Крылья и сладости

      Достоверно и понятно передать все последовавшие события мне будет достаточно непросто. Если у вас есть желание и дальше внимать моему рассказу, то, пожалуйста, держите в голове, что ныне я рассказываю вам не как одно из вовлеченных лиц, а просто как повествователь, которому ведомо гораздо больше, чем могло быть ведомо той Коюки, которой было всего семнадцать, которая была напугана, потеряна, которая едва понимала происходящее и которая тем более не могла знать, что происходит там, где она не присутствовала лично. Оградившись подобной ролью, я попробую быть чуть более беспристрастной. Вероятно, благое намерение едва ли воплотится с безоговорочным успехом, потому что речь о моем прошлом, речь обо мне и моем возлюбленном, но я действительно попытаюсь.       Итак, мы остановились на том, что я, как это со мной бывало частенько, старалась отважно держаться, едва дыша от страха. Я надеялась, что сумею дождаться появления Аято и таким образом буду спасена. Но, по какой-то злой иронии, именно в тот вечер он немного задержался — приезд посла Амэ был значимым событием, ничего удивительного, что у члена правящей семьи Ями было много работы.       А люди, пришедшие забрать меня по прихоти этого самого посла Амэ, начали нервничать. Разумеется, не из-за моих нелепых угроз, а потому что они боялись раздражения своего господина. Они ведь столько копались, заставляя его ждать!.. Вероятно, они рассчитывали, что какая-то нищая девка, услышав «господин Амэ», и сама с готовностью отправится с ними, радуясь невероятной удаче. А здесь такие хлопоты и неудобства на пустом месте. Я отлично чувствовала, что они начали терять терпение, а меня с каждой минутой больше и больше покидало мужество. Содрогались ставни, содрогались двери, а я боролась с желанием забиться в угол. Рука, сжимающая рукоять кодати, не дрожала, но вспотела. Время тянулось невыносимо. — Уходите! — отчаянно повторила я. — Вы не оберетесь проблем!..       В конце концов не выдержали ни хлипкая дверь, ни висящие над домом простенькие защитные чары. Чужие люди хлынули в единственную комнату.       Мое «сопротивление» было довольно смехотворно, хотя я старалась защититься изо всех своих сил. Однако беда была в том, что даже в столь страшной ситуации мне не хватало духа бить в полную силу. Мне случалось ранить других людей раньше, и это не так просто, как может представиться. Хотя, мне думается, даже если бы паника оказалась сильнее инстинктивного страха перед тем, чтобы кого-то покалечить, пролить кровь, убить, ничего не изменилось бы. Разница слишком велика.       Я подняла крик, разбила кувшин, рванулась было на улицу, но соседей здесь было мало, ведь я меньше всего желала, чтобы кто-то шушакался о том, что ко мне по ночам ходит мужчина. Все оказалось бесполезным. Хотелось бы рассказать, как я в столь трагический момент думала о своей чести или что-то подобное, но правда в том, что когда меня связали и заткнули рот (надо понимать, единственно потому что я «вопила»), мне всего лишь было страшно до беспамятства. Я пару раз лишилась сознания по пути и совсем не запомнила дороги. Я многое пережила, но меня ещё не связывали и не швыряли в повозку с завязанным ртом!.. «Аято все равно увидит, что случилась беда, — попыталась я успокоить себя, чтобы не разреветься от ужаса. Я больше ничего не могла сделать, кроме как колотить ногами по доскам. Я так надоела людям господина Амэ, что меня уже чуть было не поколотили по голове. Однако осторожность превысила их злость — они ведь не хотели привести меня покалеченной. — Я что-нибудь придумаю… что-нибудь…»       Так что же второй принц Ями? Как я и сказала, в тот день он явился чуть позже назначенного часа. Можно себе представить, каково ему было обнаружить пустой дом и оставленный погром.       Единственным благоприятным последствием того, что в мой лепет про мужа-иного не поверили, стали оставленные следы. Энергетические, я имею в виду. Обладая магическим зрением, особенно таким острым, как у Ями, было довольно просто понять, куда направились похитители. А те совершенно не озаботились тем, чтобы хоть как-то замаскировать случившееся, — они торопились поскорее разобраться с сомнительным поручением.       Когда Аято понял, что замешен посол Амэ, какие-либо политические последствия его волновали очень мало. Его волновало только то, что его жена была в беде.       А я меньше чем через час столкнулась лицом к лицу с тем, кто днём так неприятно смотрел на меня из кареты. Меня даже не швырнули ему под ноги, а просто притащили, осторожно предупредив: — Господин, эта глупая девка совсем дурная! Она не стоит вашего внимания!..       Он курил, лениво развалившись на подушках. Это был родной брат главы клана Амэ — господин Ранмару Амэ-но-Хяку. Впрочем, тогда я его имени не знала, да и его точного титула не знала, потому что меня не столь сильно волновало, кто приехал на переговоры. — Правда? — чуть любопытно спросил он. — Развяжите ей рот. — Вопит, — тут же предупредили его, будто извиняясь за мое дурное поведение.       Он махнул рукой, будто ещё больше развеселившись. — Неважно.       У меня кружилась голова, я не сумела сразу же продолжить вопить, а кроме того мои руки и ноги оставались связанными. Я просто на него уставилась во все глаза. — Ты так прелестно пела, — сказал он.       Думая о богатых развратниках, я почему-то всегда представляла их старыми и уродливыми. Однако правда в том, что господин Раймару Амэ-но-Хяку был настолько статным и красивым мужчиной, что я действительно не понимаю, к чему ему вообще понадобился кто-то, вроде меня. Он был высок ростом, хорош лицом и прекрасно сложен, — наверняка никогда не был обделён вниманием.       «Где мы находимся?» — отчаянно подумала я, едва дыша. Я не видела окон, видела только каменные стены. Есть ли смысл кричать?..       Благородная внешность и видимое спокойствие господина Амэ ввели меня в заблуждение, и я, прокашлявшись, попробовала договориться: — Господин, найдётся немало тех, кто будет счастлив из-за вашего внимания. Наверняка многие будут намного прекраснее. Я нищая торговка, у меня грязные грубые руки. Ну зачем же я вам нужна?.. Пожалуйста, отпустите меня, — увидев, что меня даже слушают, я продолжила отчаянно тараторить. — Я замужем! Просто позвольте мне остаться честной женой! — Твоему мужу следует гордиться, — насмешливо констатировал он, вытряхнув пепел из трубки. — Второй старший принц Амэ пожелал то же, что и он. Это для вас обоих огромная честь.       На этом мое благоразумие закончилась. Я сильно разозлилась — злость мешалась с подступающим отчаянием.       «Будь сильной, сражайся до конца»… — Я буду сопротивляться, так и знайте! — досадливо крикнула я. Крик отразился от стен и утонул в тишине, а мужчина, к которому я обращалась, даже бровью не повёл, занятый курением. Беспомощный и бесполезный крик — горло слабело от беспомощности. Но я продолжила, как будто намеренная бросить вызов этой жуткой плотоядной тишине: — Между прочем, я перенесла болезнь и я могу вас заразить! — это был бред, но на улицах это частенько помогало.       Он закончил с трубкой и медленно ко мне приблизился. Я безуспешно шарахнулась назад, елозя по полу, чтобы отползти. — Я откушу вам язык! — наконец гневно воскликнула я. Гневно и безмерно жалко, потому что голос дрожал. Ну не сможет же он ничего сделать, пока я связана вот так!.. — Или ухо. И я буду очень громко кричать!.. Я буду лягаться, ясно вам?!.. Я так вас лягну, что у вас больше детей не будет!       Он посмотрел на меня с насмешливым недоумением. Видимо, ему впервые пришлось встретиться с настолько решительным отказом. — А ты действительно бойкая девица. Как тебя зовут? — Коюки! Меня зовут Коюки, и моя фамилия — Ями-но-Шин! — я не говорила этого доселе, потому что понимала, что это будет звучать смешно и нелепо. Но он уже был настолько близко, что мне стало все равно. — Мой супруг — второй принц!.. И если вы только посмеете тронуть меня!..       Это и впрямь звучало глупо. Настолько глупо, что он расхохотался в голос, — и уже спустя несколько мгновений вполне «посмел тронуть меня». Я, выполняя угрозу, принялась нелепо брыкаться и изо всех сил завопила, что, разумеется, оказалось бесполезным: пара талисманов, заглушающих звуки, вполне решало любые проблемы, которые это могло доставить.       Сцена получилась безобразная.       Доселе вам неоднократно описывали миролюбивый характер принца Аято, но кто на его месте сумел бы сохранить «миролюбие»? После всего, его только ленивый не осудил за то, каким неосмотрительным и недальновидным он был. Называли глупым мальчишкой, лицемерным, безответственным. Все сказали, как плох он был в своих поступках! Кроме меня. Я-то знала, чем бы для меня все закончилось, если бы в ту злополучную ночь он потратил время на соблюдение всех приличий. И сколько раз я об этом думала… сколько раз, понимая всю тяжесть последствий, пыталась себя пристыдить за мелочность! Но у меня никогда не получалось. Я всегда была ему благодарна, даже на коленях перед богами не сумела бы сказать, что в ту ночь моему мужу следовало поступить иначе.       Итак, появление принца появление было шумным и сопровождалось переполохом: когда охрана Амэ, получившая весьма понятные распоряжения, его не пустила, он не стал терять время на то, чтобы разъяснить ситуацию, и попросту воспользовался собственной магией. Да, он всегда был слабее своих братьев, но он оставался некромантом из Ями-но-Шин. Он, говоря без изысков, просто ввалился в покои господина Ранмару.       И по итогу он застал этого мужчину и меня в таком положении, что ни в чем не приходилось сомневаться. Самого страшного со мной не успело произойти, но оно наверняка произошло бы с минуты на минуту, если бы не его вмешательство. Безмерно глупо говорить «повезло» в подобных обстоятельствах, но мне действительно просто очень повезло, что он успел! — Коюки!.. — я не узнала бы его голос в тот миг.       Я даже не поняла, как я оказалась вместо одних рук в других руках. На меня словно вылился целый ушат кипятка. Но его запах я узнала раньше, чем сумела хоть что-то осознать. — Мерзавец!.. — первый и единственный раз на моей памяти он был в таком гневе. Ни до, ни после не знала его таким. — Я убью тебя!..       Я не следила, что происходит, — я просто мёртвой хваткой вцепилась в одежду Аято, — однако вы должны догадаться, что принц Ями действительно напал на посла Амэ. Тот этого никак не ожидал, — он едва успел подняться, — однако инстинктивно защитить себя он смог. Все-таки Аято было очень молод, хотя в момент ярости он был сильнее, чем когда-либо.       Ревущее багровое пламя столкнулось с ледяными чёрными тенями, и пространство загустело от собравшейся магии. На стене запылали гобелены, загорелась ширма, — и тут же все потухло, столкнувшись с чудовищным холодом посмертия.       Да, тогда Аято и ослеп на один глаз. Однако это случилось не во время драки с Ранмару Амэ, как вы могли бы подумать. О нет! Во все это вмешался ещё и старший принц Ями-но-Шин!..       Здесь мне нужно немного перед вами объясниться, впервые прибегнув к привилегиям умудрённого рассказчика, которые я себе присвоила.       Видите ли, из-за того, что Ями не жили долго, на принца-наследника с весьма юного возраста возлагались сложные задачи. Не только в этом поколении, так было всегда. Да и в других кланах члены правящих семейств рано начинали участвовать в делах: всегда считалось, что чем раньше это случится, тем лучше, ведь никому неизвестно, когда богам будет угодно забрать родителей, которые, будучи среди живых, по крайней мере могли наблюдать и дать совет и наставление. Все это я говорю к тому, что переговоры между Ями-но-Шин и Амэ-но-Хяку в значительной степени велись не главой клана, а принцем-наследником. Это было его заботой и ответственностью, и со своей стороны он сделал все.       Вам нужно также припомнить и то, что положение Ями, оставшихся чуть ли не единственным великим кланом, не склонявшимся перед иностранным королем, уже тогда становилось тяжёлым. Договориться с Амэ действительно было очень важно, поэтому для приема их посла, родного брата главы клана Карающего Огня, были приложены все возможные усилия. Союз, который пока не упоминался прямо, но который подразумевался в будущем, наверняка должен был сыграть роль в том, чтобы Ями-но-Шин сумели сохранить независимость.       Боги, я говорю вам все это, хотя отлично понимаю, что никогда его не прощу и, будь моя воля, я бы, пожалуй, выцарапала его собственный глаз. Чтобы дать ему почувствовать эту боль. Простите меня.       Я действительно ужасно эгоистична и мелочная. Но вы не станете спорить со мной, что это было бы очень страшно, правда?.. Страшно остаться без помощи того единственного, на кого ты могла рассчитывать? Меня ужасно мучает это. Почему моя жизнь — да даже не жизнь, а всего лишь неприкосновенность! — вдруг оказалось для меня таким сокровищем?.. Действительно ли я сумела бы простить мужа, так же сильно любить его, если бы он предпочёл благоразумие, о котором я, бывало, и сама ему строго говорила?..       В общем, в тот поздний час первый принц ещё не спал. Такому сильному иному было бы сложно не почувствовать вспыхнувшего магического противостояния, когда чары Ями схлестнулись с карающим огнём Амэ. Разумеется, он поторопился в покои, предоставленные господину Ранмару.       Неважно, что произошло до этого (подумаешь, какая-то девка), но нападение на гостя в своём собственном доме, было не просто «невежливостью» — это было настоящим преступлением. Это роняло клан ниже некуда, ровняя Ями с подлыми разбойниками. От такого позора скорее всего предстояло отмываться не одному поколению. Разумеется, первый принц, увидев все так, как было, тоже немедленно пришел в ярость. Какими бы ни были мотивы, второй принц Ями не мог позволить себе того, что он сделал! — Что ты творишь? — гневно воскликнул наследник клана, рванувшись к брату. — Безумец!.. Немедленно прекрати это и извинись!..       Увы, вмешаться в этот миг было со стороны Акиры-сама довольно неосмотрительно. Его попросту не услышали, и когда он попытался насильно оттащить второго принца, то столкнулся с сопротивлением. Его опозорили дважды, ни во что не поставив его приказ! Это было немыслимо!..       Окончательно рассвирепев, он плеснул яд, который был у него в рукаве, Аято в лицо. Все это, наверное, оправдывается молодостью, оправдывается гневом, точно таким же «праведным гневом на несправедливость», который толкнул на преступление и второго принца. Оправдывается, когда у вас находится достаточно мужества, когда вы настолько не вовлечены сердцем, чтобы что-то оправдывать.       Я забилась в угол, прижав к груди колени. К своему малодушному счастью, я почти ничего не увидела, кроме стремительно закапавшей на пол крови, — этот яд разъедал кожу и мышцы, наверняка это выглядело ужасно. Но я слышала этот глухой крик боли, и я слышала его ещё очень долго после.       Принц-наследник лишь на минуту замер, будто только что осознав, что он сделал. Впрочем, уже спустя мгновение он обернулся к послу Амэ, отдав ему подобающей ситуации вежливый низкий поклон. Акира-сама тяжело дышал, и взгляд его был неподвижен. — От имени клана Ями-но-Шин я приношу свои глубочайшие извинения. Этот принц будет наказан со всей строгостью. — Этот мальчишка напал на меня, — зло ответил Амэ, успевший накинуть на себя накидку. — Вломился в мои покои, как преступник. Если клан Ями настолько вероломен, то о каком союзе может идти речь? Ничего другого не ожидалось от поклоняющихся демонам полумертвецов! Глупостью было помышлять об обратном!..       Акира-сама коротко скрипнул зубами, но, понимая, как они провинились, вытерпел это оскорбление. Однако то, что оно было произнесено, означало, что Амэ и впрямь больше не помышляют о союзе, ведь до этого они смиряли свою нетерпимость.       И все из-за глупого мальчишки!..