Говорю, что у моей участи не было других вариантов, Что она и вовсе как-то стала неизбежностью.
Чувство неправильности всегда произрастает откуда-то изнутри. Хотим мы того или нет, но краем сознания мы всегда ощущаем фальшь. Это может касаться эмоций человека, его слов и поведения, да и ситуации в целом. Становится хуже, когда чувство неправильности начинает нарастать и давить. От давления не избавиться, пока ситуация не решится. Можно очень долго доказывать самому себе, что неправильность не беспокоит. Но попытки обхитрить эту систему приводят к тому, что «узел неправильности» затягивается всё туже. И тогда мы оказываемся в петле. Глумливая ухмылка медленно появляется на лице, когда Чонгук скользит взглядом по ногам, переходя на фарфоровые бедра: на них, прикрытых наполовину бордовым шёлковым халатом, нет ни единого изъяна. Юнги старается не дышать и не двигаться, больше походя на керамическую статую, хотя от внимательного взгляда Мастера дрожь не скрыть. Чонгук присаживается на корточки, склоняется к разморённому лицу, всматривается в краснющие глаза, кишащие красными червячками капилляров, и не понимает, что у них за любовь такая. Такая бывает? Чонгука, на самом деле, подобные тонкости интересовать не должны, но за его спиной сидит бойфренд Юнги, любуется тем, как любовь всей его жизни в грязную землю, на которую кто-нибудь ступит, превращают. Несколько минут назад Хосок и сам принимал в этом участие, брал своего парня сзади, пока Чонгук испытывал все прелести глубокого минета. Ещё до начала «сессии» они оба обдолбались каким-то дерьмом, и Чонгук сначала очень долго упирался, не хотел в этом участвовать, но, стоило этим деткам удвоить сумму, он нехотя согласился. Это покроет все счета. Абсолютно все. Одна грязная групповушка, в которой от Чонгука требуется только кончить и обозвать нижнего мерзкими словами, позволит больше в этот клуб за деньгами не наведываться. Эти парни… несомненно, странные, но Чона это волновать не должно. Сейчас он себя даже Мастером не чувствует, поэтому блеснувшая в чужих глазах печаль его не беспокоит. Об этом должен волноваться Хосок; Чонгук лишь выполняет то, что от него требуется. Отыгрывает роль. Кажется, что платить должны ему, как шлюхе, потому что он не наслаждается. — Маленькая блядь любит, когда её берут с обеих сторон? — Чон обманчиво-ласково зачёсывает спутанные волосы назад, любуется, запоминает его образ, утонувший в безвыходности, прежде чем размахнуться и обжечь щёку размашистой пощечиной. Юнги валится в сторону, воет надрывно, прижимая холодную руку к пострадавшей щеке, но его твёрдый член только сильнее истекает смазкой. Хосок смеётся где-то неподалёку, опять, наверняка, держит в пальцах какую-то дурь. — Ты только посмотри на его довольную рожу! Думаю, моему мальчику очень нравится, когда над ним издеваются незнакомые дяди. Чонгука тошнит. С каких пор он ставит деньги выше собственных принципов? Или, может, соглашаясь на это, он неосознанно хотел наказать себя за всё то дерьмо, что сотворил за последнее время? Чонгук не уверен. — Давай трахнем его ещё разочек, — бросает Хосок и встаёт с насиженного места. Чонгук пожимает плечами. Нужно потерпеть ещё немного. Ради матери, которой в конце месяца кушать нечего. Чон вымученно улыбается и кивает, проводя ладонью по красиво прогнувшейся специально для него спине.∾
На надгробия похожи небоскребы и жилые дома. И город, в котором Чонгук живёт, и весь мир — чьё-то кладбище. Сегодняшний день такой же паршивый, как и вчерашний. По дороге домой Чонгук заходит в банк и погашает задолженности, а потом, на оставшиеся деньги, покупает продукты по списку, составленному матерью. Себе он берёт только баночку пива с грейпфрутом. Чонгук заносит продукты домой, не снимая обувь, и снова уходит на улицу. Дома даже на секунду не задерживается. Окоченевшими пальцами открывает дверь. Оставив сожаления позади, из дому выходит. После того, что произошло этим утром, ему даже на глаза матери попадаться стыдно. Кажется, что стоит матушке только взглянуть на него, и она узнает, насколько он грязный, узнает, чем он занимался сегодня. Нет. Чонгук слишком слаб перед ней. Вина, от которой он не избавился и по сей день, становится только сильнее. Чонгук чувствует, что виноват перед всеми, а искупить свою вину не может. Он просто хочет быть прощённым, избавиться от этого невидимого груза. Сегодня у него вечерняя смена в автомойке. С Тэхёном он, кстати, так и не помирился, потому что эти несколько дней в «H2O» не заходил. Тэ такого друга, как он, не заслужил. Лживого, грязного друга, который даже держать себя в руках не может. Они познакомились ещё лет шесть назад в каком-то левом микрорайоне. Тогда Тэхён носил оверсайз джинсовки с нашивками, мешковатые спортивные штаны и кроссовки, что больше его головы в два раза. Со своими волосами он занимался какой-то порнухой: отращивал, красился чуть ли не каждый месяц, даже дреды пробовал. Чонгук эти дреды застал. Тогда они и познакомились. Сначала он испугался этой оторвы, а потом всё как-то само собой получилось. Слово за слово, сигаретка на двоих, странные театральные паузы, которые не кажутся неудобными, и его жизненная философия «не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле» сыграли свою роль в формировании их многолетней дружбы. Они пережили этот сумасшедший период вместе. Вся молодёжь стремилась в центр, а они шли на окраину. Пробовали дурь, воняли дымом, разрисовывали краской стены, ночевали на замусоренном берегу, а потом стряхивали с одежды песок, и вот он — городской камуфляж. Подрабатывали на дядю, нелегально продавали алкоголь у себя в городишке, пережили вместе все тяготы и невзгоды, даже, помнится, дрочили друг другу в пьяном угаре. Так и провели полжизни вместе. Сейчас им уже по двадцать пять, но они всё так же вместе работают на автомойке и коротают вечера. Чонгук очень хочет с ним помириться. С этой мыслью он подходит к «H2O». В гараже машин нет. Атмосфера здесь неизменная: в бетон вмонтированы круглые лампочки, каменные стены облеплены плакатами разных размеров, на полках и столешницах лежит множество различных вещей, где-то стоят банки из-под пива: целые или со срезанным верхом и окурками. Всё это задаёт соответствующую атмосферу «как у себя в гараже». По радио играет какая-то старенькая песня, навевающая ностальгию. Для клиентов, не желающих сидеть в машине, в углу стоит настольный хоккей и автомат с напитками. Чонгук понимает, что Тэхён уже пришел на работу, когда видит открытую упаковку вишнёвых аскорбинок, лежащую на полке у них в курилке. Несмотря на ссору, Чонгук не отказывает себе в желании закинуть одну таблеточку в рот. Тэ не будет против. Он снимает с себя чёрную панаму, заменяя её на кепку, переодевается в комбинезон и надевает тряпочные кроссовки. Хочет покурить до прихода Тэхёна, но друг появляется как всегда не вовремя. — Пришёл, неужели, — сразу говорит он. Сегодня Тэхён был в майке без рукавов со странным психоделическим принтом и спортивных пумовских шортах. Этот образ навеял воспоминания о днях, когда Тэ носил дредлоки и считал себя растаманом. Теперь же Тэхён ходил с обрезанными чуть выше плеч волосами в цвете медовый блонд. Благодаря майке, не скрывающей руки, можно увидеть сделанное по молодости шрамирование — витиеватый узор на тэхёновой руке — зажившие шрамы, начинающиеся от локтя и продолжающиеся до самого предплечья. — Тэхён, давай не будем… — Чонгук вздыхает, показывая, насколько заебан сейчас и не настроен на выяснение отношений. — Да нет, всё в порядке, я понимаю, — Тэхён хлопает Чонгука по плечу, не забывая забрать из его пальцев сигарету. Он бросил курить ещё несколько лет назад, теперь сигаретный дым на дух не переносит. Тэхён присаживается на край стола и складывает руки на груди, безмолвно позволяя другу раскаяться. — Окей, я понимаю, что твоя коммуникабельность шероховата, мы же вместе занимались всяким дерьмом по молодости, но, — Тэхён трёт переносицу, — пойми, что когда-нибудь на твои выебоны отреагируют не так, как реагирует наш биг босс, а немного по-другому. Ты понимаешь. — Я думал, что ты потребуешь извинений, а не начнёшь снова заботиться, — Чонгук невольно улыбается. — Я же всегда о тебе заботился, мелкий, — тепло отзывается Тэхён. — Помнишь, как я стащил у бати пистолет, чтобы от тебя те отморозки из параллели отъебались, и притворился старшим братом. Я тогда от страха чуть коньки не отбросил! — Ага, а потом мы несколько месяцев от ментов бегали, потому что ты случайно выстрелил одному из них в коленку, — вспоминает Чонгук и усмехается. Несмотря на то, что в те годы Тэхён был похож на фрика, сидящего на наркоте, матушка Чонгука очень полюбила его. Она отзывалась о нём как о хорошем молодом человеке, единственном друге сына, который поможет ему и еду приготовить, и в магазин съездить, будь то за продуктами или за каким-то другими вещами. После того, как у женщины отказали ноги и ей пришлось пересесть на коляску, все заботы легли на плечи Чонгука. И тогда Тэхён оказался самым настоящим спасением для юного Чонгука. Тэхён не был тем самым типом друга, который контактирует с тобой только когда ему что-то нужно. Наверное, за всей этой мишурой мать Чонгука смогла высмотреть стоящего, настоящего человека. — Кстати, — вдруг вспоминает Тэхён, прожёвывая желейного червячка. — Мне нравится, как ты набиваешь нам клиентуру. Давно к нам такие перцы не заезжали. — В смысле? — спрашивает Чонгук, вылезший из окна почти на половину с сигаретой в зубах. Тэхён дышать этой гадостью не любит, приходится выкручиваться. — Я же сегодня утром за зарплатой ходил сюда, — начинает он, отгрызая голову ещё одному червячку. — Ко мне какой-то белобрысый чеболь подошёл, такой при костюме весь, — Тэхён возбужденно машет руками и забавно корчится. — Сказал, что вечерком заедет сюда и хочет видеть исключительно тебя, мол, вы уже договорились на сегодня. Блять, тоже хочу себе постоянных клиентов, а то этот Ину уже заебал все заказы забирать. Чонгук молчит. Долго молчит. К сигарете не притрагивается. Так, ладно. Он не переживёт ещё одну встречу с ним. Он знает, чем занимается Чонгук за пределами этого маленького городка, он видел его ошибки и самолично указывал на них. Более того, Чонгук знает, кто он такой. Чон невольно будет видеть в нем соперника. — Я ни с кем ни о чём не договаривался, — бормочет Чонгук и слезает с подоконника. — Да? В любом случае, он приедет с минуты на минуту, так что если хочешь хорошенько подзаработать, то это твой золотой шанс, — Тэхён ободряюще улыбается. — Я никуда не пойду, Тэхён, — уверяет Чонгук.∾
Он пойдёт. Разъярённый хозяин автомойки, уставший орать своему работнику о том, что нужно срочно принять клиента, спускается в курилку. Тэхён уже давно смотался в гараж, поэтому когда мужчина с грохотом открывает дверь и выводит непутёвый кадр под ручку, спасти его некому. Чонгук просто физически не может видеть его. Что за дерьмо он вообще задумал? Зачем снова пришёл сейчас? Он снова хочет поглумиться над Чонгуком, посмотреть, как тот намывает его лексус, а потом сунуть деньги ему в зубы, предварительно посмеявшись. Чонгук сейчас коньки отбросит, честное слово. Хозяин останавливает его перед дверью в гараж, приговаривая, что на этом клиенте можно хорошенько навариться и чтобы он не делал глупостей. У Чонгука зубы крошатся от злости и безысходности, потому что вылететь с этой работы — последнее, что он хочет. Чонгук привычным движением закатывает рукава комбинезона до локтей и цепляет на лицо лёгкую улыбку обслуживающего персонала, да высоко поднимает подбородок. Пусть Чимин делает что хочет, Чонгук на его провокации не поведется. — О, Чонгук-и, наконец-то, — сразу же слышится громкий голос Тэхёна откуда-то со стороны. Чонгук находит его глазами у настольного хоккея и замирает. По другую сторону настольной игры стоит он. Улыбается Тэхёну так, словно они с ним давние друзья. Это что получается… Чонгук будет намывать машину Чимина и скакать вокруг неё как лошадь, пока он сам будет играть в хоккей с его другом? Чонгук хочет прямо сейчас сжаться в крошечную горошину — настолько ему некомфортно. В гараже довольно громко играет новая песня «Red velvet», поэтому Чонгук не может слышать, о чём конкретно разговаривает Чимин с его другом. Единственное, на что он обращает внимание — одежда. Точнее на рубашку с коротким рукавом, заправленную в брюки и расстёгнутую на чёрт пойми сколько пуговиц. Не то чтобы обнажённые участки чужой груди сильно волновали Чонгука, но… Господи, куда он так разоделся? Не мог что ли заехать домой и одеться поскромнее? Чонгук не выдержит, если его холостой друг вдруг положит глаз на этого… мудака. Тэхён очень падок на красивые вещи. Нет, Чонгук не считает, что Чимин красивый, но Тэхён может думать иначе. Чонгук наливает в ведро воду и ему снова кажется, что Чимин на него смотрит. Сам Чонгук его не видит, потому что сосредоточен на уровне воды в ведре, но взгляд, прожигающий спину, ощущает кожей. От одного только взгляда на чёрный лексус ему хочется удавиться, потому что машина практически чистая, только самая нижняя её часть пыльная, да на шины немного грязи налипло. Чонгук начинает намывать её с бампера, потому что так он скрывается из поля зрения хозяина автомобиля. Слышно, как громко смеется Тэхён, как наслаждается обществом с Чимином. Чужое веселье на виски давит. Возможно, сейчас он накручивает себя и делает из мухи слона, но сидеть на корточках и мыть машину Чимина, пока он сам развлекается с Тэ, является поражением для Чонгука. Он уже говорил, что не любит проигрывать? Чонгук размашистыми движениями проводит по машине губкой, пенящейся моющим средством, желая не отмыть её, а провести гвоздем, да так добротно, чтобы Чимин видел похабную надпись с расстояния десяти метров. По его резким движениями и сведенным к переносице бровям сразу становится понятно, что происходящее ему не нравится. Мыльная пена стекает по руке и проскальзывает под комбинезон, ползет по руке дальше, раздражая только сильнее. Если Чонгук сейчас не успокоится, то Чимин, заметив его состояние, обязательно бросит несколько реплик: «тебя что, не научили нормально мыть машины?», «за что ты получаешь деньги?», «а, точно, тебе же деньги не нужны, как я мог забыть, что ты всех вокруг обманываешь». Чонгук сжимает губку так, словно хочет её разорвать, а не выжать. Абсолютно плевать, по какой причине он снова приехал сюда, Чонгук на его провокации не купится. Он гуськом ковыляет к другой стороне машины и украдкой бросает взгляд в угол, где стоит настольный хоккей. Серьезно? Чимин даже не смотрит в его сторону. Он настолько увлечен Тэхёном, что даже не обращает внимание на то, как Чонгук тут пыжится. Этот факт Чонгука, конечно же, не волнует. Волнует Тэхён, улыбающийся совсем миленько и сладко, той самой улыбкой, которая Чонгуку хорошо известна. Чонгук пытается сфокусироваться на машине и не думать о том, что происходит неподалёку, круговыми движениями натирает чёрный бампер, избавляя его от пыли. Всю последующую работу он выполняет не глядя по сторонам, смотрит только на машину и в ведро, в ведро и на машину. Не вычленяет из музыки приглушённые разговоры и старается не обращать внимание на фантомные взгляды, брошенные в его сторону. Тэхён волшебным образом испаряется, когда Чонгук приступает к этапу ополаскивания. Его уход становится очевиден, когда разговоры затихают. Чонгук невольно напрягается. Находиться со своим негласно провозглашённым соперником в одном помещении слишком тяжело. Неуютное молчание обваливается на его плечи и не позволяет вдохнуть с легкостью. Ощущение неизбежности нарастает с каждой секундой. Чонгук в быстром темпе смывает с лексуса моющее средство, недовольно пыхтя, когда вода случайно попадает на одежду. Он проходится влажной губкой по узким длинным фарам, прежде чем встаёт чуть не испускает дух. Чимин стоит прямо позади него, держа руки в карманах. Чонгук запихивает свое недовольство куда подальше и делает два шага назад, злым волком смотря на человека, который на долю секунды нарушил его личное пространство. Тэхён, придурок, где шляешься, мысленно ругается Чонгук, не желающий вступать в разговор с Чимином. Ничего хорошего не услышит, да и не скажет тоже. — Ты хорошо постарался, — он растягивает свои губы в улыбке, а Чонгук хочет вырвать себе глаза, потому что смотреть на это веселое лицо нет сил. А ещё нет сил смотреть на деньги, которые Чимин ему протягивает. — Ты, блять, знаешь, что мне ничего не нужно, — еле слышно шипит Чонгук, краем глаза замечая стоящего в дверях хозяина автомойки. Это подталкивает его взять деньги, но только для того, чтобы потом разорвать и пустить по воздуху. Он берёт несколько мятых бумажек, но в руки к нему они не попадают. Чимин их не отдаёт, крепко держит даже когда Чонгук несколько раз их дергает на себя, вымученно улыбаясь и расплавляясь под взглядом хозяина, который наблюдает за ними. После такой сцены ему от вопросов начальника не отделаться. На лице играют желваки, пальцы сдавливают бумажки всё сильнее, вот-вот разорвут, а глаза обещают, что пустят Чимина на фарш, если тот прямо сейчас не отдаст деньги. — Отдай мне эти ебаные деньги, — шёпотом плюется Чонгук, и снова надевает улыбку. — Что за цирк ты тут устра- — Ты опять теряешь самообладание, — изрекает Чимин, опуская уголки губ. Теперь он смотрит с упреком, но даже этот взгляд Чонгук выдерживает и находит, что ответить. — Это естественно, потому что ты целенаправленно меня раздражаешь, — говорит Чонгук и вызывает у Чимина целое… ничего. Он не смеется, не улыбается, считая его слова забавными и глупыми, и это вгоняет в тупик. — Может, для обычного человека реагировать на внешние раздражители естественно, но не для Доминанта. Будут ли тебя уважать? Чонгук теряется. Теряется настолько, что улыбается ещё шире. Как дурак. Слова, вылетевшие из чужого рта, кажутся катастрофически громкими. Ощущение, что даже Тэхён, сидящий где-нибудь в курилке или туалете их слышал. — Не нужно говорить здесь об этом. Просто отдай мне деньги и сваливай, — на лице медленно начинает проявляться паника. Вдруг он всё рассказал Тэхёну? Мать моя Мария. Только не это. Чонгук сглатывает и сдувается, потому что снова проигрывает. — Тогда попроси вежливо, — неожиданно спокойно произносит Чимин. Тематические отношения для Чонгука существовали только в дверях клуба, и особо зацикливаться на том, что происходит сейчас, он не должен, но… Кажется, что для Чимина это не так. Уже тогда, предлагая Чону взять деньги неделю назад, он знал, что Чонгук в клубе позиционирует себя как Доминант, и заставить его что-то сделать — особый вид удовольствия. Он снова хочет унизить Чонгука, потому что для Верхнего нет ничего более оскорбительного, чем прогнуться перед другим Верхним. У Чонгука есть два выбора: отказаться от денег и вылететь отсюда, потому что Чимин абсолютно точно постарается добиться этого, да и сам хозяин уже сыт по горло его выходками, или согласиться. Попросить. Чонгук сдаётся и принимает поражение. — Эм, — мнется Чонгук. — Отдай мне деньги. — Это не вежливо. Я твой клиент, — устало выдыхает Чимин, и на этот раз Чон его взгляд не выдерживает. Он просто не сможет произнести это, смотря ему в глаза. — Пожалуйста, заплатите за мою работу. Чонгук хочет умереть. Прямо сейчас. Да… да, возможно, он преувеличивает, но… это так унизительно. Мужчина наконец-то разжимает пальцы, но чонгукова рука так и остаётся висеть в воздухе. — Тебе это доставляет удовольствие, да? Нравится унижать меня? — Чонгук наконец-то задаёт так давно волнующий его вопрос, что крутился всё это время на языке. Другой причины для приезда сюда он попросту не видит. — Нет. Я получаю удовольствие, когда ты делаешь правильный выбор, достойный…— Чимин несколько секунд раздумывает, улыбаясь собственным мыслям, и проводит языком по губам, — взрослого человека. Это можно расценивать как похвалу? Нет, Чонгук слышать от этого человека ничего не хочет, даже приятные вещи, но он соврет, если скажет, что эта реплика не удержала его от желания распасться на куски. Чонгуку вдруг дышать становится чуть легче, да и начальник ему ободряюще улыбается. Рычание движка становится громом среди ясного неба; Чонгук отходит от машины и провожает взглядом выезжающий из гаража лексус. Опять он оставил последнее слово за собой. Раздражает. Чонгук сует бумажки хозяину автомойки в руки, когда проходит мимо. Плата ему действительно не нужна, а от Чимина и подавно. Он распахивает дверь курилки, собираясь задать Тэхёну пару вопросов. Тот сидит и втыкает в телефон, расслабленно покачивая ногой. — Ну и куда ты смылся? — сходу спрашивает Чонгук, стягивая с головы кепку. Волосы, получая свободу, так и норовят попасть в глаза. — Я свою работу сделал: зарекомендовал «H2O» как только мог, сделал из тебя просто короля автомоечного бизнеса! Расхвалил так, что он ещё сто раз к нам заедет. — А мне казалось, что ты его подцепить хочешь, — смеется Чонгук. — Слушай, да ему было похуй на меня, — Тэхён пожимает плечами. — Он на тебя постоянно косился, думал, что я не вижу, но после четырёх лет учебы на рекламном факультете от меня трудно что-то скрыть. Я читаю людей лучше, чем любой психолог. Вердикт: Чонгук слепой дурак. Он был твердо убежден, что Чимин увлечен Тэхёном целиком и полностью, а он, оказывается, с Чона глаз не спускал. — Вообще, знаешь, он довольно приятный молодой мужчина. Не понимаю, почему ты так яростно отказывался видеть его. Вы же вроде заранее договорились, что- — Блять, Тэхён, я же сказал, что мы ни о чём не договаривались. Я даже не знаю его. — Странно, а он сказал, что знаком с тобой, — говорит Тэхён, заставляя Чонгука замереть. — Что он ещё говорил про меня? — осторожно спрашивает Чон, непроизвольно сжимая пальцами край стола. — Ничего, — Тэхён спокойно пожимает плечами. — Так… О чём я? Да, он довольно приятный, и я бы даже приударил за ним. — Господи, Тэ, не пори ерунду! — запальчиво вскрикивает Чонгук, пугаясь самого себя и тут же стихая. — Зачем он тебе? Он ненормальный. — Так вы всё-таки знакомы, — Тэхён щурит глаза. — Что-то скрываешь от меня? Нет, нет, господи, нет, ничего не скрываю! — Он, эм, терроризировал мою мать некоторое время, и… У нас сложились не самые хорошие отношения, ну, ты понимаешь, — с напускной уверенностью он продолжает нести чушь. — Это самая смешная отмазка, что я когда-либо слышал, Чонгук-и, — по-доброму усмехается Тэхён и вздыхает. — Расскажешь, как будешь готов, ничего страшного. Тэхён его всегда, как открытую книгу, читал. С ним сложно — секретов не утаишь, любая ложь ему на блюдечке с голубой каемочкой подаётся, мол, на, смотри, как отчаянно я пытаюсь тебя обмануть и снова проваливаюсь. Чонгук и сам удивляется, как ему удаётся скрывать свой тёмный секрет так долго. Наверное, у Тэхёна даже крошечной мысли о том, что его друг занимается чем-то подобным, не возникает. Иногда Чон думает о том, что было бы здорово, если бы Тэхён обо всём узнал, ведь тогда ему бы не пришлось больше жить с неприятным чувством вины, с ярлыком лгуна. Нет, Чонгук, каждый имеет право на свою личную жизнь и… Тэхён успокаивающе улыбается и треплет его чуть грязноватые волосы, прежде чем уйти обратно в гараж, потому что хозяин снова оповещает о клиенте. Чонгук остаётся один, чему и рад вполне. В целлофановом пакете ещё валяется несколько жевательных червячков. Он берёт одного и откусывает ему хвост, вспоминая, что наконец-то может спокойно подымить. Идиллия.∾
Вечером они заходят в квартиру Чонгука, дабы сделать некоторые домашние дела и приготовить ужин. Пока Тэхён нарезает морковку ломтиками, напевая под нос какую-то мелодию, Чонгук ухаживает за матерью: наводит у нее в комнате порядок, помогает помыться и переодеться. Сегодня ему почему-то легче отвечать на вопросы женщины, а улыбаться приятнее, потому что улыбка эта — естественная. Натягивая на ноги матери носки, он чувствует приятный аромат самгёпсаля, говорящий о том, что сегодняшний ужин пройдет просто великолепно. Тэхён, на удивление, довольно сносно готовит. По крайней мере, мать Чонгука всегда хвалила его стряпню и ела её с удовольствием. Навязчивые мысли закрадываются в голову Чона, когда он провожает друга домой. Они, как и всегда, доходят до перекрестка и, договорившись встретиться завтра на работе, прощаются. Сначала Чонгук целенаправленно идёт домой, но потом останавливается. Резко. В кармане нащупывается мелочь на автобус. Он разворачивается и бредёт к остановке. Опустив голову, заглядывает в лужи и наступает на отражающееся в них усталое лицо. На остановке стоит только девочка, греющая свои холодные ладони посредством трения. Чонгук останавливается рядом с ней. Сегодня он не достаёт телефон и не пишет Минхо, предпочитая отправиться в клуб в одиночку. Он действительно настолько плох? Чимин прав? Несмотря на сегодняшнее происшествие, которое, казалось бы, должно было негативно на него подействовать, сработало наоборот — вдохновило. Но Чонгук не считает, что этому вдохновению поспособствовал Чимин. Скорее это просто волшебное стечение обстоятельств. Если бы он не помирился с Тэхёном и не провел замечательный ужин в компании самых близких людей, то не загорелся бы желанием и наладить свою другую жизнь. Он хочет быть хорошим не только для матушки и Тэ, но и для своего нижнего, с которым они не виделись уже около недели. Возможно, что если они разнообразят сессии и внесут в них что-то новое, мерзкое чувство неправильности пропадёт и Чонгук снова начнёт получать удовольствие. Сегодня он планирует сидеть на диванчике, наслаждаться показательными выступлениями и потягивать что-то крепкое. Распивать в клубе алкоголь он себе никогда не позволял, потому что приходил туда только для проведения сессий, но сегодняшний день — исключение. У Чонгука в голове вдруг появилось сильнейшее желание порадовать Минхо чем-то новеньким. Можно открыть для себя очень много нового, лишь наблюдая за публичным выступлением. Например, как проводится флагелляция в районе поясницы — зоне высокого риска; как мастерски Доминант играет на теле и нервах своего подопечного, и как сам подопечный безоговорочно отдаётся во власть Мастеру; как правильно обвязать партнёра, чтобы потом любое движение через обвязку ощущалось всем телом. Возможно, сегодня его заинтересует какой-нибудь узел, который он непременно попробует вместе с Минхо. На входе в клуб Чонгука останавливает амбал и внимательно рассматривает. Членскую карту он всегда держит в паспорте, поэтому проблем с пропуском не возникает, даже если дресс-код не соблюдён. Конечно, если бы Чон пришёл в плавках или костюме клоуна, его бы не пропустили, но на рваные светлые джинсы и белую футболку только махают рукой. На этот раз он не оставляет верхнюю одежду в номере, предпочитая сдать её в гардероб. Судя по громкой музыке, сейчас в зале перерыв между выступлениями. Чонгук невольно улыбается, понимая, что успел в правильное время и сможет немного поболтать с барменом, прежде чем пройдёт за столик. Ни для кого не секрет, что в этом зале время от времени жгут ароматические палочки, и сегодня, кажется, была выбрана палочка с запахом ладана. Они с Минхо тоже частенько используют аромапалочки во время сессий, чаще всего с запахом ладана, потому что именно он оказывает сильное воздействие на психику и даже на физическое состояние человека, помогает ему погрузиться в транс и расслабиться. Один только аромат ладана заставляет Чонгука улыбаться и вспоминать моменты из далекого прошлого, когда он только только начинал взаимодействовать с Минхо. Нашему мозгу свойственно по прошествии времени искажать воспоминания и стирать из них всё плохое. Чонгук потягивает зелёную фею, подперев подбородок рукой, и посмеивается себе под нос. Минхо знаком ему как парень, с которым он встретился впервые на парковке у «Gmarket». Его первые слова, обращённые к Чонгуку, звучали совсем нелепо: «Здравствуйте, а я вас знаю». Оказывается, Минхо уже долгое время бродил в стенах клуба, желая попробовать что-нибудь новенькое, а конкретно — влиться в Тему, и Чонгук пришёлся ему по душе как человек, которому он готов отдать бразды правления. Когда громкий бит трека «ZENE THE ZILLA» стихает, Чонгук выныривает из воспоминаний. За это время он успел выхлебать всю фею, поэтому, перед тем как полностью отдать себя чужой сессии, Чон заказывает ром со спрайтом. Бармен прямо перед ним ловким движением нарезает два слайса лайма и опускает их в смесь из белого рома и спрайта. Чонгук благодарит его и собирается уже направиться к диванчикам, когда кто-то вдруг хватает его за задницу. Чонгук крупно вздрагивает. — Хорошо проводите вечер, Господин Чон? — слышится насмешливый голос Юнги у самого уха. Да блять. Чонгук брезгливо убирает чужую руку со своей филейной части, морщась от сильного запаха перегара. Кажется, этот парень уже готовенький. Чонгук просто физически не готов видеть его лицо, его татуировку под правым глазом и эти до невозможности неестественные голубые линзы. Сегодня утром хватило. Наверное, хуже чем Юнги, хватающий за задницу, только Чимин, хватающий за задницу даже в теории. — Ну что, что тебе нужно? Я больше не собираюсь участвовать в ваших играх, — несмотря на выпитый коктейль и то, что опьянеть он может буквально после одного бокала, Чонгук всё ещё в своем уме, поэтому ластящийся к нему Юнги, одетый в кожаные штаны и прозрачную блузку, был подобен пытке. Чонгук случайно бросает взгляд на чужую шею и видит самый натуральный собачий ошейник. Ох, блять. Юнги в ответ на его слова пьяно смеется. — А мне показалось, что тебе понравилось ебать меня. — Юнги, ради всего святого… — Чонгук прячет лицо в ладонях и собирается в самом деле завыть от безысходности. Он теперь не отлепится. — Где твой бойфренд шляется? — Хосок-и сейчас на встрече с дилером, — его лицо светлеет от одного только упоминания Хосока. — Но сейчас это не важно! Милый, присядь. Чонгук соглашается на это только потому, что сегодня у него хорошее настроение. А прозвище, от которого блевать тянет, пропускает мимо ушей. — Я понимаю, что это не моё дело, но… Странное чувство в моём животике подсказывает, что я обязан сообщить об этом, — Юнги вздыхает через каждое слово и нагло пьёт чонгуков коктейль, пока сам Чонгук сидит с откровенно незаинтересованным лицом и только ждёт, когда его словесная тирада закончится. На сцене уже что-то происходит и слышится свист кнута. — Не знаю, в каких ты отношениях со своим мальчиком Минхо, но, кажется, я видел его с каким-то хмырём. — Прости? — Чонгуку кажется, что он ослышался. Это шутка? Или он в своих линзах совсем различать человеческие лица разучился? — Что за хуйня, Юнги? Ты в глаза долбишься? — это, блять, совсем не смешно. Если он решил поглумиться… — Пошли со мной, милый, — Юнги вспархивает с высокого барного стула и протягивает ему руку. Чонгук от предложенной руки только отмахивается и сам встаёт с насиженного места, но не для того, чтобы пойти за ним, а для того, чтобы толкнуть парня в плечо. — Я тебе уже сказал, что не буду участвовать в вашем дерьме, — он повышает голос, а Юнги бледнеет. — Отъебись от меня по-хорошему, а? — Поубавь тон, Чонгук-и, — Юнги озирается по сторонам, краснеет и кривенько улыбается тем, кто кидает в их сторону заинтересованный взгляд. — Иначе нас вышвырнут отсюда. — Я готов сам себя вышвырнуть отсюда, лишь бы тебя не видеть, — продолжает возмущаться Чонгук, но уже говорит чуть тише. Иногда он сам пугается того, как легко заводится. Хорошего настроения, с которым он пришёл сюда, словно и не было. — Я не буду больше заниматься этим, не буду, как ты не понимаешь? — может, свою лепту в реакцию Чонгука на всё происходящее вносит и алкоголь, но одна только мысль о том, что сегодня утром он перешагнул через свои принципы ради денег, заставляет ненавидеть себя до сумасшествия. Пожалуйста, просто позвольте ему забыть об этом. Не напоминайте. Не просите делать это снова. И не используйте Минхо как средство обмана. Чонгук никуда не пойдёт! — Да успокойся ты, полоумный, я тебе ничего не предлагаю, — иногда даже у Юнги кончается терпение. — Всего лишь хотел открыть тебе глаза на очевидное. — На очевидное? Если ты можешь блядствовать, то о моём Минхо даже не зарекайся, — бросает Чонгук и тут же осекается. Боже. Что он говорит такое? Чонгук вдруг опускает глаза в пол, будучи не в силах смотреть на опешившего Юнги. Грязное оскорбление, выскользнувшее из его уст, подвыпившая голова переработать ни в силах. Осознать не в силах. Он действительно позволил себе сказать что-то подобное? — Вот как. Раз уж ты такой умный, то разбирайся со своим нижним сам, — равнодушно говорит Юнги, заставляя Чонгука покраснеть, ведь даже после брошенного в свой адрес оскорбления он не опустился до того же уровня и не оскорбил в ответ. Юнги многозначительно смотрит на него несколько секунд и вдруг продолжает: — А вот, кстати, и он. Сильно кулаками не махай, а то членства лишишься. Удачи, милашка, — с неприкрытой неприязнью бросает Юнги, на последних словах даже фальшивую улыбку не натягивает. Слишком много чести, считает. Когда Юнги уходит, Чонгук переключает своё внимание в сторону входа. И тут же застывает. Внутри эмоций слишком много, они ощущаются физически. Кажется, он сейчас сблюёт прямо на свою белую футболку. Это… это галлюцинация? Чонгук хоть и пьянеет быстро, но от одного коктейля в лице чужого человека своего не узнает. Он даже промаргивается и трёт глаза для достоверности. Быть того не может. Приходится опереться о барную стойку, потому что перед ним открывается слишком болезненный для сердца вид. Чувство, которое он испытывает к Минхо, нельзя назвать влюблённостью, и уж тем более любовью. Это даже нельзя назвать банальной привязанностью. Чонгук головой осознаёт, что думал о нём только в стенах клуба и когда писал смски, дабы назначить встречу, но странное чувство, разъедающее его внутренности, не даёт вдохнуть без боли. Когда от тебя отказываются или находят замену, ты всегда предаёшься грусти. Но когда тебя не уважают настолько, что даже не объясняются, а предпочитают крутить шашни за спиной, это ударяет по тебе в два раза сильнее. Особенно, если тот, кто крутит шашни — твой нижний. Чонгук нечитаемым взглядом следит за тем, как Минхо, сидя на коленях у какого-то мужика, посасывает трубочку и позволяет себя прилюдно лапать. Чонгуку плохо. Ему, блять, так плохо, что хочется удавиться. Но вместе с этой болью в груди коптится ещё одно знакомое чувство. Злость. Необузданная, дикая злость. Чонгук сжимает губы в тонкую линию, а голове отчетливо крутятся слова Минхо о том, что «пока я с Мастером, мне никто не нужен». Грош цена его словам. Чонгуку хочется смеяться, когда он видит, с какой похабной улыбочкой Минхо вертит своей блядской задницей. Вертит и унижает самого Чона. Всем, абсолютно всем членам клуба известна каждая чёртова пара, которая приходит в этот зал, потому что людей здесь можно пересчитать по пальцам. Минхо сейчас своим видом так и кричит, что Чонгук держал рядом с собой шлюху, и унижает не столько себя, сколько своего Доминанта. И в эту секунду Чону кажется, что все взгляды устремлены на него. Сидящего за барной стойкой, разбитого и опущенного. Та дамочка с длинными чёрными волосами, крутящая меж пальцев трубочку, наверняка поглядывает на него изредка и усмехается, тут же переводя взгляд на непутёвого мальчишку, а тот молодой парень, в одиночестве сидящий за столиком, мастерски скрывает свою улыбку, пока смотрит на открывшееся за соседнем столиком шоу. Думать о Юнги, перед которым теперь он просто обязан извиниться, даже не хочется. Он, наверняка, сейчас стоит где-то в тени, сложив руки на груди, и широко-широко улыбается, получая немыслимое удовольствие от того, что его обидчик унижен. Нет. Хватит. Чонгук срывается со своего места и направляется в сторону воркующей парочки. Ему хватает десяти секунд, чтобы дойти до них и схватить Минхо за волосы. В тишине клуба, где единственным источником звука является происходящее на сцене действие, визг парня становится слышен особенно хорошо. Чонгук даже не говорит ему ничего, только вырывает русые волосы, стаскивая шалопутного парня с чужих колен на пол. — Ч-что ты делаешь, блять, отпусти меня! — кричит Минхо, вцепившись в чонгуково запястье. Он больно ударяется коленями о жесткий пол и продолжает вопить. Кажется, что брызнувшие из глаз слёзы не позволяют ему разглядеть, кто мёртвой хваткой вцепился в волосы. — Ты мог рассказать мне о том, что тебя не устраивает, — безумным голосом дерёт горло Чонгук. — Чего тебе не хватало, чего, блять, тебе не хватало? — спрашивает он, едва сдерживая гримасу глубокого отчаяния. Мужчина, который до этого сидел и не понимал, что происходит, активизировался и с громким возмущением, преисполненным матами, сделал неожиданный выпад в солнечное сплетение Чонгука. На секунду выпав из реальности, Чон теряется от силы удара и ослабляет хватку, чем Минхо тут же пользуется. Он отползает куда-то в сторону, не переставая плакать, а у Чонгука перед глазами всё смывается из-за ярости. Забывая, для чего он подходил сюда, Чон просто действует: ударяет мужчину в челюсть, вкладывая в удар всю боль и разочарование. Ему на секунду даже становится легче, шум в ушах рассеивается и людские ахи позади становятся слышны, но ответный удар не заставляет себя ждать. Чонгук не успевает заблокировать удар снизу и отшатывается назад, схватившись за живот. Второй кулак прилетает в челюсть. Будет здорово, если не выпадут зубы. Он собирается заехать этому мужику по носу, уже замахивается и слышит, как ломается кость, когда к ним подбегает охрана. Его руки перехватывают и заламывают за спину, отводя от мужчины на приличное расстояние. Чонгук кричит в сторону Минхо что-то очень грязное и неприятное, смотря на то, как рядом с ним сидят люди и сочувствующие гладят по спине. Какой вздор, думает Чонгук и сплёвывает кровь себе под ноги. Ему до боли выворачивают руки и встряхивают, говоря не сопротивляться и спокойно дойти до выхода ради своего же блага. — Эй, Хёнсу-я, не выбрасывай эту звезду танцпола на улицу, он со мной, — откуда-то издалека слышится знакомый, сердитый голос. Чонгуку плевать. Пусть его уводят куда угодно. У него по подбородку течёт слюна, смешанная с кровью, а в глазах плещется смирение и перманентное желание кому-нибудь врезать. Хуже уже не будет. От чонгуковых рук наконец-то отцепляются, но счастье не длится долго, потому что практически сразу его кто-то хватает за предплечье, да так хватает, что синяк точно останется. Чонгук опускает взгляд вниз и видит руку в чёрной кожаной перчатке, сомкнувшуюся вокруг предплечья. Стальная хватка ощущается настолько сильно, что под перчаткой, наверняка, уже побелели костяшки. — Снова ты, — только и успевает выдавить из себя Чонгук, потому что его тут же дёргают на себя. Он закатывает глаза и позволяет тащить себя куда вздумается. Чимин, видимо, только пришёл в клуб, потому что маска и пальто всё ещё на нем. Чонгук до сих пор чувствует лёгкое головокружение, спровоцированное алкоголем и сильными ударами, которые он получил, отчего путается в ногах и просит идти помедленнее. Куда Чимин так спешит? Пусть Чимин даже не пытается ему что-то говорить, и свои колкие реплики пусть попридержит до завтра, до момента, как Чонгук придёт в норму, потому что сейчас ему абсолютно похуй на всё. Он пал ниже плинтуса. Чонгук разочарован в себе настолько, что хочется позорно разрыдаться. А может Минхо и не виноват? Вероятно, Чонгук был той самой причиной, по которой саб пошёл по рукам. Но они же могли поговорить. Спокойно сесть и поговорить. Всё-таки не животные, а люди. Послушно идя за Чимином, сдувшийся и погружённый в свои мысли Чонгук вдруг думает о том, что за эту неделю Минхо мог вполне найти себе кого-нибудь. За последние два месяца их встречи очень сильно сократились и поменяли настроение. Наверное, чувство неправильности преследовало не только Чонгука, но и Минхо, однако последнему удавалось это скрывать. А ещё Чонгук думает о том, что в этот клуб, наверное, никогда не вернется. Позорище. Чимин открывает ключ-картой дверь и вталкивает туда несопротивляющегося Чонгука. Слышится короткий звук, когда замок снова закрывается. Чимин стягивает перчатки, снимает маску и пальто, бросая последнее на кресло, пока Чонгук стоит по центру комнаты и наблюдает за ним без особого интереса. На нем лица нет, а эмоции и мысли больше не роятся в голове, как несколько минут назад. Тогда они бились о черепную коробку и заставляли действовать, высасывали из Чонгука все силы, поэтому теперь он стоит здесь совершенно пустой и уязвимый, и вместе с тем безразличный к любым словам. И Чимин это понимает. Он встаёт прямо напротив Чонгука, видит, что парень перед ним глубоко погряз в раздумьях и самоненависти, поэтому хорошенько размахивается и сшибает его с ног неожиданной пощёчиной. Чонгук валится в сторону, вскрикивает, прижимая холодную руку к пострадавшей щеке. Звон, который раздается после удара, оглушает не только уши, но и выбивает из головы каждую мысль, проворным червячком сгрызающую голову, как яблоко. Удар выбивает из головы апатию, заставляя Чонгука ошарашенно смотреть перед собой. Кратковременный шок приводит в чувство. Именно в этот момент он понимает, что грани не существует. Чонгук ломался за эти дни бесчисленное количество раз и все повторял, что дальше уже некуда. Но новая трещина появляется прямо сейчас и расползается по всему телу, затрагивает каждую косточку. Чонгук тяжело дышит, чувствует, как слёзы подкатывают к горлу. Внутри него словно дамбу прорвало. Вся эта тяжесть, копившаяся в груди так долго, наконец-то даёт о себе знать. Эта обжигающая боль не просто сбила его с ног, она позволила признать слабость. Первая слезинка падает на пол. Иногда до срыва доводит даже упавший на пол карандаш. Чимин оглядывает сгорбившееся на полу тело, видит подрагивающие плечи и позволяет себе присесть рядом. — Поплачь, — негромко говорит он, пристраивая ладонь на чонгуковом плече. Пальцы осторожно массируют напряжённые мышцы. — Позволь всем сомнениям выйти наружу. Голос, слышимый как через толщу воды, заставляет слёзы политься с новой силой. Чонгук всхлипывает и зажимает рот рукой, осознавая свою ничтожность. За последние месяцы он превратился в оголённый провод, а его тело стало бомбой замедленного действия, что только что взорвалась. «Может, для обычного человека реагировать на внешние раздражители естественно, но не для Доминанта. Будут ли тебя уважать?» Нет, чёрт побери, его теперь никто не будет уважать! Сейчас Чонгука мало волнует сидящий рядом с ним Чимин. Он устраивает для него бесплатное шоу, прекрасную возможность поглумиться над ним, так, что же, пожалуйста, смейся, наблюдай за падением. Сейчас, чувствуя на спине тёплую ладонь, Чонгук понимает, что никогда Чимина не ненавидел. Просто тот всегда дёргал за нужные струны, давил на правильные точки, да и встретились они, если говорить честно, не в самый правильный период времени. Чимин окунал его с головой в реальность, «узел неправильности» затягивал всё туже, хотя Чонгук отчаянно пытался с ним жить. А сам Чимин… не понятно, о чём думает. Сидит рядом с ним сейчас зачем-то, хотя его естественная реакция на таких бестолковых людей — сведённые к переносице брови и полный презрения взгляд. Чонгук не знает этого, но Чимин видел его выступления ещё задолго до их «знакомства» на автомойке и той злополучной сессии, после которой интерес Чимина к нему возрос непроизвольно. В тот день Чон стоял на сцене совсем потерянный, видел перед собой толпу людей, а не своего подопечного, делал всё через силу — этим было пропитано каждое его движение. Было ли чувство, которое ощутил Чимин тогда, желанием поставить его на место или желанием защитить — не ясно. Но всё произошло так, как произошло, и теперь он сидит рядом с плачущим Чонгуком, понимает, что этот парень попросту не справляется, понимает, что хочет видеть его перед собой на коленях. Это зверская необходимость увидеть склонённую в покорности голову крутилась где-то на периферии сознания всё время. Теперь, добившись его истинной слабости, Чимин твёрдо убеждён, что Чонгук выбрал неправильное место. Можно ли назвать Чимина эгоистом, если всё это время он осознанно давил на парня и подкидывал ему пищу для размышлений, добиваясь того, что случилось сейчас? Можно ли назвать Чимина мерзкой тварью, если учесть то, что именно он подобрал несколько правильных слов в разговоре с Минхо и подтолкнул этого глупенького мальчишку к осознанию того, что для Чонгука он не больше, чем пыль под ногами? Говорят, что на чужом несчастье счастья не построишь. Но Чимин не считает, что поступил неправильно, потому что этот мальчик, надрывно воющий себе в ладонь сейчас, счастья от такого союза не получал. Разве можно сожалеть о прекращении такого «счастья»? Чимин нехорошо улыбается собственным мыслям и прижимает притихшего Чонгука к груди, буквально вдавливает в свою грудь и безмолвно вдалбливает в уязвимого парня мысль о том, что он — спаситель. Крепко держа Чонгука за спину, мужчина достаёт из внутреннего кармана пиджака телефон и принимается печатать сообщение. TO [Yoongi]: Спасибо, детка. Конверт заберёте на стойке. 11:23pm Как же всё отлично сложилось.