***
Дорога от королевского кабинета до флигеля не заняла много времени, пусть даже Гэйвен и старался растянуть время прогулки по дворцу. Когда впереди показалась дверь отцовских покоев, Гэйвен на мгновение замер в нерешительности, но оттягивать неизбежное и дальше было глупо и малодушно. Тем более, что Трой сам понимал, насколько глупо повел себя вчера ночью, сопровождая принца. Тяжелые створки дверей распахнулись, и телохранитель принца шагнул вперед, ощущая себя шагающим, по меньшей мере, в пасть акулы. Несмотря на обыкновение всю первую половину дня проводить в кабинете короля, тэар Илоас предпочел выделить время для разговора с сыном, пока принц был занят. – Долго же ты сюда добирался, – Илоас отложил бумаги в сторону и поднял взгляд на сына. – Принц пожелал, чтобы я разделил с ним завтрак. – Ясно. Рассказывай. С кем вчера виделись, где были, о чем говорили. Трой пожал плечами: рядом с отцом всегда было прохладно и крайне неуютно. – Были в театре. Его высочество не стал приглашать никого составить ему компанию. После пьесы его высочество поговорил с автором, мэтром Фабианом, а затем подошли нобили. Среди них был Ричард из Тэ-Аруна. Он пригласил принца на вечеринку, где пытался свести с юным де Вивера. Адриан танцевал с ним весь вечер, но уединяться не стал. Потом мы ушли, – на пару мгновений Трой умолк, обдумывая, что стоит говорить о дальнейшем. – Уже покидая дом тэара Ричарда, принц заметил странного слугу, сказал, что не видел его лица прежде. А вплоть до дворца нас преследовал туман. Еще в конюшне не было конюхов, и лошади казались взволнованными. Илоас нахмурился: – Туман? Преследовал вас до дворца, а ты говоришь мне об этом только сейчас? Вдруг это были происки вендалов? – Мы без проблем добрались до дворца, – ответил Трой и тоже помрачнел. И то правда, вдруг белесая пелена была предвестницей появления вендалов? С другой стороны, откуда взяться в столице, да еще и в дворцовом парке этим кошмарам северных земель? Тени, некогда бывшие эльфами. Не помнящие себя, не осознающие себя личностью. Слепые исполнители приказов Дракона, запертого где-то в северных горах за Драконьим перевалом, появляющиеся на землях Лаэртанны в полнолуние, чтобы утолить свой голод и наполнить пустую оболочку душами родичей, друзей, возлюбленных. Всех тех, кто не устоял и позвал чужаков в дом. Илоас ухмыльнулся: – Дворец защищен, но что, если бы на вас напали где-то по пути? Гэйвен поежился. Нет, его учили, как бороться с этими тенями Дракона, но был ли он достаточно силен, чтобы и впрямь защитить принца? Вопросы только множились, рождающих все большую неуверенность. И немало способствовала этому крайне обидная усмешка, появившаяся на губах Илоаса. – Мой сын – неосторожный дурак? – Наконец выплюнул вопрос тэар. – Я доверил тебе жизнь наследного принца, а ты даже не подумал о том, чтобы сократить дорогу до дворца, открыв ему магический коридор? Вы бы оказались у начала дворцового парка в несколько шагов, а ты вез его через весь город! – Илоас повысил голос. – Его высочество хотел проветриться, – Гэйвен не смолчал, но уже понимал, что промах и впрямь целиком и полностью его. Коридор. Конечно. А протрезвел бы принц уже здесь. – Тебя немного извиняет только то, что я успел поутру выслушать рассказы о том, как вы уединились с принцем в театральной ложе. – Принц устроил в ложе представление, а вовсе не целовал меня. – И ты, конечно же, считаешь, что это плохо, когда все считают, будто бы принц к тебе неравнодушен? – Фыркнул презрительно. – Безнадежен. Так, что с Ричардом и юным де Вивера? – Тэар Ричард явно невзлюбил меня, – пожал плечами. – А о том, что старший де Вивера хочет подсунуть своего сына в постель к принцу, говорят все, кому не лень. Илоас поднялся из-за стола, шагнул навстречу Гэйвену и внезапно опустил руки на плечи сыну: – Мне кажется, твой рассказ не полон и лишен деталей. Я помогу тебе вспомнить, – он поймал взгляд Гэйвена и без зазрения совести вторгся в память сына, восстанавливая события вчерашнего дня и проглядывая их вновь, словно книгу с картинками. То, что подобная процедура будет болезненна для Троя, Илоаса не волновало. Это ведь для пользы страны. Знакомая, но от того не менее сильная, боль, прошла от головы по позвоночнику, заставив Троя тихо вскрикнуть, а затем он все же нашел в себе силы отпрянуть от хватки отца. – Понятно,– Илоас возвращался к столу, потирая пальцы. – Ты просто стоял и смотрел, как принц играет в карты, танцует с де Вивера, и ничего не сделал, хотя принц явно порывался выказать тебе свое расположение. Безнадежно честный сын. Прямо не знаю, что сказать, – вздохнул. – Ты надоешь ему еще быстрее всех предыдущих неудачников, если будешь упрямиться. И ничего стыдного в том, чтобы упрочить свое положение через постель, нет. Ты ведь не с прислугой спать вознамерился. – Какая разница, с прислугой или нет? – Трой вскинул на отца неожиданно злой взгляд. – Я не стану спать с кем-то только потому, что ты этого хочешь! И очередной игрушкой в постели принца тоже быть не желаю! Ты вызвал меня сюда, чтобы я был его телохранителем, а не высокооплачиваемой шлюхой. – Перечить решил? Смелости набрался? Если ты так хочешь, могу и шлюхой устроить, – вскинулся, закипая с пол-оборота. Пусть брату Дракона не досталось огненной шевелюры или огненной магии, взрывной и мстительный характер, щедро приправленный недюжинными магическими силами, сполна окупал эти мнимые недостатки. Магия Илоаса резко отбросила непокорного сына к стене, в глазах на миг потемнело от удара. – Ты сделаешь все, что я прикажу. Потому что ты – лишь юнец, ничего не смыслящий в жизни. И если ты думаешь, что тебе позволят вернуться к храмовникам, ты ошибаешься. У тебя есть только один путь: прижиться здесь. Сопротивляться этой магии Трой не смог. Хотя, видит Создатель, попытался, но, будучи прижатым к стене, даже пальцами пошевелить не получалось. Говорить он мог. И уж тут дал волю гневу: – Ты не можешь распоряжаться моим телом! Сам с ним спи, если тебе это так нужно! – Я, знаешь ли, староват для такого. Но если придется вколачивать в тебя повиновение розгами, словно в неразумного мальчишку, видит Создатель, я это сделаю. Любить принца вовсе не обязательно, даже скорее наоборот – наверняка не стоит, но привлечь его внимание это мешать не должно. Это ведь тоже часть твоей работы: чем меньше он будет распаляться на окружающих, тем проще тебе будет его защищать. Это самый простой способ уберечь его жизнь. – Я не лягу с ним в постель, – ответил Трой со всей возможной уверенностью. – И вертеть перед ним задом, словно портовая девка, тоже не стану. Ты не сможешь меня заставить. – Смогу, – криво усмехнулся, отступая обратно к столу. – Но для начала напомню тебе твое место, раз ты о нем позабыл. Чары опутали тело Гэйвена, подчиняя его чужой воле. Илоас был опасным противником даже для Дракона, а уж зеленый малец, рискнувший упорствовать в своих заблуждениях, по мнению Илоаса не был серьезным противником. И вообще был достоин разве что хорошей порки. – Снимай камзол, – приказал резким тоном. Гэйвен словно со стороны наблюдал, как тело, будто чужое, медленно начало исполнять полученный приказ. В руке Илоаса появилась розга, которой он красноречиво свистнул в воздухе. Неспособность хоть как-то противостоять чарам злила до побелевших костяшек пальцев и чистейшей ненависти в обычно спокойных серых глазах Троя. Наконец, камзол был снят, и Трой замер, тяжело глядя на своего отца. – Хоть до смерти забей. Я не буду продавать свое тело для твоей выгоды. – Для выгоды всей Лаэртанны, глупец. Ради моей личной выгоды я бы отправил туда другого, кто не стал бы умалчивать о своих наблюдениях и странностях в поведении принца, – нахмурился и приступил к вбиванию послушания в нерадивого сына. Удары Трой не считал, лишь отчаянно пытался сдерживать крики, принимая наказание без раскаяния или сожаления в правильности своих слов. Чем сильнее становилась боль, тем больше он укреплялся в своей решимости: становиться пешкой в дворцовых играх Гэйвен не желал. Личные принципы были важнее, чем призрачная выгода для Лаэртанны, которая вполне могла оказаться лишь выдумкой Илоаса. Тэар остановился лишь тогда, когда спина Гэйвена больше напоминала месиво, а розга – размочаленную веревку. Когда чары вдруг отступили, боль и слабость накатили сокрушительной волной, заставив тело Троя, наконец, сдаться. В обморок он повалился внезапно даже для самого себя, хотя это, безусловно, было спасением от общества родителя.***
Адриан остановился, едва переступив порог. Обычно король Дамиан в утреннее время всегда находился в компании тэара Илоаса. Но сегодняшний день явно не вписывался в стандартную картину. Король, такой же рыжий, как и трое его отпрысков, сидел за столом, угрюмо изучая отчеты. Солнечные лучи играли на жемчужных нитях, традиционно украшавших его прическу вместо золотого венца. Первый венец, которым короновались все короли древности, был похоронен в семейном склепе вместе с телом Дракона, а выковать новый Дамиан отказался: Илоас легко убедил короля, что новая корона только вновь внесет смуту в пережившее войну королевство. И без того тяжело дался мир между сторонниками старых традиций и нового порядка, чтобы под стягами Ликующего Дракона вновь короновать кого-то золотым венцом. – Адриан, – Дамиан поднял взгляд на сына. – Кроме вчерашней выходки в театре, о которой я даже говорить не хочу, у меня есть к тебе важный разговор. Упрекать старшего сына в неподобающем поведении король попросту устал. Первые три десятка лет, когда Адриан ударился во все тяжкие, он еще надеялся повлиять на наследника, а потом махнул рукой. Король еще помнил те времена, когда старший сын мог считаться примером для остальных братьев, во многом опережая их в учебе, и не понимал, когда же всё пошло не так. Ни уговоры, ни ругань не помогали, не помогли даже воспитательные меры, подсказанные тэаром Илоасом. Пришлось смириться и надеяться, что сын образумиться сам, так же внезапно, как пошел вразнос. Адриан подошел к рабочему столу отца и замер напротив, даже не пытаясь присесть в кресло без приглашения: – Я слушаю, отец. – Одно из ведомств получило письмо из Тар-Римини, от одного из нобилей, – заметив волнение во взгляде сына, Дамиан поспешил развеять его опасения. – Нет, с Лероями все в порядке. Дело касается флота. Поэтому я решил отправить тебя разбираться с этим делом. Король задумчиво покрутил в руках гусиное перо, потрогал его кончик, проверяя остроту, и продолжил. – Кому и заниматься вопросом дезертирства офицера, как не адмиралу. Согласен? – Дезертирства? – Адриан был искренне удивлен. В его представлении дезертировать с флота мог только умалишенный, хоть принц и знал, что не все флотские разделяют страсть к морю, живущую в сердце их адмирала. – Присядь, – Дамиан кивнул сыну на стул напротив. Да, старший сын был во многом невыносим, да, вопрос о том, кому придется передать корону, причинял королю бесконечные мучения, но были вопросы, в которых никто не проявил бы себя лучше него. С этим приходилось считаться. – Два месяца назад люди Илоаса принесли весть о том, что в Тар-Римини внезапно начали пропадать эльфы. Один, второй… Простолюдины, чья пропажа вполне могла бы оказаться незамеченной. Но жители города заволновались. Илоас отправил туда соглядатаев, но за время их пребывания там никто не пропадал. Вчера пришло письмо с просьбой посодействовать поискам офицера из числа нобилей Тэль-Соара, чей корабль стоял в Тар-Римини. Предположительно, он дезертировал. Но... Адриан медленно кивнул: – Я понял, отец. Ехать сегодня? В этот момент двери кабинета распахнулись, пропуская еще двоих принцев. Старший из двоих – Дориан – недовольно глянул на Адриана и торопливо отвел взгляд. Младший – Доминик – приветливо улыбнулся всем сразу и отступил на пару шагов в сторону, словно надеясь слиться с обстановкой и дочитать книгу, которую зажал подмышкой. – Доброе утро, отец, – Дориан подчеркнуто поздоровался только с Дамианом и уверенно подошел к свободному стулу, который всегда занимал на утренних встречах с королем. Встречаться взглядом с Адрианом он остерегался: поведение старшего брата вызывало в нем такую волну гнева из-за того, что обязанности этого пьянчуги и повесы были переложены отцом на него, что Дориан попросту опасался не сдержаться и наговорить брату гадостей прямо в присутствии отца. – Доброе утро. – Доброе, – вторил ему Адриан, оборачиваясь и чуть кивая братьям. Доминик смущенно улыбнулся вместо приветствия и неуклюже шевельнулся, роняя томик на ковер. Торопливо наклонился за книгой, надеясь, что никто из родственников не успел заметить под обложкой о тактике и стратегии военных действий название чувственного романа. Адриан тепло улыбнулся, узнав виньетки первой страницы книги, но ничего не сказал. Не науками едиными... – Завтра вечером назначен бал. И мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали на нем. Все трое, – Дамиан отложил перо и перевел взгляд поочередно на каждого из сыновей. – Будут представлены отпрыски многих благородных семей. И я надеюсь, что, может быть, среди них найдутся и подающие надежды тэары и тэарэ. Адриан вопросительно посмотрел на отца: – Как же моя поездка в Тар-Римини? – Отложишь на пару дней. Уедешь после бала, – Дамиан говорил еще что-то, но вниманием старшего принца уже завладела бумажная птица, выписывающая за окном королевского кабинета затейливые пируэты. Словно писала послание. – Он не слушает Вас, отец! – Не выдержал Дориан, возмущенно сжимая кулаки. – Почему же, слушаю, и внимательно, – треклятая бумажная птица выписывала имя. Илоас. Сердце сжало предчувствием беды. Адриан рывком поднялся на ноги. – Я буду завтра на балу и постараюсь вести себя пристойно. Не напиваться и не приставать к новым лицам. Прошу меня простить, я вынужден вас покинуть. – Я не отпускал тебя, – попытался урезонить его Дамиан, но принц опрометью выскользнул из кабинета. И король не стал кричать страже, чтобы те задержали нерадивого отпрыска. Едва за Адрианом закрылась дверь, Дориан возмущенно посмотрел на отца: – Неужели нет способа заставить его быть хоть немного серьезнее? Он же наследный принц! – Мальчик мой, – Дамиан вздохнул и покачал головой. – Боюсь, когда он вбивает что-то себе в голову, даже магии Илоаса не хватит, чтобы остановить его. – Лучше бы он с такой настойчивостью исполнял свои обязанности, а не находил новые неприятности себе на голову, – в сердцах произнес Дориан и тоже поднялся. – Мы еще нужны Вам?***
Очнулся Гэйвен в чьей-то мягкой постели. Лёжа лицом в подушку было тяжело узнать место, но оно наверняка не было кабинетом Илоаса. Через прикрытые гардины едва пробивался солнечный свет. Взгляд выхватил темный балдахин – и отблеск рыжих волос рядом. – Проснулся? – Голос принца звучал мягко. – Лекарь сказал, ты окончательно соберёшься с силами после полудня. Лежи, – рука принца коснулась его плеча. Трой тихо застонал, постепенно приходя в себя, и попытался подняться. Не вышло. Тело отозвалось долгой болью. – Прошу вас, не нужно задавать о случившемся вопросов, – вздохнул, вновь утыкаясь лицом в подушку. Посмотреть в глаза Адриану было бы слишком сложно. А если еще и рассказать, что послужило причиной... Нет. Пусть Илоас подкладывает под принца кого угодно, а с Троя хватит. – Хорошо, я не буду спрашивать, – кивнул принц. – Но ты пообещаешь, что будешь лежать смирно, пока не почувствуешь себя лучше. Адриан, которому пришлось разругаться с дядей над потерявшим сознание Троем, прекрасно понимал, что подробностей знать он и не хочет. Сместившись куда-то вниз относительно прежнего положения, принц продолжил обрабатывать спину мазью, принесённой целителем. – Поездка в Тар-Римини подождет, пока ты поправишься. Прохладная мазь успокаивала боль, а осторожные прикосновения можно было назвать ласковыми. Опасаясь сосредоточиться на своих ощущениях, Гэйвен повернул лицо к стене, избегая смотреть на Адриана: просто дышать в подушку оказалось ужасно неудобно. – Не откладывайте поездку. Мне не стоило соглашаться быть вашим телохранителем. Лучше скажите моему отцу, что я никуда не годен. Пусть он найдет кого-то другого. Уверен, он имеет еще с десяток возможных кандидатов. – Я уже решил, что поездка подождет. Что до твоей должности, я считаю, что ты вполне подошел на эту роль. Но если моя компания тебе претит, – вздохнул. – Я могу попросить отца найти другого телохранителя. Ради твоего спокойствия и здоровья. – Нет, проблема не в вас, – тяжело выдохнул. – Мой отец... он хочет от меня того, что я не могу исполнить. Да и я чувствую, как раздражаю его одним только своим видом, – голос Троя дрогнул, и он замолчал, за несколько вдохов и выдохов вновь взяв под контроль собственные эмоции. – Простите. Адриан осторожно укрыл одеялом спину Троя и прилёг рядом, провел рукой по его волосам с такой непривычной для нелюбимого сына нежностью: – Если проблема только в нем, почему тебе стоит отказываться от того, что устраивает тебя самого? Чего бы не хотел от тебя отец, уверен, если ты не можешь это дать, найдется способ обойти это требование. Трой не противился прикосновению. Тем более что оно показалось ему приятным и почти жизненно необходимым: – Не найдется. Даже если я сбегу от него в другую страну, он все равно найдет меня и силой вынудит, – до боли сжал в кулаке одеяло. – И почему только не утопил в младенчестве? Мог бы просто... Не важно. – Принести тебе воды? – Не нужно воды, милорд. Вы и так тратите на меня слишком много своего времени. И как тут объяснить, что не хочется становиться очередной игрушкой Адриана? Трой знал, что стоит зазеваться – и влюбиться в принца будет легко; только вот ответных чувств точно ждать не придется, даже если он и оказывает сейчас какие-то знаки внимания. Адриан чуть сжал губы, но поглаживать волосы не перестал: – Вне церемониала мне больше понравится слышать мое имя из твоих уст, чем это официальное "милорд". Тем более в такой обстановке, – чуть улыбнулся. – Ты ведь помнишь мое имя, ...Гэйвен Трой? – склонился, качаясь губами его волос. – И я трачу на тебя ровно столько времени, сколько ты заслуживаешь. Не больше и не меньше. Просьба и дальнейшее касание чужих губ к волосам, заставили Троя вновь попытаться подняться с кровати. Но боль не позволила. – Вы со всеми своими телохранителями флиртовали? – спросил неожиданно жестко. – Не стоит... Адриан. Я не вижу причин охранять вас в вашей же постели. Для этого найдется достаточно других желающих. – Нет, не со всеми. Только с теми, кого нес в свою спальню из кабинета Илоаса на руках. Так что ты – первый и единственный, – Адриан резко выпрямился, садясь на краю кровати, и постарался утихомирить гнев, клокотавший где-то в горле. В чем его вина перед огрызающимся Троем? В том, что, уберегая ситуацию от огласки, пронес его по тайным переходам, указанным Брациасом? В том, что увидел своего телохранителя в столь неприглядном состоянии? Тяжелый нрав Илоаса ни для кого во дворце не был тайной. Гэйвен тяжело вздохнул и все же повернулся к принцу, ощутив укол совести за свой тон: – Простите. Я не хотел вас оскорбить или задеть, – виновато проговорил он. – Просто эти заигрывания… Мы слишком слабо знакомы. Я не могу на них отвечать и чувствую себя глупо. Адриан справился с собой и, заботливо поправляя сбившийся край одеяла, улыбнулся: – Извинения приняты, теперь попробуй поспать. Во сне все заживает быстрее. – Внезапно рассмеялся. – Будешь вторым, кто остался в моей постели дольше часа. Трой отвернулся, стараясь скрыть внезапное смущение: – Не шутите так. Иначе вернусь в кресло, – невольно подумалось, что он ведь клялся отцу, что в кровать принца не ляжет, а теперь валяется прямо в ней. И еще неизвестно, одетый ли. – Не надо, – прошептал Адриан. – Учитывая состояние твоей спины и мою надежду в скором времени все же добраться в Тар-Римини, я постараюсь не вынуждать тебя к такому героизму. Извини, я выбрал не лучшее время для шуток о постели. Трой замолчал на пару мгновений, но затем все же не удержался от продолжения разговора. Сон не приходил, а вот интерес... – Почему вы не стали спать с тем... де Вивера? Он ведь явно пытался затащить вас в постель, и мне казалось, что вы не против. Адриан фыркнул: – Ты всерьез думаешь, что я сплю со всеми, кто на меня вешается или распушил хвост, надеясь на что-то? И нет, это не он пытался, а его отец. Сам Фердинанд кроме отсутствия необходимости продолжить знакомство в постели, получил удовольствие разве что от танца, танцевать он и правда любит. Бедняга... К тому же, он слишком похож на картинку: тронуть боязно. – И многих так пытаются заставить с вами продолжать знакомство в постели? В зале шептались, что вы уже со многими так... кхм... перезнакомились. Принц улыбнулся: – В зале шептались, что я целовал тебя в театре. Но ты ведь знаешь, что было на самом деле. И тем не менее не пытался убедить Ричарда в том, что его домыслы ошибочны. – С чего я должен был ему что-то доказывать? – фыркнул, густо покраснев. – А вы... Вот зачем это нужно было делать? Теперь все только и будут говорить, как прекрасно устроился ставленник Илоаса, или как у вас вкус испортился. – Зато ни один из этих пустомель не рискнёт подшутить над тобой чересчур зло, чтобы не разгневать меня. А сплетни улягутся, их жизнь недолговечна. – Разве? Мне кажется, что теперь желающие оказаться в вашей постели только сильнее меня возненавидят. А шутки... Ну, шутили бы. Меня не так легко задеть, поверьте. – Возненавидеть из-за одного поцелуя? Ты переоцениваешь сплетни, Гэйвен. И недооцениваешь изобретательность двора в нападках и шутках, – хмыкнул. – Впрочем, таким ты мне нравишься больше. – За это же отец меня и отлупил, – Трой коротко засмеялся, без особого веселья. – Не гожусь я для жизни при дворе. И для всех своих телохранителей вы делали подобные представления, чтобы обезопасить их от злых шуток? – Замер, в надежде услышать опровержение, и сам не знал, почему так сильно хочет, чтобы Адриан оказался вовсе не таким повесой, как принято думать. – Нет. Но почему тебя это волнует? – Я... Простите, что задаю такие вопросы, милорд... Адриан. Это всё нервы, – он замолчал на пару мгновений, собираясь с мыслями. – Вы быстро трезвеете, но я тут подумал, вы вообще пьянеете? Вчера, у Тэ-Аруна, мне показалось, что нападение скатерти было подстроено. Принц покачал головой: – Надеюсь, остальные были не столь наблюдательны. Было бы неправильно, если бы Ричард обчистил Фердинанда до нитки, – помолчал некоторое время, прежде чем продолжить. – Пьяного не принимают всерьез. Только не стоит распространяться об этом, пожалуйста. Трой нервно сжал ткань покрывала в руках, но все же решил рассказать Адриану еще одну плохую новость: – Вы ведь знаете, что мой отец может залезть в чужую голову? Так вот... Он прочел мои воспоминания за весь вчерашний вечер. Соответственно, и мои наблюдения для него были открыты. Простите еще раз. Я не хотел. Адриан разом растерял прежнюю лёгкость общения: – Это плохо, – отвернулся, барабаня пальцами по одной из опор балдахина. – Очень плохо. Но я догадываюсь, что ты не виноват. Мало кто хочет, чтобы кто-то влезал в его голову. И часто он читает твои воспоминания? – Обычно он вообще меня не замечает, – отозвался неохотно. – Но теперь хочет, чтобы я ему докладывал о ваших передвижениях. И вообще много чего от меня хочет. Сегодня я не рассказал ему всего... результат на лицо, точнее на спине. – Скажи мне, ты собираешься остаться или, как говорил раньше, хочешь вернуться в провинцию? – Обернулся, чтобы еще раз внимательно взглянуть на первого из телохранителей, прямо признавшего, что Илоас копался в его памяти. В глазах Адриана уже за это стоило простить Трою все вольные или невольные ошибки. Но Гэйвен не мог оценить тепла, промелькнувшего в обращенном к нему взгляде, слишком занятый изучением пола под ногами. – Мне дали понять, что я уже не смогу вернуться к храмовникам. Но я не обижусь, если вы решите избавиться от такого телохранителя. В конечном счете, я всегда могу просто уехать подальше от отца. – Ты невнимательно слушал мой вопрос, Гэйвен. Чего хочешь ты сам? – Адриан не торопил с ответом, вряд ли храмовник был готов дать ответ незамедлительно. Но и в этом Трою удалось удивить: ждать не пришлось. – Честно? – Невесело усмехнулся, встречаясь взглядом с синевой глаз принца. – Я хочу, чтобы он больше не говорил со мной. А где я при этом буду – не важно. Служить вам мне нравится. – В таком случае постараемся помешать ему с тобой говорить, – лукаво улыбнулся и подался ему навстречу, пользуясь неподвижностью Троя, и коснулся губами его губ. Нежный, но очень краткий поцелуй, после которого пальцы принца коснулись виска Гэйвена. Тот замер, словно восковая фигура, в совершенном шоке от внезапного поцелуя, что бы там за ним не скрывалось. – Милорд! – возмущённо вскинулся, тут же шикнув из-за боли в спине. – Зачем вы это делаете? Я ведь вас охранять нанимался, а не... – Гэйвен не смог продолжить, но очень надеялся, что на этом мимолетном прикосновении изящных пальцев к его вискам всё и закончится. – Я не умею ставить ментальные блоки настолько хорошо, как Илоас. Но даже плохонький блок удержит его от чтения твоих мыслей вновь. Он ведь не захочет, чтобы я ощутил, когда именно ему взбредет в голову читать твои мысли, – легко улыбнулся и на мгновение прикрыл глаза. – Последнее, что сможет уловить Илоас без снятия блока, это тот самый поцелуй, – Адриан виновато улыбнулся. – Дальше тебе останется только загадочно молчать и набивать себе цену. Глядишь, он оставит тебя в покое, – подмигнул и улегся на свободной половине кровати. – Все, больше не отвлекаю тебя покушениями на твою невинность. Отдыхай. – Я не... – начал было оправдываться Трой, но в результате только плюхнулся головой в подушку. – Тебе доводилось выходить в море? А то в Тар-Римини, кроме кораблей, особо и смотреть нечего... – Адриан перевел тему, сменив ее на более нейтральную. Голос выдал принца: он искренне любил морское дело, пусть и отзывался о порте деланно небрежно. Именно с флотом были связаны его самые лучшие воспоминания, в Тар-Римини, пусть и на короткое время, он мог быть Адрианом, а не наследным принцем. Конечно, ему не довелось побывать юнгой, начав знакомство с морем в офицерском чине, как и подобает сыну короля, но и той свободы, которая досталась ему на борту флагмана, было вполне достаточно для подростка. Кажется, именно там он впервые разглядел Леонарда Лероя, с которым и раньше был знаком в столице, но как-то мельком, между прочим. Смотрел и не видел. До первого шторма в открытом море. Правда, они с Лео никогда не касались в разговорах воспоминаний о том дне. Было вполне достаточно того, что каждый помнил. Но к волнам и крикам чаек Адриан был готов возвращаться вновь и вновь. И это тепло сквозило в его тоне, стоило завести разговор о кораблях. – Нет, в море я никогда не был. Но на картинах оно красивое... Да и, думаю, вы сможете заинтересовать чем угодно, - Гэйвен не смог удержать мимолетную улыбку. – Значит, поездка в Тар-Римини удастся у нас обоих. Тем более что займет почти неделю вдали от дворца и столицы. Это, правда, довольно шумный город, порт не бывает другим, но зато напрочь лишенный лоска придворных реверансов. – Значит, меня все устроит, – согласился Трой. – Я рад, что вы не так плох, как мне представлялось. И как только дружите с тем же тэаром Ричардом? Мерзкий тип. – Дружу? Довольно просто, если не дружить с ним, придется постоянно оборачиваться, ожидая удара в спину. Проще держать эту змею на виду. К тому же, он не обманывается этой дружбой, считая, что просто очень удачно использует меня в своих целях. – Мне такое совсем не понятно, – Трой лениво прикрыл глаза. – Всегда казалось, что дружить с кем-то или быть любовниками ради какой-то выгоды нечестно. Как-то это странно. – Нечестно, если одна из сторон искренняя в своих чувствах, – произнес Адриан негромко. – А когда искренность лишь в поиске выгоды, почему я должен придерживаться каких-то иных душевных порывов? – Не знаю, – пробормотал полусонно. – Я бы не смог так. Если бы мог, отец был бы доволен. – Если бы мог, ты бы ничем не отличался от здешних жителей. – Адриан шевельнулся, накрывая ладонью руку Троя. – Спи, я разбужу тебя через пару часов. Сопротивляться легкому прикосновению теплой ладони Адриана Трой попросту не хотел. Сон сморил его внезапно, едва ли не насильно утаскивая в свои объятия. И заснул Трой настолько крепко, что и сам не заметил, как подвинулся ближе к принцу, единственному источнику тепла рядом. Адриан скользнул взглядом по лицу уснувшего эльфа. Хорошо, что не пришлось уточнять, кто именно его раздевал, прежде чем уложить в постель. Да и промывать оставленные розгой следы в одиночку принц бы не смог. Вполне логично было предположить, что это делал лекарь. Только вот принц опасался, что, обратись он к лекарю, даже не зная личности Троя, дворец бы ходуном ходил от умопомрачительной новости, мол Илоас кого-то собственноручно высек. Так что дворцового лекаря в покои Адриана никто не звал, но знать это сейчас Гэйвену было совсем не обязательно.***
Сколько Трой проспал, он не знал. Но, лениво раскрыв глаза и тут же наткнувшись взглядом на рыжий локон его высочества, почувствовал, что явно где-то перегнул палку. Он ведь не собирался даже флиртовать с Адрианом, а закончил тем, что уснул с ним в одной постели. – Милорд... Адриан, – обратился шепотом, стараясь скрыть смущение. – Сколько времени прошло? Адриан шевельнулся, услышав голос над ухом, и приоткрыл глаза: – Ты проснулся? – глянул в окно. – Похоже, время близится к закату. Как самочувствие? Принц сел в кровати, рассеянно потирая глаза, пытаясь высвободиться из объятий сна. Все же рядом с Троем спалось на удивление спокойно. – Как я себя чувствую? – Что говорить Трой не знал и боялся ляпнуть что-то неподобающее. – Хорошо. Гораздо лучше, чем до сна. Принц, словно ощутив эту неловкость, поднялся, ступил босыми ногами на укрытый ковром пол. И легким шагом направился в гостиную: – Ты пока не торопись подниматься. Я сам принесу тебе ужин, – сообщил на ходу, совсем не думая о том, как истолкует его поведение Трой. Сам Адриан видел лишь то, что его телохранителю плохо, и не видел причин не облегчить тому существование, тем более что это было вполне по силам. «Отлично. Теперь наследный принц носит мне еду в постель», – пронеслась в голове злорадная мысль. Адриан, как ни в чем не бывало, вернулся к постели с несколькими тарелками, опустил их на столик у изголовья и повторил дорогу еще раз, чтобы добавить к еде два кубка и кувшин с разбавленным красным вином. Он отдавал себе отчет в том, что Гэйвен быстро захмелеет, но красное вино при кровопотери более чем показано, а много, даже пьяным, в таком состоянии Трой не натворит. В этом Адриан был уверен: вряд ли телохранителю хватит сил подняться с постели раньше рассвета. Трой покосился на кувшин, уже подозревая, что там точно не вода. Вспоминая все свои немногочисленные опыты в употреблении спиртного, пить вместе с быстро трезвеющим Адрианом Трою как-то не хотелось. – Я ведь не пью, – решил напомнить Трой. – Знаете, я ужасно быстро пьянею и становлюсь таким... мм... Правильно было бы сказать "расслабленным болваном", но давать себе такую характеристику Трой не рискнул. – Ну, могу только сказать, что оно сильно разбавлено, и если ты окончательно захмелеешь, я поутру обязательно забуду, что ты говорил, и не стану напоминать тебе об этом, – Адриан чуть опустил голову, с улыбкой глядя исподлобья. – Ты не должен волноваться об этом, ..Гэйвен. Обращение по имени прозвучало настолько интимно, что Гэйвену пришлось срочно начать думать про трапезу. – Мне будет страшно неловко находиться в вашей постели пьяным и голым, – попытался отшутиться Трой и упрямо попытался сесть самостоятельно, но спину вновь свело от боли, и Гэйвен поднял на Адриана одновременно смущенный и просящий взгляд. – Мне кажется, трезвым и голым было бы более неловко, – принц обошел кровать и подложил еще одну подушку в изголовье, чтобы Трою было удобнее сидеть, после чего подал ему тарелку и вилку. – Держи. Приятного аппетита. – Спасибо, – вздохнул Трой, взял в руки тарелку, но затем раздражённо фыркнул и отбросил назад мешающие волосы. – Точно обрежу. Только уедем из столицы. – Не надо, тебе идет. Трой смутился от этого комплимента и, по правде, даже не знал, как реагировать. Раньше никто ничего подобного ему не говорил. – Знаешь, тебе придется наведаться к портному. Не в штанах и плаще же ты в Тар-Римини отправишься... – У меня есть запасная рубашка. А камзол я снял перед тем, как... Вы поняли. Адриан тряхнул волосами: – Это хорошо, но если тебе что-то будет надо, ты не стесняйся сказать. Договорились? – Лукаво улыбнулся. – И потом, если у тебя осталась всего одна рубашка, это совсем непорядок. – Я не настолько беден, чтобы не суметь купить ещё одну-две рубашки, милорд, – Трой фыркнул, но затем вспомнил, что обратился к принцу неправильно. – То есть, Адриан. – Ну, я надеюсь на это, – принц присоединился к трапезе, запивая еду вином. Он старался не думать о том, что было бы интересно споить Гэйвена и посмотреть, так ли он ужасен пьяным, как говорит. Но мысли принца постоянно возвращались к Тар-Римини, Лерою и тем проблемам, которые вынуждают адмирала флота явиться в порт лично. Перенеся отъезд на несколько дней бала и прочих причин, вызванных несдержанностью тэара Илоаса, Адриан уповал на то, что Лерой не будет сидеть сложа руки и на месте разузнает все, что обеспокоило принца в далеком портовом городе. Трой ел без особого аппетита. Мысли телохранителя вращались вокруг последнего «разговора» с отцом. Нет, искать причины такой острой нелюбви к себе он давно перестал. Сейчас больше удивлял сделанный им выбор, ведь тэар Илоас мог найти более сговорчивого исполнителя, не говоря уже о внешности. Да и какой толк Лаэртанне от того, что в постели Адриана будет очередной временный любовник? – А хоть доля правды в слухах была? Или вы действительно ни с кем не спали из всех, кого приписывают? – Вопрос сорвался с губ раньше, чем Гэйвен успел осознать, что именно сказал. Но Адриан, похоже, и теперь не рассердился: – Какая-то доля правды в слухах была, конечно. Воздержание – не лучший способ успокоения нервов, особенно когда близость является желанной для обоих. Ты так не думаешь? – Нет, я так не думаю, – ответил Трой, почувствовав даже легкое разочарование. – Мне кажется, спать можно только с тем, кого любишь. Все остальное как-то неправильно. – Спать можно с кем угодно, ты со мной уже пару часов спал, например. – Вы прекрасно знаете, о чем я говорил, – протянул Гэйвен с долей обиды. – Забудьте. Это в любом случае совершенно не мое дело. Адриан виновато улыбнулся и протянул руку, касаясь запястья Троя: – Не обижайся, – задержав руку чуть дольше, чем то было необходимо, принц выпрямился вновь. И замолчал, бездумно глядя в окно. Трой чуть прикусил нижнюю губу, пытаясь понять, с чего бы вообще Адриану оказывать ему знаки внимания. Но на шутника принц сейчас не походил. О том, что собственное сердце сильнее забилось от прикосновения принца, Гэйвен предпочитал не думать. Но тишина угнетала, и потому пришлось заговорить вновь: – А вы любили всех, с кем действительно этим... Занимались? – Ты всерьез думаешь, что я буду обсуждать это, зная тебя второй день? Или у тебя личный интерес образовался? Так вроде непохоже... – принц покачал головой. Трой густо покраснел и поспешил закончить трапезу: – Простите. Я забылся. Конечно, это совершенно не моё дело. – Сначала расспрашиваешь, а потом на попятный? С тебя поцелуй в счёт неудобных вопросов, - сам не понимая зачем, наклонился к Гэйвену. Тот замер, отчаянно пытаясь понять, шутит Адриан или же говорит серьёзно. Если бы Трой сейчас смотрел на Адриана, широкая улыбка и веселый блеск его глаз выдали бы принца с головой: он был уверен, что телохранитель отшутится и продолжит трапезу. Но Гэйвен не поднял на него взгляда. Опасаясь передумать и оказаться окончательно смешным в глазах принца, он резко подался навстречу Адриану и рывком поцеловал его в губы, почти сразу же отстраняясь. Теперь Трой чувствовал себя так, будто сейчас сквозь землю провалится. Произошедшее было смущающим и неловким. Только сейчас телохранитель принца подумал о том, что, быть может, Адриан просто пошутил. Принц ошеломленно поднес пальцы к губам, словно там все еще горел след поцелуя. Слова не шли, но сказать что-либо, что разобьет звенящую неловкостью тишину, было необходимо. Бездумно изучая обитую тканью стену собственной спальни, Адриан мучительно подбирал слова, которые не стали бы причиной нового непонимания. Дразнить Гэйвена совершенно расхотелось, но подобрать нейтральные слова тоже не удавалось. Поэтому пришлось сидеть в молчании и ждать подходящего повода прервать его. – Мне надо покинуть ненадолго покои, – проронил Адриан, когда тарелки опустели. – Брациас хотел поговорить с тобой, когда ты проснёшься. Сказать ему, что он может зайти, или пусть ещё подождет? – Скажите ему, если не сложно. – Обязательно, – принц лично собрал посуду и покинул комнату, не став сгонять Троя со своей кровати. Гэйвен проводил Адриана обманчиво бесстрастным взглядом, а затем укутался в одеяло, не решаясь лечь. Брациас вошел в комнату почти неслышно, не иначе как перенял у тэара Илоаса привычку красться. – Рад, что ты очнулся, – он подошел вплотную к кровати и остановился, скрестив руки на груди. – Адриан сказал, ты не против моего визита. – Его высочество сказал, что ты хотел меня видеть, – Гэйвен слабо улыбнулся в ответ. – Но я абсолютно точно не против поговорить с тобой. – Было время, когда мне казалось иначе. Брациас присел на стул неподалеку, всматриваясь в серые глаза названного брата. Все же проведенное порознь время что-то изменило. Раньше Гэйвен стремился избежать компании найденыша всеми силами, может быть ревнуя к скупым отцовским похвалам, которые после появления Брациаса окончательно перестали доставаться законному отпрыску. Сначала приемыша радовало внимание тэара, но со временем радость прошла, оставив недоумение: почему Илоас шпынял собственного сына за каждую, даже малейшую оплошность. Такой бессмысленной суровости Брациас не помнил даже на своей помойке, но предусмотрительно молчал, по мере возможностей стараясь хотя бы не создавать Трою лишних проблем. Когда же Гэйвен решил уехать в провинцию и остаться при Храме, оставалось только искренне порадоваться за него, получившего возможность вырваться из замкнутого круга унижающих замечаний родителя. – Брось. Я имел что-то против только тогда, когда сам был ребенком. Притом обиженным на всех, – хмыкнул Трой. – И да, я остаюсь работать на его высочество, пусть и сам не понимаю, по какой причине. Ты ведь это хотел узнать? – Слышал, Адриан собирается с тобой в Тар-Римини, – Брациас покачал головой и чуть улыбнулся, не отвечая на вопрос названного брата. – Тебе стоит быть внимательнее вне столицы. Даже Илоас переживает из-за близящегося полнолуния, а Тар-Римини не защищён чарами так, как Нэдаэрвейл. Ты ведь понимаешь, на что я намекаю? Кроме того, за последние пару месяцев в порту бесследно пропали пять эльфов, среди них – офицер флота. Адриана отправляют разбираться в этой ситуации. Трой нахмурился, услышав новости. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы осознать угрозу: – Я сделаю все возможное, чтобы защитить А... кхм... его высочество, – покачал головой. – В конечном счете, я ведь для этого учился. – Я просто хотел предупредить. Илоас подозревает, что дело несколько выходит за рамки безопасного. – Я понял, спасибо, – усмехнулся, отводя взгляд в сторону. И то, тэар был слишком занят, чтобы делиться с телохранителем принца какими-либо подозрениями, а вот с приемышем – запросто. Ничто не изменилось. – Знаешь, я терпеть не могу, когда мне приходится догадываться, что имели в виду окружающие. Так что я и решил, что тебе тоже это не понравится, – на лице Брациаса промелькнула даже не улыбка, её тень. – Как твоя спина? Принц сам ее обрабатывал, чтобы не делать произошедшее достоянием дворца. «Сам обрабатывал?» – от этой мысли Трой снова покраснел и как-то растерянно улыбнулся: – Уже лучше. Благодаря его высочеству, да и тебе тоже, это ведь ты ему помогал тащить меня из кабинета отца? – Чужих заслуг я себе приписывать не стану. Я в основном прикрывал тылы, и оторвал его высочество от разговора с королем. – Оторвал от разговора с королем? Но тебя бы не пустили в кабинет. Ты что, изначально подозревал, что все закончится чем-то таким? – Трой нахмурился. Брациас сильно изменился за эти годы, а, может, он и всегда был не самым плохим парнем, и вся его вина перед Гэйвеном сводилась к тому, что Илоас всегда ставил в пример родному непутевому сыну талантливого младшего "брата". Ответа Трой не знал, но был готов попытаться познакомиться с Брациасом заново. – Тэар Илоас с рассвета был не в настроении. Так что ...да, я подозревал. Вы с принцем поладили? – Можно сказать, что да. Пусть и не так, как того хотел бы отец. Не хочу, чтобы все было... – Не хочешь, чтобы мимолетно и на один раз? Потому что привяжешься – и потом будет слишком больно? – Брациас понимающе посмотрел на Троя и наконец опустил руки, принимая более расслабленную позу. – Да. Ты все верно сказал, – Трой слабо улыбнулся. Развивать тему Гэйвен не хотел. Даже по прошествии десятка лет неприятный осадок от неудачного романа удерживал от того, чтобы вновь подпустить кого-то слишком близко. Уж слишком сильно въелось опасение стать даже не любовником на вечер, а объектом насмешек. В личной жизни он и впрямь считал себя неудачником. Самые последнее, что бы он хотел, - это увидеть, как ровное отношение Адриана сменяется безразличием. Это сдерживало любые сердечные порывы эффективней, чем любые моральные устои, привитые в провинции. – В сердечных делах я – плохой советчик, у самого все не как у нормальных эльфов. Гэйвен удивленно посмотрел на названного брата: – Если не секрет, неужели тебе отказали? Отчего-то Трой никогда не задумывался о том, что приемный младший брат может быть не особенно счастлив при дворе. Откровенно говоря, в прошлые их встречи самоуверенность Брациаса скорее убеждала в обратном. Черные, как вороново крыло, волосы не придавали его лицу мертвенной бледности, свойственной горожанам северных провинций, да и в общем названный брат был ладно сложен, а блестящая карьера при дворе прекрасно дополняла его внешность. Было крайне сложно поверить, что среди молодых нобилей нашелся кто-то, способный отказаться от знаков внимания всеми расхваленного будущего наследника Илоаса. Если только именно заинтересованность тэара не отталкивала потенциальных пассий, убеждая держаться подальше от молодого эльфа. – Не то, чтобы. Хожу вокруг и около, во мне видят преемника Илоаса и оттого страшатся, как вендал солнца, – улыбнулся не особенно весело. – Но я не теряю веры в то, что, может быть, однажды за всем этим увидят именно меня, а не подающее надежды пугало Илоаса. Тэар вообще странно себя ведет, стоит заговорить о чувствах. Иногда мне кажется, он всерьез уверен, что это – лишь пережитки прошлого, от которых надо избавляться, чтобы жить полагаясь на один только разум. И спорить с ним бесполезно, – Брациас покачал головой и глянул за окно на начавшие понемногу сгущаться сумерки. – Что до принца... Любить или не любить – твое дело, просто береги его в Тар-Римини. Лучше показаться смешным, чем пропустить угрозу. – Я прослежу. Не хочу, чтобы с ним случилось что-то из-за моей глупости, – Трой уверенно кивнул. – Да и там будет работа для храмовника. Нужно показать отцу, что я не безнадежен. – Хороший настрой, так и держись. И да, Гэйвен, береги себя тоже. Принц всерьез опечалится, если с тобой что-то случится. В этом я уверен. Того, к кому совершенно равнодушен, не будешь волочь через полдворца, когда можно кликнуть слуг. – Он не хотел огласки, вот и все, – Трой дружелюбно улыбнулся Брациасу. – Давай, иди. Обещаю не умереть там и не потерять принца. И... Ты тоже осторожнее. Быть преемником Илоаса наверняка опасно. Мнение Брациаса насчет огласки чего-либо, связанного с Адрианом, явно отличалось от мыслей Гэйвена. Но указывать на то, что принц, способный в первый день знакомства воспользоваться случаем и едва ли не на всю столицу заявить о своем интересе к телохранителю, вряд ли бы боялся связанных с собой сплетен, не стал. Если его во время перемещения Троя сюда из кабинета Илоаса что-то и заботило, то только то, как потом будет выглядеть Гэйвен в глазах двора. Избитый начальником дворцовой стражи телохранитель вызывает больше смеха, чем сочувствия. Так что в предусмотрительности Адриану не отказать. И если Трой еще не понял этого, то наверняка скоро осознает без подсказок со стороны. Сейчас же Брациас улыбнулся в ответ: – Да уж постараюсь. В моих планах есть обязательный пункт «и жили они долго и счастливо», так что я буду осторожен. Брациас махнул рукой и направился прочь, успокоенный бодростью Троя. Хоть названный брат и желал Гэйвену найти счастье, сейчас он был в чем-то согласен с Илоасом. Адриану нужна защита от вендалов, а если случится самое худшее – тот, кто сможет дозваться до принца после. Оставшись один, Трой вновь улегся на постель, лицом вниз. Нужно было восстановить силы.