✲✲✲
Когда Чимин, одетый и с макияжем на лице, спустился с третьего этажа на первый, прислуга уже накрыла стол на кухне особняка. Омега сел завтракать, положив телефон подальше от себя, чтобы не было слишком сильного соблазна позвонить Хосоку и услышать его голос. После их разговоров Чимину всегда требовалось время на восстановление дыхания и сердечного ритма. Он невероятно скучал. Омега мазал масло на хлеб — смотрел на телефон, лежащий на другом краю стола. Наливал себе кофе — вновь не мог отвести взгляда от выключенного сенсорного экрана. Ел салат — руки так и тянулись к единственному средству, которое могло связать его с Хосоком. Помучив себя ещё немного, Чимин не выдержал и набрал альфе. — Доброе утро и спасибо за подарок, — получилось на одном дыхании. — Понравилась? — голос Хосока оказался необычно бодрым для человека неспящего и ожидающего всю ночь нужную информацию от своих людей. — Очень. Но ты, полностью голый и прикованный к кровати, понравился бы мне куда больше, — ответил Чимин, кусая губы. — Я приеду, как только сделаю все дела. Обещаю, — на самом деле, Хосоку очень хотелось домой, уткнуться носом в волосы омеги и втрахивать его в кровать или в диван, смотря, докуда он дотерпит, целуя узкие плечи и гладкую спину. Только бы разобраться со всеми проблемами, и он тут же поедет в особняк, по пути забрав омегу с работы. — Ловлю тебя на слове, — прозвучало по-настоящему радостно. — Что вчера произошло? Почему ты так резко сорвался? Это важно? — Важно, крошка, так важно, что тебе лучше не знать. Не хочу забивать твою милую голову своими проблемами. — Это может тебе навредить? — испуганно пролепетал Чимин. Прошли долгие пару секунд тишины, прежде чем альфа засмеялся, снимая застывший на лице омеги ужас. — Нет, сегодня я буду развлекаться, а не воевать, — всё ещё смеялся Хосок, отчего уголки губ Чимина тоже поползли вверх. — И когда ты уже запомнишь, что я люблю розы? — не услышав в голосе альфы ничего странного и облегчённо выдохнув, спросил омега. — Я и не забывал. Лилии идут тебе больше, украшают, а розы я ненавижу и, наверное, никогда не перестану. Зачем тебе ещё шипы, крошка, когда у тебя есть я? — Хосок, — перебил его Чимин, — я люблю тебя. — Я тебя тоже. Ключи от машины попросишь у Сэма, это который такой большой и высокий, стоит обычно у фонтана. — Да, кажется, я его помню. — Хорошо. Мне пора. Чимин, зная, что выглядело это глупой безуспешной попыткой, всё равно сильнее прижал телефон к уху, пытаясь выискать в частых гудках любимый голос, но Хосок уже положил трубку, и дозвониться до него в ближайшие двенадцать часов представлялось омеге чем-то невозможным. Оставив большую половину завтрака нетронутой, Чимин нашёл во дворе у фонтана скалоподобного Сэма и взял у него ключи от мазерати. Омега прикрыл дверь своей новой серой итальянки и, наслаждаясь её красивым рычанием, отправился на работу.✲✲✲
Хосок отложил телефон на стол, откинулся на спинку кресла и умиротворённо закрыл глаза. Запах вокруг бесил, интерьер чужого кабинета поражал безвкусицей, но ждать жертву было, как всегда, волнительно и приятно. Намджун, развалившийся на кожаном диванчике у стены, копался в телефоне, что-то кому-то усердно строча. Хосок взглянул на наручные часы — без четверти десять, ещё пятнадцать минут, и виновный в содеянном ощутит Ад на Земле. Убивать его Хосок, как хотел вчера, не будет. Кто же знал, что этим ублюдком окажется такой особенный человек. Альфа усмехнулся, представляя, как тот, обнаружив его в своём кабинете, попытается вызвать охрану, которую ещё на лестничном пролёте завалил Намджун, как будет прикрываться, врать, умолять, ползать на коленях, выпрашивать прощения, а Хосок не простит. Хосок никогда подобное не прощал, и в этот раз решения не изменит, но предупредит, познакомит ещё одну пустую голову со своим гневом, льющимся через край, вулканической лавой поглощающим всё живое. Он бы познакомил и с Вальтером, но придётся сдержаться. Альфа вновь посмотрел на часы — пять минут, и спокойной жизни несчастного придёт конец. Всего каких-то пять минут, и от хищника добычу, которая позволила себе пользоваться его добротой, уже ничто и никто не спасёт. Хосок сцепил пальцы в замок, слушая чужие далёкие шаги, медленные, робкие, неуверенные, и ярко улыбнулся, приказывая Намджуну готовиться.✲✲✲
Пак Джонсон уже двадцать шесть лет занимал место полноправного владельца компании «Park Building Group». Градостроительный бизнес был лишь прикрытием, основной деятельностью являлись перевоз и продажа элитного разнокалиберного оружия и боеприпасов. Многие его знали и общались на равных, многие перед ним трусили, но всему был предел, даже власти и уважению Пак Джонсона. Появился тот, кто перекроил все его планы, испортил отношения со многими важными людьми, изменил к нему отношение политиков и чиновников. Чон Хосок оказался Паку не по зубам. Молодой, умный, дико, хотя это было мягко сказано, богатый, не имеющий связей, разве что с самим богом, пришёл и одним взглядом поставил Джонсона на место, называя его дьявольским голосом и с улыбкой на губах — «Мистер Пак». Джонсон ещё у стеклянных вращающихся дверей в свой небоскрёб, перед которым стояли чёрный ламборгини и белый порше, понял, что Хосок по его душу прибыл. А на что он надеялся? Что останется безнаказанным? Не в этой жизни. Джонсон был уверен — Хосок с него три шкуры сдерёт, но до смерти забивать не станет. У него было чем прикрыться, хотя в данном случае не стоило сильно надеяться даже на этот некогда надёжный козырь в рукаве. Пак дрожащей рукой нажал кнопку лифта, поднялся на предпоследний этаж и вышел в коридор, в глубине которого располагался его кабинет. На ресепшене сидел сжавшийся ревущий секретарь — не убили, как охранников, видимо, потому, что был омегой. На трясущихся ногах альфа не спеша двинулся к двери, украшенной золотой табличкой с его именем. Сглотнув подступивший к горлу ком, состоящий из чистейшего животного страха и стопроцентной паники, вспотевшей ладонью Джонсон повернул блестящую ручку, тут же оказываясь в полумраке собственного кабинета. Тёмные жалюзи были закрыты, компьютер выключен, а кресло развёрнуто ко входу спиной. Дьявол был здесь, ждал его одного. Пак испуганно вздрогнул, увидев на диванчике Намджуна, белая шевелюра которого хорошо выделялась в темноте, и, почти не отрывая подошв от пола, двинулся вперёд к своему столу. У Хосока щёки болели от улыбки, но её пришлось проглотить, чтобы мистеру Паку было чуточку страшнее, хотя такая улыбка из любого, даже самого стойкого, могла выбить дух. Один толчок ногами и кресло бесшумно развернулось, являя Хосока Джонсону, упавшему от неожиданности на пол. Альфа, облокотившись на стол, смотрел на Пака сверху вниз, скучающе подперев подбородок руками. Костюм, как с иголочки, портфель из крокодиловой кожи, новые лакированные ботинки, профессиональная укладка на слегка поседевших волосах и аромат изысканного парфюма — Хосоку стало смешно. Кого из себя всё время до этого пытался строить мистер Пак, если сейчас он валялся на полу прямо у его ног. — Великолепное зрелище, — спокойно проговорил Хосок. — Что же вы на полу сидите, костюм не жалко, мистер Пак? Пройдите за стол, я вам уступлю, вы же старше, — Хосок встал с кресла, обошёл стол и опустился на корточки напротив него. — Здравствуй, Хосок, — выдал Джонсон севшим голосом. — Какими судьбами? — Загубленными, — взгляд Хосока мрачнел с каждой секундой, от радужки кофейного цвета почти ничего не осталось. — Пришёл ещё раз объяснить, что моё трогать нельзя. Вам давно пора освежить память, как считаете? — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — вышло совсем сдавленно, почти слёзно. — Ваш хакер взломал банковскую систему, открыл мой счёт и взял оттуда небольшую сумму, совсем крохотную, — медленно начал Хосок. — Мы его нашли, немного попытали, он нам всё рассказал. Кто попросил, когда и с какой целью. — Это какая-то ошибка. Ты же не поверил ему? Хосок, сам подумай, зачем мне брать твоё? — мистер Пак немного отполз назад, боясь, что ещё секунда, и у Хосока сорвёт чеку, тогда от этого взрыва не спасётся никто, мёртвым сном сляжет под шапкой ядерного гриба. — Я уже. Целую ночь только о вас и думал, — улыбнулся Хосок, обнажая белоснежные клыки, с которых струями самый опасный яд бежал. — Намджун, — он подозвал его к себе, — покажи мистеру Паку, что мы делаем с теми, кто идёт против нас, — Хосок поднялся и сел обратно в кресло. Наконец-то дорвавшийся Намджун, будто это не он два часа назад, не жалея сил, бил битой хакера, почти вприпрыжку преодолел расстояние от диванчика до мужчины, распластавшегося у стола, достал свой блестящий Кольт и наклонился к нему. Джонсон съёжился, зажмурившись, а Намджун присел рядом, ухмыляясь его выражению лица, и направил ствол на сжатое в кулак запястье правой руки. Один нажим на курок и пуля запросто порвала бы сухожилия и мышечную ткань так, что Джонсон никогда больше не смог бы не то что ручку взять этой ладонью, даже пальцы нормально загнуть. Намджун, загоревшись этой идеей, снял Кольт с предохранителя и, прижав каблуком чужое запястье к полу, направил пистолет на него. — Намджун, ты, что, хочешь изуродовать нашему мистеру Паку руку? — театрально поразился Хосок. — Так дело не пойдёт. Чем же он тогда будет снова красть у меня деньги? Хосок выглянул из кабинета и спросил у секретаря, где находится туалет. Омега пискнул, что на другом конце коридора, и Намджун, схватив Джонсона за шиворот, выволок его наружу. Хосок любил причинять физическую боль, любил слушать надрывные крики, доносящиеся из глоток умирающих, любил наблюдать за тем, как кровавые ручьи марали чистую до наказания кожу и как враги теряли свой последний вздох. Альфа всей своей чёрной душой любил резать чужую плоть наточенным лезвием, обожал оставлять сотни и сотни отверстий в уже бездыханных телах, жить не мог, если кто-то продолжал ходить безнаказанным. Но в этот раз жажда крови отошла на второй план, зато желание унизить, добить психически сильно возросло. Хосок просто не мог убить отца своего омеги, теоретически, конечно, мог, а вот практически — рука не поднималась. За такое Чимин бы его никогда не простил. Хосок шёл впереди, а Намджун сзади, силой таща Пака за собой. Хосок ногой отворил дверь туалета, позволяя палачу и жертве пройти дальше, и достал сигарету, пока Намджун ставил провинившегося на колени перед унитазом в одной из кабинок напротив уже сидевшего и курившего на раковине Хосока. — Прости, Хосок, умоляю, не надо. Не горячись, — сквозь зубы проговорил Джонсон. Хосок кивнул, и Намджун, придерживая за шкирку, окунул его лицом вниз, нажав кнопку слива. Мистер Пак заверещал, брыкаясь и откашливаясь от попавшей в нос и глотку ледяной воды, но Намджун был сильнее. Достал его на пару секунд и вновь опустил головой в унитаз. Такую экзекуцию он провёл несколько раз подряд, явно наслаждаясь аккомпанементом, состоящим из стонов мольбы и жалобных хрипов. Хосок, докурив сигарету, спрыгнул с раковины, потушил окурок о дорогой пиджак Джонсона, взял чистый мусорный пакет, установленный уборщиком в корзину полчаса назад, и протянул его Намджуну, который, вытащив Пака из объятий унитаза, накинул на его голову этот пакет, стягивая его на чужой шее. Джонсон заметался по кафельной плитке, пытаясь схватить хоть немного воздуха, но Намджун по-прежнему крепко стягивал мешок вокруг его шеи, не давая пройти внутрь и кубическому сантиметру кислорода. Увидев, как Джонсон от нехватки свежего воздуха стал дёргаться более вяло, Хосок достал из шлевок собственных брюк ремень, жестом показал Намджуну, чтобы он отошёл немного в сторону, и, когда стоящий на четвереньках, стянувший с головы мешок и жадно глотающий кислород Джонсон наконец-то почувствовал свободу, Хосок со всей силы ударил его ремнём по спине. Мистер Пак взвыл от боли, цепляясь руками за стульчак унитаза, и получил ещё удар, застегнувший и его бока. Хосок бил наотмашь, жёстко и резко, старался задеть как можно больше участков спины бляшкой ремня, чтобы оставшиеся от неё на коже вздутые алые следы ещё долго напоминали Джонсону, что с Чон Хосоком играть нельзя. Слегка утолив голод, альфа вернул свой ремень на место, задрал прожжённый окурком пиджак и рубашку Пака, чтобы посмотреть на свою работу, и довольно улыбнулся, видя наливающиеся красным отметины. Намджун, уже сполоснувший руки, как ни в чём не бывало стоял в углу, оперевшись на стену, и лазил в телефоне. Хосок брезгливо, одними кончиками пальцев провёл по изувеченной спине Джонсона и тихо сказал ему на ухо: — Скажите спасибо, мистер Пак, что я трахаю вашего прекрасного сына. Не повторяйте своих ошибок, я вас предупредил. Хосок кивнул Намджуну и, посмотревшись в зеркало, они вышли из туалета. Секретарь, всё ещё находившийся в сильном шоке, сидел и наблюдал за обездвиженными телами охранников, которые два часа назад не хотели впускать альф в офис «Park Building Group». Омега, увидев выходящих из туалета Хосока и Намджуна, проглотил слёзы и спрятался за стойкой ресепшена. — Котёнок, — с пугающей нежностью позвал Хосок сжавшегося в клубок секретаря, — иди и помоги мистеру Паку, потом закажи ему новый костюм, сделай чашечку кофе и вызови полицию, ладно, детка? Хосоку точно не светили никакие судебные разбирательства, до них бы просто не дошло — каждый третий в полиции альфе был должен, каждый второй был жизнью обязан. Они приедут, порасспрашивают о произошедшем мистера Пака, которому придётся хорошо заплатить, чтобы не произошло скандала, а Хосок со спокойной душой сядет в ламбо и поедет к себе доделывать другие важные дела. Вернётся альфа в этот офис, только если Джонсон осмелится повторить свою авантюру. — Х-хорошо, — заикаясь, произнёс омега. — Вот и славно, — Хосок развернулся к Намджуну. — Уходим. А ты не плачь, малыш, лучше молись, чтобы твой начальник снова не выкинул чего-нибудь подобного. Тогда я не пощажу никого, — Хосок стёр пальцем горячие слёзы с миловидного личика омеги и двинулся к лифту. Предупреждён — не значит вооружён. Предупреждён — значит взят на прицел.✲✲✲
— Джин, — позвал Тэхён, но ответной реакции не последовало. — Джин, — снова протянул он, полулёжа на нежно-розовой мягкой софе в кабинете брата. — Я работаю, не мешай, — Джин крутился вокруг манекена, подцепляя к нему английскими булавками выкроенные куски ткани. — Как тебе? — омега поправил очки, спавшие на кончик носа, и повернулся к брату, который уже третий час сидел у него над душой. — Вот эта складка выглядит странно, — прищурив один глаз, Тэхён указал пальцем на грудь манекена. — Почему ты не едешь домой? Поздно же, — старший раздражённо вздохнул, взял ножницы и отрезал лишнюю ткань, избавляясь от образовавшейся неровности. — Ты меня выгоняешь? — Просто не хочу, чтобы ты ехал домой ночью, — Джин отошёл подальше, чтобы рассмотреть свою работу издалека. — Можешь остаться, если хочешь. — Я думал, мы вместе съездим поужинать. — Ближайший месяц я не ужинаю и сплю на работе, — старший обвил талию манекена сантиметровой лентой. — Тогда давай закажем что-нибудь. Может, пиццу? — не унимался Тэхён, скидывая с ног лоферы и всем телом залезая на софу. — Ага, — ответил Джин, уже не слушая его. Тэхён домой не хотел, он хотел рядом с кем-нибудь, да хоть с занятым делами, не обращавшим на него внимания Джином, но не в одиночку. Оставаться наедине с собой Тэхён не мог уже целых две недели. Поэтому весь день он старался находиться в людных компаниях и только поздней ночью, когда валился с ног, возвращался в свою квартиру и сразу же ложился спать, не давая страху вновь завладеть его мозгом. Эта ошибка стала бы фатальной. Тэхён привык к всеобщему вниманию, к своему имени на первых страницах газет и журналов, к надоедливым журналистам на показах. Он не испытывал дискомфорта, когда все эти люди вертелись вокруг него. И к происходящему сейчас омега пытался привыкнуть, но начал бояться ещё больше. Тэхёна никто и никогда не сталкерил, были сасен-фанаты и подосланные новостными группами фотографы, но такого ещё не происходило. Омега пугался каждого шороха, не желал оставаться один и стал носить с собой маленький перцовый баллончик для самообороны. Однако даже всё это по-прежнему не давало омеге полной уверенности в своей безопасности. Страх перманентными чернилами просачивался в мозг, тёк по венам, заполнял внутренности, оседал толстым слоем на кремовой коже Тэхёна, заставлял нервничать, не давал покоя. Страх лез из всех углов и щелей, подбирался ближе, вился вокруг омеги очковой коброй, медленно сводил с ума. Стоило только змее этой раскрыть свой капюшон, выставить напоказ ядовитые клыки и впиться ими в тонкую шею, Тэхёна было бы уже не вернуть. Но омега держался, решил, что справится, знал, что на любой яд имелось своё противоядие. «Хочу твои губы на моём члене». Тэхён прочёл только что пришедшее сообщение, вздохнул, облизывая губы, замахнулся, чтобы бросить телефон в стену, но сдержался и только мысленно отметил, что больше с утра из чужой квартиры он никогда сбегать не будет. Две недели, целых две недели Тэхёну беспрерывно написывал некто «неизвестный». Две недели Тэхён получал от него сообщения разного характера и пытался собрать воедино образ отправителя. Альфа словно растворился в подсознании омеги, затесался между слоями его кожи, попал в кровь и исчезать из его жизни точно не собирался. Через пару суток после побега в день развода Джина и Убина, Тэхён вспомнил каждую деталь ночи, в утро после которой он сбежал. Омега вспомнил, как после клуба они поехали к альфе, как, целуясь, ввалились к нему домой и несколько часов подряд испытывали на прочность его кровать. Только лицо альфы так и осталось размытым пятном в памяти омеги. Ну, донимает и ладно, думал Тэхён в первое время, да только от факта, что познакомились они в Red Velvet, куда простые люди никогда не хаживали, его бросало в крупную дрожь. Альфа мог быть кем угодно, начиная с владельца какого-нибудь супер-дорогого ресторана и заканчивая внебрачным сыном президента. Диапазон этот раскидывался на далёкие просторы, а омеге становилось действительно не до шуток. То, что писал именно тот альфа, Тэхён понял из череды сообщений о том, как же он был тогда ахуенен в постели. Ещё альфа звонил строго два раза в день, желая ему доброго утра и спокойной ночи. Тэхён пробовал блокировать контакт, но альфа оказался настойчивее и начал писать ему с нового номера. От альфы было не сбежать, Тэхён убеждался в этом изо дня в день, из секунды в секунду. Альфа мучил морально, намекал на не самые приличные свои соображения насчёт омеги и ласково звал его «куколка». Тэхён готов был на стенку лезть от этого «куколка», и что-то ему подсказывало, что альфа на простых сообщениях и звонках не остановится, будет пытать его дальше, пока он не свихнётся и не пойдёт к нему на встречу сам. Тэхён, не понимая, куда делась его былая смелость, уже почти сдался — работа, неадекватный альфа с вечным недотрахом и плохой сон из-за всего происходящего то и дело давали о себе знать. С утра омега заправлялся литрами кофе, перед сном лошадиными дозами снотворного, уснуть сразу всё же получалось не всегда, несмотря даже на позднее время. А альфа будто игрался, причём его стратегия явно была победной, он точно пытался подтолкнуть Тэхёна к чему-то, о чём сам омега пока не догадывался.✲✲✲
«Хочу твои губы на моём члене». Намджун убрал телефон в карман и зашёл в лифт, отправляясь прямиком на двадцатый этаж, весь принадлежащий ему. Строчить хвалебные оды и описывать позы из Камасутры, в которых он бы хотел трахнуть омегу, уже заебало, но эта чертовски красивая куколка оказалась ещё и пуленепробиваемой. Утро, которое Намджун встретил без голубоволосого омеги, отпечаталось у него на подкорке сознания. Никто ещё так нагло не сбегал из кровати альфы после проведённой вместе с ним ночи. Намджун обычно сам выгонял шлюх, лежащих у него под боком, с некоторыми встречался ещё пару раз после, но вот так уходить прямо из-под самого носа никому не позволял. А Ким Тэхён с утра пораньше просто по-тихому смылся, будто ничего и не было, и решил, что альфа забудет об этом или вовсе не вспомнит, только он не знал, что Намджун помнил всё в деталях и забывать точно не собирался. Его вздохи, его стоны, запах и имя — альфа помнил абсолютно всё, а позже нашёл и дополнительную информацию. Намджун соврал бы, если бы сказал, что Тэхён его не заинтересовал. Наоборот, такого желания и интереса альфа не испытывал уже давно, но наказать за побег куколку всё равно хотелось, да так, что руки чесались. Намджун его изводил своими сообщениями, мучил, заставлял страдать, но не сильно, этот омега был ему нужен здоровым, а не с расшатанной психикой. Намджун хотел, чтобы Тэхён лично пришёл к нему на поклон, написал, что хочет встретиться, но омега стоически держался. Ни одного ответа, ни одной попытки как-то узнать мотивы альфы, ровным счётом ничего. Либо омега был настолько смелым, что позволял себе пропускать мимо ушей действия альфы, либо был слишком напуган и не знал, как ему быть. Так или иначе, желание Намджуна трахнуть Тэхёна никуда не исчезало, только распалялось сильнее, и альфа чувствовал, что, если в ближайшее время он не претворит это желание в жизнь, от его гнева не спрячется никто. Только Намджун мог разрешить Тэхёну уйти от него, а об этом альфа сейчас даже думать не хотел, и только один Намджун мог хотеть его себе и под собой. Тэхён сбежал, не зная, что за непослушанием всегда следовало наказание, и получил его даже больше положенного, альфе осталось только забрать вредного омегу себе в качестве трофея за победу в их небольшой войне, а это являлось делом одного взмаха руки. Для Намджуна не было ничего невозможного, невозможным был лишь Ким Тэхён.