вирус

— Дело такое. — Говорит Вону, вешая на крючок черную куртку. — Нужно найти мобильный номер человека по имени и фамилии. Хансоль фыркает и изображает рукой «валяй». — Вэн Джунхуэй. — Китаец. — Замечает Вернон, отворачиваясь к трем компьютерным экранам и двум ноутбукам. — Значит номер китайский. — Это вряд ли, — опровергает Вону слова Чхве. — Он вроде бы певец или композитор… или танцор; я, вообще-то, не знаю точно, но есть крупные компании, которые имеют глаз на него. Мне кажется, он давно живет в Корее и не один раз успел поменять номер. — Найдем твоего Вэн Джунхуэя, не переживай. В глазах Хансоля пляшут заводные огоньки, что поначалу раздражали Вону, но после трёх лет дружбы он понял, что это его особенность. Такие «верноновские» пляшущие в глазах огонёчки. Сейчас на душе от них так тепло и уютно, что хочется смотреть в них вечно. Вону в доме Чхве как в своем. Идет на кухню, наливает себе и компьютерному гению кофе, пока второй рыщет в интернете и программах, в которых Чон мало-по-малу что-то да понимал. Проходит час, второй и тишина в комнате, нарушаемая лишь постоянным биением пальцами о клавиатуру и мышь, разрезается победным Хансолевским «ДА!». Вону подпрыгивает, роняя с коленей спящую собачку Чхве, а та, недовольно рыкнув, снова забирается на кровать и укладывается спать в другой угол. Вону всеми хорошими словами благодарит Вернона, сильно обнимает его и, переписав к себе в телефон номер Джуна, уходит. На часах десять минут шестого. Время есть, даже много. Руки Чона отчего-то сильно дрожат, а ноги становятся ватными. Вону нажимает на вызов. В трубке недолгая тишина, а затем медленные гудки. В голове снова шепот, шум, мысли ломают сингулярную клетку, и вот, хаос нарушает голос по ту сторону телефонной линии. — Да? Вону сглатывает ком неуверенности, собирается всеми силами и отвечает: — Привет. — С той стороны тишина. — Это Вону. Чон всем телом чувствует, как Джун улыбается. — Не помню, как давал тебе свой номер. — Смеется Вэн и ожидает слов, ради которых Вону ему позвонил. — Нужно встретиться. Нехорошо вышло вчера, ты приютил меня настолько пьяного, а я утром, даже не поблагодарив, убежал. — Для Чона самого стало удивлением, как он так просто и легко соврал. Его слова звучали точно и правдиво. Он неслышно выдыхает и ждет ответа Джуна. — Да. Да, почему бы и нет. Я могу заехать за тобой. Вону соглашается и, чтобы Джуну было недалеко ехать, они договариваются встретится у парка ближе к выезду из города и к дороге к дому Джуна. Вону быстро идет к месту назначения и по приходу замечает, что Вэна еще нет, но ждать ему приходится недолго. Минут пять-восемь и темно-зеленая машина подъезжает к выходу из парка. Вону открывает дверь на заднее сиденье, но Джун поворачивается к нему и просит сесть вперед. Чон улыбается, закрывает заднюю дверь и садится на переднее сиденье. Вперед так вперед. На часах без десяти семь. Иногда даже хорошо, что время идет так медленно. Машина двигается с места и Вону думает, что не нужно переговаривать с Джуном в какой ресторан им ехать, очевидно водитель сам выбрал место их ужина. Собрав воспоминания по кусочкам, Вону предположил, что местом их ужина будет дом Джуна. Чон вообще-то и не против. Если уж «…нужно познакомиться с человеком…», то места лучше, чем дом этого человека, ему не найти. Вышло именно так, как и предполагал Вону, их первое «свидание» пройдет в доме Джуна. Теперь он отчетливо видел яблоневый садик, декоративные елочки у входа в дом и большой двор. Выглядит так, будто в доме живет Мэр, а не Джун. Чон выходит из машины, она тихо пищит, когда Вэн закрывает ее нажатием на кнопку на ключах, и они направляются в дом. Для Вону было большим удивлением то, что Джун так легко привел какого-то незнакомца к себе домой, но и возражать что-то он и не думал, просто позволял всему, что происходит, случаться. Вэн с гостем заходят в дом, снимают на входе куртки, вешая их на красивую вешалку из бардового металла, и проходят в гостинную. Джун говорит Вону сесть на диван, а сам скрывается в темноте кухни, где в тот же миг загорается зелёный свет небольшой лампы. — Погляжу ты не очень любишь свет. — Вслух замечает Вону и поворачивается в сторону кухни. — Прямо как я. — Шепчет, так, что почти не слышно, даже если рядом стоять. С кухни слышны гремящие звуки посуды, после тишина, а затем из зеленой темноты выходит Джун. Рукава белой рубашки Вэна загнуты до локтей, обнажая красивые руки с выступающими кое-где венами; две верхние пуговицы расстегнуты, открывая вид на сильно выпирающий кадык. — Ох, извини, ты же не против несильного освещения? — Джун улыбается и заглядывает Вону в глаза. — Нет. Конечно нет. — В глазах Чона загорается искорка надежды. Джун хороший. И Вону видит это. Чувствует эту нежность, которая бурлит в венах Джуна на руках и шее. Хозяин дома проходит по огромному белому ковру, включая по пути остальные лампы — на стене и стеклянных кофейных столиках. Голубой, красный, желтый, зеленый, фиолетовый и темно-синий. Цвета смешиваются, приятно освещая гостиную, и, мягким светом зажигая в глазах Джуна весёлые искорки. После того, как все лампы стали зажженными, Вэн снова скрывается в кухне. Вону откидывается назад и плюхается спиной на мягкую спинку дивана. Хозяин дома пропадал на кухне больше десяти минут точно, Чон успел немного вздремнуть, а когда его ноздри обжег приятный запах еды, он вскочил и чуть не впечатался в спину Джуна, который любезно расставлял еду на длинный стол, стоящий между двумя мягкими диванами. Вэн закончил расстановку и сел на диван напротив. Оба недолго молчали, а после Джун улыбнулся и заговорил: — Это все, что успел по-быстренькому, еще шарлотка… На столе ароматный рамен и фрукты, красиво нарезанные и разложенные кругами на блюде. Вону улыбается. Этот Джун кажется ему смешным. Таким странным, отличным (в плане другим) от остальных людей. — Ты как-то слишком быстро двигаешься по линии жизни и странных обстоятельств. Я позвонил тебе, хотя ты и номера мне своего не давал, предложил встретится, а ты меня и домой к себе привел, и накормил. Может быть я вообще маньяк, подсыплю тебе снотворного в вино и убью! — Вино! Точно! — Джун срывается с места и возвращается с кухни с бутылкой красного вина и двумя бокалами. — Ты не самоубийца часом? — Вону рассмеялся и закрыл лицо руками. Он всегда считает, что его лицо выглядит глупо в такие моменты. Он. Считает. — Что ты, конечно нет. Да и на маньяка ты не сильно похож. А вот насчет номера… Как ты… — Связи с хорошим умом и компьютерные технологии. — Говорит Вону, не давая Джуну договорить. На его лице расползается довольная улыбка. Джун встает с места и, открыв бутылку вина, разливает по бокалам, а Вону берет в руки палочки и уплетает аппетитный рамен, то и дело таская с прозрачной тарелки дольки апельсина. Он не ел уже третьи сутки по-настоящему, и после съеденной порции рамена его живот приятно урчит. — Ты, если хочешь, можешь называть меня Мун. Друзья часто зовут меня так. — Как Луна? — Вону все еще таскает с блюда апельсинки и морщится, когда попадаются очень кислые. — Да. Я дебютировал в карьере солиста и танцора с песней «Moonwalker», поэтому мои знакомые придумали мне прозвище Мун Джун. — Вону замечает, что при упоминании друзей Джун улыбается так тепло, что, кажется, даже многолетние льды на сердце самого Вону начинают таять. «Солист и танцор» — думает Чон, глазея на Вэна. — Как насчет тебя? Чем занимаешься? — Ох, — Вону выходит из ступора и прекращает обгладывать пустую апельсиновую корку. — Я пишу тексты к песням, почти как композитор, но работаю на заказы. Меня знает каждый режиссер, который хочет продвинуть своего человека в актеры, будь то солист или целая музыкальная группа. Джун делает изумленное лицо и медленно кивает. Вону нравится то, что он производит такое впечатление. — Может быть как-нибудь и мне напишешь песню. — Улыбается Мун и принюхивается. — Шарлотка! Рыжеволосый парнишка снова срывается с места и бежит на запах готового пирога. В глазах Вону пляшут огоньки. Он встает с дивана, решаясь помочь Джуну, собирает со стола пустую посуду, складывает одну на другую и несет на кухню. Тут Вэн в темно зеленом освещении разрезает пирог, уже выложенный из формы на красивую большую тарелку и, заметив Вону, кивает в сторону стола, мол «Ставь туда». Вону послушно кладёт посуду на стол и смотрит на шарлотку из-за широких плечей Джуна. Пирог сильно пахнет яблоками, аккуратно и красиво ими же украшен сверху и сам румяный и аппетитный. — Красиво. — Почти шепотом говорит Вону. Тут Джун резко оборачивается и впечатывается поцелуем в своего гостя, губы Джуна мягкие, как зефир, и сладкие, как дольки яблока на шарлотке, что так отличаются от шершавых потрескавшихся губ Вону. Поцелуй такой размазанный, такой желанный и долгий, что Вону кажется, что он вот-вот задохнется. — Ты чего? — Джун хлопает глазами и машет рукой с прихваткой перед лицом Вону, пытаясь вернуть того в реальность. Разум Чона туманит, мысли путаются, в ушах звенит, а перед глазами пляшут белые пятна. — Всё в порядке? — Джун обеспокоено вглядывается в глаза Вону, а после прикладывает ладонь к его лбу. — В порядке. — Неуверенно отвечает второй. В последнее время он вообще мало в чем уверен. Джун улыбается и зовет Вону в гостиную, куда пять минут назад уже была унесена шарлотка. Вону неохотно смотрит на часы. До «перерождения» меньше часа. * * * — На улице уже темно, да и отсюда добираться куда-либо вообще сложно, разве что на такси. Ты можешь остаться у меня если хочешь. — Джун говорит мягко, будто боясь спугнуть Вону. Чон ожидал подобного. Он не знает почему, но он ожидал. — Я могу оплатить себе такси. — Говорит Вону, заглядывая Вэну в глаза. Джун пожимает плечами, как бы говоря, что ему все равно. Вону кажется, что он его обидел. — Хотя на улице действительно очень темно. И погода тоже не ахти. Говоришь, я могу остаться? Мун кивает и на его лицо возвращается тёплая улыбка. — На втором этаже слева есть гостевая комната. Она обычная комната, просто пустая. Ты можешь лечь там, чтобы не спать снова на диване. — С его губ срывается легкий смешок. Вону считает это забавным. — А, ох, тебе наверное нужно переодеться во что-то домашнее? У меня есть некоторые вещи. Вону всеми силами отнекивается, но Джун упрямо настаивает на своем, поэтому противиться Чон не видит смысла и, улыбнувшись в глаза Джуну, сдается. Вэн отводит гостя на второй этаж, находит в самом темном углу шкафа одежду и дает ее Вону. Второй отмечает про себя, что футболка и штаны такие мягкие, что хочется в них растворится. Мун желает Вону сладких снов и закрывается в комнате, а второй проходит в гостевую, что на эту ночь выделена ему. В комнате почти все, как дома у самого Вону: кровать, стоящая у стены, большой шкаф вдоль той же стены у кровати, настенный телевизор, длинные в пол белые шторы, три картины белых лилий на стене и кофейный столик со стулом. Чон стягивает надоевшие джинсы, снимает черную толстовку и одевается в одежду Джуна. Мягкая белая кофта и такие же пушистые штаны с листочками или какими-то завитушками. Вону залезает под одеяло и почти сворачивается клубочком в его теплых мягких объятиях. Такого у него дома точно нет. Растворяется серым дымом в пушистой одежде Джуна и пеплом разносится по улицам под покровом ночи. Луна треплет его по волосам, а звездная пыль приятно щекочет легкие. Вону ветром проносится по пустому парку и играет со взлетающими в воздух листьями. Он кружит в вальсе с ними, кружит, кружит… Кружит… Кружит… И влюбляется.