Убивать, должно быть, приятно самому Богу. Он все время этим занимается. А разве мы не созданы по Его образу и подобию?
Вики с детства знает, что есть вещи, о которых лучше не говорить взрослым: куда подевалась мамина статуэтка, что случилось с соседским котом, как выглядит её соулмейт. Мужчина прикладывает палец к губам и улыбается. Она может только улыбаться в ответ и рисовать крылатого мужчину с мечом, называя его своим Воином. Вообще, «явления», как это называется, у обычных людей происходят довольно нечасто. И уж точно они не подают признаков разума и понимания ситуации, а больше похожи на простую проекцию образа. Вики видит мужчину, закутанного в черный плащ, достаточно часто. Он смотрит на неё с нежностью и смехом, когда она в очередной раз падает с качелей, и даже протягивает ей шутливо руку. И вместо того, чтобы рыдать от разбитых в очередной раз коленей и порванных колготок с красивыми котиками, она смеётся. Вот ведь глупый, «явления» не материальны. Дети смотрят на неё странно. Вики поднимается и протягивает руку, которая, конечно же, цепляет только воздух. Но это не мешает ей неуклюже танцевать со своим Воином. Мужчина улыбается несколько снисходительно, но покровительственно, когда она опять огрызается на замечание матери о том, что ей пора перестать витать в облаках и посмотреть на реальный мир. Вики всегда забавляет манера женщины растягивать гласные, когда она чем-то недовольна. В основном дочерью, конечно, которой уже девять лет, а друзей как нет, так и не предвидится, судя по всему. Вики — Виктория Амари Уокер! — нелюдима и с другими детьми не сходится. Они ей все кажутся какими-то глупыми и бестолковыми. Да и зачем ей они, когда у неё есть Воин, пускай и вечно молчаливый. С ним, по крайней мере, можно избежать пустых разговоров. Он не называет её мужланкой, когда она упрямо идет и берет то, что хочет, или отзывается грубо о преподавателях и мальчишках, или остервенело пытается выцарапать глаза оскорбившей её девчонке. И вообще не делит других на плохих и хороших. Вики это откуда-то знает. Поэтому, наверное, все сказки кажутся такими глупыми и ненастоящими. В них все добрые или злые, в них озлобленные на мир колдуны пытаются захватить только идеальные королевства, а все хорошие отцы заточают своих дочерей в башни и ждут какого-то отважного принца. Вики куда логичнее кажется подружиться с драконом и получить потом всё, что захочешь; избежать стычки с колдуном, способным убить одним только словом — договориться. Мать умирает, когда ей исполняется одиннадцать. Она тихо рыдает в подушку, сжавшись в маленький комочек. Всё внутри разрывается от боли. Её мелко трясет. Ей кажется, что кто-то бессовестно отнимает у нее кусочек детства и её самой. Несправедливо, ни за что, а просто так. А ещё впервые приходит осознание: она любила эту женщину, несмотря на все их вечные разногласия и тотальное непринятие. Воин приходит ночью, когда она сидит на кровати, уставившись в стену. Его глаза холодными сапфирами горят в темноте. В них нет жалости или сочувствия: смерть — естественный исход. Вики хочется хотя бы немного заботы и поддержки, сочувствия и любви. Тем более от единственного, кто всегда рядом с ней. Мужчина касается её щеки и внимательно смотрит в глаза. Она чувствует только странный холод, но, конечно же, не тяжесть или тепло реальной ладони. Но на душе вдруг становится легче. Как будто он забирает часть её горя или просто примиряет её с ним, со смертью и её неизбежностью для всего сущего. Он приносит ей избавление и укрепляет в ней мысль, терзавшую её давно: Вики не была идеальной, да даже хорошей дочерью, которую так хотела Ребекка. Она с самого начала была неправильной, сильно изломанной, не вписывавшейся в образ приличной американской семьи. Отпустить её становится легче. Ей. Не отцу, который потерял соулмейта и теперь выглядит, как неприкаянная душа, вызывая у Воина гримасу легкой брезгливости, а у Вики жалость, граничащую с желанием добить. Старшая школа традиционно считается временем, когда ты получаешь талант или дар своей родственной души. Все подростки с затаенным дыханием и нетерпением ждут этого момента как манны небесной. В конце концов всё это превращается в негласное соревнование. Вики не исключение. Она смотрит на своего Воина и гадает, что же такого он припас для неё. Тот только держит руку на рукоятке меча и загадочно улыбается. Вики убивает одним лишь касанием и желанием. Энтони весьма грубо заигрывает с ней, зажимая в пустом коридоре, не оставляя путей к отступлению. В глазах её соулмейта ничем не скрытая ярость: она принадлежит лишь одному мужчине. Прежде чем Вики успевает хорошо подумать, её рот уже выплевывает презрительное: — Сдохни. Тихо, на грани шипения. Стоит её руке коснуться груди Энтони, как тот падает, словно подкошенный, хватаясь за сердце и выпучив на нее свои бычьи глаза. Он хватает ртом воздух, тянет к ней свои грязные руки и словно молит о помощи. Вики наблюдает жадно и с интересом, потому что её Воин довольно улыбается и смотрит — только на неё! человек в её ногах его уже не заботит — с бесконечной нежностью и капелькой гордости. Вики чувствует себя в сотню раз лучше, чем когда мать в единственный раз похвалила её работу или когда Санта принёс именно то, что она хотела. Ей не нужно ничьего одобрения кроме его, её Воина. Он протягивает ей руку снова, как и много лет назад. И Вики с легкостью перешагивает через корчащегося на полу парня, почти касается руки мужчины, ощущая лишь легкий холод. И кружится, кружится неловко, как в детстве, без музыки и ритма, стараясь поспевать за ведущей рукой. Вики не знает, когда они встретятся, но она уверена, что это произойдет, и Воин будет точно так же кружить её в танце под чужие стоны, крики и мольбы. Почему-то это сейчас эта картинка кажется ей такой реальной, правильной. Она чувствует себя опьяненной, словно по венам у неё бежит игристое вино, а пузырьки щекочут нос. Когда Энтони затихает, Воин практически галантно отступает и целует её руку в знак благодарности за этот танец. А потом указывает на парня, намекая, что она должна сообщить об этом. Вики понятливо кивает и слегка бьет себя по щекам, стараясь успокоиться, а потом испуганно (она хорошая актриса) кричит и залетает в первый попавшийся класс. Коронер диагностирует врожденный порок сердца на фоне застоя в малом круге обращения при затяжной пневмонии, вызвавшей остановку сердца. Энтони Хопкинс был здоров, как бык, играл в футбол, и ни одно обследование до этого момента не выявило никаких отклонений. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его дружки не верят в это. Они малообразованны, не воспитаны и непомерно горды собой, а ещё озлоблены на Вики. Когда они зажимают её в проулке, Вики не пытается отбиться и закричать, она выставляет руку вперед и мысленно желает им умереть быстро и не отнимать её время. Она даже не касается их, когда они все падают, как подкошенные, но, уже наученная опытом, Вики истошно кричит и рыдает, а потом позволяет прибывшему полицейскому успокаивать её и отпаивать кофе. Главное — вовремя надеть нужную маску. В конце концов она ведь всего лишь испуганный ребенок, не так ли? Но всё же вновь естественная причина смерти приводит лишь к тому, что её начинают называть Ведьмой и сторониться. В школе практически ощутимо витает страх. Пред ней. Четыре внезапные смерти, и она — единственный свидетель. Вики это забавляет. Да и потом, ей всегда говорили, что рыжие и зеленоглазые связаны с нечистой силой. Она практически наслаждается этим, смотря на Воина с ухмылкой и благодарностью, заплетая по утрам тяжелые косы. В конце концов она выясняет, что может дозировать силу и желания. Летальный исход может быть возможен, но необязателен. Школьный автобус, полный олимпиадников, вдруг оказывается рассадником для инфекционного менингита. Всю школу закрывают на карантин. Вики разрушительна и великолепна, что сама не замечает, как стираются границы, которые раньше были незыблемы и напоминали о том, что убийство — это грех и всегда будет наказуемо. Она и сама не замечает, что перестает делить всё на плохое и хорошее. Мир относителен, и лишь она решает, что есть благо, а что — нет. Когда Вики умирает, она узнает, что у ангелов и демонов не бывает соулмейтов. А мужчина, которого она видела всю свою жизнь, который улыбался ей, танцевал и даровал ей такую способность, не может иметь родственную душу. Она впервые в жизни растеряна и абсолютно не знает, что делать. После первой встречи «явления» больше не посещают соулмейтов. И от этого одиночество холодным ядом разливается по венам. Вики никогда еще не чувствовала себя такой брошенной: она никогда не была одинока! Так оглушительно и отвратительно. Мими не может заменить Геральда: так зовут её Воина здесь. Окружающие её демоны, ангелы, непризнанные, дарят лишь отблески, жалкие осколки эмоций, которые мог вызвать Воин. Они не будят в ней огонь, и легкое, пузырящееся безумие спит где-то глубоко внутри. Мир вокруг до безобразия сер и скучен, а окружающие не могут вырасти из детских оскорблений и пререканий. Вики хочется в очередной раз закатить глаза, когда Ости пытается её задеть, а Люцифер в очередной раз устраивает стычку с Дино. Это так по-детски. Несерьезно. Вики кажется, что окружающие не понимают значения слова «ненависть». Они так кричат о ней, выплевывая на противника очередные оскорбления, исходя ядом и усиливая разгорающийся конфликт между сторонами. Но не делают ничего. Не пытаются убить, подстроить чужую смерть, подставить или столкнуть лишний раз с обрыва, смешать с дерьмом и втоптать в грязь. В них плещется гнев, раздражение, порой ярость и отвращение, смешанное с брезгливостью. Но ненависть? Увольте. Она видела настоящую ненависть, как она разгорается во взгляде, как напрягаются на шее жилы, стоит лишь увидеть человека, как сжимаются крепче руки на рукояти меча. Воин смотрел с ничем не скрываемой ненавистью на её мать. После того, как Ребекка, праведная христианка, отвесила ей жуткую пощечину в детстве за «богохульство и изображение Дьявола» — детский рисунок — голубые глаза окатили женщину тонной презрения, а затем на самом дне вспыхнула ненависть, столь обжигающе яркая и прекрасная. Этот пожар горел до самого конца, до последнего вздоха. И чего греха таить, Вики знала, что Воин был рад смерти Ребекки, как прекрасно осознавала, что он не любит зеленый и лишь для её глаз готов сделать исключение. Смерть Лоры что-то будит в ней. Она смотрит на окровавленную, похожую на изломанную куклу девушку, и внутри неё разгорается знакомое пламя предвкушения. Тьма, кажется, снова поднимает голову, словно пробуждаясь от долгого сна. Вики ничего не может поделать с довольной улыбкой. Развороченная десятком сильных ударов грудная клетка весьма неприглядна, но крайне интересна. Вики садится на корточки перед Лорой и ласково, почти любовно, гладит заносчивую, ревнивую девчонку по щеке. — Тебе идет алый куда больше безликого серого, — шепчет она одними губами. Вики уже привычно исчезает, возвращаясь к себе в комнату, и легко сжигает в ванной испачканные в крови балетки и джинсы. Не оставлять улик, не привлекать внимание, быть милым свидетелем, слабой, испуганной девчушкой — это она умеет. На ней только нежно-розовый пеньюар, когда посреди ночи Геральд врывается к ним в комнату с обыском. Он бесцеремонен и нагл, и так же легко и просто пытается ворваться в её сознание. На секунду картинка из детства встаёт перед глазами: она —маленькая, испуганная и слабая, и всё что разделяет её и бешеную собаку — это Воин. Мама тогда успела вовремя появиться и огреть собаку палкой. Но всё то время до прихода Вики кажется, что именно Воин защищал её, стоял стеной. Геральд буквально отлетает от неё, напоровшись на неожиданный отпор. Тьма внутри скалится, рычит и ярится, готовая защищаться и нападать снова. Сердце предательски пропускает пару ударов, когда губы мужчины искажаются в ухмылке, а глаза словно вспыхивают потусторонним светом. Вики стоит завороженная, перед ней словно опять знакомое до каждой черточки «явление», но этот Геральд реальный, настоящий и у него не может быть соулмейта. Ведь не может.? — Как интересно, — он почти рокочет, а затем отворачивается и начинает стремительно обыскивать их шкафы, швыряя вещи на пол. Она от чего-то чувствует себя обманутой и невероятно глупой, словно не может решить простую детскую задачку, поэтому стоит, вжавшись в стену и не шевелясь. А что-то до боли знакомое скребется внутри. Тьма отзывается. Она отозвалась на появление Геральда, признала его своим, потянулась к своему главному источнику, ведь именно он подарил её Вики. Это было чувство единения и гармонии, когда сила могла беспрепятственно циркулировать между ними. Её главной задачей всегда было охранять её, оберегать и защищать. Она была подобна зверю, опасной черной пантере: передвигалась тихо, на подушечках пальцев, таилась в тенях, сверкая глазами, и всегда была готова вцепиться в горло и разодрать в клочья добычу. Поэтому когда Люцифер пытается поцеловать её, перекрыв все пути к отступлению, его буквально швыряет в стену. — Не смей прикасаться ко мне! — шипит она рассерженной змеёй. Внутри неё плещется сжигающая всё на своем пути ярость. Она отчаянно, ярко и честно желает Люциферу сдохнуть в муках и оставить её в покое. А потом демон кричит от боли. Этот крик одновременно пробуждает её и наполняет мрачным удовольствием. Кожа парня покрывается багровыми пятнами, пурпурой*. — Хватит! — от созерцания корчащегося от боли сына Сатаны (это иронично, не так ли?) её отрывает хриплый мужской голос. Геральд оказывается между ними и словно берет под контроль всю её ярость и разгулявшуюся тьму, заканчивая страдания Люцифера. — Он заколебал меня своим домогательствами, я не собираюсь из-за него лишаться крыльев! — огрызается Вики, упрямо смотря в голубые глаза (самые-самые любимые глаза), — Ведет себя так, будто весь мир у него на члене вертится! В ответ лишь многозначная ухмылка. От этого что-то внутри неё падает и рушится, ломаются какие-то стены в сознании. Что-то неумолимо меняется в ней самой за эти секунды. Поэтому когда он протягивает ей руку, она без промедления принимает, наконец касаясь грубой ладони, привыкшей сжимать меч, а не её хрупкие ладони. Руки знакомо холодные прижимают её ласково, но властно. Геральд уводит её оттуда витиеватыми коридорами, пока очередная дверь не выводит их в закрытый со всех сторон садик. — Где мы? — теперь уже шепчет Вики, касаясь плеча мужчины. — Это имеет значение? — фыркает Геральд. — Нет, мой Воин, — Вики почти смеётся, когда видит искру замешательства в его глазах. — Я дала тебе такое имя, потому что иного не знала. А твоё здешнее звучит слишком чужеродно, — пожимает плечами она. — Вот оно что, — качает головой демон, а затем увлекает её в неспешный танец, без музыки и ритма, но это уже традиция. Да и зачем им что-то, способное нарушить блаженную тишину и едва слышную пульсацию Тьмы под кожей? Вики впервые за всё время, что провела здесь, чувствует себя на своём месте. Вот так вот, неспешно кружась в танце, сжимая одной рукой плечо, а в другой — мозолистую ладонь, положив голову на грудь и слыша, как бьётся сердце. — Ты станешь просто убийственным демоном, — ухмыляется её Воин. — Я знаю, Самаэль**, — почти мурлычет Вики. Просто имя всплывает в голове, и Вики легко хватается за него, зная, что права. Она никогда не интересовалась особо религией, пускай её мать и читала ей Библию, пытаясь сделать из дочери примерную христианку. Впрочем, что , очевидно, не вышло. Она не запомнила ни строчки, и ей куда было интересней смотреть за людскими мучениями, чем слушать проповеди отца Аарона. — Умница, — сухие губы ласково касаются виска. — В те времена, когда люди говорили на одном языке, ты была обещана мне Исидой****. Предначертана мне как дар за верную службу. И низвержение не могло этого изменить, судьба моя. Даже Шепфа не может забрать то, что сам даровал. — Исида, которая египетская богиня? — удивленно спрашивает Вики. — Это долгая история, милая, её вам расскажут на уроках истории. — С позиции ангелов или демонов? Её Воин хрипло смеётся. Вики до этого и не думала, что счастье может быть таким искрящимся и легким, как пузырьки в бутылке шампанского, а Тьма — ласково ластиться в руки, путаться в рыжих волосах и сжиматься вокруг них, стремясь скрыть и защитить, когда Геральд властно её целует, вжимая в пресловутую стену. Ну ничего, ему можно. Вики сделает всё и не позволит никому больше разлучить её с родственной душой. И пусть мир горит синем пламенем, она заставит Ад содрогнуться и встретить её с распростертыми объятиями. **Самаэ́ль — начальник демонов, разрушительная сила и ангел смерти*** («малах ха-мавет») в Талмуде (свод правовых и религиозно-этических положений иудаизма). Находится в вечном противоборстве с архангелом Михаилом. Вражда между двумя бесплотными духами началась с того дня, когда Самаэль был низвергнут с небес: падший ангел пытался увлечь Михаила за собой в преисподнюю. *** — в иудаизме ангел смерти — это представитель Бога, которого посылает Бог, чтобы забрать жизнь или душу. Ангел смерти проходил мимо домов, на которых была кровь ягнёнка, и щадил первенцев. Остальным «принесена» смерть, в результате чего их жизнь была прекращена. В Египте за одну ночь смерть постигла всех первенцев от домашнего скота до человека (Исход 12:29–32):«И пойдет Господь поражать Египет, и увидит кровь на перекладине и на обоих косяках, и пройдет Господь мимо дверей, и не попустит губителю войти в дома ваши для поражения. В полночь Господь поразил всех первенцев в земле Египетской, от первенца фараона, сидевшего на престоле своем, до первенца узника, находившегося в темнице, и все первородное из скота.»