✲✲✲
Выставка шёлка прошла чудесно. Джин был приятно удивлён, даже поражён качеством тканей и надеялся совершить сделку по их покупке. Но Сонхва, хороший знакомый омеги и хозяин этой выставки, наотрез отказался решать все рабочие вопросы в скучной деловой обстановке, поэтому поставил Джину ультиматум: — Либо едем в клуб на афтепати, либо я обижаюсь на тебя и не подписываю никакие бумажонки. Джин, не планировавший возвращаться в отель слишком поздно, заметно напрягся и нехотя согласился, всё не очень умело взвесив. — Окей, только максимум на полтора часа и без алкоголя, у меня завтра самолёт. — Обожаю тебя! — Сонхва растянул губы в улыбке и усадил Джина на пассажирское сиденье своего тёмно-синего BMV.✲✲✲
«Ты свободен?» «А что?» «Я бы хотел с тобою встретиться» «Сейчас?» «Через пару часов» «Ночью?» «Да» Тэхён в волнении закусил губу и быстро набрал Намджуна. — Ты минуту назад позвал меня на свидание, или мне показалось? — он уселся на столешницу и прямо из банки отпил молоко, которое только что достал для того, чтобы накормить щенка. — Называй это как хочешь, — усмехнулся альфа, вздыхая громче, чем стоило бы. «Значит, не показалось» — Тэхён скромно потупил взгляд и, поставив банку рядом с собой, стал в волнении перебирать пальцами подол футболки. — Ну, так что? — нетерпеливо спросил Намджун, думая, что сказал что-то лишнее, и поэтому омега замолчал. — Ммм, — промычал Тэхён, давно всё для себя решивший. — Хорошо, я свободен, куда мне нужно будет подъехать? — Я сам тебя заберу. В твоём распоряжении два часа, если не будешь готов — уеду без тебя. — Готовься сам, дорогуша, я побывал везде, меня очень сложно удивить, — пропел омега, семимильными шагами буквально за секунду добравшийся до гардеробной и уже подбиравший себе наряд. Намджун в ответ оставил на прощание лёгкий чмок и положил трубку, после чего Тэхён чуть не скончался на месте, полностью раздавленный такой нежностью, теплом и предвкушением. Альфа приехал за ним в половину первого и не понял, кто, простите, мать вашу, сказал, что ангелов не существует? Потому что Тэхён, появившийся на парковке перед небоскрёбом как раз вовремя, выглядел как самый настоящий сын небес. Волосы его, ярко-голубые, ниспадали на лицо, пряча за собою тёмные глаза, белая джинсовка, непривычно слишком закрытая, облегала его изящный стан там, где это было необходимо, на ноги Намджун даже посмотреть боялся — думал, тут же инфаркт схватит от одной только возникшей в мыслях картины того, как он эти ноги к себе на плечи закидывает. Не схватил. Намджун Тэхёну живым был нужен, дышащим, улыбающимся, сильным, поэтому омега не стал доводить его до горячки и без разговоров уселся в машину. — Куда поедем? — он пристегнул ремень безопасности и уложил ладони на колени, стараясь не смотреть на альфу. Намджун ничего не ответил, мило хмыкнув на его любопытство, завёл Порше и плавно выехал с парковки в сторону набережной. — К тебе? — не зная, как разрядить обстановку и чем себя занять, вновь задал вопрос омега. — Подожди немного, — наконец заговорил Намджун и мельком взглянул на профиль омеги. Выехав через десять минут на трассу, он немного снизил скорость. — Смотри, — он нажал на одну из кнопок на своей двери, и окно со стороны Тэхёна опустилось вниз. В салон автомобиля ворвался тёплый поток воздуха, зажмурившийся омега несмело подставил лицо под его мягкие волны, затем, чуть привыкнув, высунул голову наружу и, открыв глаза, вздохнул полной грудью. Его волосами играл ветер, омега жадно впивался глазами в огни ночного Сеула, и всё казалось ему совсем незнакомым и новым. Он словно дышать только что научился, словно подвиг какой-то совершил, умер и воскрес одновременно. Он никогда этой красоты вокруг себя не замечал: то был за рулём, то смотрел совсем не туда, то просто забывал о существовании чего-то настолько простого и доступного. Торопился, боясь не успеть пожить, не зная, что вот она, жизнь, в самом прекрасном своём проявлении. А Намджун ему глаза на всё это раскрыл, позволил по-настоящему расслабиться и выкинуть из головы все заботы, почувствовать себя свободным. Он его реальность по щелчку пальцев в сказку превратил, которую теперь Тэхён не согласился бы покинуть ни за что и никогда. — Наму… — выдохнул омега, когда альфа остановился на возвышенности, с которой открывался ещё более завораживающий вид. — Нравится? — Намджун взял его ладонь в свою, переплетая их пальцы между собой и затем осторожно целуя. Тэхён, чувствуя огонь в груди, развернулся и посмотрел в его глаза, кивая. Намджун, не отпускавший чужой руки ни на мгновенье, глядел на него с каким-то маниакальным обожанием, и омега, поднеся свободную ладонь к горячей шее альфы, притянул его к себе за воротник рубашки и аккуратно поцеловал. Намджун ответил робко, боясь спугнуть Тэхёна, и, выпустив его губы из своих, уткнулся лбом в его пылающую щёку. — Я люблю тебя, — выдохнул он на ухо омеге. — Правда? — спросил Тэхён еле слышно. — Как ненормальный. Омега отодвинул Намджуна от себя и взобрался на его колени, снова целуя, запустил пальцы в его белоснежные, почти светящиеся волосы, и тут же ощутил большие ладони на своих бёдрах. Намджун Тэхёна любил, казалось, всю жизнь. Он в себе не сомневался никогда и только инстинктам своим доверял, он дорогу к Тэхёну всё равно что вынюхал, среди сотен тысяч обычных одного необычного найти сумел, он с первого взгляда, с первого его движения понял, что Тэхён для него в этот мир пришёл. Яркий, шумный, беспокойный, этот омега из Намджуна такие верёвки вил, так выть от нетерпения заставлял, что Намджун не знал, как без него раньше обходился. До Тэхёна у него внутри, кроме пустоты, ничего не было, ни сердца, ни чувства, ни жизни, а вот Тэхён появился, один раз улыбнулся, один раз за руку взял, один раз посмотрел дольше положенного — и альфа ниц пред ним пал, наполненным до краёв силой и воодушевлением себя ощутил, зависимым стал. И как после такого в чудо не поверить?.. Тэхён верил и не скрывал этого. Всем естеством своим Намджуна как самого близкого человека воспринимал, терялся в чувствах, но продолжал на свет идти, простил, смилостивился, сдался альфе на радость, и тому, что такое счастье так легко за это получил, сам порой ужасался. Он ничего хорошего и полезного в этой жизни ещё не сделал, а ему судьба сама такой подарок преподнесла, что стоило бы задуматься — а с какой, собственно, стати? — только думать не получалось вообще. Тэхён Намджуна целовал, шептал что-то типа «поехали к тебе», обнимал за шею и важнее этого сейчас ничего для себя не находил.✲✲✲
— Какого?.. — выплюнул Чонгук в лицо человеку Шина, не пускавшего его охрану в VIP-комнату клуба. — Мы не пойдём без них, мы не настолько ёбнутые, как вы думаете, — Хосок поднял уголки губ вверх, опасно обнажая клыки. — Либо вы впускаете нас вместе с нашей охраной, либо выводите отсюда свою. Решать вам. Бугай, загораживавший проход, что-то кому-то написал, и из VIP-комнаты вышли пятеро человек — охрана Шина. Чонгук кивнул своим ребятам, чтобы те тоже оставались снаружи, и, пропустив Хосока вперёд, зашёл в комнату. — Привет, — протянул альфа, сидевший в кресле, отчего Чонгуку уже сейчас хотелось выпустить ему в голову всю обойму. — Нахуй иди, — только прошипел он, усаживаясь в кресло напротив. — Как Юнги? — пуская глазами огненные стрелы в Чона, с неимоверно наглым выражением лица спросил Шин, видимо, не собиравшийся затыкаться. — Передал, чтобы ты сдох, — мрачно проговорил Чонгук, сомневаясь, достаточно ли много телохранителей оставил дома при омеге, и перевёл взгляд на угрюмого, расхаживавшего по комнате и осматривавшегося Хосока, не удостоившего Шина даже вниманием. — Скажи ему, что моё сердце всё ещё свободно. «Блять, лучше заткнись, иначе Чонгук с тебя шкуру живьём сдерёт» — усмехнулся Хосок про себя, краем уха уловив суть разговора. Чонгук, для которого посягательство на его омегу стало последней каплей, достал из-за пазухи глок с установленным на нём глушителем. Его никто не сдерживал, он мог устроить тут кровавую баню, не спрашивая никого, но напугать Шина перед смертью по-настоящему хотелось чересчур сильно. — То есть ты не собираешься уходить с нашего места на рынке? — резко поменяв тему, Чонгук наклонил голову в сторону, сильнее сжал в ладони рукоять ствола, но, не видя в глазах напротив ни капли страха, понял, что либо Шину было нечего терять, либо они находились здесь далеко не одни. Хосок, заметивший притаившегося охранника, подтвердил его догадку, спокойно качнув головой, достал Вальтер, снял его с предохранителя и выстрелил в глубь комнаты. Послышался звук тяжёлого, упавшего на пол тела. Чонгук, поднявшийся на ноги, не целясь, выстрелил в Шина: ему даже проверять, прикончил он его или нет, не нужно было: он знал, что попал туда, куда намеревался попасть с самого начала. И чёрная кровавая змея, медленно сползавшая с виска Шина на его шею и плечо, подтверждала это замечательно. Затем Чонгук обошёл его кресло и, приняв из рук Хосока небольшой клинок, придерживая Шина за волосы, прошёлся лезвием по его артерии, откуда моментально хлынул фонтан крови. — У нас от силы минута, не больше, — проговорил Хосок, ещё раз осматриваясь напоследок. — Уходим. Выйдя из VIP-комнаты, они обнаружили у самого её порога пять мёртвых тел, принадлежавших людям Шина, которых положили охранники Чона. — Ребята пишут, что на первом этаже среди толпы куча охраны, похоже, эти, — Чонгук ткнул носком ботинка один из трупов, — успели им передать. — Знаешь план здания? Здесь есть ещё выходы, кроме главного? — спросил Хосок с надеждой в голосе. Младший кивнул и быстро объяснил, что, как, куда и зачем. Хосок предложил разделиться и встретиться уже в особняке Чонгука, аргументируя это тем, что у него сегодня ещё остались какие-то неотложные дела. Он, помнивший о Джине и об ужине, на который хотел его позвать после решения вопроса с Шином, был уверен, что выберется отсюда в любом случае. Чонгук не хотел оставлять Хосока здесь одного, но тот уверил его, что вернётся живым и здоровым, чего бы ему это ни стоило. — Ладно, — недовольно согласился Чонгук. — Внизу есть и мои парни, если что — держись их. Он пошёл в противоположную сторону от старшего, спустился по лестнице и скрылся среди танцующих. Хосок подождал, пока Чонгук покинет зал незамеченным, и тоже спустился вниз.✲✲✲
— Я отойду, — почти прокричал Джин Сонхве, который не переставал общаться со всеми подряд. Тот, поплывший от коктейлей, отмахнулся, давая согласие на всё, и омега двинулся в сторону туалетов. Пробираясь через толпу, он увидел мужчину с оружием в руках, и его моментально сковал жуткий страх. Он понимал, что происходило что-то странное, но ничего не слышал из-за диджея, выкручивавшего громкость музыки на максимум. Джин смотрел сквозь душный полумрак, видел альф в костюмах, которые словно кого-то искали, и продолжал идти вперёд, боясь остановиться. Беспокоился, кстати, не он один, ещё несколько посетителей клуба, тоже что-то заметившие, направлялись прямиком к выходу. Джин написал Сонхве, что плохо себя чувствует, и посоветовал покинуть клуб и ему, но тот воспротивился, и омега решил уйти один, пока не произошло ничего плохого. Но под лестницей его кто-то перехватил и пришпилил к стене всем своим телом, за одним зажав рот ладонью. Ни черта не было видно, но Джин готов был поклясться, что узнал бы этот голос и хватку из миллиарда других, даже если бы был слеп на оба глаза. Хосок сбито и громко дышал ему в лицо, не отнимая руку от губ, боясь, что омега закричит. И Джин вполне мог укусить чужую ладонь и возопить, только страшный вопль застрял где-то в груди и выходить наружу никак не хотел, да и толку от него не было бы никакого. Омега всхлипнул, не зная, что творилось в голове Хосока, не понимал, стоило ему плакать или радоваться, что они вновь встретились, что Хосок зажимал его под лестницей в клубе, что объяснял ему о каких-то проблемах, что отпускать вообще-то не планировал. — Пошли, — пробасил альфа, хватая его за локоть. — Куда? — вывернув голову в другую сторону и наконец высвободившись, спросил Джин. — Если не хочешь, чтобы тебе что-нибудь прострелили, молчи и иди за мной, — приблизившись к его уху, проговорил Хосок, злясь и нервничая из-за лишних разговоров ещё больше, и снова вцепился в локоть омеги. Напуганный до смерти Джин покорно последовал за альфой, доверяясь ему абсолютно и безвозвратно, и, когда они шли по коридору к единственному, по информации Чонгука, не оцепленному выходу, в главном зале послышались выстрелы. Хосок не знал, кого благодарить за то, что заметил Джина среди посетителей и смог его вытащить оттуда раньше, чем началась стрельба. Он спустил руку с предплечья омеги на его ладонь, крепко сжал её своею, будто боясь потерять самое ценное и дорогое в жизни, и погладил большим пальцем его покрытую мурашками кожу. — Веди себя тихо, — приказал альфа, как только они оказались на улице. — Я рядом, не бойся. Если говорить начистоту, это звучало как шутка, от которой Джину хотелось покончить с собой, к примеру, хорошенько ударившись головой об стену или сиганув под первую попавшуюся машину. Джин теперь рядом с Хосоком не бояться не мог, над ним только ужас, навеянный альфой, и кружил. Он сбегал от него, а тот догонял, он прятался, а тот находил его без труда, он видеть его не хотел, а тот, как назло, при любом удобном и не очень случае появлялся. Хосок был как родовое проклятье, которое у Джина ни отмыть, ни отмолить не получалось, и, похоже, единственным выходом из такого положения являлась смерть, да только этот же самый Хосок омегу от скорой гибели и отгораживал. Тем не менее, Джин ясно чувствовал, что альфа не отвяжется от него ни здесь, ни даже на том свете. — В машину, быстро. Я отвезу тебя в отель. Завтра летишь домой со мной, не смотри на меня так, это нужно для твоей же безопасности. «Да что ты говоришь!» — заорал Джин про себя, но послушался, не рискуя пока о чём-либо спрашивать альфу, сел на пассажирское сиденье спорткара и, как только они тронулись с места, закрыл лицо ладонями и разрыдался. Хосок тут же обнял омегу одной рукой и прижал к своему плечу, стараясь следить за дорогой и успокаивать его. Он с первой их встречи Джина от кошмара, которым с рождения существовал, оградить хотел, но совершил такую ошибку, что теперь ему единственный путь оставался — прямиком в преисподнюю, а не к омеге в ноги.✲✲✲
Как только автомобиль остановился, Джин вылетел из него и сразу же направился ко входу в отель, но его перехватили за запястье и развернули обратно. — Подожди, — перед ним стоял хмурый Хосок. — Кто ты? — спросил Джин тихо, пытаясь высвободиться из этих цепких лап, пока было не слишком поздно. Хосок молчал. Омега осматривал его стеклянным взглядом на наличие то ли ран на теле, то ли нормального объяснения в его чёрных кратерах, то ли сочувствия в низком голосе. Но ни первого, ни второго, ни третьего не находил и не надеялся найти когда-либо в будущем, на которое также даже надеяться не смел. — Кто ты такой?! — не выдержав, вскрикнул Джин, не замечая вокруг себя ни альфы, ни прохожих, ни других постояльцев отеля, находившихся на улице. Хосок правда хотел признаться, что был страшнее пожара, хуже наводнения, больнее колото-ножевого, полученного в драке в подворотне. Хосок честно хотел объяснить, что он — настоящий посланник смерти, ни больше, ни меньше, что он — дьявол в человеческой оболочке. Хосок действительно хотел сказать, что являлся опасным для всех, кроме Джина, потому что сам боялся его и за него до позорно дрожащих коленей. Однако не произносил ни слова. Если бы омега узнал, чем промышлял альфа, он бы его к себе никогда так близко не подпустил, а Хосок быть к нему не близко уже разучился и рушить то, что между ними появилось, не хотел. — Да не молчи же ты, — трясясь от злости, сквозь зубы проговорил омега и мягко ударил альфу в грудь. Хосок, ничуть не пошатнувшись от толчка, продолжал играть в молчанку, но в глазах его ясно читалось умоляющее «не бойся». Не бойся, ты — единственный, кто от моего гнева в любом случае застрахован, ты — жизнь моя, как я могу тебе боль причинить? Ты рядом со мной защищён, не наоборот, ты только не оставляй меня, не страшись, не отказывайся от меня. Пожалуйста, не бойся. Хосок молчал, но каждым вздохом своим показывал, что ради омеги собственного благополучия нарушить не пожалеет, что любит его, блять, как никого никогда не любил и больше не полюбит. А ожидавший хоть какой-то реакции Джин стоял напротив, испуганный, бледный, трясся от волнения и страха, пытался сказать: «Не приближайся», но ни единого звука вымолвить не мог, только обессиленно стучал по чужой широкой груди, да и альфа, на которого не действовал ни один приказ, находился уже в сантиметре от него. Джину самому было не понятно, хотел ли он забыть Хосока или боялся забыть его навсегда. Всё, что ему оставалось сейчас — это глотать слёзы и пытаться выпытать у него хоть что-то о произошедшем сегодня пиздеце. Поздно. — Я тебя люблю, можешь делать с этим всё, что вздумается, — проговорил альфа негромко, не сводя горящих глаз с лица омеги. С этим взглядом сильнейшие страны и города должны были браться и самые большие и важные битвы выигрываться, а Хосок смотрел им на Джина. На обычного Джина. Ещё и говорил о какой-то любви, с которой омега серьёзно не знал, что делать. — Одно твоё слово — и я свою жизнь тебе в жертву принесу, одно твоё слово — и самым счастливым сделаю, — продолжал говорить альфа, поражаясь тому, насколько сильно Джин влиял на него. — Я никогда тебе боли не причиню. Хочешь — верь, хочешь — нет. И никогда, слышишь, никогда тебя не оставлю. Хосок перехватил слабые руки плачущего Джина, собиравшегося вновь ударить его, к груди их своей поднёс и обнял его, как бы говоря: «Вот оно, моё сердце, пусть чёрное, насквозь изрешечённое, почти мёртвое, но всё ещё благодаря тебе бьющееся. Топчи его, кислотой обливай, жги, на куски руби, только не забывай о нём и никого другого к нему подпускать не вздумай». Постояв так ещё немного, Хосок, убедившийся в том, что Джин успокоился, выпустил его из объятий и, откинув чёлку назад, пошёл к автомобилю. Ему не нужен был ответ омеги на признание, потому что он нутром своим кровожадным чуял, которое ещё ни разу не ошибалось, что они раздельно быть не смогут — исключительно вместе, и, как бы Джин ни сопротивлялся, как бы ни отнекивался и ни отказывался, Хосок знал, что сейчас, через год или через сотню жизней, здесь или в другой вселенной — ему было всё равно на эти обстоятельства — он будет принадлежать ему.