Same old song S.O.S

Здание знаменитого в городе клуба утопало в огнях, отчего небо над ним казалось светлее, таким грязно-красным и навевающим мысли разного толка: с одной стороны, Цзян Чэну было не по себе от ярких огней, которые с неба сходили и на лежащие близ дома, асфальт, будто кровь, но с другой — по всему телу расходились сладкие волны предвкушения, цвет страсти возбуждал зрение и не только его. Глядя на довольное лицо мужчины по левую сторону от себя, он ловил себя на мысли, что этот день он никогда не забудет. — Привыкай, внутри ярче, — Гуаншань выкрутил руль и удачно припарковался за зданием, где парковка была почти пустой в виду ограждения с массивным шлагбаумом, — но это дело времени. Когда мужчина вышел, парень окинул рюкзак и стал размышлять, брать его или нет, все-таки здесь его точно не украдут, но вещи в нем должны были пригодиться, и эта дилемма реально его удручала бы и дальше, если бы не открывшаяся дверь и крепкие руки, откинувшие проблему на водительское место. Поцелуй был игривым и не давал даже жалкого момента для лишних мыслей, но длился не слишком долго — спутник вытянул его наружу, по-собственнически притягивая к себе за талию. К удивлению юноши, охрана из двух, явно недоброжелательных бугаев, буквально сникла при их виде и вежливо пропустила, отгоняя толпу стоявших в очереди людей. Если в небольшом коридоре было достаточно мрачно, по сравнению с внешними огнями, то за черными дверями открывался мир «яркого полумрака», только так можно было описать обстановку заведения. Обширный двухъярусный зал освещался «зонами» так, что большинство столиков второго этажа оставались в тени, оставляя весь шик подиумам с танцовщицами, исполняющими роль привычного развлечения, над пилоном размещалась мощная система прожекторов, мигающими в такт музыке как визуальный наркотик, огромный бар в форме замкнутого круга привлекал внимание белым статичным светом, как самый яркий островок, за который цеплялся взгляд. В целом, здесь было неплохо, обычно, хоть и излишне помпезно в сравнении с тем же Золотым сиянием, только вот Гуаншань даже не смотрел на все это, целенаправленно ведя юношу куда-то вглубь, похоже, к винтовой лестнице, ведущей к балкону. Но даже оказавшись там, мужчина упорно игнорировал пустые столики и молча шел дальше, не забывая спускаться ладонью ниже — уже перед еще одной черной дверью оказавшись на ягодице, это и нравилось Цзян Чэну в этом вечере — быть послушным в умелых руках настоящего мужчины, который знает и получает то, что ему нужно. — Ты хотел потанцевать вроде бы, — парень, не оставаясь в долгу, запустил ладонь в приятные на ощупь волосы мужчины, массируя затылок, отчего голова его склонялась все ближе, как он и рассчитывал, чтобы прижаться губами к чужим. Гуаншань довольно улыбнулся в поцелуй и прикусил того за нижнюю губу, прежде чем отстраниться, открывая дверь в еще один коридор, свет в котором был только над табличками с номерами на комнатах. Что удивило больше всего — последовательность, точнее ее отсутствие. Сначала была 69, довольно прозаичная, потом 1001 и остановились они рядом с 120, будь Ваньинь немного извращеннее, то не стал бы спрашивать, почему именно этот номер, а не 7, как смертных грехов, например. — Не хочу, чтобы ты двигался для других, — мужчина довольно гармонично смотрелся среди шикарного интерьера, который разительно отличался от прежде всего увиденного, поэтому парень остался в дверях и смотрел как тот вальяжно садится на большой кожаный диван, — могу я рассчитывать на приватный танец? — Я подумаю, — Гуаншань только хмыкнул на такой ответ, притягивая к себе подошедшего гордой походкой Ваньиня, всем видом показывающего, какой он строптивый, — но сначала скажи — почему именно 120? Цзян Чэн сел на чужие колени, обхватывая руками мужчину за шею и внимательно присмотрелся, ожидая ответа. Ощущая незамысловатые движения оглаживающих его спину рук, он было хотел возмутиться, но на шею легли еще и губы, прихватывающие до легкой красноты кожу на его сплошной эрогенной зоне. Сладкие манипуляции с его телом заставляли тело мелко дрожать и шумно вздыхать с каждым горячим выдохом любовника на еще влажные после ласки участки кожи. — Есть такая книга, до одури отвратительная и извращенная до последней страницы, но в ней есть какой-то неуловимый шарм, — приглушенный и без того шепот вернул юношу в реальность, отчего он невольно сжал чужие плечи, но еще крепче прильнул к говорящему, вслушиваясь в приятный голос, — Сало или 120 дней содома, никогда не читал ничего грязнее. Сойдясь в новом поцелуе, Ваньинь разомкнул рот, приглашая похозяйничать, ласкал язычком чужой, обхватывал покрасневшими и влажными от слюны губами, посасывая самый кончик. Весь его страстный напор был явно оценен, бедром он уже чувствовал чужое возбуждение, а хватка на теле стала крепкой до боли, даже если останутся синяки — оно к лучшему, так напоминания о ночи с незнакомцем останутся дольше. Крышесносные поцелуи не ограничились только губами и Цзян Чэн скулил оставить на себе отметин столько, сколько хватит терпения у Гуаншаня. Тот лишь посмотрел в полуприкрытые от наваждения глаза, будто спрашивая — «Ты уверен?» и не видя ни тени сомнения плавно сходил поцелуями по открытой шее, неспешно пробуя на вкус каждый шаг, вплоть до острых ключиц, на которых было до одури приятно ощущать влажный пружинящий язык, оставляющие расцветать кровоподтеки губы. Неспешно отстраняясь от отметин, мужчина лишь сильнее вжимался в разгоряченное тело, цепляя зубами самые яркие и сочные синяки, рукой оттягивал за волосы голову партнера, открывая для себя его всего, заставлял стоны протяжно, почти в такт приглушенной музыке срываться с его покрасневших после терзания пышных губ. Тело плавилось и уже совсем переставало подчиняться, Цзян Чэну это нравилось, то как тянущей болью отдавали насыщенные укусы, какие рычащие звуки издавал мужчина, в чьи плечи он вцепился мертвой хваткой, сжимал его бока коленями, не способный оторваться от долгожданного блаженства, патокой льющего по венам. — Г-гуаншань, блять … мне так хорошо, — юноша заерзал, все еще пытаясь унять возбуждение, что от взгляда любовника не укрылось. Упиваясь чужими губами с пошлыми влажными хлопками, играющими с уже вовлеченной фантазией, он только и мог что выстанывать жалкие просьбы взять его как можно скорее, выгибаться в спине дикой кошкой оцарапывая чужую по мешающей ткани. Отстранившись, названный зажал меж пальцами юношеский подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза и был снова очарован блудливым взглядом, на дне которого пылал самый настоящий пожар чувств, прозрачными капельками слюны, собравшимися в уголках приоткрытого в тяжелом дыхании рта. Этого мальчишку действительно хотелось, но продлить время с ним еще больше и Гуаншань не смог бы собраться с мыслями, если бы его в тот же момент не оттолкнули, оставляя сидеть в непонимании. — Что-то не так? — голос не хотел подчиняться, оттого фраза вышла еле слышной и с заметной, весьма будоражащей хрипотцой. — Надеюсь, ты не передумал, иначе мне придется просто трахнуть тебя здесь против твоей воли. Ваньинь, иди ко мне~. На хлопок парень даже не повернулся, напротив, отошел к столику, на котором стоял алкоголь и стал что-то мешать под незатейливую мелодию, словно ничего сейчас и не было. Но он вернулся на диванчик, протягивая один стакан с бренди, снова отходя к злосчастному столу. — Я не передумал, просто подожди, — в комнате стало немного светлее, а музыка сменилась с лаунжа на какую-то электронику, разобрать было сложно, но звук был довольно знакомым.

My dance is my freedom My dance floor is kingdom My moves are my story My glory and holly

Ваньинь украдкой переместился на центр номера, приковывая намертво к себе взгляд мужчины и растворился в танце, словно его тело было создано именно для этого. Взмах руки, резкий, но смягченный плавными движениями бедер, по изгибу которых проходилась вторая, повторяя все то, что делал с ним Гуаншань еще совсем недавно. Играя на контрастах, юноша прогибался в спине, оголяя торс и вовсе скинул мешающую майку в сторону — на обнаженном теле невозможно было не заметить рельефы мышц, откликающиеся на каждое движение. Следом отлетели кроссовки, глухо ударяясь об пол. Весь взмокший, парень легкой поступью стал приближаться к своему единственному зрителю, и опираясь руками на спинку по бокам от головы, приблизился к его лицу, в такт словам нашептывая: -Da-da-da-da-daddy, push. Вся ситуация, все эти яркие вспышки сладостного трепета были похожи на волшебные разноцветные пилюли, что растворяют тебя в ночной жизни. Сам Ваньинь был наркотиком, маленькой таблеткой экстази с чудным узором, разгоняющий бытовую скуку, заменяя ее абсурдным ощущением удовлетворения и безграничных сил на все, что предложит сам. Опасный и послушный, подходит ближе, приманивает к себе и ускользает, оставляя пьянящее послевкусие своей развязности — «Папочка может» — Иди ко мне, — Гуаншань поманил юношу к себе, на что тот быстро занял свое законное место на бедрах зовущего и принялся снимать с него футболку, отправляя вслед за своей. Ни один из них не хотел терять ценные часы до рассвета нового дня и затягивать с ненужными ласками — Цзян Чэн был готов еще с того момента, как вошел в «Сияние», а Гуаншаню напрочь снесло все терпение и остальные уже не столь важные вещи. Оставалась только страсть.