✲✲✲
Тэхён не спал весь остаток ночи, пил успокоительное, обнимал Намджуна и беспрестанно рыдал. Он не мог понять, кому и зачем нужно было нападать на Джина, причём прямо на показе, который был испорчен этим происшествием настолько, что прежнюю репутацию «BS&T» придётся восстанавливать долго, мучительно и неизвестно какими путями и ценой каких потерь. Тэхёну казалось — Джин этого не вынесет, он слишком много старался ради того, чтобы достичь такого высокого уровня, а кто-то взял и за секунду разрушил буквально всё, что было взращено омегой. Поэтому Тэхён, повиснув на шее Намджуна, умолял найти киллера, напавшего на брата, и расправиться с ним как можно скорее — лишь бы Джин больше не переживал и не волновался. Альфа, понимая, что сейчас Тэхён был слишком уставшим и нервным, только гладил его по голове и отвечал на любые его просьбы согласием, стараясь усыпить его этой жуткой колыбельной о том, как он всех и каждого через мясорубку пропустит, а их остатки их же родственникам в подарочной упаковке по почте или с курьером отправит. Тем более, имена киллера и его подельников Намджуну уже были известны, осталось только с ними расправиться — но всё же только после того, как отдаст приказ Хосок, никак не раньше. К рассвету у альфы вышло-таки усыпить омегу. Потерев переносицу от усталости, он осторожно перенёс Тэхёна в свою кровать, укрыл его одеялом и мягко поцеловал в макушку. После чего, выкурив сигарету и размазав носком туфель по асфальту оставшийся от неё пепел, он отправился в больницу к Джину, чтобы по поручению Хосока проверить работу охраны, стоявшей у входа в его палату. Но не успел Намджун, приехав в больницу, раздать всем указания, как увидел несущегося по коридору Тэхёна. — Милый?.. — с недоумением посмотрел на него альфа, — Я же оставил тебя дома отдыхать. Ты даже пару часов не поспал. — Мне очень нужно к Джину, пожалуйста, — вновь, чуть ли не плача, взмолился омега. — Конечно, проходи, — Намджун, не понимая такой срочности, кивнул охраннику, стоявшему у самой двери, и тот смиренно отошёл, пропуская взвинченного Тэхёна вперёд. — Я буду ждать тебя в машине, — сказал ему вслед Намджун, грустно вздыхая из-за того, что омега опять сильно разволнуется при встрече с братом. Тэхён ничего не ответил, но, уже стоя в самых дверях, обернулся и мягко улыбнулся альфе, благодаря его за заботу. В палате же он обнаружил абсолютно спокойного Джина, который внимательно слушал врача, заполняющего его медицинскую карту. — Джин… — облегчённо произнёс Тэхён, чугунной головой прислоняясь к дверному косяку, видя живого брата. — Тэ? С тобой всё хорошо? — с удивлением, но мягко спросил тот, не ожидавший увидеть его прямо сейчас. — Главное, что с тобой всё хорошо, — младший быстро подошёл к нему, чтобы обнять. — На самом деле ничего серьёзного, — пояснил Джин, жестами прося врача покинуть помещение. — Не переживай так сильно. — Вот уж новости, — всхлипнул Тэхён от какой-то странной глубокой обиды. — Значит, только тебе переживать обо мне и остальных можно? По-твоему, напрасно я так волнуюсь? Думаешь, ты один жалеть умеешь? «Дай же и мне о тебе позаботиться немного» — читалось в его красных глазах. — Тэхён! — с такой чуткостью и добротой в голосе произнёс Джин, что младший опять заключил его в объятия, целуя в плечо, загривок и за ухом по очереди. — Ты ни о чём не думай, поправляйся, — сквозь слёзы быстро заговорил Тэхён. — Я всё улажу. Никто про тебя ничего плохого не скажет, я всем журналистам заплачу, каждого гостя с показа лично попрошу не распространяться. Ты даже не вздумай беспокоиться об этом. «Дитё» — думал про него Джин, кивая на каждое слово, будто правда был уверен в его силах в этом вопросе, и вытирал горячие слёзы с его щёк. — Ну чего-то ты совсем раскис. Я же не смертельно ранен, там царапина небольшая и только. Меня выпишут дня через два, всё хорошо, правда. — Тебя чем тут напичкали? — наконец улыбнулся Тэхён, поражаясь спокойствию старшего. Похоже, Джину серьёзно что-то вкололи, потому что он даже про «BS&T» ни разу не вспомнил, и они просидели за разговорами несколько часов, обсуждая всякую ерунду. Выдворить младшего из палаты сумел только вновь пришедший с анализами врач. — Тогда я пойду, — с большим нежеланием на лице, но зато с великим облегчением на душе сказал Тэхён, на что Джин только закатил глаза и помахал ему на прощание рукой. Выйдя на улицу, омега моментально обнаружил на парковке белый Порше и, подойдя ближе, рассмотрел через лобовое стекло, что сильно умаявшийся за прошлую ночь и этот день Намджун немного задремал. — Наму, — тихо позвал его Тэхён, когда сел в машину. Альфа тут же раскрыл глаза и уже схватился за пояс, чтобы достать из-за пазухи ствол, но Тэхён оказался быстрее и обвил его шею обеими руками. Намджун сначала испугался, подумав, что случилось что-то плохое, но почти сразу мило засопел, утыкаясь носом в горячую шею радостного омеги и пробурчал, что, вообще-то, ужасно его заждался. Тэхён на это ласково погладил его спину и тепло попросил: — Отвези меня домой.✲✲✲
Как только они оказались в квартире омеги, Тэхён бросил все вещи на пороге и стал звать к себе кудрявого щенка, уже несущегося к нему через всю гостиную. — Малыш скучал? — Да, малыш скучал, — с кирпичом вместо лица съязвил Намджун, недовольно фыркая. Тэхён только усмехнулся, быстро зашёл в ванную, где включил воду, затем взял щенка на руки и направился с ним на кухню, приговаривая: — Зая проголодался? Сейчас папа тебя покормит. А кто это тут такой хороший? Кто это такой маленький? Кто у меня самый драгоценный? Через минут десять, когда щенок был накормлен и напоен, а Намджун, заскучавший на диване, стал жалеть, что вообще подарил его омеге, Тэхён, наконец, обратился к обделённому вниманием альфе: — Пойдём… Он взял его за руку и повёл в санузел. — Спасибо, — оглаживая торс Намджуна горячими крупными ладонями, произнёс Тэхён, — Я без тебя ни за что бы не справился со всем этим. С ума бы сошёл. Намджун в ответ, моментально охваченный не меньшей теплотой, прислонился своим лбом ко лбу омеги, вовсе не подозревавшему, что сам Намджун без него бы не выжил. Стоя так близко, они не могли делать ничего иного, кроме как молчать и обнимать друг друга, пытаясь ненадолго забыть всё произошедшее и отдохнуть. Отлипнув от альфы на мгновение, омега выключил воду и подтолкнул его к наполненной ванной, наступая на него лавиной. У Намджуна кого только до Тэхёна не было, с кем он только долгие ночи не коротал, а вот так нежно к нему ещё никто не прикасался. Никто с такой заботой пуговку за пуговкой на его рубашке не расстёгивал, в плечи и грудь его при этом аккуратно целуя, ни один омега в такой комфорт и спокойствие его не погружал. А у Тэхёна вот это всё будто в крови было. Он не просто «куколкой» являлся, он из себя намного больше, чем красивая оболочка, представлял. Он своим желанием любить покорял. Поменявшись местами с альфой и первее него опустившись в ванну, омега утягивал его за собой, заставлял в горячую воду с головой окунуться. И Намджун за ним следовал, подчинялся, расслаблялся. Он прилёг на стенку ванной, опустив тяжёлые веки, и тут же ощутил, как к его груди своей спиной прильнул Тэхён, откинув голову на его широкое плечо и переплетая их руки и ноги вместе. «Мне с тобой так хорошо» — тоже закрыв глаза, одними губами произнёс омега, боясь нарушить покой Намджуна, и прижался к нему сильнее.✲✲✲
Джин проснулся от какого-то шуршания, однако, чего-то испугавшись, решил притвориться всё ещё спящим и уже мысленно попрощался с жизнью, но выдохнул, как только понял, что вокруг опять стало тихо. Встав с кровати, омега обнаружил на полу у подоконника огромный букет алых роз, сразу же догадываясь, чьих рук это было дело. Затем он оглядел палату, посмотрел на перебинтованное предплечье, в очередной раз радуясь тому, что так легко отделался, и, переведя взгляд на прикроватную тумбу, обнаружил на ней красивую бархатную коробочку и записку. — Всё… — ужаснулся омега, облокотившись на стену, чтобы удержать равновесие, и пытаясь подавить в себе глубинное чувство счастья, с улыбкой рвущееся наружу. — Я попал… В коробочке лежал дивной красоты браслет, а на бумажке острым почерком было выведено:«Поправляйся. Твой Ч. Х.»
Попал Джин потому, что букет розовый, невероятно волшебный, браслет, по размеру идеально подходящий, и записка с этим, показывающим полную принадлежность омеге, «твой», господи прости, означали, что Хосок к Джину с совершенно серьёзными намерениями относился, и те слова его, и взгляды, и прикосновения, и каждый вздох в сторону Джина не шалостью какой-то были, а твёрдым его намерением. — Я не выдержу, — опустив голову на грудь, отчаянно выдавил омега, взвешивая в уме, не выдержит ли он очередное возможное предательство или новое абсолютное счастье. — Привет, — прозвучало негромко со стороны входа в палату. «Ну и зачем ты пришёл?» — искренне удивился Джин про себя, моментально узнав голос Хосока. — «Даже пострадать нормально не даёшь.» — Как ты? — с совершенно дружелюбной улыбкой спросил альфа, но Джин, за оскал её принимая, буквально видел, как под чужими ногами больничный пол плавился, как Хосок с каждым шагом всё ближе и ближе к нему подходил, как, все ловушки обойдя, к финишной прямой путь держал. — А… — протянул Джин, поворачиваясь к нему лицом и теряясь в сомнениях по поводу ответа, но всё же выдавил: — Лучше, чем ожидалось. — Я очень рад, — облегчённо выдохнул Хосок, беря его руку в свою. В эту секунду Джин сам ещё не понимал, что сдался. Сдался на милость альфе, а, возможно, и себе на милость. Поэтому только потупил взгляд, краснея и боясь даже смотреть на Хосока. — Я, по правде говоря, вчера дико испугался. Подумал даже на секунду, что тебя больше нет, — перейдя на шёпот, проговорил Хосок, бегая глазами от волос омеги к его губам, от его шеи к плечу, с волнением думая, почему тот прятаться продолжал. — Понравилось? — с еле заметной дрожью в голосе спросил Джин и поднял на него глаза, сталкиваясь с такой решительностью в чужих, что уже сам крепче ухватился за его ладонь, упуская последний шанс опомниться. — Не понравилось, — низко и строго ответил тот, отрицательно махнув головой. «А вдруг опять будет больно? А вдруг он как Убин? А что, если он и не любит меня совсем? Просто притворяется так искусно. А может, и вовсе шутит?» — мысль за мыслью мелькали в голове Джина, в то время как Хосок, словно чувствуя его беспокойство, всем видом своим на каждое его сомнение говорил твёрдое «нет». Он так его за руку трепетно держал, что думалось — он, скорее, сам себе все кости переломает, чем омегу обидеть посмеет. Он сейчас слово лишнее сказать не решался, боясь его спугнуть, не то что там как-то задеть. В глазах его, на вид тёмных, как ночь, такие алые костры пылали, что Джин в них сгореть не от боли боялся, но от любви всепоглощающей. — Я бы пристрелился, если бы ты вчера исчез, — альфа запустил контрольный в голову омеги и, осторожно поглаживая его щёку и практически теряя над собой контроль, из последних сил поднял уголки губ. «Ды ты его улыбку, блять, видел?» — не чувствуя связи с реальностью, воскликнул Джин про себя, задыхаясь от