вирус

Вону резко вспрыгивает от всё той же резкой колющей боли в боку. Его ноги подкашиваются, колени судорожно трясутся, а сердце со всей силы бьется о ребра. Еще даже не открыв глаза ему понятно, что вокруг что-то не так. Пиликанье со всех сторон и жуткая вонь. Он медленно открывает глаза, ресницы подрагивают, голова трещит, а в ушах противный звон. Туалет. Вону ожидал чего угодно, но туалет? Чон встает на ноги, смотрит на себя в большое зеркало и, скривив лицо, отмечает, что он выглядит очень жалко. Дверь открывается и в общественном клубном туалете появляется Квон Сунён. Как Вону хотелось засмеяться от всей этой обстановки, но в его ушах забурлила кровь, руки самовольно сжались в кулаки и, схватив Хоши за воротник белоснежной рубашки, он прижал того к стене. — Что, мать твою, происходит?! — Вону стиснул зубы и, подавив рык, что хотел вырваться из его глотки, злобно посмотрел в глаза наблюдателя. Тот же хитро улыбается и, поправив сбившуюся челку, просматривает всего Вону взглядом с ног и до головы. — Второй день. — Квон сверкает клыками, говорит спокойно, без нотки страха или гнева. Вону, конечно же, не понимает о чем говорит его странный дружок. Чоновские глаза становятся почти красными от злости, и лицо так и показывает весь гнев. Ему так и хочется вмазать Хоши, чтобы тот перестал говорить загадками и выложил всё, что Вону не понимал. Сунён замечает эту озадаченность в глазах напротив и, прождав еще немного, объясняет: — Ты, Вону, создал ‘Сингулярность‘. Последнее слово он особо медленно произносит, а затем, промолчав еще секунд пятнадцать, продолжает: — Тебя, кажется, на днях сбила машина, так? Ты, по видимому, в тот самый момент, когда предчувствовал эту беду, сильно о чем-то задумался. У тебя есть все права хранить молчание сейчас, поэтому просто слушай. — Квон дождался кивка и только после этого заговорил. — У людей есть цели. Каждую цель они усердно пытаются выполнить. Когда человек чувствует что-то вроде «вот, сегодня я умру», в голове у него может что-то замкнуть, и самая желанная невыполненная цель порождает сингулярность. Ты сейчас где-то вне этой реальности. Ты сам — сингулярность. Ты порождаешь себя из своих же воспоминаний, сшиваешь каждые кусочки, что еще не успели забыться, и возвращаешься меняя реальность для выполнения цели. Сама по себе сингулярность — это объект, имеющий некоторое количество возможностей менять череду событий, это точка, в которой что-то стремится к постоянной бесконечности, или же граница, за чертами которой все становится бессмысленным. Сингулярность всегда привязана к какому-то месту и повторяет один и тот же цикл с разными колебаниями обстоятельств. Твоё место — Геймклуб «Комета». К нему ты привязался. Вону отпустил воротник Сунёна, его глаза почернели, а звон в ушах лишь усилился. Он сел на плитку, прижавшись спиной к холодной стене и положил ладони на лицо. — То есть, — Почти шепотом заговорил Чон. — хочешь сказать — я умер? — Увы, так и есть. — Что ты говорил про место? Появление в определенном месте… — Я точно не могу сказать, где и как ты появишься. Сингулярность — штука непредсказуемая. Ты привязан к этому клубу и появляешься рядом с ним. В радиусе 10-15 метров или где-то внутри. — А что значит «некоторое количество возможностей менять череду событий»? Некоторое? То есть, скоро я исчезну? Вону поднял грустные глаза на Квона и тот присел на пол рядом с ним. — Я не знаю. Правда. Бывали сингулярности, цикл которых длился очень долго. Настолько, что тело, в которое она попала, сдавалось и умирало. С каждым днем в сингулярности твое существование все больше находится под угрозой смерти тела. Путешествия в циклах не так просты, как звучат. Ты сможешь почувствовать, когда не выдержишь следующего цикла. Их может быть пять, а может двадцать пять. — Мне не выбраться отсюда?.. — Голос Вону дрожит, а по его щеке стекает прозрачная крохотная слеза. — Из клуба? — Из сингулярности. Мне не выбраться из нее да? Квон печально улыбается и смотрит в потолок, вырисовывая пальцем какие-то фигуры. — Есть два пути. Один — в темноту и на самое дно, второй — к звездам. Первый означает смерть. Но у этого пути есть разветвления. Их тоже два. Выполнение цели — раз и помощь из реальности — два. — Помощь из реальности? — Вону поджимает к себе ноги и вытирает лицо от слез. — Да. То есть тебе нужно найти человека, которого ты сможешь отдать сингулярности или же, чтобы этот человек вытащил тебя из этой сингулярности. Я считаю, что в мире нет таких сумасшедших людей, которые согласятся добровольно принять сингулярность. Поэтому первый способ проще. — Но ты сказал, что это ответвление смертного исхода. Получается, я умру, даже если меня спасут? — Да. Ты умрешь после спасения так, как нужно было в начале пути. Если ты хочешь выжить — тебе необходимо выполнить цель и спастись одновременно. Именно поэтому девяносто пять процентов сингулярностей умирают. Потому что их цель не сопоставима одновременно со спасением. Мозг Вону разнесло на крохотные атомы. Уж слишком много новой странной информации, но ему необходимо было понять ее, чтобы выжить. — Если я захочу спастись, привлекая к этому делу сторонника, мне можно будет выбрать кого угодно? Даже тебя? В глазах Чона все еще искорки от слез, а губы предательски трясутся. — Не совсем так. — Лицо Сунёна напряглось и выразило сосредоточенность. — Сторонником должен быть человек, привлечённый к твоей смерти. Твой случайный убийца водитель или кто-то из окружения той толпы вокруг аварии. А я… — Квон улыбнулся и посмотрел в глаза Вону. — Я не могу быть привлечен к твоему спасению. Я Наблюдатель. Я хозяин твоего тела и сингулярности внутри него. Не волнуйся, я не могу делать что-то с тобой или распоряжаться твоим телом, я просто наблюдаю за циклами и процессом твоей смерти или спасения. Вону медленно встает, за ним встает и Хоши, оба смотрят в зеркало, но отражение свое видит только Вону. К глотке подкатывается паника, он быстро поворачивает голову, а Наблюдателя рядом уже нет. Он выходит из туалета, а затем и из здания клуба. * * * В воздухе парка витает зима. Октябрь выдался очень холодным. Листья деревьев почти посинели от тонкого слоя льда, они дрожат, будто бы чувствуя холод. Мертвая тишина, царившая по всей аллее, только добавляла парку одиночества и пустоты. Даже птицы молчали. Вону, выдыхая теплый воздух из легких на ледяные руки, преодолевает парк и заходит домой. В квартире та же мертвая тишина. Чон идет по коридору в ванную, по пути снимая вещи и кидая их на пол. Он включает горячую воду и, пока та набирается в ванную, смотрится в зеркало. Ребра выпирают из-за мускулатуры на таком тонком и одновременно накаченном теле. Кожа Вону почти белая. Вены проступают кое-где на шее и по всей длине рук. Он забирается в воду и долго лежит так, желая смыть всю эту дрянь. Смыть эту сингулярность, злость, обиду. В его стеклянных черных глазах не осталось надежды на лучшее. Он сразу был готов к смерти. Еще минут двадцать полежав в ванной, Вону смыл с себя весь сегодняшний день, надел черную толстовку, все еще не помня, откуда она у него, черные джинсы, черные конверсы и подумал, что в таком виде он и будет встречать каждый новый день в сингулярности. Каждый новый цикл. На часах без двадцати двенадцать, у него меньше получаса до третьего цикла. Девяносто девять процентов людей, попавших в сингулярность, провели бы столь короткое время с друзьями, потому что кто знает, когда сингулярность решит закончиться? Но Вону был этим тупым одним процентом, которому было настолько плевать на возможную неожиданную смерть уже на третьем дне, что он просто разлегся на диване перед телевизором и включил свой любимый фильм. Если умирать, то только так. Но мысли, выстроившиеся огромным нескладным шкафом в голове Вону, не давали ему покоя. Каждый новый цикл отнимает часть жизнеспособности у всего процесса сингулярности… Что если Вону слабак? Что если его сил хватит лишь на три цикла? Что если после завтрашней аварии он больше не появится у Геймклуба и навсегда пропадет? Быть может, превратится в дым? В пепел? Или останется белым «ничем» в далеком космосе? Станет пылью от звезд или одной из них? У него было так много вопросов, а ответа он не знал ни на один.