Лаэртанна

За узким окном кельи, где лежал Дориан, стемнело. Гэйвен, прибывший в Храм, как и было приказано, уже несколько часов кружил от стены до стены, не способный притупить внезапное чувство невосполнимой потери. Ему не у кого было расспросить о новостях из столицы, стоящие на страже в коридоре храмовники знали ничуть не больше его самого. Настоятель распорядился охранять принца – и, по слухам, час назад отбыл в столицу. Достаточно редкое явление, если вдуматься: старик предпочитал не высовываться из Храма уже много лет. И это добавляло Гэйвену волнения. Если бы он только мог дотянуться до Адриана хоть бы мысленно… Но ментальной магией судьба его обделила, а Илоас не торопился связываться с сыном. Дориан не просыпался со вчерашнего дня. Потеряв сознание после ритуала, он не пришел в себя и в Храме, несмотря на усилия целителей и лекарей. Трой подозревал, что раз забытье перешло в спокойный сон, а дыхание выровнялось, с этим принцем все будет в порядке. Ему достанет сил выкарабкаться. Только вот в мыслях при виде рыжих волос Дориана появлялось совсем другое лицо. Новый круг по келье, снова и снова. Как дикий зверь в клетке. Лучше бы он остался во дворце. Лучше бы отказался слушать приказы Илоаса. Гэйвен, пожалуй, предпочел бы умереть, защищая Адриана. Если бы его мнение вообще могло на что-то повлиять. Странная покладистость старшего принца перед отбытием Троя в Тар-Римини теперь обретала иное значение. Старался услать подальше? Знал, что в столице слишком опасно? Или сам был по уши замешан в заговоре? Гэйвен впился ногтями в ладони, чтобы хоть так вернуться к более здравым мыслям. Будь Адриану известно про заговор, Трой бы, наверное, что-то да услышал, но наследный принц не был похож на того, кто желает отцу смерти. Уши полыхнули от стыда: как он вообще мог так подумать такое? Горной лавиной обрушилось на Гэйвена осознание того, что надо было сказать Адриану о своих чувствах. Как знать, захочет ли его принц выслушать потом своего телохранителя, пересидевшего все бои в мирном Храме рядом с Дорианом. Внезапно в коридоре послышались приближающиеся к их келье шаги. Трой прищурился, опустил было руку на рукоять клинка, но быстро передумал. В тесноте помещения от клинка будет меньше пользы, чем от магии. – Тэар Илоас, – голос одного из храмовников донесся до Троя через закрытую дверь, и Гэйвен немного расслабился. По крайней мере по ту сторону точно был не враг, от которого надо охранять Дориана. И, может быть, кроме обычного недовольства, он принес вести из Нэдаэрвейла. Илоас зашел в келью и остановился в шаге от двери: – Ты возьмешь Дориана и отправишься с ним в Аэнтарру, – сухо произнес, протягивая Гэйвену верительные грамоты, подписанные Дамианом несколько вечеров назад. Соседняя страна, Аэнтарра, была ограждена от Лаэртанны горной грядой, в центре которой находилась возвышенность Арун. Нобили Тэ-Аруна вполне успешно вели с аэнтаррцами торговлю еще до правления Дракона и не собирались изменять старым торговым связям. Не такая уж чуждая местность, несмотря на то, что соседи были людьми. Бывало, что эльфы покидали Лаэртанну и уезжали в западные земли. Но выбранный Илоасом способ отправиться туда больше всего напоминал бегство. Трой не торопился принимать бумаги, пусть и понимал, что его вынудят это сделать. Ведь не одному Илоасу он должен теперь подчиняться, а наследному принцу вряд ли понравится, если телохранитель просто сбежит без каких-либо объяснений. – А как же Адриан? – Спросил и сам удивился тому, как скрипит голос после долгого молчания. – Принц погиб во время нападения вендалов, как и король Дамиан, – Илоас на какое-то мгновение умолк, позволяя осознать сказанное. Только вот Гэйвен понимать отказывался: – Как?! – Он позабыл о том, что позади него спал принц Дориан, это потеряло всякое значение. Вообще все потеряло значение, кроме стоящего напротив Илоаса, выжившего, хотя все, кто ему доверился, погиб. Новость, как удар под дых, выбила и воздух из легких, и почву из-под ног. Не голос, карканье. – Как ты мог допустить такое?! Разве не ты обязан был защищать короля и его старшего сына до последней капли своей крови? Почему ты жив, а они... Илоас не стал дослушивать, сам сделал шаг вперед и сунул в руку Гэйвена бумаги: – Никто не может быть везде и сразу. Я наведу порядок в Лаэртанне, никто из заговорщиков не останется безнаказанным. А ты присмотришь за принцем Дорианом. – А если не стану? – Трой выпустил свитки на пол, не собираясь наклоняться за ними. Илоас с деланным безразличием пожал плечами и повернулся, собираясь уходить: – Хоть кого-то спаси, прежде чем показывать норов. Гэйвен сумел не швырнуть ничего в спину отцу. Сумел дождаться, пока шаги Илоаса затихнут окончательно. Только после опустился на пол, закрыв ладонями лицо. Слез не было, была злость на самого себя. Ведь если бы он не оставил Адриана одного... Сердечная боль от прежнего неудачного романа не шла ни в какое сравнение с тем ощущением пустоты, которое незадачливый телохранитель ощущал теперь. Он был прав, когда боялся, что Адриан разобьет ему сердце. Только вот никому не было легче от этого знания. Чтобы хоть как-то заглушить боль душевную, Трой ударил кулаком по полу кельи. Снова и снова колотил молчаливый камень под ногами, не ощущая боли физической. Никогда - такое страшное слово. Гэйвен никогда не задумывался об этом раньше, а теперь с остервенением старался выбить из себя эту раздирающую грудь боль. Может быть, получи он возможность хотя бы выкричать ее, стало бы легче. Но за его спиной спал пока ни о чем не подозревающий наследный принц. Дориан. И будить его Трой готов не был. Он даже посмотреть в его сторону опасался, чтобы лишний раз не увидеть в его чертах своего любимого. Любимого. Осознание оказалось ужасным в своей простоте. Найти и потерять - вполне в духе такого неудачника, как он. Опустить руку снова не удалось. Что-то удержало. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять: Дориан очнулся и теперь стоял рядом с Гэйвеном, крепко ухватив его за запястье. Он еще не знал, что произошло в столице, но понимал главное: – Кричи или плачь, но выпусти эту боль. Потом расскажешь, – произнес, когда увидел узнавание в глазах Троя, и положил руку ему на плечо. Это прикосновение стало последней каплей. Вместе с рвущимися из груди всхлипами пришли слезы. А с ними нахлынула и боль в сбитых костяшках. Насмешка судьбы звучала и выглядела слишком паскудно, предлагая снова заботиться о наследном принце Лаэртанны. Но отвернуться и просто уйти было невозможно. Адриан бы не простил. Во всем том, что касалось блага для Лаэртанны, Илоас был прав. Всегда. И уж наверняка Гэйвен не мог бросить на произвол судьбы слабого после ритуала Дориана. Почти что на ощупь Гэйвен нашарил перед собой упавшие бумаги и, коснувшись свободной рукой ладони Дориана, выпрямился. Два свитка с сургучными печатями и один без них. Намек слишком прозрачный, чтобы ему не последовать. Трой развернул не скрепленную печатью бумагу и поднес ее к свету, изучая карту соседней страны, так заботливо оставленную для них Илоасом: – Мы едем в Аэнтарру, ваше высочество. Самое позднее на рассвете надо покинуть Храм. Все остальное я расскажу по ту сторону гор. Дориан кивнул и протянул руку, хватаясь за край кровати. Ноги подкосились от внезапной слабости: – Я тебе верю. И тебе виднее, стоит ли спешить, Гэйвен. Если надо, я смогу удержаться в седле. На мгновение Гэйвену почудилось, что он слышит голос Адриана, но стоило тряхнуть головой, как наваждение исчезло. Надолго ли? Этого он не знал. Как не знал и того, как сможет рассказать Дориану о том, что сам узнал от Илоаса. Теперь он жалел, что не расспросил подробнее. Ведь там был еще и Доминик, о нем отец даже не упомянул. Мысли метались, в голове царил сумбур, но кое-что надо было менять немедленно. Пусть даже эта мелочь ничего не изменит в самом Гэйвене, но так у него появится мизерный шанс не сойти с ума от пустоты внутри. Хоть на что-то сгодится его странное и нелепое двойное имя. – Тогда выезжаем. Только одна просьба, ваше высочество. Не Гэйвен, Трой.