Кто убил Лидию Мартин?

      Часть 2              Совесть Стайлза испытывала его на прочность. Но он держался. Если бы признался Скотту в своих проблемах, было бы только хуже. Можно было бы предположить, что это опять какая-то мистическая хрень, а не банальное биполярное расстройство или шизофрения в конце-то концов. Но МРТ показало такую же картину, которую уже наблюдали врачи у его матери. Отец сначала впал в ступор, когда ему об этом рассказали. А потом бросил на Стайлза такой беспомощный и затравленный взгляд, которого сын у него уже давно не видел. Не очень-то похоже на мистику, мама ведь никак не была связана с оборотнями, так? Поэтому Стайлз стыдился своего безумия, хотя врачи и не торопились с диагнозом, но галлюцинации, случающиеся у него с удручающим постоянством, были верным признаком, что все плохо. Он не понимал, почему продолжает видеть мертвую Лидию. Даже пытался дозвониться до нее, но всякий раз беседовал с автоответчиком. Мисс Морелл не смогла ему помочь, хотя нельзя сказать, что не пыталась. Тогда он сам попросил отца отвезти его в лечебницу.       После того, первого раза, выяснилось, что в лесу Перриш действительно нашел труп девушки, задушенной и за шею привязанной к дереву. Они с подругой пошли в поход, чтобы провести романтическую ночь, но на них кто-то напал. Кейтлин спаслась, а вот вторая школьница нет. Стайлз так и не дошел до того места, где ее обнаружили. Рыжие волосы, расплеснутые по пожухшей листве и древесным корням, матово-бледная кожа, губы, кажущиеся кровавым всполохом заката, остекленевший взгляд – картинка, которая прочно засела в подкорке.       Новые видения не позволяли забыть подробности. Поза у трупа всегда была одна и та же. И этот жуткий, остановившийся взгляд… при одном только воспоминании Стайлза передергивало от макушки до пяток. Второй раз он увидел ее на полу возле школьного бассейна. Рыжие волосы на бежевом кафеле смотрелись потеками краски, которую кто-то залил в целлофановый пакет и сбросил с вышки для прыжков в воду, отчего «бомбочка» лопнула и краска устремилась по плиткам в бассейн. Стайлз приближался к ней медленно, словно сапер. Присел на корточки и снова потянул на себя за левое плечо. Взгляд жука-скарабея, застывшего в янтаре, прошил, словно иголка бабочку, –насквозь. Внутри все перевернулось.       В третий раз он увидел ее во время пробежки по лесу, куда их вытащил тренер на традиционный кросс. На этот раз все происходило днем, и картинка изменилась. Тело было за шею примотано к дереву, а глаза закрыты. Стайлз узнал поводок Прадо – любимой собачки Лидии. На нем моталась приметная металлическая бирка с именем. Стайлз так резко затормозил, что Денни, бежавший следом, споткнулся и потянул сухожилия. Финсток готов был его четвертовать, но даже на заливистый лай свистка, который тренер едва ли ему в ухо не засунул, не среагировал. Он медленно сходил с ума, теперь это было трудно отрицать. Один раз – случайность, второй – совпадение, третий… Его потряс за плечо Скотт, Стайлз дернулся всем телом, отвлекся, а когда снова посмотрел в направлении трупа, тот уже исчез.       В четвертый раз это случилось прямо на уроке химии и стало последней каплей. Стайлзу еще пришлось сидеть на отработке. Чтобы Харрис и спустил ему неподобающее поведение? Они писали тест, когда Стайлз отвлекся от формул алканов и алкенов, поднял взгляд на учителя и вскочил, едва не перевернув сидящего за ним Гринберга вместе с партой. На учительском столе поверх классного журнала лежал в уже знакомой позе труп Лидии Мартин и смотрел в пустоту безжизненными, сухими глазами.       Вечером Стайлз попросил отца поместить его в клинику пока хотя бы на семьдесят два часа, а там по обстоятельствам.       Он, конечно, не думал, что отправляется на увеселительную прогулку, но реальность превзошла все его самые мрачные ожидания. Коридоры дома Эха были полны странных персонажей. В приветливости персонала ощущалась отчаянная фальшь. Отец предпринял последнюю попытку не оставлять сына в этом жутковатом месте, вспомнив о подушке, без которой тот якобы не может уснуть. Да Стайлз в детстве даже с плюшевым медвежонком не спал никогда! Если снился ночью кошмар, бежал в маме и засыпал с ней рядом. А когда та умерла… кошмары остались, но рассказать о них отцу, означало бы усугубить у того чувство вины перед сыном за то, что никогда не сможет ее заменить. Поэтому Стайлз глубоко вздохнул и настоял на своем. Отец подписал все необходимые документы и с тяжелым сердцем уехал. В отведенные семьдесят два часа новоявленному пациенту запрещалось пользоваться телефоном, так что даже позвонить сыну он бы не смог, и это его сильно угнетало. Но Стайлз похлопал его по плечу, обнял на прощание и отстраненно наблюдал, как медленно, без единого скрипа закрывается тяжелая дверь Дома Эха за спиной уходящего отца.       Ему указали его палату, в которой, как оказалось, он будет жить не один. С соседом по комнате, на первый взгляд, Стайлзу повезло, наглухо слетевшим с катушек тот не выглядел, но обнадеживало это мало. Полноватый парнишка был пристегнут к кровати, что несколько смущало, и желал пообщаться и просветить новичка в реалиях нового для него места обитания. Стайлз предпочел бы этого избежать.       – Я – Оливер, – представился парнишка, и на этом вся нормальность из их разговора испарилась, – Я слышал эхо. Кто-то свел счеты с жизнью?       – Ага, – выдохнул Стайлз, стоя лицом к двери и имея в виду свою собственную порядком ему осточертевшую жизнь.       – Сегодня понедельник.       Стайлз не ответил, но соседа это не остановило.       – А ты тот, что будет с волком. К тебе скоро придет стремный мужик.       Стайлз резко обернулся и застыл. У Оливера были закрыты глаза, он слышал его ровное дыхание. Парень спал. Тогда кто говорил с ним только что? Неужели к видениям прибавились еще и голоса?       – Эй, кто-нибудь. Кто-нибудь, пожалуйста, выпустите меня. Мне нужно позвонить. Кто-нибудь, кто угодно!       Он провел всю ночь сидя на кровати и пялясь на лунный свет за окном. Утром пришлось соврать Оливеру, что не мог заснуть без своей подушки. Дверь открыли, после чего удалось выйти на открытую террасу. Если бы не все эти странные личности с блуждающими взглядами и рваными движениями, Стайлз, возможно, как-то смирился бы с происходящим, но после слуховых галлюцинаций вчера вечером, решил, что прийти сюда был не самый разумный ход.       Оливер обещал показать ему все, но отстал, заговорив с каким-то знакомым. Стайлз подслушал странный разговор по телефону и пошел за девушкой, которая сказала в трубку, что один из них стоит за ее спиной. Это она про него? Что она имела в виду? Он был просто обязан выяснить. Но… стоило свернуть в полутемный коридор, как пол ушел из-под ног, и он оказался на цокольном этаже.       Сверху, сквозь вентиляционные отверстия лился рассеянный свет, в его потоках плясали пылинки. Стайлз мог решить, что это красиво, если бы не было так жутко. Он попятился, дыра в потолке, через которую он провалился, исчезла. Словно он наступил на плиту, которая просто перевернулась вместе с ним вокруг своей оси и снова забаррикадировала отверстие. Стайлз понятие не имел, где очутился, и как отсюда выбрался. Он начал пятиться, все больше уходя в тень, и обязательно переполошил бы всю клинику своим истошным воплем, если бы тот, кто тронул его за плечо, не подстраховался и не заткнул ему рот ладонью.