Затмение

Его нога прошла сквозь предательскую почву. И не остановилась. Желудок гриффиндорца противно сжался, и он начал проваливаться. Попытавшись повернуться, он еще успел увидеть выражение ужаса на лице Драко, а затем земля поглотила его.

***

— Гарри! — Драко похолодел, сердце в груди мучительно сжалось. Земля просто обрушилась под ногами у Гарри, и он исчез без следа. Короткий удивленный вскрик — и тишина. Это молчание больно ударило по барабанным перепонкам, тисками сдавило легкие, грозя задушить. — Гарри! — безмолвный воздух, казалось, проглотил его слова, так же, как земля проглотила гриффиндорца. Драко сделал осторожный шаг к провалу, но почва подалась под его тяжестью, и он отступил. — Ты меня слышишь? Скажи что-нибудь! Ты в порядке? Слизеринец стоял неподвижно, прислушиваясь: не ответит ли. Хоть что-нибудь! Наконец он услышал слабый приглушенный стон. Мгновенная вспышка облегчения — Гарри жив. Стон тут же перешел во всхлип. — Драко? — боль в голосе была настолько отчетливой, что у слизеринца перехватило дыхание. — Гарри! Ты в порядке? — «Разумеется нет. Идиот». Драко снова попытался подойти поближе, но земля осыпалась под ногами. — Ты глубоко? Можешь выбраться? В яме закопошились, и даже со своего места Драко слышал учащенное, сбившееся дыхание гриффиндорца. — Застрял… тут… ветка… здоровенная… на меня упала. Слишком тяжелая. Драко вытаращил глаза. Его придавило дерево? Откуда оно там взялось? Ладно, это не важно. Важно, насколько оно велико, как лежит и сможет ли Гарри выбраться из-под него. Что делать, если не сможет? Драко придется спуститься туда самому, чтобы вытащить его, но он не может даже подойти к краю провала. — Г-гарри… Там внизу есть хоть какая-нибудь опора, чтобы я мог стоять? Я могу?.. — Нет, — слабо ответил тот. — Это что-то вроде… расщелины. Я вроде как… застрял. Я… Голос гриффиндорца затих, и у Драко бешено заколотилось сердце. — Гарри! Не молчи. Ты должен сказать мне, как вытащить тебя оттуда! — Пару секунд он ждал ответа. Тишина. — Гарри! — Я в порядке. Просто… больно. — По голосу не скажешь, что ты в норме… ты меня пугаешь. — Ладно, — голос гриффиндорца казался таким далеким. — Хорошо. Помоги… Драко осмотрел края провала. Сырая темная земля была вся в мелких ямках, тут и там из нее торчали гнилые ветки. Слизеринец потянул за одну из них. Кора осыпалась трухой, но сама ветка крепко увязла в земле. Драко задавался вопросом, как далеко она простирается. Может быть, там погребено целое дерево. С этой мыслью слизеринец сдвинулся с места, предварительно пробуя землю: абсолютно ненадежная опора. Он оглянулся вокруг. Повсюду виднелись наполовину засыпанные деревья — словно сама земля была слишком слаба, чтобы держать их, словно они проваливались вниз так же, как Гарри, только медленно. Драко ничего не знал о здешней почве, но зато понимал, что она может убить его. Подумав, он решил, что старые деревья погибли уже давно, и позже их засыпало. Как будто долину когда-то затопило водой, похоронив гниющие останки леса. Ему в голову пришла неприятная мысль, что земля под ногами полна трухлявых бревен и пустот. Таких же воздушных карманов, в одном из которых, как в ловушке, оказался Гарри. И если Гарри так легко провалился, значит, то же самое в любой момент может случиться и с самим Драко. Тогда они оба пропадут, и Гарри никогда не выберется. Драко не мог этого допустить. Он снова оглядел землю перед собой, на этот раз более внимательно. Чуть менее десяти футов рыхлой почвы с торчащими наружу ветками. Глубокие следы ног гриффиндорца отчетливо виднелись до самой ямы. Может, если правильно распределить свой вес, земля выдержит его? Даже если и нет, других вариантов все равно не было. — Гарри, держись. Я попробую до тебя добраться. — Ответа не было, и хотя Драко на самом деле вовсе и не ожидал его, легче от этого не становилось. — Я иду. Он сбросил мантию на землю и осторожно опустился на колени. Брюки тут же стали сырыми от просочившейся влаги, почва осела под его весом гораздо глубже, чем ему хотелось бы. Нервно сглотнув, Драко очень медленно продвинулся вперед и лег на живот. Распределив таким образом свой вес, он не слишком проваливался. Ободренный этим, слизеринец пополз вперед, сначала на дюйм, потом еще и еще. Провал был уже совсем близко. Промокшая рубашка противно липла к груди и животу. Плевать. Надо доползти. Сейчас он мог частично рассмотреть яму. Узкое отверстие с неровными краями, по всему периметру торчали полусгнившие ветки. Еще чуть-чуть ближе. Еще чуть-чуть… Драко коснулся рукой мягкой осыпи на краю провала, подполз ближе и заглянул в яму. Сперва он был в ужасе, не увидев ничего, но затем, присмотревшись, заметил покрытые грязью волосы Поттера и понял, что его просто присыпало тонким слоем земли. — Гарри! Комок грязи зашевелился, и из него частично показалось лицо гриффиндорца. Удивительно, но его очки были на месте, однако глаза под стеклышками помутнели. По щекам, смешиваясь с грязью, стекала кровь из нескольких царапин. Если говорить точно, то положение Гарри было следующим: он застрял вертикально в самой узкой части отверстия, словно пробка в бутылочном горлышке. Все, что Драко мог видеть — это макушку гриффиндорца в четырех футах внизу. — Привет, Драко. С такого близкого расстояния слизеринец с поразительной ясностью слышал, насколько затруднённое у Гарри дыхание, будто тот был не в состоянии сделать глубокий вдох. Его кожа под слоем грязи была пугающе бледной, а губы — с легким оттенком синевы. — Гарри! Ты там как? Сможешь дотянуться до моей руки? — Драко протянул руку так далеко, как только мог, но этого едва хватило на половину расстояния. — Давай, тянись… я вытащу тебя. По лицу гриффиндорца скользнула призрачная улыбка. — Не могу. Руки… застряли. Драко пригляделся повнимательнее, и он готов был побить себя за то, что сразу не понял этого. Большое тяжёлое бревно, облепленное грязью, очень сложно было разглядеть, и оно упиралось Гарри прямо в грудь. Разветвленное, одной веткой оно придавило левое плечо гриффиндорца, а правую руку и вовсе было не видно — Драко предположил, что она зажата между боковиной ямы и телом Гарри. Каким образом Гарри оказался под бревном, Малфой не мог себе даже представить. Должно быть, дерево, захороненное в рыхлом грунте, просто рухнуло на него, когда земля стала осыпаться. Тем не менее, бревно было, и оно удерживало Гарри на месте. И Драко не имел понятия, что делать дальше. — Не волнуйся, Гарри, я тебя вытащу. Просто дай мне пару минут, хорошо? Поттер кивнул, но казалось, что он не совсем понимает, о чем вообще идет речь. Его голова склонилась вперед, упершись в удерживающее бревно. Желудок Драко сжался от тошнотворного чувства беспомощности. Пару минут назад он так злился на Гарри, что готов был с ним драться, а сейчас даже не мог вспомнить, из-за чего они ругались. Все это казалось таким несущественным. Я должен вытащить его. Я не могу допустить, чтобы последним между нами была ссора. Не после всего, что мы вынесли вместе… всего, что случилось… я должен вытащить его. Думай, Драко. Для того чтобы вытащить Гарри, мне нужно сдвинуть бревно. Но оно огромное… Я не смогу сдвинуть его с места сам… Чары невесомости. Я применю к нему чары невесомости. Тогда Гарри уже ничто не будет удерживать, и я смогу его вытянуть. — Гарри! Как думаешь, если я уберу дерево, ты сможешь дотянуться до меня? — Гриффиндорец не шевелился, и Драко в ужасе распахнул глаза. — Гарри! Посмотри на меня! Несколько долгих мучительных секунд спустя Гарри поднял голову. — М-м-м? — Если я сдвину бревно, ты сможешь протянуть мне руку? Гарри попытался кивнуть, но затем нахмурился и медленно покачал головой. — Я упаду… мои ноги… висят в воздухе. Это бревно… держит меня. Не знаю насколько… здесь глубоко. Беспомощность Драко стремительно превращалась в леденящий кровь ужас. Если Гарри не чувствует землю под ногами, значит, яма гораздо шире и глубже, чем он думал. И почва была еще более нестабильной, чем казалось на первый взгляд. По всему выходило, что она может снова обрушиться в любой момент. — А что, если… если я буду удерживать тебя так, чтобы ты не упал? — На короткий момент Гарри удалось сфокусировать взгляд, но затем он снова стал рассеянным. — Это могло бы сработать. Драко сжал губы, стараясь не упустить ни звука, когда Гарри тихонько прошептал: — Драко… мне страшно. От этих слов горло слизеринца сжалось, будто его стянули веревкой. Гарри? Боится? Гарри никогда ничего не боялся. Но если так… Зеленые глаза за грязными стеклами очков расширились, и гриффиндорец заморгал. Да, Гарри было страшно. И эта мысль пугала Драко больше всего на свете. Он хотел сказать что-нибудь успокаивающее, но не мог найти слов. Гриффиндорец снова закрыл глаза и опустил голову, упершись лбом в ствол дерева. Драко, едва не подскочив на месте, откатился от края ямы. И только преодолев несколько метров, он осмелился встать на ноги. Веревка. Мне нужна веревка. Он огляделся вокруг, выискивая что-нибудь, подходящее для трансфигурации. Учитывая его весьма посредственные навыки в этой науке, ему нужно было нечто, похожее на веревку. Взгляд слизеринца упал на валявшуюся неподалеку ветку. Озаренный надеждой, он побежал туда. Длинная ветвь, отходившая от основного ствола, выглядела многообещающе. Сильным рывком Драко отломал ее и, подтащив к яме, очистил ее от мелких веточек. Затем положил на землю и вытащил свою палочку. — Эх, была не была, — пробормотал он. — Рамус Верто. Палка вздрогнула, но так и осталась палкой. Дело было не только в профессоре МакГонагалл. Было еще кое-что, за что Драко жутко не любил трансфигурацию: требовалось прилагать значительные усилия. Весь процесс строился на мысленной концентрации и усилиях, что никогда не нравилось слизеринцу. С зельями все было по-другому. Если четко следовать рецепту, то зелье непременно получится. Когда же дело касалось трансфигурации, приходилось старательно сосредотачивать внимание на объекте и визуализировать желаемую форму. Причем, чтобы это желаемое получить, одного только правильно произнесенного заклинания было не достаточно, приходилось еще прикладывать усилия, чем Драко обычно не утруждался. Это просто казалось ему бессмысленным, потому что и без того всю свою жизнь он получал все, что хотел: стоило лишь щелкнуть пальцами, как тут же прибегали домовики. Кроме того, МакГонагалл ему и правда не нравилась. Но все эти оправдания сейчас были совершенно бесполезны. Никакие отговорки не спасут Гарри. Здесь не было домовых эльфов. Здесь была только срочная необходимость. Здесь и сейчас Драко просто обязан был сконцентрироваться, иначе Гарри может умереть. Слизеринец глубоко вздохнул и поморщился. Мысленно он представил себе, как ветка искривляется и скручивается, становясь все более похожей на веревку. — Рамус Верто! В тот же миг палка вздрогнула и начала удлиняться. Древесина свилась и приобрела волокнистую структуру. Дрожа от напряжения, Драко едва чувствовал собственную палочку. Наконец, на земле перед ним лежал длинный моток веревки, точно такой, каким он его себе представлял. Слизеринец ощутил секундную вспышку гордости, прежде чем слабый кашель и стон боли вернули его в реальность. — Гарри! Драко схватил веревку и бросился к яме, за несколько шагов от нее он упал на колени, а затем и лег плашмя. Он дополз до ямы и заглянул в нее, разглядывая макушку гриффиндорца. — Гарри, ты меня слышишь? — Единственным ответом был слабый стон. — Гарри, ты должен обвязаться этой веревкой. Я… — слизеринец умолк на полуслове. Идиот, идиот, идиот! Как можно быть таким бестолковым? Как Гарри обвяжется веревкой, если он не может даже рукой пошевелить? Но он должен! Другого пути просто нет. — Ты можешь двигать хотя бы одной рукой? Гарри? Гарри приподнял голову и, казалось, осмысленно посмотрел на Драко. Затем он заерзал на месте, скривился и охнул от боли. — Не могу. Слизеринец снова запаниковал. — Ты уверен? — Да… — Гарри дышал часто и неглубоко. — Просто… застрял. Извини, — и он замер без движения. Драко неверяще приоткрыл рот. До гриффиндорца было меньше пары метров, но при этом он был совершенно недосягаем. Слизеринец не мог спуститься. Под рукой не было, на что опереться, а даже если бы что-то такое и было, то все равно любое движение могло вызвать новый обвал. Кроме того, гриффиндорца могло запросто расплющить бревном при малейшем давлении на него, так что наступать на ствол ни в коем случае нельзя. Как и на самого Гарри. Если использовать на гриффиндорце призывающие чары, это приведет только к тому, что его еще сильнее прижмет к дереву и ему будет еще больнее. А если отодвинуть бревно заклинанием, то Гарри, ничем не удерживаемый, может провалиться еще глубже. И Драко не сможет использовать два заклинания одновременно: либо Гарри, либо дерево. Ни один из этих вариантов по отдельности не был безопасным. Он ничего не мог сделать. Этого просто не должно было случиться. В один момент Гарри стоял перед ним, а теперь — вот так просто — в любую минуту все может закончиться. Но что же он может? Положение казалось абсолютно безнадежным. Драко чуть отодвинулся от ямы, чувствуя возрастающую тяжесть в груди. Он не сможет сделать этого сам. Но впервые в жизни он был сам по себе. Никто не придёт на помощь. Именно он должен спасти жизнь Гарри. Он в ответе за него. Вдруг Драко почувствовал, как что-то тянет его за брючину. Он обернулся и едва не вскрикнул, увидев большую облезлую крысу, которая сидела рядом с его ногой и таращилась на него. Какое-то мгновение она не двигалась, но затем, так же внезапно, как и появилась, крыса схватила зубами конец веревки и юркнула в яму. Потрясенный, Драко наклонился и заглянул вниз. Крыса сидела у Гарри на плече и суетилась. Гриффиндорец был абсолютно безучастен, и Малфой подумал, что это потому, что тот, наверное, узнал зверька. Крыса замерла на мгновение, рассматривая гриффиндорца. Можно было подумать, что она жалела мальчика. Затем, снова схватив зубами конец веревки, исчезла из поля зрения. Драко ждал, затаив дыхание. Прошло несколько мучительных секунд, потом еще несколько. Тем временем натянутая веревка рывками сползала вниз, и слизеринец стал спускать ее понемногу, желая помочь. Наконец, крыса вновь показалась с другой стороны от Гарри. Драко был уверен, что ей удалось протащить веревку у Поттера подмышками и по спине. Яростно дергая веревку, крыса вскарабкалась наверх по стволу дерева. Дважды веревка чуть было не выскользнула у нее из пасти, но все обошлось, и она наконец добралась до слизеринца. Драко, все еще не веря, взял в руку конец веревки. В ту же минуту крыса стрелой метнулась прочь и скрылась в куче листьев, точно так же, как и несколько дней назад. Слизеринец ощутил секундную вспышку гнева — Петтигрю оставил его одного спасать Гарри. Но ведь, в конце концов, он мог бы и вообще ничего не делать. И, возможно, он сделал вполне достаточно. Сосредоточившись на своей задаче, Драко проверил веревку. Гарри держался на ней весьма крепко. Слизеринец завязал скользящий узел на одном конце и, продев в него другой и уверившись, что узел выдержит, как можно крепче затянул петлю вокруг груди гриффиндорца. Гарри ни на что не реагировал, даже ни разу не пошевелился, но Драко не мог думать об этом сейчас. Он знал, что если будет, то может совсем расклеиться. Молясь всем богам, которых знал, слизеринец стал отползать от ямы. Добравшись до твердой почвы, он побежал к ближайшему дереву и, натянув до предела, накрепко привязал к нему длинный конец веревки. Потом сверху ещё один узел. И ещё один, на всякий случай. Под ложечкой засосало и, чувствуя, как внутри свивается тугой комок нервов, Драко вернулся к отверстию. Он подобрался так близко, как только мог, не становясь на колени. Отсюда он видел только верхнюю часть бревна. Времени на колебания не было. Сделав глубокий вдох, он сосредоточился и поднял палочку. — Мобилиарбус! Бревно дрогнуло, затряслось и сдвинулось с места. Земля вокруг него тут же осыпалась. Но этого было мало. Не опуская палочку, слизеринец удвоил усилия, концентрируясь. Бревно сместилось еще, но Драко чувствовал, что и этого не достаточно. Его затопило отчаянье. Он уже и так облажался, где только мог, и не собирался снова терпеть неудачу! — МОБИЛИАРБУС! С глухим скрежетом дерево вжалось в земляную стенку ямы и воткнулось в нее, уходя все глубже и освобождая гриффиндорца. Наконец оно замерло, увязнув так же прочно, как муха в капле древесной смолы. Драко был удивлен, что сумел это сделать. Он сделал это. Вот бы Гарри видел… Гарри! Драко бросился к веревке и потянул за нее. И еще. По мнению слизеринца, дело шло слишком медленно, но минуту спустя из ямы наконец показалась знакомая грязная макушка. Гарри был свободен. Закрепив веревку, Драко направил палочку на гриффиндорца и прошептал: — Вингардиум Левиоса. Он никогда не был силен в чарах левитации, и, безусловно, никогда раньше не направлял их на человека, но, озаренный каким-то новым для него чувством уверенности в себе, Драко легко перенес неподвижного Гарри из ямы на твердую землю и кинулся к нему. — Гарри, что с тобой? — он несильно потряс гриффиндорца за плечо. — Давай же, Поттер! После всего, что было, ты не посмеешь бросать меня! Гарри! Тот лежал на спине, свесив голову набок, и не отвечал. Нет. Только не это… не сейчас. Он в порядке. Я уверен, он очнется. Должен очнуться. Драко показалось, что прошел целый час, но на самом деле не более нескольких секунд. Он уже снова начал паниковать, когда Гарри наконец-то приоткрыл рот. Он резко вдохнул и закашлялся, застонав от боли. Через грязные стёкла из-под полуоткрытых век на него глазели два ярко-зелёных глаза. — Поттер? — Драко, — слабо, но осмысленно прошептал тот. Слизеринец натянуто улыбнулся, но все еще не мог расслабиться. Его трясло от волнения и бушевавшего в крови адреналина. Все случилось так внезапно, и, хотя самое страшное уже закончилось, Драко боялся, что ему это просто кажется, и Гарри все еще там, на дне ямы. Что если он моргнет или пошевелится, или коснется Поттера, тот исчезнет. Слизеринец сглотнул, не сводя глаз с лица Гарри. — Ты… ты в порядке, — сказал он больше для того, чтобы успокоить себя. — А ты весь в грязи. Драко наконец моргнул и посмотрел на свою одежду, которая действительно была вся измазана в земле. И, к своему удивлению, он понял, что ему все равно. Его это даже забавляло. Он не понимал, чего хотелось больше — плакать или смеяться, так что решил ответить тем же. — Ты тоже не сверкаешь от чистоты, Поттер. Гарри слабо кашлянул и закрыл глаза. — Спасибо. Драко попытался рассмеяться, но его хватило только на судорожный вздох. — Обращайся. — Он легко тронул гриффиндорца за плечо. — И раз уж мы начали, то я скажу, что твои волосы кошмарно выглядят, впрочем, как и всегда. — Нет… я имел в виду… Спасибо, — Гарри помолчал немного, затем снова открыл глаза. — Спасибо, что вытащил меня. Сердце слизеринца подскочило и забилось быстрее. — Эм-м… да без проблем. — Я… не был уверен… не думал, что ты это сделаешь. Глядя на распластанного гриффиндорца — весь в синяках, едва ворочает языком — Драко не мог понять, как тому могла прийти в голову такая мысль. — Гарри, зачем ты так говоришь? Тот опять закрыл глаза. — Мы ссорились, — вот все, что он сказал. Драко, в отличие от Гарри, мгновенно выпрямился, словно проглотил стальной прут, глаза широко распахнулись. Он и правда почти забыл об их ссоре, хотя меньше получаса назад они с Гарри оскорбляли друг друга с такой злобой, как раньше в Хогвартсе. Однако как только гриффиндорец скрылся под землей, все распри отошли на задний план перед реальной опасностью. После того, что Поттер пережил в плену, после их общего побега, после того, как они попробовали на вкус эту странную, горько-сладкую дружбу… Было ли это настоящей дружбой? Драко снова перевел взгляд на гриффиндорца. Тот дышал хрипло и неглубоко, с перепачканных губ все еще не сошла синева. Слизеринец ощутил прилив беспокойства, и сейчас это было нисколько не удивительно. — Ну поссорились, и что, — небрежно сказал он. Гарри приоткрыл один глаз, оглядывая Малфоя, затем опять закрыл. — Ну да, — задумчиво сказал он. Драко только начал расслабляться, когда заметил, что гриффиндорец теряет сознание. — Гарри? Гарри! — он схватил его за руку и крепко сжал. — Эй, не смей мне тут засыпать! Скажи, что у тебя болит? Казалось, его слова возымели действие, и Поттер чуть-чуть приоткрыл глаза. — В груди болит. Думаю, я… ушиб ребра. Можно я отдохну? Так устал… спать хочу. Эта идея в любом случае была плохой. — Нет, Гарри, не спи… по крайней мере, пока я не наложу на тебя лечебные заклинания, — Драко зарылся в свой мешок в поисках ножа. — Почему? — Так ты не сможешь сказать мне, сработали чары или нет. — Он вытащил наконец нож. — Сожалею, но со своим свитером можешь попрощаться. Я потом его починю, — с этими словами Драко взялся за низ свитера и аккуратно разрезал его до самой горловины. Та же участь постигла футболку. Страшные синяки уже успели расцвести на бледной груди гриффиндорца, и Драко сочувственно поморщился: больно, должно быть. Но в центре груди Гарри также покоилось нечто важное. Мислокатор. У Гарри был мислокатор. Без него… ну, то есть без Гарри слизеринцу ни за что не выбраться. Эта мысль пришла ему в голову только сейчас. И хотя именно мислокатор стал ключевым моментом их ссоры, Драко действительно забыл, что Гарри носит его. Даже сейчас его взгляд задержался на древнем компасе не более чем на секунду, а затем беспокойство взяло верх. Он отодвинул прибор в сторону, чтобы взглянуть на огромный лилово-красный кровоподтек: дерево надавило здесь с такой силой, что повредило кожу. Драко не мог даже представить себе, насколько силен ушиб. Конечно, слизеринец знал несколько исцеляющих заклинаний, в основном от синяков и царапин, и он тут же приступил к лечению поверхностных травм, которыми было покрыто почти все тело. Оставалось только гадать, каковы внутренние повреждения. Но Драко в любом случае не мог их вылечить без зелий. Он помнил кое-какие заклинания, но никогда не пользовался ими. — Ну как, Гарри, тебе лучше? — Не особо. — Царапины и некоторые синяки исчезают. — Болит внутри, — Гарри приложил руку к груди и, кашлянув, поморщился. — Как я это ненавижу. — Что «это»? — спросил Драко, лихорадочно водя палочкой над очередным ушибом. — Слабость. Беспомощность. — Ты не слабый, — автоматически ответил слизеринец. Гарри в ответ фыркнул, и тут же скривился от боли. Прежде чем снова заговорить, он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. — Сейчас я лежу на земле — ай, осторожнее — и едва дышу, даже не двигаюсь. — Он кисло улыбнулся, — Не могу поверить, что говорю это, но сейчас я действительно был бы рад видеть мадам Помфри. Не обижайся. — Не буду, — сказал Драко и перешел к следующему кровоподтеку. — А ты разговорился. Это хорошо. — Это отвлекает. — От чего? — От того, что я чувствую себя, будто на витрине. Взгляд Драко метнулся к лицу гриффиндорца. Гарри смотрел куда-то вверх, как можно дальше от собственной голой груди. Помимо очевидного физического дискомфорта он выглядел… смущенным. Драко позволил себе мягкую понимающую улыбку, зная, что гриффиндорец ее все равно не увидит. — Не переживай, Поттер, я не расскажу девчонкам, какой ты на самом деле тощий. — Я вовсе не это имел в виду! Меня не волнует, что… — вспышка возмущения переросла в болезненный стон, и Гарри вдруг побледнел еще больше. — Гарри? — Драко склонился к нему в надежде хоть что-то понять. — Что? — Ничего! Я в порядке! Я… — гриффиндорец попытался сесть, и сразу же стало очевидно, что ему не стоило этого делать. Задыхаясь, он рухнул на спину. Кожа из бледной стала серой. Драко притронулся к его щеке тыльной стороной ладони — холодная и липкая. — Гарри, прекрати строить из себя героя! Чертов гриффиндорец, ты же ранен! Скажи, в чем дело, — Драко разрывался между нетерпением и жутким беспокойством. Как Поттер может быть таким глупым? Или он специально хочет усугубить свои травмы? Но, в то же время, было что-то замечательное в том, как гриффиндорец постоянно пытался скрыть свою боль, в то время как сам Драко… он быстро отмел в сторону воспоминания об истории с гиппогрифом. Сейчас у него было кое-что поважнее, чтобы подумать — например о том, что Гарри, кажется, вот-вот впадет в шок. Драко крепко ухватил гриффиндорца за руку. — Если хочешь, чтобы я помог тебе, Поттер, ты должен сказать мне, что с тобой! Гарри зажмурился на мгновение, потом заморгал мутными глазами. — Не нужно… ох… я говорил… ребра… Я… — Глаза расфокусировать и закрылись, голова упала набок. Если бы Драко подумал логически, он бы понял, что у Гарри, наверное, сломаны ребра, и он бы попробовал применить более глубокие исцеляющие чары. Он мог бы даже попытаться срастить кости с помощью заклинания, которое видел в брошюре «Оказание первой помощи излишне активным магам». Но в данный момент у него начисто отсутствовала логика. Вместо этого Драко протянул обе руки и осторожно положил их гриффиндорцу на грудь. И едва не отдернул их, почувствовав под ладонями острый край сломанной кости, но быстро взял себя в руки. Может, несколько лет назад он читал о чем-то подобном в какой-то книге. Или видел, как кто-то это делал. А может и нет. Какие-то простые технологии исцеления: более фундаментальные, чем комплексные чары, используемые в современной магической медицине. Более общие, чем конкретные приемы, которыми пользовались целители-профессионалы. Драко понятия не имел, почему делает то, что делает, но здесь и сейчас это казалось единственно-верным решением. Полностью сосредоточившись на Гарри, слизеринец скорее почувствовал, чем увидел мягкое теплое свечение под своими ладонями. Он закрыл глаза и мысленно представил, как этот свет проходит в грудь гриффиндорца, окружает каждую кость, скрепляет ее и успокаивает боль. Он видел, как исчезают синяки и отеки, сменяясь сияющим теплом. Он даже был уверен, что видит — и ощущает — как срастаются сломанные кости, как все их кусочки собираются и становятся на место. Свечение усилилось и распространилось во всему телу, а затем медленно рассеялось, оставив после себя только легкое тепло и мерцание. И только когда погас последний отсвет, до Драко дошло, что именно он пытался сделать. И слизеринец чувствовал себя очень глупо. Он же никакой не целитель! Что делать, если это не сработает? Что, если он только выставил себя дураком? Или, хуже того, что, если стресс был настолько сильным, что все это тепло и свет — всего лишь плод его воображения? Он вдруг почувствовал себя очень неловко, боясь открыть глаза. И тут он заметил, что все еще не убрал ладони с поттеровской груди. Руки не слушались. Придется все-таки смотреть. Сильно нервничая, Драко открыл глаза. Первым, что он увидел, было лицо Гарри. Так же как и минуту назад, оно было грязным и в крови. Драко разочарованно нахмурился, не уверенный до конца, что именно ожидал увидеть. Присмотревшись, он удивленно моргнул. Царапины исчезли. И вместо болезненного выражения, которое не покидало его, даже когда он был без сознания, сейчас на лице гриффиндорца читалось умиротворение, словно он спокойно спал. В виде Гарри было что-то, от чего малейшие искры сострадания, которые когда-либо чувствовал Драко, разгорались пламенем. Движимый все тем же странным инстинктом, что заставил его положить руки на грудь гриффиндорца, Драко потянулся убрать с его лба прядь темных волос. Ему нужно было убедиться, что это реальность, что все порезы и ссадины действительно затянулись. И когда он протянул руку, то его взгляд упал на грудь Гарри. Кожа гриффиндорца стала гладкой и бледной: ни следа ушибов, никаких царапин — даже там, где был мислокатор. Никаких тошнотворных синяков и отметин. Грудная клетка спокойно поднималась и опадала в размеренном ритме сна. И Драко подозревал, что если бы у него хватило смелости осмотреть остальное тело гриффиндорца, он не нашел бы ни единого повреждения. Снова подняв глаза, он заметил краешек знакомого шрама, выглядывавший из-под челки Гарри. Ну, ведь не ждал же он на самом деле, что и эта отметина исчезнет, и, к слову, Драко даже испытал облегчение от того, что этого не случилось. И тут его словно обухом по голове ударило. Он вылечил Гарри. Сам. Своими собственными руками. Имея в запасе только самые поверхностные знания о целительстве, Драко знал, что тут дело было гораздо сложнее — сущность всего волшебства: превращение желаемого в действительность. Для большей части повседневной магии слова заклинания и палочка были необходимы — чтобы сфокусировать силу. Тем не менее, часто очень сильная концентрация, твердое намерение или отчаянная ситуация оказывались достаточным стимулом. И Драко понял, насколько отчаянно он хотел исцелить Гарри. Слизеринец нервно сглотнул. Как он будет это объяснять? Однако, понимая, что вовсе не объяснения волновали его больше всего, Драко медленно наклонился вперед, остановившись только тогда, когда его лицо было в нескольких сантиметрах от лица гриффиндорца. — Гарри, — прошептал он. — Гарри, проснись. Гарри тихо вздохнул, словно не хотел просыпаться от хорошего сна. Драко вымученно улыбнулся. — Гарри, я знаю, что ты меня слышишь. — М-х-м-м. — Наконец зеленые глаза распахнулись за грязными стеклышками очков. — Драко, — тихо и неуверенно сказал гриффиндорец, — что случилось? Слизеринец проигнорировал его вопрос и не спешил отодвигаться. — Как ты себя чувствуешь? Гарри, кажется, всерьез обдумал этот вопрос. Если его и смутила такая близость Драко, то он этого не показал. — Странно. Какое-то тепло и будто бы звон. — Он приложил ладонь к груди, затем очень пристально посмотрел на слизеринца. — Что ты сделал? Драко снова ушел от ответа. — Убери-ка руку. Репаро! Вот, я же говорил, что подлатаю твой свитер. Что-нибудь еще болит? — Нет, все в порядке. Что со мной случилось? Я был… — Гарри попытался сесть, однако на полпути стало ясно, что хотя он и излечился от ран, но еще не полностью оправился от тяжелого испытания. Когда гриффиндорец стал заваливаться, Драко подхватил его и уложил на спину, на этот раз устроив голову Поттера у себя на коленях. — Полегче. Ты пока не готов к мировому чемпионату по квиддичу. Ощущение тяжести на собственных коленях пробуждало в слизеринце желание защитить и уберечь, но он тут же отогнал эти мысли. — Забудем на время о квиддиче. Я вообще удивлен, что могу дышать, — Гарри окинул слизеринца вопросительным взглядом. — Драко, так что ты сделал? Опустив глаза, Малфой мучительно перебирал в уме все более-менее правдоподобные объяснения, которые мог дать. Наконец он остановился на том из них, которое было ближе всего к истине. — Я не знаю. Несколько долгих секунд Гарри молча вглядывался в его серые глаза. Затем отвел взгляд. — Нам правда нужно стать друзьями, — тихо сказал он, больше для себя, чем для Драко. Его голос дрожал от непонятных эмоций. Звучало похоже на угрызения совести, но слизеринец не был в этом уверен. Раскаяние, возможно. — Ты сделал все это… после того, как я… повел себя как настоящая скотина. — Он умолк, но у Драко не было слов. У него у самого комок стоял в горле, и он молча ждал. Гарри усмехнулся и заговорил снова: — Друзья. Какой из меня друг… я угрожал тебя бросить. Не могу поверить, что я это сделал. Но ты не ушел… Спасибо, Драко. Слизеринец снова ощутил неловкость — что-то в последнее время это стало слишком частым явлением. — Гарри… ты, наверное, совсем без сил. Может, тебе стоит отдохнуть? Сперва казалось, что гриффиндорец готов воспротивиться, но затем он расслабился. — Думаю, ты прав. — Наконец перестал строить из себя героя? — Ага. Теперь твоя очередь, — ухмыльнулся Гарри. — Тебе достанется обложка «Ведьмополитена», интервью и толпы поклонников. Драко усмехнулся в ответ. Гарри шутил не часто, но слизеринец поймал себя на том, что ему нравились эти моменты. — Естественно, так и должно быть. Я создан быть богатым и знаменитым. Это восхитительное тело, эти волосы, этот величественный профиль… — Ты такой же тощий как я, Малфой. И нос у тебя слишком острый. — Драко мигом потянулся ощупать нос, но, спохватившись, сразу опустил руку и насупился. Гарри рассмеялся, а затем перевернулся на бок и медленно сел. — Ну, у тебя ведь есть волосы. Одно из трех — не так уж плохо, Драко. Хмурая гримаса на лице слизеринца тут же уступила место выражению превосходства. — Да, мои волосы божественны. — Он провел рукой по волосам, откидывая их назад, и широко распахнул глаза, почувствовав в них комки засохшей грязи. — Мерлин, мне нужен душ. — Гарри расхохотался. — Да уж, порядочному герою не полагается быть таким чумазым. На это Поттер рассмеялся еще сильнее. — О, да, это обратная сторона геройства. Чуть не забыл. Героям всегда приходится пачкаться. — Только не мне. — А еще, хотя бы раз в год ты встречаешься лицом к лицу со своей смертью. — Эм-м… — И у тебя должен быть очень могущественный заклятый враг, с которым, собственно, и нужно встречаться, и который в конечном итоге убьет тебя, если сможет. — Погоди-ка… — И не забудь прекрасный шрам, который символизирует твой неизменный статус чудика. — Ладно, Поттер, ты меня убедил, — голос Драко был твердым, но безэмоциональным. — Я не создан для всех этих геройских дел. И буду счастлив, если мы просто доберемся до дома живыми. Гарри мягко улыбнулся. — Иногда это все, что нужно. Остаться в живых. Только это я и сделал, помнишь? — Его взгляд опустился на шею Драко. Затем он протянул руку, коснувшись его горла, и слизеринец от удивления едва не отшатнулся. — Кроме того, у тебя уже есть собственный шрам. Драко моргнул и, не задумываясь, потянулся к шее. Гарри поймал его руку и приложил кончики пальцев к отметине. Слизеринец проследил пальцами тонкий горизонтальный рубец. Это напоминание все еще заставляло его нервничать. Наконец он опустил руку и сглотнул. — Тебе надо немного отдохнуть перед тем, как двинемся в путь. Вставай, нужно поискать подходящее место, — его беспокойный взгляд метнулся к яме. — Хочу уйти отсюда подальше. Драко поднялся на ноги, внезапно осознав, что для него это испытание тоже не прошло даром. Однако руку Гарри он протянул. И Гарри ее принял.

***

Пока гриффиндорец спал, у Драко было время обдумать все, что произошло. Временами его неудержимо трясло, и он сжимал кулаки, до боли впиваясь грязными ногтями в ладони, пока пережидал очередной приступ дрожи. Когда это наконец прошло, он осознал, что мир перед глазами слегка кружится. Он был истощен не меньше Гарри. Сейчас, когда у него появилось время, он понял, что этого следовало ожидать. Палочка не только помогала сосредоточить внимание и магическую энергию, но и обладала собственным волшебством, которое усиливало магию владельца. Без палочки любое, даже незначительное колдовство, может вымотать волшебника. Беспалочковая магия не была широко распространена, однако, не была и редкостью. Обычно ее использовали в состоянии аффекта. Этот дополнительный импульс временно увеличивал силу магов. В принципе, именно после таких случаев и обнаруживалось, что ребенок родился волшебником. Стоило всерьез напугать или разозлить малыша — и в следующую секунду по комнате уже летает мебель. Существовало бесчисленное количество историй про волшебников и ведьм, которые в состоянии паники совершали невероятные подвиги при помощи беспалочковой магии, когда их детям грозила опасность, или защищая тех, кого любили. В момент ярости, бывало, с легкостью разбивались вдребезги все стекла, а при сильном испуге, словно сами собой, возникали мощнейшие щиты. Некоторым магам удавались поистине неописуемые вещи. Так что ничего такого уж необыкновенного в этом не было. Драко, конечно же, испугался достаточно сильно, чтобы у него хватило сил на такое несложное беспалочковое заклинание, правда, то, что он сотворил не шло ни в какое сравнение с каким-нибудь разбитым бокалом. Разбитый бокал. Драко опустил голову, отгоняя воспоминания. Требовалось много больше, чем просто впасть в панику, чтобы сделать то, что сделал Драко, — намного больше. Ему пришлось признаться самому себе: он был в ужасе от мысли, что Гарри умрет у него на глазах. И что-то подсказывало слизеринцу, что никого, кроме Поттера, он не способен излечить таким способом. Между двумя людьми, пережившими вместе так много, не может не сформироваться своего рода связь, и Драко знал, что у них с Гарри именно так и было в последние две недели. И после всего этого Драко мог потерять гриффиндорца. В тот момент все остальное потеряло значение. Эта мысль сама по себе слегка пугала… а может, и не слегка. Сейчас, когда непосредственная опасность миновала, Драко вспомнил, что произошло за несколько минут до того, как Гарри упал в яму. Так легко было спорить, кричать и оскорблять гриффиндорца. После кошмарной встречи с Темным лордом во сне было совсем несложно выплеснуть все свои переживания на Гарри, отвлечься от них, маскируя страх гневом и презрением. Угроза жизни матери тяжелым камнем давила на сердце, и было так легко возложить на гриффиндорца всю вину. Драко не ненавидел Гарри, теперь нет, но он не был готов рисковать жизнью мамы. Были ли эти угрозы ложью? Еще одной игрой, которые так любил Тот-Кого-Нельзя-Называть? Очередная игра в кошки-мышки? Драко вздохнул. Есть ли разница? В тот самый миг, как Гарри исчез под землей, все мысли вылетели у него из головы. Его мать, его собственная безопасность… все это стало незначительным. Не то чтобы Драко спас гриффиндорца чисто из доброты душевной. О мислокаторе он тогда тоже не думал. Это не было сознательным решением. По его мнению, у него просто не было выбора. Гарри был в опасности, и слизеринцу пришлось помочь ему. Почему? Драко посмотрел на крепко спящего гриффиндорца. Он выглядел таким невинным и беспомощным сейчас, но Малфой знал, насколько он на самом деле силен. И хотя слизеринец был немного одержим Поттером в течение многих лет — соперничество, борьба, оскорбления, конкуренция и все такое, — но никогда не задумывался, что за этим может скрываться нечто большее. Что-то, связанное с природным магнетизмом Гарри. И даже несмотря на то, что он был просто очкастым мальчиком с растрепанными волосами, Гарри выделялся бы из толпы больше, чем все, кого Драко когда-либо встречал. Или, может быть, только сам Драко видел его таким. Он больше ни в чем не был уверен. Сейчас ему казалось, что он вообще уже ничего не знает. Последние две недели полностью перевернули всю его систему ценностей. В чем он был уверен — так это в том, что Гарри все ещё весь покрыт грязью. С легкой улыбкой на губах Драко принялся накладывать очищающие чары, не переставая размышлять. Как бы там ни было, Гарри стал ему ближе — безусловно, теперь, если они пойдут разными дорогами, его будет не хватать. Когда гриффиндорец грозился уйти, Драко боялся остаться за пределами действия мислокатора, но, кроме того, его пугало, что Поттер действительно бросит его. Он страшился остаться один в лесу, но еще больше боялся быть вдали от Гарри. Понимание ситуации не пришло к нему ослепляющей вспышкой, скорее это было подобно тому, как в темной пыльной комнате загорелась свеча, но прошло много времени, прежде чем кто-то заметил источник света. Он был буквально помешан на Гарри. Может быть, уже много лет. Гриффиндорец произнес слово «друзья». Может быть, он был прав, но Драко не мог даже сравнить эту дружбу с тем, что знал раньше. Гарри совершенно не походил на Крэбба с Гойлом. Ни на Нотта, ни на Блейза Забини. Это был Гарри, и он очень сильно отличался от всех. Но Гарри и так всегда был другим. Драко закончил очищать гриффиндорца и обратил внимание на свои волосы и одежду. Он не мог даже представить, как умудрился запачкать волосы, но в то время это его не волновало. Ничто не имело значения, кроме Гарри. На миг перед глазами мелькнула картина синяков на груди гриффиндорца. И хотя он не видел сломанные кости собственными глазами, Драко знал, что они там были. И все, о чем он думал в тот момент — это как облегчить боль. А через минуту синяки пропали, и руки слизеринца касались совершенно здоровой, бледной и гладкой кожи… Драко резко выпрямился, яростно моргая. Надо же, какой интересный мысленный образ. Но ведь тогда он просто думал о том, как исцелить Гарри. Да, точно. Хотя он и заметил, что у Гарри очень нежная кожа. И после того, как свечение угасло… ну… она мерцала. Чуть-чуть. И еще он заметил, что гриффиндорец немного набрал вес. «Не то чтобы он вообще мог похудеть сильнее, — угрюмо подумал Драко. — Наверное, дело в бисквитах. Мерлин, похоже, я переутомился». Слизеринец заставил себя расслабиться, опираясь спиной на ствол дерева, которое они выбрали для отдыха. Он пытался устроиться поудобнее, когда вдруг нащупал что-то в своем кармане. Это был мислокатор. Он снял его с Гарри, когда лечил его синяки — просто так, чтобы не мешал. Драко мог оставить его у себя, это было бы, бесспорно, умнее с его стороны, и безопаснее. Тем не менее, это было бы неправильно. Улыбнувшись краешком губ, слизеринец обвязал шнурок компаса вокруг шеи Гарри и спрятал его под свитер. Если они вернутся в Хогвартс, то сделают это вместе. И им нужно успеть вовремя. Они должны успеть. Мысль о том, что все напрасно, была невыносима. Как только они доберутся до Хогвартса, Дамблдор и Снейп, несомненно, найдут способ справиться с проклятьем. А до тех пор ничего нельзя сделать. Зелью можно противостоять только при помощи другого зелья, и несмотря на свои блестящие способности Драко был всего лишь студентом. Вплоть до седьмого курса они будут просто следовать рецептуре и узнавать о свойствах ингредиентов. И только со следующего года могут начать изобретать собственные зелья. Драко закусил губу и рассеянно подумал об огромном хранилище Снейпа со всевозможными баночками, пузырьками и ящичками, расположенными в алфавитном порядке на полках в кабинете зельеварения. Там было так много всего — и обычного, и экзотического… что-то из этого должно помочь, Снейп всегда точно знает, что нужно делать. Драко был уверен в этом. Немного успокоив себя этими мыслями, слизеринец собрался лечь, но кое-что привлекло его внимание. Травянистое растение с длинными висячими листьями. Аир. Ингредиент для зелий. Драко чуть не рассмеялся, вспомнив разговоры гриффиндорца о том, чтобы выискивать компоненты, растущие под ногами. Он присмотрелся получше. Так и есть — аир тростниковый, лунная трава. Очень ядовитый, если его съесть сырым или неправильно употребить в приготовлении зелья. Иногда его использовали в старомодных зельях удачи, но в других составах он был мощным и обязательным компонентом. Именно так и было с зельем Затмения души. Не уверенный, зачем ему это нужно, Драко вырвал с корнем небольшой кустик. В нем не было фактической пользы, ведь Гарри нужен антидот, а не само зелье. И, в любом случае, слизеринец просто не смог бы изобрести его. Он даже не знал, с чего начать. Тем не менее, он чувствовал, что должен оставить растение у себя. На всякий случай. Быстро срезав листву, он сунул корень в карман и улегся в тени дерева, с удивлением обнаружив, что на душе стало еще тяжелее, чем раньше. Неясные мысли блуждали в сознании, но они были настолько туманны, что просто не было шансов разложить все по полочкам. Драко пытался расслабиться, отвлечься от тяжелых дум, но что-то не давало ему покоя. Нечеткие мысленные образы отдавались шумом в голове, и все, о чем он мечтал — это прекратить его. Так он промучился с минуту, пока случайно не коснулся рукой Гарри. Боясь, что тот проснется, Драко тут же отдернул руку. Но гриффиндорец не шевелился. Слизеринец рассматривал Гарри, снова думая о том, как близок был к тому, чтобы потерять его. И опять же, он удивлялся, насколько ему это было небезразлично. И все из-за чего? Только потому, что он не смог прямо сказать гриффиндорцу о том, что происходит, закрылся щитом высокомерия, и это чуть не привело к драке? Идиотизм. Он не мог продолжать играть в эту игру, отказываясь принять реальность в угоду личному спокойствию. Драко машинально погладил карман с корнем аира. Если бы он все рассказал Гарри, возможно, вместе они смогли бы что-нибудь придумать. Поттер был сильным магом, и как бы ни было неприятно это признавать, он был далеко не глуп. Может быть, вместе они смогли бы найти способ остановить действие проклятья. Или быстрее добрались бы домой, а там Снейп поможет. Или, по крайней мере, у Драко не будет желания биться головой об стену от отчаяния, причин которого Гарри даже не понимает. Или… или… Он должен сказать Гарри. Все дело в этом. В тот же миг жужжание в голове и чувство тревоги исчезли. Ощущая странный внутренний свет — такого никогда раньше не было, — Драко подвинулся ближе к гриффиндорцу. Настолько близко, что задел рукой край его свитера. На этот раз Драко не стал отодвигаться. И становилось легче, постепенно исчезал страх, что Гарри может исчезнуть, как только слизеринец отвернется. Забавно, что он переживает о такой ерунде, подумал Драко, засыпая.

***

Первое, что осознал Гарри, придя в себя, это то, что он ничего не понимает. Приоткрыв глаза, он увидел, что окружен деревьями. Почему он спал в середине дня? Гарри заморгал от яркого света и вдруг все вспомнил. Спор, ушедшую из-под ног землю, ловушку, боль, удушье и, наконец, Драко, который спас его. Снова. Гарри закрыл глаза и с трудом подавил стон. Он не знал, чего было больше сейчас — стыда или злости на самого себя. И конечно, смятение напомнило ему ту сцену, когда он лежал на земле, а Драко исцелял его, положив руки на голую грудь. За всю свою жизнь Гарри не испытывал ничего более смущающего. Он чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным перед Малфоем, и не смог бы объяснить, почему придает этому такое огромное значение. Если в чем-то и была уверенность, так только в том, что во всем произошедшем была лишь его, Гарри, вина. «Я на самом деле хотел сбежать с мислокатором. Я действительно собирался это сделать». В голове против воли раз за разом всплывал один и тот же момент — как он угрожает уйти. Гарри вспоминал гнев, который переполнял его тогда, видел страх и отчаяние на лице Драко. И, наконец, самое омерзительное — чувство власти и вседозволенности, захлестнувшее его в тот короткий миг, когда он понял, что жизнь Драко в его руках. Будь Гарри в здравом уме, такого бы не случилось. Это было в стиле Волдеморта, и несколько лет назад темный маг уже пытался соблазнить его этой силой. Даже годы спустя Гарри не смог забыть, что на протяжении какой-то ничтожной доли секунды он всерьез обдумывал эту возможность. Это была его слизеринская сторона, существование которой Гарри долго пытался отрицать. Но все же она была. Он на самом деле получал удовольствие, играя с чужой жизнью. От этой мысли Гарри затошнило. А в следующее мгновение его собственная жизнь оказалась в руках Драко. Драко, слизеринец до мозга костей, без колебаний спас его. Какая ирония. Гнев отступил, оставив только жгучее чувство стыда, и Гарри зажмурился до боли в глазах. «Почему я это сделал? Как я мог дойти до такого?» После фиаско в Министерстве весной прошлого года он поклялся не поддаваться эмоциям. Поклялся не принимать импульсивных решений, основанных на нерациональных домыслах. Когда он поддался в прошлый раз — погибли люди. На этот раз мог погибнуть он. «Не то чтобы я этого не заслужил», — мрачно подумал Гарри. Тихонько заворчав, он выпрямился и прислонился спиной к дереву, желая получше осмотреться, и только тут почувствовал, что его держат за руку. Опустив взгляд, он увидел Драко. Драко крепко спал и, должно быть, переместился во сне, потому что лежал очень близко, накрыв ладонью руку Гарри каким-то защитным жестом. Где-то на задворках разума у Поттера возникла мысль, что он должен быть недоволен таким вторжением в личное пространство, но он быстро подавил ее. Как мог он досадовать, если Драко оберегал его даже во сне? Более того, как бы он посмел? Драко был единственной причиной, по которой он, Гарри, все еще жив. Уже дважды. Он, черт возьми, должен быть несказанно благодарен Малфою за все то, что он для него сделал. Гарри разозлился на себя, с новой силой взметнулось чувство вины. Эхом в голове пронеслись слова, которые он бросил в лицо слизеринцу: «Неблагодарный? Неблагодарный?! Да это же ты втянул меня во все это!» И боль в серых глазах, и ответный выкрик Драко: «Сколько раз мне еще извиняться?» Гарри не знал, можно ли вообще чувствовать себя более виноватым, если, конечно, ты никого не убил. Драко с лихвой искупил свои ошибки, и он это знал. Он перешел все границы, поступив так, как поступил, и это даже не считая того, что Драко вытащил его из ямы. Он извинился, доказал свою искренность, и Гарри принял его извинения. Разве этого не достаточно? «Я такой ублюдок». Рука у Драко была тонкая и бледная, пальцы нервно сжимали рукав поттеровского свитера. И рассматривать их вот так близко оказалось… увлекательно. Ладони слизеринца почти не отличались по размеру, но в то время как собственные всегда казались Гарри костлявыми и неуклюжими, руки Драко — напротив, выглядели тонкими, изящными, и даже нежными. Однако, несомненно, сильными. Не то чтобы у него была привычка изучать чужие руки, но тем не менее. Проследив взглядом линии пальцев, он заметил на указательном красный след, и отпечаток на внутренней стороне большого пальца. Поддавшись любопытству, Гарри очень медленно и осторожно, боясь разбудить, перевернул руку Драко ладонью вверх. И замер. Кожа, ободранная веревкой, а в центре полумесяцами краснели следы от ногтей. Гарри сглотнул, подумав, что другая рука наверняка в таком же состоянии. Наверное, веревка выскальзывала, пока Драко тянул его наверх. Вспомнились собственные гневные слова: «Позволь просветить тебя, Малфой. В жизни не бывает легко! Не всё в мире создано для удобства твоей чистокровной задницы или твоих чистеньких идеальных ручек!» Гарри зажмурился, и тут же устыдился, почувствовав влагу в глазах. За стыдом пришла очередная волна вины. Эти изнеженные руки оказались достаточно крепкими, чтобы вытащить его. Еще большее раскаяние он почувствовал, когда подумал о том, как, должно быть, трудно было вытаскивать его из ямы. Гарри просто не представлял, как Малфою хватило сил сделать это в одиночку. Он смутно припоминал веревку, обернутую вокруг его тела, но не помнил, откуда она взялась. Честно говоря, он не помнил практически ничего, за исключением двух вещей: надрывный голос Драко, все время звавший его, и собственное черное отчаяние от понимания того, что ему не выбраться. Но он выбрался, и тот, кого ему следовало благодарить за это, сейчас крепко спал рядом. Гарри бережно опустил руку Драко ему на грудь и отодвинулся, чтобы рассмотреть его. Драко не оставил его. Невероятно, но факт. Залечив все раны Гарри, он слишком вымотался, чтобы заметить жженые ссадины на своих руках, слишком увлекся, чтобы беспокоиться о собственном излечении. А потом еще и впился ногтями в без того пострадавшие ладони. Гарри подозревал, что Драко этого даже не заметил, и его горло сжимало сухим спазмом. Драко действительно было не безразлично, что будет с Гарри, и не только в чрезвычайных ситуациях. Он был рядом. Не просто шел в ту же сторону, а по-настоящему был рядом, внимательно слушал все, о чем Гарри говорил, и следил за тем, что он делал. Это было странно, вот такое внимание после стольких лет вражды, но в то же время это было прекрасно. За последние несколько дней Гарри понял, что они с Драко, в сущности, совсем не знают друг друга. Возможно, это потому, что вокруг больше никого не было, но какая разница? И еще, может быть, Гарри никогда ни с кем не общался так близко. Рон и Гермиона… как же они? Разве не они самые близкие? Конечно да! Они много лет были ему настоящими друзьями. Хотя… это все-таки немного другое. С прошлой весны Гарри отдалился от всех, в том числе и от лучших друзей. Он не избегал их, просто замкнулся в себе. Его летние письма были такими же вежливыми, но краткими и безличными. До возвращения в школу Гарри вообще мало разговаривал. Со дня смерти Сириуса он не говорил практически ни с кем вплоть до настоящего времени, до Драко. Ему просто нечего было сказать. Не то чтобы нынешняя ситуация способствовала приятным беседам, но Гарри и не хотел пустой болтовни. Он ее ненавидел. Ему нужно было занять себя чем-то, конкретной задачей. Ему нужно было постоянно бороться, чтобы снова ощутить вкус к жизни, а не слепо барахтаться в омуте своего горя. Черт возьми, если не считать того, что его чуть не прикончил Волдеморт, это было самое то, чтобы вырваться из клетки, в которой Гарри сам себя запер. Даже в этом ему помог Драко. А может быть, никто кроме Драко не смог бы. Гарри даже приоткрыл рот, проникнувшись идеей этой до странности близкой дружбы. В голове замелькали картинки последних дней: Драко, крепко державший его и говоривший, что Гарри сейчас не готов к мировому кубку; теплая спина Драко, прижатая к его собственной по ночам; Драко, практически тащивший его на себе из логова Волдеморта; Драко, помогающий ему сесть после перенесенной пытки; Драко, во сне ухватившийся за рукав его свитера только недавно… Гарри легонько тронул пальцами то место, где соприкасались их руки. У него были друзья, но они почти никогда не прикасались друг к другу. Не то чтобы это имело какое-то значение. На самом деле прикосновения его смущали, это было нечто за пределами его опыта, ведь, живя у Дурслей, он получал их даже меньше, чем хорошей еды и нормальной одежды. На четвертом курсе его впервые обняли по-настоящему — крепко, покровительственно, с любовью — это была миссис Уизли, и Гарри тогда испытал настоящий шок. Это чувство, когда чьи-то руки обнимают тебя, словно для этого человека ты центр вселенной, защищают, даже если это всего лишь на несколько коротких мгновений… у него не было слов, чтобы описать. Конечно, он обнимался с Гермионой, обменивался дружескими похлопываниями с Роном, но объятия миссис Уизли — это было нечто совсем иное. И то, как держал его Драко… тоже было по-другому. Еще одним потрясением стало понимание того, сколько раз за последние дни они с Драко прикасались друг к другу. Не считая того, что спали спина к спине, они десятки раз помогали друг другу на крутых склонах, или просто преодолевая различные препятствия, не задумываясь, подавали руку и принимали ее. Собственные действия удивляли Гарри. Он припомнил, как, положив руку на плечо Драко и упершись лбом в его лоб, говорил с ним, и это было так… интимно, совершенно за рамками всех его представлений о личном пространстве, — и он даже не знал тогда, почему делает это. До этого самого момента даже не задумывался. Вот еще одно доказательство того, как свободно он чувствует себя с Малфоем, несмотря на то, что весь его прошлый опыт кричал, что это безумие. Гарри снова вздохнул. Слишком долго он уже бродил по лесу, вдалеке от друзей, истощенный и издерганный. Все тело ныло от долгой ходьбы и лазанья по горам, от ночевок на голой земле. Его по-прежнему очень беспокоило, смогут они добраться до школы пешком или нет, и он чувствовал себя одиноким, но отчаянно пытался не показывать, насколько ему тяжело. И все это время Драко был рядом. И Гарри подумалось — это единственное, что имеет значение сейчас. Он понятия не имел, что все это означает, и слишком устал, чтобы анализировать. Но в одном Гарри был твердо уверен: он будет относиться к Драко так, как хотел бы, чтобы относились к нему самому. Малфой это заслужил. Он и сам ненавидел вопросы, поэтому если Драко хочет хранить свои секреты, если видения, которыми мучил его Волдеморт были слишком личными, то это его право, и Гарри будет его уважать. И в его желании вернуться в Хогвартс как можно скорее не было ничего противоестественного. Вообще, это была чертовски хорошая мысль. С тех пор как они покинули подземелья Волдеморта, Драко не давал никаких поводов для недоверия, и Гарри собирался вести себя соответственно. Гарри еще раз оглядел Драко. Он выглядел таким уставшим и бледным, несмотря на то, что много времени проводил на солнце. Недавние события действительно дорого ему обошлись, подумал Гарри, вспоминая их ссору, последующее спасение и лечебные чары, которые Драко применил к нему. Ему захотелось узнать, как долго они спали, и Гарри сориентировался с помощью своей палочки и положения солнца. Почти полдень. Они проспали несколько часов. Драко не понравится, что они потеряли столько времени, он каждый день настаивал на том, чтобы пройти как можно больше. Тем не менее, Гарри думал, что на этот раз он не будет против. Гарри потянулся за мешком с едой и почувствовал движение на груди. Удивленный, он ощупал шею и нашел цепочку мислокатора, а затем и сам прибор. Драко не забрал его, хотя у него была масса возможностей это сделать, и Гарри не стал бы его винить. Но сейчас он ощутил прилив благодарности. Этот маленький жест так много говорил. Драко все еще доверял ему. После всего, что произошло, Драко по-прежнему готов был рискнуть, полагаясь на Гарри, и этот факт поразил последнего, и уже не в первый раз он задал себе вопрос: тот ли это Драко Малфой, которого он знал столько лет? Драко изменился. Или, если быть точным, изменилось положение вещей. А потом ему в голову пришла другая мысль, и Гарри удивился, что не замечал этого раньше. «Я тоже изменился». Год назад — черт, да две недели назад, всего лишь — он ни за что не дал бы Малфою ни единого шанса. Да что там, он тогда даже сомневался, человек ли тот на самом деле. Фактически, Гарри вполне устраивало презирать всех, кто не был на его стороне, и особенно Драко. Он делил все исключительно на черное и белое, и ему это нравилось. Так было проще. «Но это неправильно». Жизнь — сложная штука, и люди неоднозначны по своей природе. Драко не был исключением из этого правила, и Гарри вдруг понял, что рад этому. Он улыбнулся сам себе и снова занялся едой. *** Драко разбудил прохладный ветерок, коснувшийся лица. Он сонно повернулся, собираясь разбудить Гарри и спросить у него, как долго, по его мнению, они проспали, но рядом никого не оказалось. Сон как рукой сняло. Борясь с накатившей паникой, он выпрямился и огляделся, но никого не обнаружил. Гарри пропал без следа. «Он не мог уйти далеко, — рассудил Драко, пытаясь успокоиться. — У него мислокатор. Он не бросит меня. Я знаю, он бы так не поступил!» Не зная, что делать, Драко вскочил и резко повернулся… и врезался в Поттера. — Ауч! — тот отпрянул на шаг, а затем рассмеялся. — Что ж, рад, что ты наконец проснулся. Щеки Драко опалило жаром, и он знал, что краснеет. — Где, черт возьми, тебя носит? — торопливо спросил он, не желая выглядеть отчаявшимся или слишком сердитым. Но Гарри только улыбнулся. — Что, уже соскучился по мне? Драко покраснел еще сильнее, от чего Поттер снова развеселился, чем вконец смутил его. Он сердито поджал губы, не желая отвечать на такой дурацкий вопрос. Гарри покачал головой. — Расслабься, Драко, мне просто нужно было в туалет… ну, в нашем случае, до ближайшего дерева. Кстати, ты проснулся как раз к десерту. Драко закатил глаза и взял у Гарри мешок. — Ты ешь слишком много сладкого, — пробормотал он, усевшись под деревом. Гарри со смешком плюхнулся рядом. — Переживаешь за мою девчачью фигуру? Если не буду осторожен, то стану толще, чем Дадли. Сказано это было таким серьезным тоном, что Драко не мог не рассмеяться. — А, это твой китообразный кузен, да? Не думаю, что тебе стоит переживать об этом. Ладно, можешь лопать сладости сколько хочешь. На самом деле, тебе это на пользу, я заметил, что ты уже не такой тощий. И ребра уже не так торчат. — Внезапно умолкнув, Драко покосился на Гарри, который смотрел на него круглыми от удивления глазами. И тут до Драко дошло, что именно он сказал. Ну да, чтобы заметить, надо смотреть. — Оу… мне… мне жаль, я просто хотел сказать, ну, ты знаешь, было чертовски тяжело тащить тебя из этой ямы, понимаешь, Поттер? «Мерлин, я заговариваюсь», — подумал Драко и решил, что лучше бы он все еще спал. Чтобы сгладить внезапную неловкость он схватил первое, что попалось под руку, и протянул мешок Гарри. — Вот, держи свой десерт. Гарри опять рассмеялся и запустил руку в мешок до самого плеча. — Вообще-то… я уже взял три шоколадных бисквита, просто хотел еще фруктов. Ага… яблоко… вот и отлично. — Три шоколадных… у тебя абсолютно отсутствует чувство меры, знаешь? — Драко посмотрел на то, что держал в руке. Сэндвич. И кажется… — Черт! Солонина. Дай мне этот мешок, мне нужно что-то реально съедобное. Пока он копался в поисках нормальной еды, Гарри захрустел яблоком. — Эм-м, Драко? — Что? — Кажется, это яблоко испорчено. Оно какое-то сухое. Драко поднял голову, намереваясь сказать этому недотепе, что в таком мешке ничего не может испортиться, но то, что он увидел, было гораздо забавнее. — Гарри, это не яблоко. Тот непонимающе нахмурился. — Оно выглядит как яблоко, хоть и странноватое, и пахнет яблоком. — Это айва, — объяснил Драко, не уверенный, всерьез Поттер или придуривается. — Ты разве никогда не видел ее? Гарри бросил на него робкий взгляд. — Может, у тети Петуньи на кухне и была парочка, но мне в любом случае никогда не разрешали трогать вазу с фруктами, поэтому я не знаю. А дядя Вернон и Дадли признавали фрукты только в пирогах. — Ну так, это айва, причем совершенно свежая. Гарри критически оглядел ее и осторожно откусил. — На вкус вроде неплохо, только чуть суховато. А ее вообще-то едят? — Ну, — протянул Драко, — я чаще видел, что ее используют как украшение стола или делают желе, честно говоря, оно довольно вкусное. Слегка вяжущее, на мой вкус. — Он задумчиво склонил голову набок. — На вид она вполне аппетитная. Взять вот тот же ананас. Какой идиот додумался первым взять в руки эту колючую штуку и сказать: О, посмотрите-ка! Он весь в шипах, а листьями так легко порезаться, пожалуй, я его съем! Гарри усмехнулся. — Если уж на то пошло, подумай о первом человеке, который ел омаров. По идее это деликатес, но они больше похожи на скорпионов-мутантов, и готовить их нужно живьем, а их страшные клешни запросто могут оттяпать тебе палец. Или вот например икра. Эти крохотные склизкие… Драко побледнел. — Лучше не продолжай, Поттер, а то испортишь мой тонкий вкус относительно еды. Омары для меня и так уже не вариант. Ни за что не стану есть их снова. — Он бросил взгляд на свой сэндвич. — Знаешь, похоже, я потерял аппетит. Лицо Гарри смягчилось. — Извини, Драко, мне просто показалось, что это забавно. Один раз к тете в гости пришли очень богатые клиенты, и она приготовила омаров и маленькие бутербродики с икрой на закуску. Я хотел посмотреть, из-за чего весь сыр-бор, но стоило мне протянуть руку к столу, как тетя ударила по ней и сказала, что не будет переводить на меня такие дорогие продукты, и заперла в чулане до ухода гостей. Так что я придумал себе массу причин не любить такую еду. Драко медленно кивнул. — Теперь понятно. Улыбка на лице Гарри вдруг снова стала лукавой. — Ну, кому же захочется есть эти скользкие слизистые шарики, пахнущие рыбой и извлеченные из… — Поттер! — Ой, прости, я что-то не то сказал? — с невинным видом поинтересовался тот, откусив огромный кусок айвы. Драко покачал головой, уступая. Спорить с Поттером — гиблое дело. Хотя частенько это бывало довольно занятно. — Так ты дашь мне спокойно поесть, чтобы мы могли наконец убраться отсюда? И так уже столько времени потеряли. Гарри посерьезнел. — Извини, — на этот раз прозвучало гораздо искренней, — тебе и правда нужно поесть. Ты выглядел таким бледным… когда спал. — Теперь настала очередь Драко ошеломленно уставиться на Поттера и внутренне злорадствовать, когда тот покраснел. — Не подумай, что я тебя рассматривал во сне, или что-то вроде того, но ты же был рядом, и было трудно не заметить, ну, ты понимаешь, ты еще до этого выглядел немного потрепанным, так что я подумал… — Поттер? — Да? — Заткнись. — Оу. «Одно очко Драко Малфою». Немного приободрившись, Драко слегка улыбнулся и вернулся к поискам подходящей пищи, которая не будет напоминать ему о скорпионах-мутантах и прочей гадости. Он и так не особо любил икру, и ел ее, только если не мог отвертеться, да и то стараясь не думать, что именно ест. Что ж, вряд ли в ближайшее время ему светит приглашение на званый ужин. Наконец, он откопал овсяную лепешку, это была вполне безопасная еда. — Кстати, Гарри, как ты себя чувствуешь? — спросил он с набитым ртом. — Что-нибудь болит? — Честно говоря, нет. Я прекрасно себя чувствую. Просто удивительно. Драко поднял глаза и наткнулся на непонятный взгляд Гарри. — Что удивительно? — То, что ты провернул. У меня такое ощущение, будто я заново родился. Серьезно, Драко, как ты это сделал? Он бы ответил, если бы мог, вот только у него не было внятных ответов. — Просто старая техника исцеления. Матильда, моя нянька показала мне ее, — соврал он. — А, — немного разочарованно сказал Гарри, и Драко был уверен, что тот почувствовал его ложь. Он не мог врать Гарри. Ведь он сам только недавно поклялся, что не будет ничего скрывать от него. Драко опустил голову. — Ну, если честно, это не так. Я и сам не совсем уверен, как это получилось. Может быть, когда я с этим разберусь, то покажу тебе, хорошо? Потому что я до сих пор сам пытаюсь понять. Отнюдь не исчерпывающий ответ, на самом деле, и не ответ вовсе, но Гарри, кажется, удовлетворился им гораздо больше, чем предыдущим. — Ладно, — сказал он и откусил еще кусок айвы. Драко вернулся к своей лепешке, но едва успел за нее взяться, как Гарри откашлялся. Драко поднял голову. — Что такое? Гарри поколебался несколько секунд, избегая его взгляда — похоже, он боролся с собой. — Я… эм… хотел извиниться. За то, что вел себя так по-свински. Это все случилось из-за меня. Я думал… Иногда бывает, что я… увлекаюсь, как бы… и я повел себя как полный идиот. — Он снова опустил глаза. — Если бы я не давил так… ну, ты знаешь… мы бы не поссорились, и я ни за что не должен был… — Погоди, Гарри, притормози-ка. Просто остановись на секунду. — Гарри поднял взгляд, он выглядел неожиданно неуверенным в себе, и это казалось таким неуместным, хоть и шло ему. Драко стиснул зубы. Он должен был сказать кое-что гораздо более важное, пока Гарри совсем не увлекся извинениями. Много чего, если быть точным. И сейчас, казалось, настало самое подходящее время, если такое вообще могло быть. Он сделал глубокий вдох. — Гарри, ты имел право злиться на меня. Я не самый приятный в мире человек в плане общения, как ты сам знаешь. — Гарри пожал плечами. — Слушай, есть кое-что, что я тебе не рассказывал. Я должен был… — Я знаю. Сердце Драко подпрыгнуло и заколотилось быстро-быстро. — Знаешь? — голос сорвался, и он кашлянул, прочистив горло. — Что ты знаешь? Гарри смотрел в сторону. — Я знаю, что ты что-то скрываешь от меня, — сказал он тихо. Драко был уверен, что Гарри что-то подозревает, но услышав это вот так, от него самого, он почувствовал, как внутри все сжимается. — Гарри, я… Гарри остановил его, подняв руку. — На самом деле я решил, что не хочу, чтобы ты мне это рассказывал. Если и было то, чего Драко от него не ожидал, то вот именно этого. — Ты — что? — Я не хочу, чтобы ты мне рассказывал. — Гарри подсел поближе. — Послушай, я много думал об этом, пока ты спал. Когда у меня были сны и видения о Волдеморте, и даже когда ничего не происходило, все вокруг только и делали, что устраивали мне допросы. Все хотели знать, что я видел, о чем думал, или как-то еще покопаться в моей голове, а все, чего хотел я — это хоть немного личного пространства. Так что, я полагаю, ты тоже это заслужил. — Но Гарри… — Нет, Драко. Я был засранцем. Я не доверял тебе и не уважал твою личную жизнь. Даже если я и старался наладить с тобой нормальные отношения, то делал это свысока. И потом, я не учитывал, скольким тебе пришлось пожертвовать, чтобы вытащить нас обоих. Мне следовало доверять тебе. Драко не верил своим ушам. Звучало так, словно Гарри и в самом деле долго обдумывал свои слова, и он не знал, что на это ответить. Тот, казалось, понял это и продолжил. — Ты заслужил мое доверие, Драко. И мое уважение. И, думаю, мою дружбу тоже. Самое меньшее, что я могу сделать, это проявить по отношению к тебе любезность, которой хотел бы сам после нападок Волдеморта. Просто немного личного пространства, чтобы спокойно подумать и разобраться. Мне кажется, если ты держишь что-то в секрете, у тебя есть на то причины, и я тебе доверяю. Так что не надо мне ничего рассказывать. Я не хочу этого знать. Драко уставился на него в немом изумлении. Он настроился рассказать все: о том, что происходило в видениях; об угрозах в адрес его матери; о зелье Затмения души. Но глядя в доверчивые глаза Гарри, он заколебался. — Но, Гарри, ты не понимаешь! Тот пожал плечами. — Может, и нет. А может, мне и не нужно понимать. Нам обоим и так тяжело приходится, и если тебе будет легче держать что-то при себе, то я не возражаю. Пусть у тебя будут свои секреты, меня это вполне устраивает. Ты можешь довериться мне, а я доверюсь тебе. — На этом он широко улыбнулся. — За мной должок. Последние остатки решимости Драко растаяли под лучами этой улыбки. «Как я могу сказать ему теперь? Он выглядит таким счастливым, спокойным. Как я могу сказать ему, что часы уже тикают, отсчитывая последние дни его жизни, и если я… если я… — Внезапно его наполнила решимость. — Я найду контр-заклинание, сам найду. Мы доберемся до Хогвартса вовремя, а даже если и нет, то с Гарри все равно все будет в порядке. Я могу сделать это. Знаю, что могу. И Гарри даже не нужно ничего знать, пока у меня не будет хороших новостей». Поглощенный новой целью, Драко слабо улыбнулся. — Хорошо, Гарри. Ты мне должен. Так вот, чего бы мне хотелось, так это чудесную ванну с проточной водой, чтобы смыть с себя всю грязь, в которой я извозился, пока вытаскивал тебя из ямы. Испачкался-то я точно из-за тебя, и очищающего заклинания явно будет недостаточно. Удивительно, но улыбка Гарри стала еще шире. — Никаких проблем! Драко слегка насторожил такой ответ. Несколько минут спустя он проглотил последний кусочек лепешки, а Гарри облизал косточку айвы. «Айва. Почему это кажется важным?», — подумал Драко, напрягая мозги, но так ни до чего и не додумался. — Готов идти? — спросил он небрежно. — Конечно, — голос Гарри был ровным, но в глазах еще плясали смешинки. Он встал и потянулся. — Я готов, если ты готов. Он сжал косточку в ладони, размахнулся и бросил ее. И тут Драко будто что-то ударило. Он подскочил и в прыжке поймал косточку. Гарри удивленно моргнул. — Ого. Если бы ты так ловил снитч, то давно побил бы меня в квиддиче. Не возражаешь, если я спрошу, зачем ты это сделал? Драко вдруг осознал, как глупо он, должно быть, выглядел. Он посмотрел на косточку в своей ладони. — Ну… не хочу оставлять никаких следов нашего пребывания. Это слишком рискованно. — А, — недоверчиво сказал Гарри. Драко на это скривился, но Поттер уже повернулся и пошел прочь. Малфой взял косточку обеими руками и разломил ее пополам, высыпав на руку несколько круглых семян. Без колебаний он сложил семечки в карман рядом с корнем аира и побежал догонять Гарри. Забытая скорлупа осталась лежать на земле. *** Солнце уже стало снижаться к горизонту, когда Гарри наконец услышал звук, которого так долго ждал. Он улыбнулся Драко, вид у того был подозрительный и неуверенный, как и все последние несколько часов. Идти сегодня было довольно приятно. Они вышли из долины, преодолев невысокий хребет, и, к счастью, земля теперь была гораздо тверже. Гарри намеренно выбрал направление под гору, потому как знал, что таким образом они непременно выйдут к… — Река! — радостно воскликнул Гарри. — Мы это сделали. Драко помрачнел. — И ради этого мы так упорно шли сюда все это время? — Он покачал головой. — Погоди, не отвечай, сперва скажи-ка мне, как ты узнал, что здесь есть река? — Это просто. Дождевая вода должна куда-то стекать. И она всегда течет вниз. Вот так и узнал, — пояснил Гарри, сделав умное лицо. — В самой нижней точке горных долин всегда есть реки. Драко хмуро покосился на него. — Всезнайка. Гарри, я думаю, ты проводишь слишком много времени с… с Грейнджер, я имею в виду. Гарри ощетинился, как только невысказанное слово замерло на кончике языка Драко, но ничего не сказал. Он мог простить ему это. Трудно вот так сразу отказаться от многолетней привычки, но у Драко неплохо получалось. Конечно, Гарри это не особо нравилось, но сама попытка уже заслуживала уважения. — Знаешь, мы с тобой многим обязаны Гермионе. В том числе тем, что можем спать по ночам в сухой палатке. — Чего бы я ни отдал сейчас за настоящую волшебную палатку, — пробормотал Драко. — В четырнадцать лет мне подарили такую, чтобы я мог ездить на Всемирный Кубок по квиддичу, и не беспокоить при этом родителей. — Правда? — заинтересовался Гарри. Он помнил, как был поражен внутренним убранством палатки Уизли, какой же должна быть палатка Драко? — Что в ней было? — Ну, она, конечно, была не настолько фантастическая, как у родителей, — сказал Драко, и в его голосе проскользнула легкая ностальгия. — Но, думаю, она была достаточно большой. Там имелась кладовка, которую домовики всегда заранее наполняли всякими вкусностями, и зал для отдыха. На входе стояла глупейшая статуя какого-то пра-пра-пра-дедушки, но мама настаивала, что мне просто необходимо иметь перед глазами произведения искусства. Спальня не такая шикарная, как в поместье, но, на самом деле, она была даже больше, с огромной кроватью, украшенной резьбой. А в ванной был большой бассейн с горячей водой, а еще там были лучшие в мире пузыри… Погоди-ка… ты вроде говорил, что я смогу помыться? Гарри был слишком занят, пытаясь подобрать челюсть. Конечно, он знал, что Драко привык к таким вещам, но слышать, как он говорит о них самым обыденным тоном, словно это само собой разумеется… это слишком сильно напоминало Гарри Люциуса. Он мотнул головой, прогоняя неуместную ассоциацию. — А, ну да. Слушай, Малфой, а было ли когда-нибудь такое, что ты чего-то хотел, но не мог получить? — Драко вздрогнул. — Ой, извини, Драко. Я забыл. Тот чуть наклонил голову, принимая извинения, и тихо сказал: — Да. — Да?.. — Я хотел быть достаточно хорошим. От его тона у Гарри внутри похолодело. — Ты и так достаточно хорош. Драко одарил его насмешливым взглядом. — О, какая честь слышать это от тебя. Гарри собрался, было, ответить что-нибудь колкое, но проглотил насмешку, вспомнив, что обещал себе не ввязываться в споры. Вместо этого он заставил себя задуматься над словами Драко. Действительно задуматься. И когда он это сделал, его рот округлился буквой «о», до него наконец дошло, что конкретно имелось в виду. — Ну, — медленно сказал он, — для меня ты и правда достаточно хорош. Это считается? Драко улыбнулся, как-то очень загадочно, и ничего не ответил. — Так как там насчет ванны, Поттер? Каков твой блестящий план? Мои волосы не становятся чище, знаешь ли. Гарри испустил короткий вздох облегчения и рассмеялся. Затем широким жестом указал на реку. — Ваша ванна готова, сэр. — Моя… что? — Драко широко распахнул глаза. — Ты шутишь. — Он сделал шаг назад. — Я же говорил тебе, что и близко не подойду к реке. — Почему нет? — Гарри опустился на корточки у кромки воды и потрогал ее, проверяя температуру. — Не такая уж и холодная. Весь день было солнечно. — Нет, — отрезал Драко. Ему пришлось перевести дух, прежде чем продолжить. — Течение слишком быстрое. Оно может унести меня. Ну, знаешь, когда уходишь под воду с головой и не можешь вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Утонуть не входит в мои планы. Гарри поднялся, ощущая смесь недоумения и разочарования. — Не такое уж и сильное течение, — сказал он, тщательно дозируя степень озабоченности в голосе. — Здесь даже камней почти нет. Спокойно и глубоко. Идеальное место для купания. — Последний раз, когда я оказался в реке, отец Винса опрокинул меня лицом в отмель. Так что приятных ассоциаций с реками у меня нет, — говоря это, Драко небрежной походкой перебрался за невысокое деревце, словно хотел загородиться тонким стволом, как щитом. Ему было ощутимо не по себе, и это странное поведение совсем сбило Гарри с толку. — Эм-м, — начал он, стараясь выглядеть разумным, — та река была очень быстрой, неглубокой и с каменистым дном. Совсем не такая, как эта. Ты не должен… Однако Драко, кажется, испугался еще сильнее. — Я не полезу в реку, Поттер, и точка! Вот теперь Гарри совершенно запутался. — Ладно, ладно, ты не полезешь в реку! Я понял! Вот только, не мог бы ты объяснить мне, почему? Драко долго стоял, не двигаясь и не говоря ни слова, он смотрел мимо Гарри, на реку. Наконец он заговорил, так тихо, что Поттеру пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова за журчанием воды. — Я не умею плавать. — Ты… ты не умеешь плавать? В одно мгновение страх на лице Драко сменился злостью. — Ты глухой, или тебе нужно повторять? Да, я не умею плавать! Гарри замешкался, не зная, как реагировать на эту вспышку. Он отвел взгляд, затем снова посмотрел на Драко. — Но здесь же мелко, наверное, тебе даже до талии не дойдет. Тебе не придется плавать, просто зайти в воду и намочить голову… — Я сказал нет! — Теперь Драко судорожно сжимал ствол дерева обеими руками, его дыхание было частым и неглубоким. Гарри привел его сюда, потому что хотел, чтобы он расслабился, но вышло явно не так, как хотелось. Глубоко вздохнув, Гарри принял менее напряженную позу. — Ладно, ничего страшного. Нам не обязательно плавать. Я хотел немного ополоснуться, прежде чем мы продолжим путь, но теперь, как насчет того, чтобы просто поесть и отдохнуть? И можно попытаться пройти еще пару миль до наступления темноты. Ну как? Сперва Драко никак не отреагировал. Затем отцепился от дерева и сделал осторожный шаг по направлению к Гарри. — Хорошо, — не слишком уверенно согласился он. — Звучит неплохо. Его, очевидно, все еще пугала река, и он старательно держался от нее на расстоянии. Отыскав большое дерево, он сел и прислонился спиной к стволу. И сразу закопался в мешок с едой. — Что ты хочешь, Гарри? Шоколадный бисквит или фрукты? Знаешь, у нас еще остался ананас. Я об него укололся, честно говоря. Гарри не отвечал. Он был слишком занят мыслительным процессом. Когда они в последний раз видели реку, Драко так не реагировал. Но, правда, он тогда и близко к воде не подходил, и никто не заставлял его купаться. Он стоял на берегу, пока Гарри плавал, но река в том месте была чуть больше обычного ручья. Когда Гарри ловил рыбу, Драко оставался на значительном расстоянии. Теперь же, когда его подталкивали к воде, он выглядел испуганным. — Я бы съел грушу, — рассеянно сказал Гарри, присаживаясь рядом с Драко под деревом. Получив то, что просил, он, однако, не спешил приступать к еде. Драко был занят очисткой банана, когда Гарри нарушил молчание: — И давно ты боишься воды? Тот замер. — Что? — прошептал он. У Гарри не было ни тени сомнения в собственной правоте. — Это не так уж трудно понять, Драко. Серьезно, что с тобой случилось? Драко отвернулся и сделал вид, что очень занят банановой кожурой. — Ничего. Я не хочу об этом говорить. Просто не люблю воду, не умею плавать, и на этом дискуссия закрыта. «Если я говорю, что все кончено, значит, все кончено», — с сожалением подумал Гарри. Когда он заговорил, его голос смягчился. — Драко, я не могу заставить тебя рассказать мне, в чем дело, но я был бы очень признателен, если бы ты это сделал. — Тот закончил чистить банан, но глаз так и не поднял. — Просто меня очень удивляет, что ты так сильно чего-то боишься. Единственный раз, когда я видел тебя таким, это было из-за Волдеморта. — Драко съежился, но занял себя едой. — Если ты мне расскажешь, может быть, я смогу тебе помочь. — Драко сглотнул. — Пожалуйста? И тогда он наконец повернулся к Гарри. В его глазах читался страх напополам с раздражением. — Так сильно хочешь знать? Гарри показалось, что его просто физически оттолкнули. — Да, — сказал он. Драко медленно кивнул. — Ладно. — Он откинулся назад и закрыл глаза. — У нас в поместье был бассейн. Отец приказал сделать его, чтобы мама могла загорать, правда, она все равно никогда этого не делала, и никто из родителей не любил плавать. Думаю, отцу просто нравилось смотреть на воду. С одного конца бассейн был глубокий… наверное, глубиной в два моих роста. Когда я был младше, то любил сидеть на бортике и смотреть на воду. Она меня успокаивала, я представлял себе, что где-то там, в глубине живут русалки. Отец все время говорил, чтобы я не играл у бассейна, потому что могу упасть. И я уходил, потому что не умел плавать. Меня никто никогда этому не учил. Однажды я сидел на краю бассейна, и когда услышал шаги за спиной, было уже слишком поздно прятаться. А потом я оказался в воде. — Его голос надломился. Гарри смотрел на него с ужасом. — Сколько тебе было? — Семь, — тихо ответил тот. А потом продолжил, еще тише: — Это было ужасно, Гарри. В начале весны вода еще очень холодная. Она просто окружила меня со всех сторон. Я пытался выбраться на поверхность, но одежда стала такая тяжелая, и я в ней запутался. Я затаил дыхание и просил всех, кто мог бы услышать, чтобы кто-нибудь вытащил меня из воды, но ничего не произошло. — Он медленно, рвано вздохнул. — Я не знал, как долго задерживал дыхание, но больше просто уже не мог. Поверхность была далеко, а вода такая ледяная. Я уже почти потерял сознание, когда что-то резко потянуло меня вверх, и я оказался на бортике, кашляя и задыхаясь, а рядом стоял отец. Он сказал: «Я же говорил тебе не играть возле бассейна, Драко». Гарри вздрогнул и отвел взгляд. Ему показалось, что он и сам почувствовал холодные тиски воды, сжавшиеся вокруг него. Как мог Люциус сделать такое с ребенком? Особенно со своим собственным сыном? Гарри вздохнул в очередной раз и поднял глаза. Драко притянул колени к груди, обняв их руками. Он дрожал. Забытый банан валялся на земле. Он выглядел так, словно ему снова семь лет, и он сидит у бассейна, весь промокший, и едва сдерживает слезы. — Ох, нет, Драко, пожалуйста, не надо. — Гарри встал перед ним на колени. — Ты просто переутомился и перенервничал. Вот и все. — Нет, Гарри, это не все, — проговорил тот, не поднимая головы. — Мне шестнадцать, и я боюсь воды. Это просто жалко. Знаешь, я чуть не упал в обморок от страха, когда Хагрид вез нас на лодке через озеро перед первым курсом. — Он уткнулся лицом в колени. — Я такой жалкий. Боюсь воды. Ха! Чертов трус. Гарри очень старался говорить разумно. — Ты боишься всего двух вещей. Волдеморта и воды. Это не так уж много. В волшебном мире почти все боятся Волдеморта, а те, кто не боится — ненормальные психи. И да, прежде чем ты что-то скажешь, я тоже его боюсь. А что касается воды, у тебя чертовски веская причина ее бояться. Драко покачал головой. — У меня была причина, когда мне было семь. Это было простительно, когда мне было восемь. В девять это еще могло служить оправданием. Но не сейчас. Гарри смотрел на него и не мог найти слов. Ему было неловко, он чувствовал, что должен что-то сделать, но не знал, что. Тогда, поддавшись первому порыву, он протянул руку и положил ее на колено Драко. Тот резко вскинул голову, глаза у него были мутные и красные. Гарри сглотнул. — Что ж, — сказал он, — не хочешь ли ты сделать что-нибудь с этим? — Что, например? — Мы можем войти в реку вместе. Взгляд Драко тут же стал испуганным, как у загнанного зверя. Гарри отпустил его колено и взял его за руку, частично для того, чтобы Драко не смог сбежать, но больше в попытке успокоить. — Ты спятил? — Драко дернулся, но Гарри схватил и вторую его руку тоже. Казалось, он это едва заметил. — Я не могу! Это река, Гарри! Я не могу даже в бассейн войти. Черт, если там воды больше, чем в луже, мне уже хочется бежать прочь со всех ног. — Он сделал паузу. — Не могу поверить, что произнес это вслух, — сказал он больше себе, чем Поттеру. — Тебе вроде нравился бассейн в ванной префектов, разве нет? — резонно спросил Гарри. — Я никогда не видел такого огромного. Драко снова покачал головой. — Это совсем другое дело. Он теплый. И удобный. И когда сидишь у бортика, там столько пузырьков, что воды почти не видно. — Разве ты не можешь представить, что река — это та же ванна? — Драко одарил Гарри таким скептическим взглядом, что он тут же понял, что сморозил глупость. — Ладно. Глупый вопрос. Но ведь когда мы бежали по кромке реки от… сам знаешь, от кого, у тебя вроде не было проблем с этим? Драко фыркнул. — Там воды было едва по щиколотку. И ты не заставлял меня в нее нырять. — Он со вздохом откинулся назад, высвободив руки. — Слушай, Гарри, я знаю, что ты хочешь как лучше, но, если честно, кому это надо? Я не умру, если никогда не научусь плавать. Мне и на земле неплохо. Просто прими тот факт, что ты не сможешь помочь каждому. Их взгляды встретились. В глазах Драко читались страх и неуверенность, но в то же время, там была просьба не бросать его. — Ты прав. Я не могу помочь всем. Драко помрачнел. Было ясно, что, несмотря на свои слова, он действительно хотел, чтобы Гарри что-нибудь сделал. И это только укрепило Поттера в намерении сказать то, что он и так собирался: — Я не могу помочь всем, но могу помочь тебе. — Но… но… что ты можешь сделать? Гарри улыбнулся и встал. — Я просто хочу, чтобы ты постепенно преодолел свой страх. Без магии, или еще чего-то особенного. Просто шаг за шагом. — Он протянул руку. — В самом худшем случае ничего не выйдет, но если не попытаешься, ты никогда этого не узнаешь. Драко потянулся к его руке, но было видно, что он еще колеблется. Гарри вздохнул. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Обещаю. У него возникло странное чувство дежа-вю, когда он поднимал Драко на ноги. Он улыбнулся и быстро сжал его руку перед тем, как отпустить. — Давай же, идем. Они подошли к реке, Гарри скинул кроссовки, не потрудившись развязать шнурки. — Когда снимаешь обувь, сначала положено ее расшнуровывать, — сказал Драко у него за спиной. — Ты их испортишь. Гарри обернулся, Драко стоял очень близко, на расстоянии вытянутой руки, щурясь от косых вечерних лучей. И даже так Гарри заметил нервозность, почти панику в его взгляде. Но все-таки Драко немного расслабился, выбрался из своего панциря. Эффект был потрясающим. Немного странно, но… мило. — Я обязательно это запомню, — сказал Гарри. — Но это просто пара дешевых кроссовок. Даже не помню, когда я в последний раз возился со шнурками. Они всегда завязаны. Драко посмотрел на него с неодобрением, но сам не двигался с места. Было понятно, что он тянет время. Гарри старательно придумывал, как лучше заставить Малфоя отмереть, и вдруг его осенило вдохновение. Прежде чем тот смог хоть как-то отреагировать, Гарри опустился перед ним на колени и сам стал развязывать ему шнурки. Когда он снова встал на ноги, Драко был похож на выброшенную на берег рыбу. Гарри криво усмехнулся. — Будем считать, это первый шаг. Драко медленно снял обувь, заслужив еще одну улыбку, на этот раз одобрительную. Гарри отступил на шаг и начал стягивать свитер, но Драко остановил его, ответив нечитаемой улыбкой на недоуменный взгляд. — Подними руки, — сказал он. Гарри повиновался без вопросов, и в один миг с него стащили свитер, совсем разлохматив волосы. Драко усмехнулся, и Гарри торопливо пригладил непослушные пряди. — Ой, да брось, Гарри. Ты годами пытался привести их в пристойный вид, и до сих пор тебе это еще ни разу не удалось. Гарри в ответ только закатил глаза. — Твоя очередь. Он даже слегка удивился, когда Драко без колебаний поднял руки над головой. Гарри оглядел его любопытным взглядом. Может, ему так легче, когда кто-то ведет его на каждом этапе. Возможно, эта своеобразная игра в шахматы, когда каждый игрок поочередно делает свой ход, дает ему чувство уверенности. Может, ему все это нужно, чтобы позволить Гарри себя вести. А может, он просто настолько ему доверяет. Что бы там ни было, Драко сейчас казался гораздо спокойнее, чем несколько минут назад, если не сказать счастливее, — и Гарри это вполне устраивало. Гарри стянул с него рубашку, вывернув ее наизнанку, зацепив следом и футболку. Драко вздрогнул, когда прохладный воздух коснулся обнаженной кожи, но все еще слегка улыбался. Потом он забрал у Гарри свою рубашку и отбросил ее в сторону, оба остались в футболках. Внезапно осознав, куда все это ведет, Гарри ощутил вспышку неуверенности. Он переводил взгляд со своей футболки на Драко, пока тот не кивнул. Он на удивление осторожно снял с него футболку. Гарри поправил очки. Его плечи обдувал свежий ветерок, но было все еще достаточно солнечно и тепло. Гарри закрыл глаза, наслаждаясь внезапным ощущением покоя. Он понимал, что они по-прежнему в бегах, да и вообще, неизвестно где находятся, и это чувство абсолютно нелогично, но ничего не мог поделать. Через некоторое время он снова открыл глаза и заметил, что Драко пристально его рассматривает. Его взгляд скользил по ключицам и дальше по груди вниз. — Эм-м… Драко? — Гарри поморгал и поднял глаза. А потом быстро отвел их в сторону. — Что? Я знаю, что я тощий… — Нет, — внезапно возразил тот. — А? — Ты не тощий. — А какой же? Гарри показалось, что Драко немного покраснел, но, может, это только солнечные блики. — Я же говорил, что ты немного поправился, Гарри. Ты… ты хорошо выглядишь. — О, — произнес тот, не совсем уверенный, что на это ответить. — Ну… — Извини, — торопливо перебил его Драко. — Я просто отвлекся. На чем мы… — Да, точно, — Гарри хихикнул. — Твоя очередь. — А, ну да, — на этот раз Драко замешкался. — Ну давай, я ведь уже снял свою. — Гарри отвел глаза. — Если ты стесняешься, я могу смотреть в другую сторону. — П-ф-ф, — отозвался тот, — ты увидишь меня в любом случае. — Тогда что? — Я… я просто не часто хожу перед кем-то без рубашки. Гарри поднял брови с интересом. — Да? И как часто это бывает? — Ну, несколько раз… один или два… никогда, вообще-то. Гарри не собирался смеяться, но не смог себя преодолеть. Непроницаемое выражение на лице Драко поумерило его пыл, но перестать улыбаться оказалось выше его сил. — Что ж, вот и будет первый раз. Или ты можешь остаться в футболке, но это будет далеко не так весело. Так что, можешь снять ее сам, или я… Драко прервал его, подняв руки над головой. Гарри отметил про себя, что как только Драко принимает какой-то определенный план действий, то следует ему до конца. Эта особенность характера проявлялась во всем, что он делал. Это была сильная черта, достойная восхищения. Гарри чувствовал себя немного странно, стягивая с него футболку. Драко не потрудился пригладить волосы. Его поза выражала некоторую неуверенность, и казалось, он не знал, куда девать руки. Гарри, в свою очередь, не знал, что делать с его футболкой. Драко был не слишком мускулистым, как и он сам, но выглядел более… утонченным. Вот теперь Гарри тоже смутился, при взгляде на Малфоя в голову приходило слово «изысканный». Да, он был худощавым, но каким-то изящным, если к парням вообще применим этот термин. Без своих ботинок на высокой подошве, которые он обычно носил в школе, Драко был не намного выше Гарри. Он выглядел очень юным вот так, с обнаженной гладкой бледной кожей. Юным и ранимым. Гарри так задумался, что очнулся только тогда, когда Драко дотронулся до пряжки его ремня. Он тут же отскочил с удивленным возгласом. — Извини, — быстро сказал Драко. — Я не хотел… я просто подумал… понимаешь… Ох, Мерлин, прости, Гарри. Он тут же снова замкнулся в себе, даже поза стала более напряженной. «Речь идет о доверии, — сказал себе Гарри. — Взаимное доверие, вот в чем все дело. Он должен верить мне, а я — ему. И дело здесь не только в плавании, я это точно знаю». — Нет, Драко, все нормально. Просто я не ожидал, вот и все. На самом деле я не планировал ничего такого… знаешь… но если ты так хочешь, то нет проблем. — Гарри шагнул вперед, сократив расстояние между ними. — Все нормально. Правда. В какой-то степени мысль о том, что кто-то неторопливо расстегивает твой ремень и проскальзывает пальцами под верхнюю пуговицу брюк, вызывала ассоциации с чем-то непристойным. В том, как этот кто-то расстегивает молнию и стягивает брюки вниз, обнажая бедра, был определенный сексуальный подтекст. Тем не менее, Гарри запихнул эти мысли подальше, пока Драко медленно, но уверенно проделывал с ним все эти действия, и сосредоточил внимание на том, насколько более открытым и доверчивым тот становится с каждой секундой, как исчезает его страх. Никто никогда не раздевал Гарри прежде, и даже в самом нелепом сне ему не могло присниться, что первым человеком, который это сделает, будет Драко Малфой. Но это было не так уж важно. В этот конкретный момент ничто не имело значения, кроме человека, стоящего перед ним. Гарри остался в одном белье, чувствуя себя выставленным на показ, но это его не нервировало. Он по-прежнему ощущал полное доверие и уверенность в себе. А потом он потянулся к ремню Драко, спросив разрешения взглядом, и тот кивнул. Когда Гарри расстегивал пряжку, он боялся, что у него затрясутся руки, но ничего такого не было. Затем он расстегнул пуговицы, и Драко оперся на его плечо, высвободив ноги из упавших брюк, оставшись в темно-зеленых боксерах. Гарри побросал всю одежду в кучу. — Ну, — сказал он, — вот и все. Драко молча кивнул, его глаза будто светились в ярких солнечных лучах. Он словно не осознавал того, насколько обнажен и открыт. На воду он даже не взглянул. Казалось, та личина, за которой он так тщательно прятался, спала с него вместе с одеждой, оставив настоящего Драко. — Ну как, готов? — спросил его Гарри. — Нет, — тихо ответил тот, — но я все равно попробую. Гарри кивнул и повернулся к реке. Но не успел он пройти и половины расстояния, как услышал судорожный вздох за спиной и обернулся через плечо. — Что с тобой? Драко немного нервным жестом скрестил руки на груди. — Я не знаю… я… не уверен, что смогу… то есть… мне нужно… — он выпрямил спину, но это только усугубило впечатление неуверенности. — Мерлин, ты только послушай, как жалко это звучит. Гарри… Гарри подошел к нему и протянул руку. Тот принял ее со слабой улыбкой и сказал: «Спасибо». Гарри первым шагнул в воду. Дно было песчаное с примесью мелкого гравия, а вода — прохладной. Ему захотелось сейчас же разбежаться и нырнуть с головой в глубину, но тут Драко крепче сжал его руку, и он обернулся. Драко застыл на месте. — Я просто не могу этого сделать. Не могу. Может… может, просто спишем все на гриффиндорский комплекс героизма, вернемся под дерево и сделаем вид, что уже ночь? Или ты мог бы поймать рыбу, я даже помогу ее почистить, если хочешь. Или… Гарри прижал палец к его губам, заставив замолчать. Затем взял обе руки Драко в свои и, не отрывая взгляда от его лица, сказал: — Не смотри на воду. Смотри на меня. Хорошо? Драко смотрел на него немигающим, доверчивым взглядом. — Ладно. Не оборачиваясь, не разрывая зрительный контакт, Гарри сделал шаг назад, потянув Драко за собой. Он почувствовал, как тот задрожал, и крепче сжал его ладони. Через пару шагов вода уже захлестывала щиколотки. Драко ненадолго зажмурился, но потом снова поднял глаза и уже не отпускал взгляд Гарри. У Гарри было ощущение, что они партнеры по танцу, движущиеся в одном ритме под музыку течения: шаг — всплеск, шаг — всплеск. Теперь вода доходила до колен, и прохладные брызги оседали на бедрах. Внезапно Драко остановился. — Не могу поверить, что позволил тебе втянуть меня в это, — его голос был чуть громче шепота. — Наверное, я сошел с ума. — Ты молодец. — Ха. Я дрожу как осиновый лист, а сердце колотится так, что, кажется, сейчас выпрыгнет. Ты можешь мне кое-что пообещать? Что никому ничего не скажешь об этом — ни единого слова — когда мы вернемся в Хогвартс? Гарри улыбнулся. — Слово гриффиндорца. — О, этого-то я и боялся. — Эй! — Выпустив одну из его рук, Гарри стремительно наклонился и, зачерпнув воды, плеснул ее на Драко. Тот ахнул. В тот же миг Гарри вдруг понял, что, вероятно, разрушил этой выходкой все, чего они с таким трудом добились. Он все еще держал Драко за руку, так что мог удержать его, если что, но тот не вырывался, а стоял, совершенно не шевелясь, будто его заморозили, а на лице у него был шок. — Драко? Извини, я не хотел… Но не успел он договорить, как Драко высвободился и, зачерпнув обеими руками, плеснул ему в лицо воды. Проморгавшись, Гарри открыл глаза. По стеклам очков стекали мутноватые капли, а Драко смеялся, согнувшись и упершись ладонями в колени, смеялся так неудержимо, что даже начал кашлять. Гарри нахмурился, стряхивая воду с волос. — Я думал, тебе страшно. Тот наконец успокоился, отдышался и выпрямился. — Я слизеринец, Гарри. Я могу бояться чего-то, но никогда не становлюсь беспомощным. И я не могу не ответить на вызов. Это долг чести. — Ну так, — сказал Гарри, сняв очки, — тебе полегчало? Больше не страшно? Драко замялся. — Ну… меня до сих пор трясет, и заходить глубже в воду меня совсем не тянет. Но это помогло. Смех, я имею в виду. Гарри кивнул и нацепил на нос очки. — Теперь ты понимаешь, почему я пошел купаться в прошлый раз? Почему веселился, хотя мне было страшно? — Не говоря уже о том, что это было опасно, но да, я понимаю. — Я рад. — Гарри повернулся и двинулся дальше в реку. — Гарри? — голос Драко снова стал нервным и тонким. — Ты куда? — Плавать, конечно, — как можно более беспечно ответил тот. — Ты… ты бросишь меня здесь? «Так будет лучше для него». — Нет, я тебя не бросаю. Я здесь. — Когда воды стало по грудь, Гарри обернулся. — Всего в нескольких шагах от тебя. По глазам Драко было заметно, что он бы не назвал это «всего в нескольких шагах». Он смотрел на разделявшую их полосу воды, словно на Ла-Манш. — Ты… Ты хочешь, чтобы я… Гарри вздохнул. — Если я все время буду водить тебя за руку, ты не сможешь потом сказать, что сделал это сам, так ведь? — Но я не могу! — выкрикнул Драко. — Она холодная. Она душит меня. Я ненавижу это… — Драко, — сказал Гарри со всей твердостью, на которую был способен. Его тон привлек внимание Драко, и тот поднял на него глаза. Гарри одобрительно кивнул, прежде чем продолжить. — Ты прошел столько миль через лес и горы, и все еще жив. Ты имел дело с самим Волдемортом, а он гораздо страшней, чем несколько футов воды. И ты все еще жив. — Он мысленно улыбнулся и немного смягчил тон. — Ты открыл дверь моей клетки, пересек те несколько метров, что нас разделяли, и вывел меня наружу. Сейчас между нами все те же несколько метров. Тебе это по силам. Гарри не смог бы ответить на вопрос, в какой момент он стал воспринимать борьбу Драко с фобией как свою. Но он знал, что успех или неудача Малфоя станут его собственными. Как бы там ни было, после всего, чего они добились вместе, Гарри не мог представить себе отсутствие общей цели. Глядя на смесь страха и решимости идти до конца, светящуюся в глазах Драко, он хотел передать ему часть своей силы. Внезапно Драко поморщился и бросил взгляд на воду, у него было то же выражение лица, с которым он готовился к дуэли с Гарри на втором курсе. Он словно мысленно убеждал себя, что вода слабее него. Потом он перевел взгляд на Гарри. Брызги на его лице давно высохли, и сейчас оно казалось пустым и жестким. Он снова надел свою маску, которая помогала ему сохранять хладнокровие, но на этот раз она не затронула глаз. Солнечный свет, отражаясь от легких волн, рассеивал причудливые блики по его плечам и груди, по свободно опущенным рукам и бедрам, но глаза горели еще ярче, обычный бледно-серый оттенок радужки казался сейчас чистым серебром. Драко сделал шаг вперед, потом еще и еще. С каждым шагом вода поднималась все выше, и он вздрагивал, уступая волнам каждый дюйм своего тела. Когда вода поднялась до талии, Драко остановился, и его всего передернуло. Гарри стоял от него не более чем в трех шагах. Давай, Драко. Ты сможешь. Драко закрыл глаза, и Гарри подумал, что он, наверное, мысленно переживает те кошмарные моменты, когда думал, что утонет. Ты сможешь переступить через это. Холодная вода окружает со всех сторон. Тяжелые складки одежды цепляются за ноги, тянут вниз. Нечем дышать. Иди… Драко сделал глубокий вдох. Ко… Он на секунду приоткрыл глаза, бросив взгляд куда-то вдаль, затем снова смежил веки. Мне. Драко преодолел оставшееся расстояние одним большим скачком и, разбрызгивая воду во все стороны, повис у Гарри на шее, и тот его крепко обнял. Гарри чувствовал тепло его кожи и его дрожь, его тяжелое, сорванное дыхание. — Не могу поверить, что у меня получилось… — Но у тебя получилось… — Никогда не думал, что я… — Я знал, что ты сможешь. Драко уперся лбом в плечо Гарри и сделал глубокий медленный вдох. — Спасибо. Гарри подавил смех. — За что? Ты все сделал сам. — Он сжал объятия, успокаивая и ободряя. — Ты сам вывел нас из подземелья, сам противостоял Волдеморту. И сейчас ты тоже справился сам. — Нет. Драко отстранился, и Гарри неохотно отпустил его. С минуту они смотрели друг другу в глаза, Гарри снова подумал: серебро. — Знаешь, Поттер, ответственность за все это лежит на тебе. Тот поднял бровь, насторожившись, что его внезапно назвали по фамилии. — Да? — осторожно спросил он. Драко, казалось, тщательно раздумывал над тем, что сказать. Наконец он сжал губы в линию, кивнул сам себе и заговорил. — В самом начале я хотел поквитаться с тобой. — Он снова умолк, ему явно трудно было подобрать слова. — Из-за того, что ты мне сказал, я потерял веру во все, что прежде было для меня важным. Я полностью изменил свое мировоззрение из-за того, что ты сделал у меня на глазах. — Драко снова трясло, но на этот раз, Гарри был уверен, вовсе не из-за воды. Он судорожно вздохнул. — Я отказался от всего, чем я был, из-за того, кто ты есть. И я решился бороться со своими страхами только потому, что ты сказал, что у меня получится. — Драко уже не трясло, а его глаза сияли искренностью. — Гарри… ты всегда был рядом. Гарри едва осмеливался дышать, и он понимал, что Драко это видит. Тот кивнул и еще раз повторил: — Спасибо. *** Солнце спустилось к далеким холмам по ту сторону реки, закатные лучи вызолотили, утопили в багрянце окрестный пейзаж. Гарри и Драко недолго оставались в воде. Наступил вечер, и вскоре стало слишком холодно для купания. Гарри трансфигурировал полотенце, и они оба вытерлись насухо, затем быстро оделись и решили разбить лагерь прямо здесь… и все это ни слова не говоря. Они не нуждались в разговорах, им было уютно в тишине. Мантию-невидимку снова превратили в палатку, пусть ничто и не предвещало дождя. Они сделали это просто ради собственного удобства. На ужин Драко порезал ананас, воспользовавшись своим кинжалом. Удивительно, но, несмотря на такую неаппетитную, и даже опасную внешность, тот оказался очень вкусным. Ужин был легким, и, покончив с едой, мальчики забрались в палатку и легли бок о бок, лицом на запад. Никогда в жизни Драко не чувствовал такого покоя и удовлетворения, как будто он был в нужном месте, в нужное время и с нужным человеком. Хотя бы на одну ночь он заставил себя отбросить все тревоги и заботы и просто наслаждаться жизнью. И ему было хорошо. Он даже не представлял себе, с какой силой может давить на плечи обычный страх. До сегодняшнего дня Драко боялся воды, не умел и не хотел плавать, но теперь знал, что, если понадобится, он сможет себя преодолеть. От этого на душе стало легче. И всем этим он был обязан Гарри. Возможно, эта мысль должна была его обеспокоить, но она не беспокоила. На самом деле, все было как раз наоборот. Драко повернул голову и взглянул на Гарри. Тот лежал на животе, сложив руки под подбородком, и любовался закатом, слегка прищурив глаза. На губах играла расслабленная улыбка. Потом его веки медленно опустились, и Драко обнаружил, что зачарован этим зрелищем. Сперва он подумал, что Гарри заснул, но тот глубоко вздохнул, вытянул руки перед собой, а затем снова медленно сложил их под подбородком. Драко улыбнулся. — О чем ты думаешь, Гарри? — Я думаю о том, что лежу на неудобном камне, но двигаться не буду, потому что слишком ленив сейчас. — Ты такой… — Да, я такой, и что? — Гарри приоткрыл один глаз и покосился на Драко. Тот лишь покачал головой. Потом он сел и, взяв Гарри за плечо, перекатил его набок. Быстро нашарив камень, он подобрал его и выбросил подальше. — Проблема решена. Гарри, которого, казалось, абсолютно не беспокоило, что его катают по земле, тихо вздохнул, затем снова потянулся, напомнив Драко сонного кота, и лег на бок лицом к Драко. Он подпер голову ладонью и криво усмехнулся. — Мой герой. — Вот-вот, и не забывай об этом. — Драко было неудобно смотреть на него сверху вниз, и он тоже лег, повторив позу Гарри. — Кто бы мог подумать… год назад… месяц назад… — Никто, — быстро ответил Гарри. — И меньше всего мы сами. — Ты не дал мне закончить. Я ведь мог сказать: «Кто бы мог подумать, что я буду есть ананасы». — Ты бы это не сказал. Драко улыбнулся. — Да, ты прав. И почему ты всегда прав? — Не всегда. Я просто предположил. А ты просто подтвердил. — Внезапно он перестал улыбаться. — Кое в чем я действительно сильно ошибался. — В чем же? — В тебе. Драко тут же вспыхнул румянцем. — Неужели? — язвительно спросил он. — Если бы я был прав, то мы до сих пор сидели бы в подземелье Волдеморта, и ты это понимаешь. Драко опустил взгляд, словно все, что его интересовало — это то, как он выщипывал травинки одну за другой. Его разрывали смешанные чувства. Он не гордился собой, но и не стыдился тоже. Может, его проблема была в том, что Драко больше не знал, кто он. Его взгляды на жизнь очень изменились, и, хотя он любил перемены, все было слишком ново и непривычно. Драко не знал, только ли его внутренняя система координат поменялась, или же он сам вместе с ней. И все же он был вполне доволен тем, как для него повернулась жизнь, и уверен в своих решениях, несмотря на чужеродную пустоту в душе, словно он лишился какой-то части самого себя. Хотя, может быть, он просто был растерян и видел то, чего нет. В одном Драко, однако, был уверен: прежний он ни за что не вошел бы в реку. — Поттер, ты прекрасно понимаешь, что все, что я делал… в школе и в подземелье… это был я. И часть меня осталась прежней. Я не собираюсь бегать по улицам, распевая гимны во славу Дамблдора. И мне по-прежнему не нравятся магглы и гря… магглорожденные, и я не хочу менять устоявшиеся традиции магического общества. И я все еще очень, очень хочу обыграть тебя в квиддич. Гарри усмехнулся и покачал головой. — Еще бы я этого не знал. Но я все же был несправедлив к тебе. Конечно, все эти годы ты не слишком старался продемонстрировать мне свои лучшие качества, но тем не менее… — Улыбка исчезла, и на мгновение лицо Гарри стало виноватым. — Прости, мне очень жаль, но я действительно в какой-то момент перестал видеть в тебе человека. Я и подумать не мог, что ты можешь измениться. — Я и не хотел меняться. — Но ты это сделал. Драко коротко усмехнулся. — Это, опять же, твоя вина. — Я всегда во всем виноват, так или иначе. Помнишь? — Драко поежился от его слов, но Гарри этого не заметил. Он медленно закрыл и открыл глаза. — Я только надеюсь, что не ошибусь в чем-то действительно важном. Драко склонил голову. Казалось, это хорошая возможность задать вопрос, который грыз его с тех самых пор, как он признался в своем тайном страхе. Просто нужно было правильно подобрать слова. — Гарри… У меня к тебе вопрос, только он странный. — Хм? — Чего ты боишься? Гарри с полминуты смотрел на него, затем ответил. — Ну, много чего, наверное. — Назови что-то одно. — Волдеморта. Драко закатил глаза. — Думаю, это мы уже прояснили. Поздравляю, можешь считать себя нормальным. — Хах, жюри еще не пришло к окончательному решению. Слушай, Драко, ты спросил это для того, чтобы удостовериться, что я не совершенство? — без обиняков спросил Гарри, не любивший ходить вокруг да около. — Что ты не единственный, кто чего-то боится? Потому что… — Нет, — перебил его Драко намного быстрее, чем хотел. — Нет… не для этого. Мне просто очень любопытно. — Что ж… — Гарри уставился перед собой, рассеянно покусывая нижнюю губу. Драко казалось, что он усиленно пытается выдумать какой-нибудь ответ, и от этого ему нисколько не легче было примириться с собственными страхами, но Драко напомнил себе, что у него были и другие причины задать этот вопрос. Наконец, Гарри ответил: — Я не люблю муравьев. Когда я вижу одного или пару, то меня это не беспокоит, но если их много, и они везде ползают, это очень жутко… — Это не страх, Гарри. Это естественная реакция на отвратительное существо. — И все равно, не люблю я их. Драко не смог подавить смешок. — Муравьи, пауки, змеи и прочие ползучие твари… Ты прямо как девчонка, Поттер. — Эй! — Гарри ощетинился от негодования. — Пауков я не боюсь, а змеи так и вообще хорошие собеседники. Кроме того, это не я визжал на всю округу, испугавшись слизняка в волосах. Драко покраснел. — Правильно. Забудь, что я сказал. Гарри кивнул, улыбнулся и с довольным вздохом оперся на локоть, но Драко не собирался менять тему разговора. Ему нужен был конкретный ответ. — Итак, чего же ты боишься? Гарри недовольно заворчал. — Иголок. — Тех, которыми шьют? Гарри скривился. — Нет, это у магглов принято так принимать лекарства… втыкают в руку иголку и… бр-р-р, даже думать не хочу! Драко представил себе эту картинку, и его тоже передернуло. — Думаю, идею я уловил. Видишь? Магглы чокнутые. — Ну, в данном конкретном случае я с тобой согласен. В пять лет меня повели на прививки, сразу три укола сделали. Думаю, какие-то из них должны были сделать раньше, но тетю с дядей это не волновало. Первый… Я не знал, чего ждать, поэтому не отреагировал. Было похоже на пчелиный укус, я, конечно, расстроился и отказался от остальных уколов. Тогда тетя Петунья ударила меня и сказала, чтобы я перестал вести себя как нытик. Но когда медсестра взяла следующий шприц, я просто не смог сидеть спокойно. — Гарри спрятал лицо в ладони и продолжил: — Тетя схватила меня за руки и держала, но медсестра как будто была в шоке и колола слишком уж сильно. Я не знал, что ее так шокировало — я в то время еще не подозревал, что родился волшебником. Когда все закончилось, меня всего трясло… мы сели в машину, и я никак не мог пристегнуть ремень. И когда вернулись домой, меня все еще трясло. А за то, что я плохо себя вел, мне пришлось просидеть весь вечер в шкафу. Рука сильно болела, и мне было очень плохо. — Он с горечью рассмеялся и поднял взгляд. — С тех самых пор мне больше не приходилось делать уколы, и слава Богу. Если бы кто-нибудь попытался, то я бы просто заколдовал его. Драко снова представил, как все происходило, и от этой картины у него засосало под ложечкой. — Знаешь, я бы тоже ее заколдовал. Но, Гарри, это тот самый парализующий страх, или просто то, что тебе очень неприятно? — Неужели тебе правда до такой степени хочется выяснить, что меня пугает? — Не получив ответа, Поттер продолжил недовольным тоном: — Просто очень неприятно, наверное. Прошло много лет, и подобные мелочи меня уже не беспокоят. — Так что, ты хочешь сказать, у тебя нет реального страха, или ты что-то скрываешь? На этот раз Гарри опустил глаза, сгорбив плечи. — Когда мы на третьем курсе проходили по ЗОТИ боггарта, то мой превратился в дементора. — Ты больше всего боишься дементоров? — спросил Драко, со всей четкостью вспомнив, какое влияние эти существа оказывали на Поттера. Гарри бросил на него хмурый взгляд. — Ну разумеется, не тебя же я тогда испугался с твоей безразмерной мантией. — Драко смущенно повел плечами. Гарри усмехнулся. — Я спрашивал об этом у профессора Люпина. Когда он все разъяснил, мне стало немного спокойнее. Он сказал, что дементоры — воплощение страха, и бояться их значит… бояться самого страха. Драко поджал губы, обдумывая его слова. — Так ты хочешь сказать, единственная вещь, которая тебя пугает — это сам страх? Гарри покачал головой. — Может, раньше так и было. Но со времен третьего курса многое произошло. Драко выгнул бровь. — Тогда… чего ты сейчас боишься? — Любопытство Драко перешло на новый уровень, так же, как и беспокойство. Гарри так крепко держался за свои тайны, что видеть, как одна за другой рушатся стены, которыми он себя окружил, было… очень необычно. Гарри закашлялся. — Я боюсь не справиться. Боюсь ответственности, которую на меня возложили, и боюсь того, что случится, если я не сделаю то, что должен. — Он посмотрел на Драко сумрачным взглядом. — Ты чувствуешь, что никогда не был достаточно хорош… А я боюсь, что недостаточно хорош… — он умолк. — Недостаточно хорош… для чего? — Для всего. — Драко вопросительно вскинул брови. Гарри вздохнул. — Я ненавидел Волдеморта за то, что он сделал с моими родителями. Потом за то, что он сделал со всеми остальными. Я хотел драться с ним по одной единственной причине — потому что хотел, чтобы он умер. Но потом… я понял, что у меня нет и никогда не было выбора… Я должен сразиться с ним в любом случае. Никто… только я. Драко всегда хотел знать, почему именно Гарри выпала такая судьба. Он ждал, стараясь не проявлять нетерпения. — Существует пророчество, — наконец сказал Гарри. — Если задуматься, это звучит до ужаса глупо… что за идиотская причина… корень всех бед в том, что Трелони однажды пришло на ум сделать дурацкое предсказание. Драко широко распахнул глаза. — Гарри, пророчества — это серьезное дело. — Ага. Уж мне-то не рассказывай, — проворчал тот. — Так… что же там сказано? — В двух словах? Или я, или он. Ха. По-видимому, у меня одного «хватит сил победить Темного лорда». И все ждут, что я это сделаю, в то время как все, чего хочу я — это играть в квиддич. Драко поморщился от горькой иронии его слов. Гарри уставился в землю, словно хотел спрятаться от чего-то. — Там есть что-то еще, да? В пророчестве. Не поднимая глаз, Гарри прошептал: — Ни один из нас не сможет жить, пока жив другой. — Он фыркнул. — Что за глупая шутка? — Гарри… — На самом деле этот вопрос давно вертелся у Драко на языке, и лучшего шанса у него наверняка не будет. — Ты боишься смерти? Гарри замер, но потом все-таки поднял глаза. Его лицо было напряженным и жестким, но взгляд — ясным. — Однажды Дамблдор сказал мне, что для высокоразвитого разума смерть — это лишь очередное большое приключение. Не знаю, согласен ли я с этим утверждением, и не думаю, что мой разум так уж хорошо развит… но нет, думаю, смерть меня не пугает. — Его взгляд скользнул куда-то поверх плеча Драко. — Я как будто чувствовал, что живу в неспокойное время с тех самых пор, как умерли мои родители. И когда я узнал, что Волдеморт охотится за мной персонально… — Он сделал глубокий медленный вдох. — Я не стремлюсь умереть или что-то еще, и я не собираюсь терять… я не могу потерять… но в последнее время я чувствую, как тикают часы, отсчитывая оставшиеся мне дни, чувствую, что мое время на исходе. Не знаю, сколько там еще осталось. У Драко внутри все сжалось, и он не сдержал шокированного вздоха. Гарри, казалось, этого не заметил. Он дернул уголком рта в жесткой усмешке. — Когда время настанет, у меня не будет выбора. И я знаю, что буду готов, настолько, насколько это возможно. — Он перевел взгляд на Драко. — Но в то же время мне хочется просто быть обычным человеком. Хочется наслаждаться жизнью, для разнообразия. Я много думал об этом. Сириус много пережил, скрываясь от Министерства, запертый как в ловушке в… не могу сказать тебе, где, но для Сириуса это было все равно, что в тюрьме. Он не хотел прятаться, он хотел бороться, хотел жить. И, думаю, минуты перед смертью были самыми счастливыми за последние несколько месяцев его жизни. Сириус смеялся во время поединка. Он вел себя безрассудно, но зато был свободен. И я хочу приятно провести то время, что у меня осталось. Сириус тоже хотел бы этого. Драко пришлось покашлять, чтобы прочистить горло, прежде чем начать говорить. И все равно, ему удалось выдавить из себя только хриплый шепот. — Что будет, когда это время иссякнет? Гарри пожал плечами. — Тогда я сделаю то, что должен, и надеюсь, я буду готов. Я боюсь потерпеть неудачу, но страх — это самое сильное оружие Волдеморта. Я не могу допустить, чтобы он использовал его против меня. Кроме того, есть вещи и похуже смерти. — Что, например? — Одиночество. — Выражение лица Гарри стало немного более расслабленным. — Я не хочу быть один. — А, — произнес Драко, не придумав ничего лучше. — Драко… покажи мне свои руки. — Что? — Тот не ожидал такого внезапного поворота в разговоре. Гарри сел, и Драко машинально сделал то же самое. — Можно посмотреть на твои руки? Пожалуйста. Драко был растерян и не знал, зачем ему это, но согласился и поднял руку ладонью вверх. И только тут вспомнил, что на руках остались ссадины от веревки. Его ладони все еще были исцарапаны и покрыты волдырями, и он не потрудился их исцелить. С определенной долей мазохизма Драко решил, что заслужил это. Да что там, он просто про них забыл. Но сейчас отметины были у него перед глазами, и Драко вздрогнул, когда Гарри взял его руку в свою. — Почему ты их не вылечил? Драко пожал плечами. По губам Гарри скользнула бледная тень улыбки. — Ты исцелил меня — один Мерлин знает, что это было, а себе даже ссадины не залечил? — У меня были другие проблемы, знаешь ли. На этот раз Гарри улыбнулся по-настоящему. — Ты говорил, что, возможно, покажешь мне, как ты это сделал. Покажешь? — Драко не требовалось спрашивать, что Гарри имеет в виду, он это и так понял. — Ну… это был своего рода инстинкт, я полагаю. Ты был ранен, и я волновался и… вот, смотри. — Драко перехватил руку Гарри, повернув ее ладонью вверх, а потом поднес к ней свои руки, оставив просвет в несколько сантиметров. Он не был уверен, что у него получится, но не знал, как объяснить по-другому. Сконцентрировавшись до предела, Драко почувствовал энергию, от которой завибрировали руки. Он представил себе тепло, покалывание, пылающий на ладонях свет и странное остаточное мерцание, пришедшее вслед за ним. И это все было. Сначала свет был тусклым, почти незаметным, но постепенно он разгорался все ярче. И вскоре между их руками образовалась мерцающая светящаяся сфера. Это было красиво. Гарри ахнул, и Драко поднял взгляд. Свет от его рук был ярче лучей заходящего солнца и не отражался от стекол очков, а проходил через них, от чего глаза Гарри будто горели зеленым огнем. — Это… это изумительно, — сказал тот. — Да, правда, — согласился Драко, не уверенный, что они говорят об одном и том же. Гарри опустил взгляд, и Драко последовал его примеру. Потом Гарри медленно поднял руки, и светящийся шар парил между ними. Они замерли, оба с поднятыми руками, ладони их были обращены друг к другу. Затем Драко ощутил, что что-то изменилось. Сфера завибрировала по-другому, со все возрастающей силой. Прежде в нее вливалась только собственная энергия Драко, но теперь каким-то образом к ней присоединилась энергия Гарри. Два разных потока сплелись, мягко вибрируя, создав странную гармонию света и тепла. Драко быстро глянул на Гарри, на лице которого застыло выражение абсолютной сосредоточенности. Он буравил взглядом сферу с таким вниманием, словно она была продолжением его самого. Через нее Драко чувствовал Гарри — знакомое и однозначное ощущение, но в то же время оно было совершенно чуждым, он никогда не испытывал ничего подобного. Внезапно сфера стала расти, а затем изменять форму. От нее по-прежнему шло тепло, но не слишком сильное. Это было очень приятное ощущение. Затем свет сузился в ленту, обвился вокруг ладоней, и мгновенно впитался в кожу, как вода в сухую землю. Было странное покалывание в пальцах, тепло распространилось вверх по рукам. Оно текло по венам, проникая в мускулы, а когда добралось до груди, то мир завертелся, непривычный жар струился по всему телу, просачиваясь сквозь кожу, — и они смотрели друг на друга глаза в глаза. Драко подозревал, что Гарри чувствует то же самое. А потом Гарри соединил их ладони, и Драко машинально переплел их пальцы. И обоих будто молнией ударило. Драко закрыл глаза, пережидая приступ головокружения, крепко сцепив пальцы, словно это было единственным, что привязывало его к реальности. Сердце бешено колотилось под ребрами, сквозь грудину волнами струилось тепло, и Драко силой заставлял себя дышать. Вздрогнув, он сделал глубокий вдох и открыл глаза. Свет погас. Солнце село, и в палатке было совсем темно. С минуту они просидели, не двигаясь, не разъединяя руки, ладонь к ладони. Драко не хотелось шевелиться, и он почему-то был уверен, что и Гарри этого не хочется. Несмотря на то, что свет исчез, Драко все еще ощущал его слабые отголоски, покалывание в несуществующем пространстве между их руками. Он не хотел терять это чувство, но что он мог сделать? Наконец, они одновременно расцепили пальцы и опустили руки. Драко глянул на свои ладони и был немного удивлен тем, что кожа была чистой, без единого следа повреждений. Ну, то есть, не совсем удивлен, но он затруднялся дать название своим эмоциям. Покалывающее тепло исчезло, и Драко чувствовал себя одновременно расслабленным и бодрым. А когда он снова поднял взгляд, его грудь наполнилась теплом совсем другого рода. Гарри улыбался своей причудливой кривой улыбкой и выглядел таким необычайно довольным собой, что Драко рассмеялся. — Ну и хвастун. — И не забывай об этом, — процитировал его недавние слова Гарри. Он бросил взгляд на далекий смутный силуэт горной гряды и вздохнул. — Хочешь лечь спать пораньше, чтобы мы могли выйти рано утром? — Наверное, — уклончиво ответил Драко. Он не мог сейчас мыслить и говорить связно. И, возможно, так было даже к лучшему. Первым делом он достал из кармана свою палку с отметками и кинжалом сделал новую зарубку. Это был ежевечерний ритуал, и Гарри больше не спрашивал об этом. Спрятав деревяшку обратно в карман, а кинжал — в ножны, Драко потянулся к дорожной сумке. Вынув оттуда мантию, он вернул ей первоначальный размер и развернул ее. Гарри, не задумываясь, взялся за один край и расстелил мантию по палатке. Драко был удивлен, но не слишком, когда Гарри лег на бок лицом к нему. Драко сделал то же самое. Потом Гарри снял очки, положил их на землю рядом с собой, потянулся и, широко зевнув, свернулся калачиком, положив руку под голову. Драко улыбнулся. — Мы довольно странная парочка, правда ведь? — пробормотал Гарри. Он лежал совсем близко, Драко никогда не был ни к кому так близко. Ему нравилось. — Да уж, — ответил он, не зная, что еще сказать, но в конце концов, слова были не так уж важны. — Нам надо поспать. — Надо, — согласился Гарри, но глаза не закрыл. Драко тоже не закрывал. В голубоватом свете узкого лунного серпа были видны только темные очертания окружающего пространства. Драко не мог видеть Гарри, но все равно знал, что тот смотрит на него. Он приказал себе спать, но не мог, хотя и был порядком измотан. Завтра ему наверняка будет тяжело, но по какой-то причине Драко не возражал. Он просто лежал, глубоко и медленно дыша, наслаждаясь необычно теплой ночью и легким приятным ветерком. Наконец, когда Драко уже был уверен, что Гарри заснул, зашуршала мантия, и он вдруг почувствовал дыхание Гарри на своей шее и тепло его тела. Они не касались друг друга, но были так близко, что ближе уже просто некуда. В чёрном небе мягко перемигивались звёзды, и когда Луна начала клониться к горизонту, Драко погрузился в сон.

***

I swam across. I jumped across for you. And all the things that you do. And they were all yellow. Your skin, oh yeah your skin and bones, Turn into something beautiful. Do you know For you I bleed myself dry? For you I bleed myself dry. (Coldplay)