Моя жизнь, будто бы день сурка. Я просыпаюсь, хуево себя чувствую и хочу умереть. Вся суть заключается в том, что ничего предшествующего этому состоянию я не помню. Наверное, это даже к лучшему.
— Ну, привет, — от неожиданности, я дернулась, — Не пугайся, ты сама меня позвала.
— Как давно ты тут? — мне не хотелось смотреть ему в глаза; было очень стыдно.
— Достаточно, чтобы привести тебя в чувство, — он подошел к кровати и сел напротив меня.
— Значит, ты меня понимаешь. Что случилось?
— Знаешь, это я хочу спросить у тебя. Прошло 40 минут, после нашего приезда. Что могло за это время произойти? — я упорно пыталась не поднимать заплаканные глаза.
— Тош, у меня все хорошо. Наверное, тебе надо уйти, — я попыталась встать, но в глазах потемнело и я упала на кровать.
— Уйти, блять. Сегодня я останусь у тебя. Я знаю, как это, тебе нужна поддержка, — после его слов, во мне будто бы что-то сменилось; я сорвалась.
— Я больше так не могу! Что я делаю не так? Почему это происходит со мной? — Антон тут же меня обнял и прижал к груди.
— Расскажи мне, что случилось, пожалуйста.
— Я не могу, прости…
Уже второй год я смотрю в зеркало и не вижу там себя. Это абсолютно другой, чужой человек. Некрасивый и с грустными глазами. Он всегда делает ошибки и забывает, каким был раньше. Делает вещи, зная, что это неправильно, но все-таки такой он; я. Я умирала каждый день, а он смеялся надо мной, ведь я такая ревнивая.
— Кто это? — в дрожащей руке я держала телефон с фотографией. Мне было больно.
— Это старая фотография, — Леша отмахнулся и продолжил курить.
— Что ты мне заливаешь? — я кричала во все горло. Не от злости. Я боялась его потерять, — Ты сделал эту татуировку на прошлой неделе.
— Слушай, успокойся, это просто фото.
— Просто фото? Леша, вы сосетесь! Ты мне изменил.
— Блять, истеричка, успокойся, — громкая пощечина; в ушах зазвенело. А в голове одно: «Я тебя люблю»
Если человек мудак, то это не лечится. Можно давать вторые, пятые, десятые, пятидесятые шансы, но единственный эффект, которого ты добьешься, долбясь башкой об бетонную стену — это шишки на лбу и очередные разочарования. Нельзя дарить свою любовь человеку, который этого все равно никогда не оценит.
— Алина, пожалуйста, я хочу тебе помочь, — он все никак не мог отстать от меня, а я же не могла его терпеть.
— Хватит! Хватит, пожалуйста… Я не хочу, чтобы меня жалели, я не хочу чувствовать себя слабой, — после моих криков Антон просто вышел на балкон и закурил.
Где-то на полу я нашла свой разбитый телефон, где было несколько непрочитанных сообщений, пару из которых были по работе и одно от Мильковского.
Женя
«
Аль, я хочу познакомить тебя с Настей. Приезжай вечером.»
— Нахер надо
«Извини, я работаю»
Бросив телефон на кровать, я собралась с мыслями и вышла на балкон. Молча подойдя к Антону, я вытерла мокрые глаза рукавом толстовки и поняла, что еще больше размазала тушь по лицу.
— Извини меня за этот спектакль, ты не должен был всего этого видеть, — он потушил сигарету об край пепельницы и повернулся ко мне.
— А мне кажется, я должен был быть здесь. Алин, я понимаю тебя лучше, чем остальные. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — Антон нежно приобнял меня, прижав к себе и щекой облокотился на мою голову.
***
— Мильковский, блять, ты где? — со скоростью света в квартиру залетел Антон, громко хлопнув дверью.
— Че ты разорался?
— Ахуеть, ты тут значит чаи распиваешь. А ты хоть знаешь, что сейчас происходит с Алиной? — создавалось ощущение, будто отец отчитывает сына.
— А что с Алиной? И почему сейчас это говоришь мне ты, а не она?
— Я сейчас около часа откачивал ее и слушал все ее историки. А знаешь, какая у этого всего причина? А причина — это
ты! Если бы ты тогда послушал всех нас и рассказал ей все, сейчас бы ничего этого не было.
— С каких пор ты так обо мне заботишься? — Женя не хотел понимать, что сейчас происходит.
— О тебе? Да мне похуй, что с тобой и как ты. Мне ее жалко…
