника поближе. Драко рассказывал о своей матери, и Гарри внимательно вслушивался в каждое слово, в каждую смену интонации, ловил каждый оттенок грусти или сожаления. Он сам попросил рассказать о Нарциссе, и, как ни странно, слизеринец не противился. Он говорил о матери совсем по-другому, чем об отце. — Мама не слишком любит детей. Если бы отец не настоял на соответствующем пункте в брачном контракте, то она, возможно, выпила бы зелье для стерилизации перед свадьбой. Она с трудом выносила меня до шести-семи лет, и я видел ее, только если гувернантка хорошо вышколит меня, — Драко умолк ненадолго, и Поттер был уверен, что слышал глубокий вздох. — Наверное, это было нормально. Так и должно быть. У меня было больше игрушек, чем я мог сосчитать. Я много времени проводил с друзьями, если родители куда-то уходили, это случалось почти каждую ночь, кажется. Особенно летом. Мне не разрешали обедать со взрослыми, пока не исполнилось двенадцать. Так что я все время был с Винсентом, Грегом, Блейзом, Теодором, Маркусом… иногда приходилось и с Миллисент, и даже с Панси. Гарри усмехнулся на это. — Что? — сухо спросил Малфой. — Ничего. Просто я не привык слышать, как их называют по именам. Звучит так, будто они — реальные люди, — Гарри подумал и быстро добавил: — Если, конечно, ты понимаешь, о чем я. Драко рассмеялся. — Звучит так же как «Рон» и «Гермиона». — Что-то вроде того, — ответил гриффиндорец, улыбаясь про себя. — Итак, твоя мама?.. — А, ну да, — угрюмо сказал Малфой. — Она любила похвастаться мной, но не была такой требовательной, как отец. Пока я вел себя хорошо на публике и не слишком беспокоил ее, ей, в сущности, не было до меня дела. Я хотел бы больше внимания, но ее не интересовал квиддич, так что я больше старался заслужить одобрение отца. Уверен, что где-то в глубине души она гордилась мной, и любила. Мама не хотела, чтобы я учился в Дурмштранге, но, думаю, это было больше желание поддержать семейную традицию — чтобы я пошел в Хогвартс и попал в Слизерин, — чем желание видеть меня поближе к дому. Она часто говорила, что я должен заботиться о чести семьи. Она хотела лучшего для меня. Всякий раз, когда отец кричал на меня, она была рядом, чтобы остановить его, если он увлекался. Гарри поднял бровь. — И насколько он «увлекался»? Он когда-нибудь?.. — Если ты о том, не бил ли он меня, то даже не думай об этом. Использовать телесные наказания недостойно — и не начинай опять про домовых эльфов, пожалуйста. Что бы ты там себе ни думал, Пожиратели это умеют. В большинстве случаев отец демонстрирует завидную выдержку и самоконтроль. Достоинство. Оно требует уважения. Отец хотел, чтобы я стал таким, как он, ну, и сердился, когда у меня не получалось. Но он давал мне все, правда. Конечно, мне всегда было мало, и это, наверное, было худшей из моих оплошностей, и он был прав, когда пытался исправить это… не то чтобы я охотно слушал… или часто. Худшее, что он когда-либо сделал — это запер меня тогда в подземелье. И да, я действительно заслужил это, так что, пожалуйста, не надо снова поднимать эту тему. Гарри беззвучно рассмеялся, удивленный, что за такое недолгое время, проведенное вместе, Малфой уже может предугадывать его реакцию. — Я и не собирался. Спина Драко затряслась от смеха. — Ага, Поттер, конечно. Гарри снова улыбнулся сам себе. Он тоже мог предсказать, когда слизеринец назовет его «Гарри», а когда — «Поттер». Забавно. — Итак, твоя очередь, — продолжил Драко. — У меня есть вопрос. — Давай, ты ведь все равно его задашь, — ровно сказал Гарри. — Расскажи о своей семье. Гриффиндорец невольно напрягся. — Ты знаешь, что случилось с моей семьей. — Нет, Гарри, — немного нетерпеливо сказал Малфой, — я имею в виду тех магглов, у которых ты жил. Ты устраивал им взбучки, держал их под прицелом волшебной палочки? — он фыркнул. — Или они и так охотно вылизывали тебе ботинки? — О, да, ботинки вылизывали, точно, — с горечью сказал Поттер, — так же, как Волдеморт вылизывал твои. Драко вздрогнул, мышцы на спине напряглись. — Что? — Они ненавидели магию. Даже само это слово было для них грязным, сродни ругательству. Они ненавидели моих родителей. Думаю, тетя завидовала маме. Мама могла колдовать, а тетя Петунья — нет. Она была убеждена, что мама была любимицей бабушки с дедушкой, и это ее обижало. — Драко хмыкнул. Гарри немного повернулся и посмотрел через плечо. — Что? — Я скажу, когда будет твоя очередь задавать вопрос. Не отвлекайся. Мы же договорились. — Отлично, продолжай в том же духе. — Вот-вот. Итак, они ненавидели твоих родителей, но ты-то все-таки волшебник… вряд ли они могли сделать тебе что-то плохое, ведь так? Я хочу сказать, и тебе и им было известно, что однажды наступит день, когда ты будешь либо с ними, либо против них, в зависимости от… — Ха, смешно, — оборвал его Гарри. — Я понятия не имел о волшебстве, пока не пришло письмо из Хогвартса. Они не рассказывали мне; не хотели, чтоб я знал. Дурсли терпеть меня не могли, хотя в то время я даже не знал почему; и они делали все возможное, чтобы держать меня подальше от магического мира. Думали, что если сделают меня достаточно несчастным, то магия сама уйдет из меня. Вот, что они пытались сделать. — Постой… ты… не знал? — Нет. — Но ты же был знаменитостью! — Приятно, что мне забыли сообщить эту маленькую детальку, известную всему остальному миру. Это стало настоящим шоком после того, как относились ко мне Дурсли. Гарри умолк, затем почувствовал, что Драко немного отстранился. Обернувшись, он увидел, что тот сидит, обняв руками колени. — Что они тебе сделали? — за шумом дождя голос слизеринца был едва слышен. Гарри задумался над ответом. — Скажем так, я искренне сочувствую домовым эльфам. — Подробнее, Поттер, мы договорились. Гарри вздохнул и откинулся немного, пытаясь согреться теплом слизеринца. — Ладно, если ты настаиваешь. Я был у них дома вроде слуги, и они еще говорили, что я должен быть благодарен им за то, что не выгоняют на улицу. Мне приходилось готовить и накрывать на стол, и только потом я сам мог сесть, но к тому времени мой обжора-кузен съедал уже почти все, — он глубоко вздохнул. — Они сказали, что мои родители погибли в автокатастрофе. И мой шрам якобы тоже оттуда. Я узнал правду, только когда мне исполнилось одиннадцать, от Хагрида. Он сам принес мне письмо из Хогвартса, потому что дядя с тетей выбрасывали их. И он был первым, кто отнесся ко мне, как к человеку… кстати, именно поэтому мне хотелось придушить тебя, когда ты оскорбил его. Драко кивнул. — Продолжай. — Разве я сказал недостаточно? — Не-а. Сквозь прозрачный полог мантии Гарри видел, как под порывами ветра сгибаются ветки, как вздрагивают листья под ударами дождевых капель. Гроза напомнила ему ту ночь, когда он впервые встретил Хагрида; ночь, когда у него впервые появилась надежда на будущее. Казалось, будто все это было в другой, такой далекой сейчас жизни. Вернуться туда, пусть в клетку, но безопасную. Вернуться к тем временам, когда мир неожиданно стал прекрасным и полным обещаний. Когда он еще не понял, что всего лишь поменял одну тюрьму на другую… и в этой, новой клетке обитали монстры пострашнее, чем пауки из старого шкафа. Все это было слишком личным, чтобы признаться, особенно перед Драко, который никогда не относился к нему хорошо, исключая последнюю неделю, и, конечно, не может считаться другом. Но в то же время Гарри было любопытно понаблюдать за реакцией слизеринца. И потом, ему казалось, что сейчас подходящее время рассказать обо всем. Отбросив все отговорки, гриффиндорец расправил плечи и устремил невидящий взгляд в грозовое небо. — Я могу сказать, что для меня было не в новинку сидеть взаперти. Драко выпрямился. — У магглов есть подземелья? — недоверчиво спросил он. Гарри невесело рассмеялся. — Нет, не подземелья. Но зато у них есть замечательный чулан под лестницей, который почти десять лет был моей спальней. А еще они часто запирали меня там, если не хотели терпеть мое общество. Иногда на несколько часов. Это было не так уж и плохо, потому что когда я сидел там, то, по крайней мере, не видел их. Ну вот. Он раскрыл Драко Малфою свой самый большой секрет, и тот волен смеяться над ним или оскорблять. С минуту слизеринец молчал. — Драко? — Они запирали тебя в шкафу? — Когда я не успевал сделать всю работу по дому. — Но это наказание для домовых эльфов! — Теперь ты понимаешь, почему я отношусь к ним с симпатией? Кроме того, твой отец тоже запирал тебя в подземелье. Неожиданно Драко отодвинулся от него, схватил за плечо и развернул к себе лицом. — Отец наказал меня только один раз, Гарри, — в полумраке лицо слизеринца выглядело сердитым и очень серьезным, но в голосе слышалось сочувствие. Несколько секунд он смотрел Поттеру прямо в глаза, затем отвел взгляд. — Ненавижу магглов, — проворчал он. — Почему ты так сильно их ненавидишь? — спросил Гарри. — Проклятые магглы то, проклятые магглы это — вот все, что я когда-либо от тебя слышал. Почему? Драко взглянул на него исподлобья. — Эти магглы обращались с тобой хуже, чем с грязью, а ты их еще и защищаешь? Тот нахмурился. — Не их конкретно. Но магглов в целом. Они не все такие. Драко опустил взгляд на свои руки. — Это плохая тема. — Вот удача. Рассказывай, я хочу знать. — Хорошо, — медленно сказал Малфой, — но я скажу все как есть. Не пытайся переубедить меня, не пытайся спорить, и я объясню. — Гарри согласно кивнул. — Чудно, — обронил Драко. Хотя, по-видимому, он и не горел желанием обсуждать эту тему, но, тем не менее, смирился и продолжил: — Магглы и волшебники — это две разные культуры, не имеющие ничего общего. Веками они пытались уничтожить нас, из-за них мы вынуждены скрывать свою сущность. Мы должны действовать, соблюдая величайшую осторожность, чтобы не позволить магглам заметить нас. Каждый полукровка только увеличивает риск того, что нас раскроют, и в то же время они ассимилируют нас. И я, кстати, никогда не понимал, с чего бы нам беспокоиться о разоблачении. Мы реально сильнее, так чего ради мы должны ходить на цыпочках, как какие-то злодеи, решившие захватить их мир? Ненавижу, когда приходится приспосабливаться к людям, которые не являются настоящими волшебниками. Магглорожденные сами по себе не так уж плохи, по крайней мере, они получают магическое образование, но все равно разбавляют нашу культуру. И, разумеется, один из их родителей — маггл… с какой стати, черт возьми, волшебникам вообще приходит в голову заключать брак с магглами? Я этого не понимаю. На самом деле полукровки понятия не имеют о том, кто мы в действительности такие. Они приходят в Хогвартс, не понимая, куда попали, и приносят с собой все эти свои маггловские штучки. Этому не место в школе магии! И, наконец, самое главное. Даже если получится обучить полукровок основам магической культуры, в любом случае, они никогда не будут так сильны, как чистокровные волшебники; это просто невозможно. Грейнджер может хоть наизусть вызубрить все книги, но это не значит, что она обретет реальное могущество… здесь она просто бессильна. И чем больше кровь смешивается, тем слабее магическое наследие. Если мы будем закрывать глаза на смешанные браки и позволим им вторгаться в наш мир, то вскоре у нас ничего не останется, и все волшебники выродятся в сквибов. Вот потому-то я и ненавижу магглов. Ну, это основная причина, — Драко поднял голову. — Можешь поспорить с этим? Гарри ненадолго задумался. Он обещал, что не будет спорить, но не говорил, что не станет озвучивать факты. — Волдеморт — полукровка. Даже в темноте он заметил, что выражение лица Драко стало ощутимо напряженным. — Скажи мне, что это шутка. — Его мать была ведьмой, а отец — магглом. Мать умерла при родах, и когда отец обнаружил, что она была ведьмой, а его сын — волшебник, он отправил Тома Риддла в детский дом. Полагаю, тот до сих пор не простил эту обиду. Вот из-за чего весь сыр-бор. Личная месть. Драко закрыл глаза, его губы болезненно искривились. Гарри не знал, о чем думает слизеринец, да и не хотел знать, если честно. — Какой у тебя любимый цвет? — вдруг спросил тот. — Что? — Моя очередь спрашивать, — Драко открыл глаза, но их выражение невозможно было прочесть. — Так какой? Поттер бросил на него изучающий взгляд. Многие темы были сложны для них, и если Драко не желал обсуждать это сейчас, то Гарри вполне мог уступить. — Красный, — просто ответил он. Малфой усмехнулся. — Гриффиндорцы, — он наклонился ближе, словно пытался рассмотреть собеседника в отсутствие нормального освещения. — Тебе больше подошел бы зеленый. Гарри издал короткий смешок. — Этим ты хочешь сказать, что из меня вышел бы хороший слизеринец? — И не мечтай, — Малфой широко усмехнулся. — Но красный и правда не твой цвет. Гарри пожал плечами. — Ладно, пусть. Ну, а твой? — Синий. — Так просто? — Именно так. Гриффиндорец снова рассмеялся, и на этот раз Драко присоединился к нему. — Любимое блюдо? — спросил он. Поттер снова немного подумал. — Знаешь, учитывая все события третьего курса, это прозвучит странно, но я люблю шоколад. — Темный или молочный? — Естественно, молочный. Темный слишком горький. Драко изобразил на лице свое лучшее задумчивое выражение. — А вот мне больше нравится темный шоколад. Гарри слегка улыбнулся, подпирая щеку рукой. — Может, ты и сам горький? — Возможно, ты в чем-то прав. Я в условиях жесткого прессинга, у меня стресс, и даже потрахаться не с кем, чтобы выплеснуть напряжение. У меня все права быть резким. Гарри провел рукой по лицу, радуясь, что в темноте не видно, как он покраснел. — Я не спрашивал о твоей сексуальной жизни, Малфой. — И это нормально, потому что у меня ее нет. — Я хотел задать тебе другой вопрос. — Не думаю, — сказал Драко, скрестив руки на груди. — Сейчас моя очередь. Я только что сказал тебе, какой шоколад мне нравится. — Да, но я не спрашивал тебя об этом… ты просто предположил, что я собирался задать этот вопрос, и ответил на свой собственный. Так что все еще моя очередь. Драко сразу поскучнел. — Ненавижу тебя. — Да, ты уже говорил, — со смешком продолжил Гарри, — и это имеет прямое отношение к моему вопросу. Почему ты хотел подружиться со мной на первом курсе? Драко изменился в лице. — С чего ты вдруг вспомнил об этом? Гарри поднял брови, услышав глухой, напряженный голос слизеринца. — Не совсем «вдруг». Я давно задавался этим вопросом. Долгое время я был уверен, что ты хотел дружить со мной, только чтобы доказать свою исключительность, из-за желания контролировать все и вся. Либо так, либо это твой отец вынудил тебя. Мгновение Драко молчал, затем со вздохом повернулся к гриффиндорцу спиной. — Отец ни к чему такому меня не вынуждал. Он только сказал, что я не должен вести себя, как какой-нибудь твой фанат. Думаю, он не догадывался, что я просто избегал тебя. Ему следовало быть более осведомленным. Гарри в замешательстве почесал затылок. — Ну, ты, конечно, не был моим фанатом. Фактически ты все время пакостил мне как мог. — Да, — жестко сказал тот. — В этом-то и была проблема. Никто никогда не отказывал мне. Я думал, что смогу подружиться с тобой, и ты будешь на моей стороне. Тогда все это имело смысл. — Что имело смысл? И, кроме того, ты все еще не сказал мне, почему так хотел, чтоб я был на твоей стороне. Драко пробормотал что-то неразборчивое, Гарри не расслышал из-за дождя. — Так что? — Я завидовал, доволен? — Завидовал?.. Чему? Голос Драко все еще был тихим, но не дрожал. — Тебе. Ты был знаменитостью. Кое-кто говорил, что ты силен. Все говорили о тебе. Я даже не помню времени, когда не знал про тебя. Клянусь, отец говорил о тебе больше, чем обо мне. Или со мной. У тебя было то, что я хотел всей душой, а ты этого даже не знал: внимание Люциуса Малфоя. Гарри обвел невыразительным взглядом лес в отблесках грозы. — Я никогда не хотел этого. Ничего из этого не хотел. Слизеринец фыркнул. — Сейчас я знаю, но это не имеет значения. Все это по-прежнему у тебя есть. А у меня — нет. В принципе, я хотел быть твоим другом из-за того, что ты был популярным, и у тебя было все, что хотел я. Может быть, если б я сдружился с тобой, я тоже получил бы все это. Как тебе такая логика одиннадцатилетки? А еще я просто подумал тогда, что произведу на тебя такое же впечатление, как и на всех остальных, и ты примешь мое предложение. Ты был знаменит, я — богат, мы оба происходили из старинных магических родов… мне казалось, что дело решенное. — Я вовсе не из чистокровного рода. Моя мама — магглорожденная. — Не важно. Твоя фамилия такая же древняя, как и моя, а твоя слава дополнила бы остальное, — он сухо рассмеялся. — Ты не представляешь, каково это было. Меня оскорбил Гарри Поттер, превзошел Уизли, и возненавидел собственный отец, за то, что я унизился до подобной глупой ссоры. — Ну, ты не так уж много сделал, чтобы решить эти проблемы. Слизеринец невесело рассмеялся. — Хранить обиду недостойно для Малфоя. — Я рад, что ты понял это, — тихо сказал Гарри. — Что тут скажешь? Ты был очень убедителен, — Драко сделал паузу, затем сказал: — Моя очередь. Почему сегодня ты ушел от меня? Ведь ты прекрасно знал, что это опасно — уходить далеко. Гарри улыбнулся. — Ну же, Драко. Даже ты достаточно умен, чтобы догадаться. — Повесели меня. — Я хотел убедиться, что ты последуешь за мной. Что я могу доверять тебе, что ты не позволишь мне уйти слишком далеко. — Зачем было рисковать? Гарри нахмурился. Вот это был настоящий вопрос, а не тот, первый. Драко прекрасно понял, что он хотел сделать, но даже самому гриффиндорцу не было предельно ясно, почему он так поступил. Это не был вынужденный риск, и уж точно не желанный, но он просто должен был проверить. Прижав колени к груди и обняв их руками, Гарри задумчиво смотрел в темноту. — Потому что в конечном итоге все не так просто, — медленно сказал он, подтягивая колени еще ближе. — Что будет через неделю этого похода? Через две? Сколько, черт возьми, времени мы будем добираться до Хогвартса? Если ты так нервничаешь сейчас, то что будет с тобой дальше? А если, хуже того, Волдеморт снова нападет на тебя, что, к моему сожалению, весьма вероятно? Сейчас я должен доверить тебе свою жизнь, и я осознаю это так четко, что мысли едва не сводят меня с ума. Мне нужно было убедиться, что ты сдержишь свое слово. Я хотел бы просто верить тебе на слово, но должен был увидеть своими глазами, а не ждать, что все выяснится в самый неподходящий момент. Спустя несколько долгих минут Драко заговорил, и его голос при этом раздавался немного ближе, чем до того. — А что, если бы ты ошибся? Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но, заметив, что его слегка подтрясывает, сделал глубокий вдох, успокаиваясь. — Я верил тебе. Мне просто нужно было убедиться, что мое доверие оправдано. — И? — Я по-прежнему верю тебе. Это подразумевало простое утверждение, но когда он сам услышал свои слова, они прозвучали странно правдиво, словно шли из самой глубины души. Он вздрогнул и стал сжимать руки, стараясь прогнать холодок, пробегавший по коже, затем остановился. Разомкнув руки, Гарри притронулся пальцами правой к тыльной стороне левой, нащупывая застарелые шрамы. Одни и те же слова, которые он писал день за днем на отработках у Амбридж в прошлом году. Слова, которые Драко назвал темной магией. Гриффиндорец снова вздрогнул. Нельзя отрицать, что в некоторой степени это было правдой, он действительно доверял Малфою. Даже без шрамов он знал это. Он верил его обещанию вернуть их обоих домой, верил жертвам, которые принес слизеринец. По правде говоря, он доверял ему свою жизнь. Не то, чтобы это было мудрым решением в свете прошлого опыта, но так уж получилось, и это казалось правильным. Он действительно верил, что Драко приведет его домой живым. Гарри разнял руки и изменил позу, оказавшись чуть ближе к слизеринцу. Становилось холодно, и сидеть спина к спине было значительно лучше. Но это вовсе не значило, что он сам предложит возобновить физический контакт. — Моя очередь, — мягко сказал Гарри. Он посмотрел в сторону, где сидел Малфой, и даже в темноте заметил, как тот кивнул. — Ты боишься смерти? Драко повернулся к нему. — Что за вопрос? Тот пожал плечами. — Просто честно ответь. Смерть часто ходила вокруг меня, но я редко говорю о ней. Вот и спрашиваю. Так что? В течение долгого времени слышны были только завывания ветра и стук дождевых капель. Гриффиндорцу показалось, что он слышал раскаты грома, но он решил, что это только его воображение. Драко пошевелился, затем заговорил: — Да, боюсь, — еще одна пауза, на этот раз короче. — А ты? Гарри кивнул, больше для себя самого. — Конечно. Но… мне кажется, есть вещи пострашнее смерти. — Например? — Проиграть Волдеморту. Позволить ему победить. Смотреть, как умирают друзья. Я думаю… думаю, больше всего я боюсь остаться в одиночестве. — Правда? — голос Драко был полон недоверия. Гарри принужденно засмеялся. — Я был довольно независим почти всю мою жизнь. В детстве мне приходилось рассчитывать только на себя, потому что у меня не было друзей. По крайней мере, не было таких, которых не распугивал Дадли. Затем я оказался в Хогвартсе, и внезапно появились люди, которым было не все равно, что со мной. Это было так странно, и некоторое время я не мог привыкнуть, но мне это нравилось. Не думаю, что хотел бы снова быть один. Здесь… так далеко от всего и от всех, здесь красиво… но так одиноко. Ночной воздух вдруг показался намного холоднее, и Гарри сжался в комок, обнимая колени в попытке согреться. Окруженный темнотой и дождем, он и правда чувствовал себя одиноко, но будь он проклят, если признается в этом Драко. Гарри закрыл глаза и представил, что неожиданно вернулся в гостиную Гриффиндора. Рон и Гермиона далеко, но он ясно видел их лица, шокированные его внезапным появлением после недельного исчезновения. Рон открыл бы от изумления рот, словно веснушчатая рыба, выброшенная на берег. Он моргнул бы несколько раз, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. «Га… Гарри? Ты… Ты вернулся!» Гермиона без всякого стеснения бросилась бы его обнимать, едва не ломая ребра. «Гарри! Ты жив! Ох, я знала это. Ты невероятный волшебник, правда! Я знала, что ты сбежишь, о, я просто знала это! Но как ты это сделал? Рон, закрой рот, ты похож на рыбу. Гарри, присядь, ты, наверное, устал. А теперь расскажи нам все!» Гарри моргнул и понял, что из уголков глаз стекают теплые капли. Он мысленно поблагодарил небеса за то, что было слишком темно, и Драко не мог разглядеть его. — Гарри, с тобой все в порядке? Глаза гриффиндорца расширились, и он обернулся к Малфою, но даже не смог увидеть, сидит ли тот к нему лицом. Тот не мог ничего увидеть у него на лице, ведь так? Гарри сглотнул тугой ком в горле. — Все нормально. Драко скептически хмыкнул. Поттеру очень хотелось, чтобы он сказал еще что-нибудь, он нуждался в звуках чьего-нибудь голоса — даже если это голос Малфоя — только чтобы успокоиться тем, что рядом кто-то есть. Чтобы знать, что он не один. Но Драко молчал. Гарри опустил голову и начал отворачиваться, когда услышал шум какой-то возни, а затем что-то мягкое легло ему на плечи. Драко пододвинулся к нему и поделился своей мантией. Гарри застыл в изумлении, пока слизеринец поправлял на нем мантию, убеждаясь, что гриффиндорец хорошо укрыт. Затем они тихо сидели плечом к плечу, слегка опираясь друг на друга. Гарри боялся пошевелиться, потрясенный смелостью слизеринца. Не то, чтобы он не оценил широту жеста — так было намного лучше, правда — но что он теперь должен делать? Сидеть спиной к спине было по-другому: как-то более отстраненно. А это так… близко. — Гарри, ты не мог бы накрыть ноги? — прошептал Драко у самого уха гриффиндорца. — Что-то здесь похолодало. Тот кивнул, хоть и не был уверен, что сможет двигаться в этом коконе из одежды, но вскоре ноги обоих были плотно обернуты мантией. Несколько долгих мгновений Гарри не осмеливался дышать, сфокусировав все внимание на том, чтобы сидеть неподвижно, боясь оттолкнуть Драко. Все это, конечно, было неожиданно, но приятно. — Я не собираюсь нападать на тебя, Гарри, а всего лишь пытаюсь не замерзнуть. — Ох… да, правда… извини, — пробормотал Поттер, немного расслабляясь. Двигаться было затруднительно, но зато под мантией быстро стало тепло. До этого момента он не осознавал, как было холодно. — Кроме того, — вдруг продолжил Драко, будто и не прерывался, — я тоже не люблю одиночество. Отвлекшись от своего собственного тела, Гарри понял, что слизеринец напряжен не меньше. Нервозность немного улеглась. Он рассмеялся, толкнув Малфоя плечом. — Не волнуйся, Драко, я никому не скажу. Не хочу портить тебе репутацию. Тот выпрямил спину и легонько толкнул Гарри в ответ. — Репутацию? О чем это ты, Поттер? — Большой, злобный парень, которому никто не нужен, бесстрашный и независимый перед лицом… ох, погоди, не так. Я почти забыл о том случае в Темном лесу на первом курсе. Ты визжал, как девчонка. Гарри быстро дернулся, но ему все равно не удалось избежать тычков Драко. Смеясь в открытую, он ткнул соседа в ответ, и наградой ему послужил смех слизеринца. — Эй, по крайней мере, я не был так глуп, чтобы остаться там. Это все гриффиндорская тупо… эм-м, храбрость. — Разумеется. Как скажешь, — проговорил Гарри, устраиваясь поудобней и снова касаясь плеча Драко. На этот раз он не почувствовал ни малейшего дискомфорта. Он вздохнул, потом зевнул. — Думаю, нам надо поспать. — Наверное, это хорошая идея, — был ответ. — Завтра нам предстоит долгий путь. — Ага, — сказал Гарри, но не двинулся. Как, впрочем, и Драко. Несколько минут они так и сидели, слушая шум дождя, стоны деревьев, сгибавшихся под порывами ветра, и далекие раскаты грома. Несмотря на свое положение: неизвестно где, посреди грозы, с одной только мантией-невидимкой и непроглядной тьмой вокруг, — Гарри все равно чувствовал себя в безопасности. Ему было тепло, сухо и, безусловно, не одиноко. И да, он доверял Драко. В конце концов, это уже даже не казалось странным. Гриффиндорец подумал, что если бы в прошлом все сложилось по-другому, он, возможно, не считал бы Малфоя таким уж… ужасным. Теперь компания слизеринца была почти приятной. По крайней мере, он был интересным. Удивительно искренним. И теперь, когда напряжение между ними ослабло, Драко действительно был неплохим спутником. Почти как друг, тогда как год, или даже неделю назад, Гарри, вероятно, предпочел бы быть запертым в одной комнате с Волдемортом, чем с Драко Малфоем. Поттер тяжело вздохнул, глубоко задумавшись. Волдеморт не оставит их обоих в покое, и Драко, конечно, придется нелегко. Но если он споткнется, Гарри будет рядом, чтобы помочь, как и обещал. В конце концов, они сейчас в одной лодке. У них общий враг и общая цель. Гарри по-прежнему должен полагаться на слизеринца, если хочет вернуться домой, и если Малфою самому нужна моральная поддержка, то у Гарри нет причин отказывать. Драко уже отдал все, что у него было. Возможно, это было плодом его воображения, но Поттер почувствовал порыв холодного ветра, проникнувший не только под мантию, но, казалось, под самую кожу. Он сделал глубокий вдох и натянул мантию повыше на плечи. — Что такое? — прозвучал в темноте голос Драко. — Просто думаю. Кажется, слишком много. — О чем? Гарри хотел было ответить, но осекся. Прекрасно зная, что не может разделить эти мысли со слизеринцем, он просто опустил голову и сказал: — О доме. — А… Внезапно что-то гладкое и теплое опустилось на шею Гарри. Он начал: — Что за?.. — что-то еще, потяжелее, глухо шлепнулось на грудь, натянув то, что обвилось вокруг шеи. Драко погладил предмет напоследок. — Пусть пока будет у тебя, Гарри. — Что?.. — Поттер сжал в ладони то, что теперь висело у него на груди. Даже в кромешной тьме он узнал очертания старого маггловского компаса. Мислокатор. — Драко, почему?.. — Думаю, так я не сбегу, даже если захочу. Как ты сказал… Случай в Темном лесу, — Драко тихонько усмехнулся. — Мы в лесу, и здесь очень темно. Я просто не хочу рисковать, ясно? — Драко… ты уверен? — Тебе обязательно надо спрашивать? Кроме того, он такой уродливый. Ужасно смотрится с моей одеждой. Гарри нерешительно улыбнулся, ощущая теплое чувство. — Да. Хорошо. Я буду хранить его для тебя. Драко кивнул. — Отлично, — мгновение спустя, он продолжил: — Я не очень-то хочу спать, а ты? Гарри покачал головой. — Нет, не оче… — окончание утонуло в широком зевке, — очень, — закончил он. — Ага, как же. Вот, — Драко переместился под мантией, повернувшись спиной к гриффиндорцу, — ложись и спи. Гарри бросил быстрый взгляд в его сторону, затем снова зевнул и улегся, отвернувшись. — Спасибо, но как насчет тебя? — Уверен, я в конце концов тоже засну. Не беспокойся обо мне, — пауза. — То есть, только если вдруг Темный лорд не проникнет в мой сон. — А что тогда? — И тогда не беспокойся, в любом случае. Пока я знаю, что великий Гарри Поттер прикрывает мне спину, я могу быть уверен, что никто не доберется до меня. Гарри со смешком поправил полу мантии на плечах. — Разумеется, меня же в детстве заколдовали на удачу. Вот почему это только кажется, что смерть и разрушения всюду идут за мной следом. — Ну, — задумчиво сказал Драко, — никто не совершенен. Гарри снова рассмеялся и закрыл глаза, удобно привалившись к спине слизеринца. От него исходило тепло, и даже звук его дыхания вселял надежду. Снаружи бушевала гроза, но их она не тревожила. Это была лучшая ночь для Гарри, с тех пор как он покинул гриффиндорскую башню. Он вздохнул, погружаясь в мягкие объятия сна. — Спокойной ночи, Драко. — Спокойной ночи, Гарри, — ответил тот, и Гарри знал, что он улыбается.

***

Another turning point, a fork stuck in the road. Time grabs you by the wrist, directs you where to go. So make the best of this test, and don't ask why. It's not a question, but a lesson learned in time. It's something unpredictable, but in the end it's right. I hope you had the time of your life. (Green Day) Еще один поворотный момент, развилка на пути. Время хватает тебя за руки, указывая, куда идти. Так покажи, на что ты способен, и не спрашивай зачем. Это не вопрос, а урок, для которого пришло время. Так неожиданно, но в конце только правда. Надеюсь, у тебя было время, чтобы жить.