Same old song S.O.S

Движения слаженные и плавные подводили к невообразимому ощущению правильности, все так и должно быть — два, совершенно не знакомых человека подходили друг другу подобно двум половинам одного… «Восхищение», — думал Ваньинь, глядя из-под полуопущеных ресниц на томное лицо любовника, что слепо, будто зная наизусть его тело, касался чувствительной спины, невесомо проводя подушечками пальцев у самой шеи, но спускаясь ниже вкладывал будоражащюю кровь силу, укладывая всю ладонь уже ближе к приспущенным джинсам. Не были постыдными ни самозабвенные ласки, ни потеря «лица» перед всей компанией, ничего из множества вещей вокруг ничуть не смущали, не отталкивали его от мужчины под собой, вся сила которого была направлена на то, чтобы ублажать отзывчивого до его манипуляций мальчишку. — Ваньинь, много думать вредно, — мужчина елейным голосом вернул его в реальность, углубляя до шепота слова о том, как стоит наказывать непослушных юношей, как разложит его здесь, на кожаном диване, заставит думать только о своем члене в его упругой попке, покрасневшей и болезненно припухшей от шлепков фирменным ремнем. — Будешь танцевать всю ночь только для меня. В этот момент Ваньинь ощутил, как внутри все плавится. Их томная ласка вмиг сменилась необузданной страстью, когда одежда стала слетать, оголяя самые чувствительные части тел, горячих и покрытых легкой испариной. Ненужные джинсы, белье, все отлетало за спину Шаня, сотворяя не меньший хаос, большая свобода в движениях опьяняла и хотелось большего. Все естество Ваньиня просило ласки, заполнить его до краев, вытрахать этот день из его тела, заставить забыть того, чье дыхание никогда не вызывало чувственных мурашек по коже, чьи руки, господи, эти волшебные руки Гуаншаня знали его лучше, чем он сам, будто все эти полгода именно этот мужчина был рядом, разделяя его постель. Предусмотрительно оставленные на низком стеклянном столике презервативы перекочевали в руки юноши. — Я подготовлю тебя, — мужчина аккуратно выудил из его пальцев пакетик и переплел их пальцы, втягивая в долгий и глубокий поцелуй, словно успокаивал любовника. Цзян Чэн всегда был главным в постели, не позволяя себе даже подумать, что о его теле кто-то может позаботиться лучше чем он сам, но именно этому «без пяти минут незнакомцу», он доверял всего себя. Теплые пальцы одной руки любовно оглаживали его спину, там где это было приятнее всего, вторую же он ощутил чуть погодя, когда его колечка мышц коснулся скользкий латекс, мягко кружащий около самого входа палец поглаживал, не стремясь сразу войти. Такой массаж помогал подготовиться к растяжке, а значит, его партнер был довольно опытным и секс обещал быть не хуже ласки. Об этом говорил и взгляд мужчины, который ни на минуту не закрывал глаз, наслаждаясь своим спутником в полной мере — прекрасное ухоженное лицо с капельками пота на нем, шелковые волосы налипшие на виски и лоб, алые от непрекращающихся поцелуев губы, разомкнутые в беззвучном стоне. Это заводило до боли в члене, требующем внимания и тепла вокруг себя, но так просто не хотелось, все-таки «всунул-высунул» это неуважение не только к себе, но и к партнеру. Постепенно, круговыми движениями, мужчина стал погружать палец глубже, сцеловывая горячие вздохи, он ввел всю длину и на пробу аккуратно согнул палец, поворачивая его насколько хватало запястья в такой неудобной для подготовки позе. Ваньинь крепко сжимал его внутри, не давая покинуть теплое тело сразу, и совсем четко проговорил, — Давай сразу второй. Отзывчивое тело с легкостью приняло и второй палец, а мышцы словно по команде расслабились и двигаться было приятнее, раздвигая стенки незатейливыми движениями. Делать подобное в защите из смазанного заранее презерватива было легче, чем просто пальцами, все же взрослые люди и несмотря на юную внешность, Ваньинь был довольно предусмотрителен, чем не каждый мог похвастаться. С каждой подобной мыслью мужчина испытывал все более сильную симпатию к нему, будь это не единственная встреча, он бы ласкал его каждую ночь, лишь бы как сейчас чувствовать короткие ногти на своих плечах и тихие всхлипы, когда внутри попадает по сладкой точке, от которой звезды в глазах напротив становятся реальными. — Не поможешь мне? Понимая намек, Цзян Чэн обхватил рукой чужое достоинство и обвел кончиком ногтя по головке, цепляя уздечку. В его руках член наливался кровью и тяжелея приятно ложится в ладошку. Чтобы не терять время он взял второй презерватив и ловко раскатав его пальцами по члену партнера, поднял полный решимости взгляд на мужчину. Наивно полагая, что в таком же темпе пройдет их соитие, Чэн не сразу понял прищур Гуаншаня и секундную ухмылку после, когда в момент был ловко скинут с колен, полетев спиной на диван. Мужчина схватив сильными руками его под колени, раскрыл для себя изумительный вид на блестящую дырочку и аккуратный ровный член ошарашенного мальчишки с мгновенно проявившемся румянцем на щеках. — Не будь таким стеснительным, — касания шли ниже от коленок, оглаживали каждый миллиметр кожи на крепких бедрах и остановились на разведенных ягодицах, лишь большие пальцы продолжали кружить по горячему телу, — разве не этого хочешь? — Очень хочу, помоги выкинуть из головы все лишнее, — юноша поднялся на локтях и утянул мужчину в глубокий, подобный немому крику, поцелуй, заставляя буквально налечь на себя всем торсом, — заставь думать только о тебе внутри. Без былой медлительности, жадно вторгаясь в тесноту Ваньиня, любовник ощущал трепет вокруг своего члена, как с полной отдачей юноша принимал его, двигаясь слаженно, немного плавно и все же так гармонично. За сменяющейся музыкой не было слышно ни звонких шлепков разгоряченных тел, ни сиплого дыхания юноши, чьи стоны были редкими и протяжными — под стать движениям его рук на исцарапанной спине Гуаншаня. Игриво толкая партнера в грудь, Цзян Чэн заставил того снова сесть и самостоятельно, не отрывая глаз от тех что напротив, оседлал мужчину, заставляя того принять иной ритм, новый, более глубокий контакт чем ранее и смотреть на себя снизу вверх. Блудливые ладони с остервенением насаживали его грубее, властнее, но мягкая, чертовски сексуальная улыбка сводила с ума в контрасте с действиями. Крышу сносило качественнее, чем от прежде выпитых шотов. Каждый толчок взрывал внутри те самые ощущения, заставляющие его прокусывать губы до крови и пускаться во все тяжкие, ускоряя ритм, почти что слетая, чтобы проехаться по тому самому узелку нервов, сладкой точке невозврата и снова погружать желанный член в себя, забываясь откинуть голову назад, подставляя под чужие губы точенную шею, покрытую испариной и нежно-розоватыми разводами полуукусов. Власть страсти освобождала в любовниках все то животное, низменное увлечение телами друг — друга и возбуждение накалялось, доводило до крайнего безумия, когда забота об внешнем виде, причинении боли и времени пропадала, оголяя нервы. Звуки становились громче: ръяные стоны мазохистического наслаждения из уст Цзян Чэна сплетались с почти рычанием мужчины внутри него, со слишком шумным дыханием его возле самого уха, влажными от смазки шлепками об ягодицы, скрипом обшивки дивана, что чудом не сломался под их напором. — Ваньинь, — томный полушепот Шаня пробирался под самую кожу, а рука обхватила изнывающий без внимания член юноши, — ты кончишь для меня? Прикосновения и всего пары так необходимых движений хватило, чтобы излиться с протяжным криком, полным удовлетворения, запачкать и себя, и партнера густым белым семенем, сотрясаясь в самом ярком оргазме за последние пару лет. Один вид этого прекрасного создания приблизил разрядку и Гуаншаня, что парой резвых подмахиваний бедрами кончил, сминая сладкие, искусанные губы своего взмокшего и разморенного мальчика. Перевести дыхание казалось невозможным, даже сейчас, лежа на многострадальческом диванчике, обнимая выжатого до последней капли Гуаншаня, парень не мог остановить рваных вздохов от пережитого. Под его головой так же высоко вздымалась и грудина мужчины, который любовно поглаживал растрепанные волосы Цзян Чэна, наблюдая, как того клонит в сон.