вирус

Вону очнулся почти сразу же, как его охватила пелена сна; он тяжело дышал, словно звезды снова переполнили его легкие, а глаза вновь не открывались под тяжестью груза на веках. В голове шум, в ушах звон, а вокруг холод. — Вону! Ему кажется, что он падает далеко-далеко. Его засасывает сама черная дыра и он не знает, что с ним теперь будет. Он растворится звездной пылью в холодном мертвом космосе или станет одной из ледяных звезд? Возможно, он выпадет январским снегом на головы беспечно влюбленных, целующихся на берегу реки? Станет листопадом в осенний день или теплым летним дождем, искрящемся в лужах? — Вону! У его сингулярной клетки ломается второй прут. Железная палка с хрустом отламывается от держателя и падает в пустоту, а шурупы и гайки летят следом. Звон в ушах становится почти невыносимым, а осколки, отлетевшие от прута вонзаются в легкие и сердце пепельноволосого мученика судьбы. Шансов на смерть все больше. А времени все меньше. Он открывает глаза и сразу натыкается на взволнованный взгляд Сунена. Наблюдатель выдыхает и садится рядом с подопечным на скамейку по другую сторону геймклуба. — Показалось умер. — Тихо говорит Квон, будто боясь, что сингулярность его услышит. Вону не в силах даже пальцем пошевелить, он откидывает голову назад и тяжело выдыхает. — Что я должен делать? — Хрипло выдавливает он и смотрит на Хоши. — Тебе надо рассказать ему о сингулярности. Сказать, что ему предстоит спасти тебя. Тебе осталось совсем немного. Ты поймешь, если у тебя все получится. И поймешь, если не выдержишь следующего цикла. Сингулярная клетка очень противная. Она может посчитать, что ты выполнил цель не от сердца, а от желания выбраться отсюда. И… просто убьет тебя. Но только ты сам можешь понять, действительно ли ты любишь его. Вону отмечает, что он чувствует себя не просто ужасно, а чертовски ужасно. Все вокруг кажется ему противнее обычного, а желание покончить с оболочкой возрастает. — Я влюблен в него. Даже если мы будем не вместе — я влюблен в него. Я влюблен и буду влюблен всегда. До тех пор, пока на этом гребанном небе не погаснет последняя звезда и пока солнце не откажется всходить по утрам. И даже если случится конец света — я буду влюблен в него. И… Вону хочет добавить еще что-то, но его тело пробирает холод и он заходится в приступе кашля. Он не может вдохнуть кислорода, а его легкие снова наполняет вода. Но с первым дуновением ветра в лицо ощущения проходят и подопечный снова может дышать. Сунена рядом уже нет и он остался на лавочке один. Его охватило одиночество. Пробрало до костей и поселилось где-то в сердце. Вону устал. Чертовски сильно устал и просто хочет отдохнуть от этого дерьма. У него пропадает желание жить, пропадает желание бороться и пропадает желание на спасение. Он хочет жить обычной жизнью. Без всяких сингулярных клеток и без бесконечных мучений в этом аду. Хочет встретить Джуна в своей обычной жизни, хочет снова влюбиться в него, снова смотреть на него спящего и целоваться на холодном снегу. Он снова проваливается. Тьма подхватила его, завертела, как черный туман, который полностью окутал его внутренности. Вону открывает глаза и видит перед собой город. Он как на ладони распростерся перед ним. А сам Вону на огромной высоте, на какую даже птицы вряд-ли залетали. Он стоит на крыше многоэтажного дома. Этажей двадцать? Тридцать? Он не знает и знать не хочет. Очередная шутка сингулярности. Проверка на смелость. Спрыгнет или не спрыгнет. А Вону готов. Он разводит руки в стороны и покачивается на сильном ветру в высоте. И, почти ступив за ограждение, останавливается. Это ветер что-то шепчет? Или человек? Он оборачивается и видит Джуна, а на его глаза моментально наворачиваются слезы. — Вону, пожалуйста! — Просит Джун, пытаясь быть громче бьющего по ушам ветра. — Ты обещал остаться! — Почему я должен сейчас стоять здесь и смотреть на тебя? — Кричит пепельноволосый и медленно шагает назад. В сторону обрыва. — Я хочу умереть! И тебе меня не остановить! Это конец… Он проглатывает последние слова, закрывает лицо руками и падает на колени на бетонную крышу. Ветер понемногу стихает, а с облаков летит снег. Снег обжигает лицо парня, попадает под одежду и кружит, летя в самый низ. Мун подбегает к Чону и захватывает в свои объятия. Вону готов поклясться, что в этих объятиях он растворяется полностью, становится таким маленьким, словно снова оказался в детстве. Джун что-то говорит, но шепот и шум в ушах подопечного мешают разобрать слова и он только сильнее прижимает рыжеволосого к себе, будто если он будет обнимать его недостаточно сильно — ветер унесет Джуна в далекий космос, куда Вону ни за что на свете не добраться. Ветер стихает вовсе и вокруг стоит мертвая тишина. Лисоподобный отлипает от Чона и вытирает с лица слезы. — Джун, нам нужно поговорить. — Серьезно просит Вону и заглядывает в глаза напротив. — Ты собирался прыгнуть? — С тревогой спрашивает Мун и выражением лица показывает, что пока не получит ответа на свой вопрос — не отстанет. — Я не собирался. — Легко врет подопечный и берет Джуна за руку. — Сингулярность поставила меня перед выбором — легкая смерть или любовь. Я обещал тебе. И поэтому не прыгнул. Эмоции взяли свое, а я просто устал от бесконечной беготни за хвостом своей жизни и изнеможений от путешествий в циклах. Рот Джуна слегка приоткрывается, что повествует о полном непонимании сказанного. — С-сингулярность? — Дрожащим голосом спрашивает он. Вону тяжело выдыхает и крепче сжимает руку Джуна в своей. — У людей есть цели. Каждую цель они усердно пытаются выполнить. Когда человек чувствует, что-то вроде «вот, сегодня я умру», в голове у него может что-то замкнуть и самая желанная невыполненная цель порождает сингулярность. Я сейчас где-то вне этой реальности. Я сам — сингулярность. Я порождаю себя из своих же воспоминаний, сшиваю каждые кусочки, что еще не успели забыться и возвращаюсь, меняя реальность для выполнения цели. Сама по себе сингулярность — это объект, имеющий некоторое количество возможностей менять череду событий, это точка, в которой что-то стремится к постоянной бесконечности, или же граница, за чертами которой все становится бессмысленным. Сингулярность всегда привязана к какому-то месту и повторяет один и тот же цикл с разными колебаниями обстоятельств. С каждым днем в сингулярности мое существование все больше находится под угрозой смерти тела. Джун впитывает поступающую информацию, пытаясь как можно точнее запомнить все сказанное ему. — Именно поэтому ты исчезаешь каждое утро? — Тихо спрашивает он и опускает голову. — Да. Мой цикл заканчивается и я возвращаюсь к месту, к которому привязался — к геймклубу. Есть два пути. — Продолжает Вону, немного помолчав. — Один — в темноту и на самое дно, второй — к звездам. Первый означает смерть. Но у этого пути есть разветвления. Их тоже два. Выполнение цели — раз и помощь из реальности — два. То есть — мне нужно найти человека, который вытащил бы меня из этой сингулярности. Спастись при помощи него. — При помощи меня? — Рыжеволосый заглядывает Чону в глаза. — Что мне нужно сделать? Ты только скажи — я сделаю все, чтобы вытащить тебя, Вону-я, ты только скажи! Вону кладет руку на щеку Муна и тепло улыбается. — Ты уже сделал все, что было нужно. — С уверенностью говорит он и пытается убедить себя самого, что оно так и есть. — Я поставил себе четкую цель перед смертью. Полюбить хотя бы раз в жизни. И я полюбил. Джун всхлипывает и улыбается. Улыбка выходит печальной, но доброй и теплой. От самого сердца. — Наверное, я слишком влюблен. — Шепчет он и роняет голову на плечо Чона. — Я всегда буду любить тебя, слышишь? Вону ничего не говорит, лишь запускает пальцы в пушистые волосы Джуна и целует его в макушку. — Поехали домой, пожалуйста. — Не успокаивается лисоподобный и, подняв голову с плеча Вону, смотрит в глаза напротив. — Я замерз. Подопечный улыбается. Он без возражений соглашается, они спускаются с крыши по бесконечно длинной лестнице и направляются домой. * * * — Зайдем в магазин? — Спрашивает Джун и, не дождавшись ответа, забегает в двери супермаркета. Вону вздрагивает от внезапной теплоты зала магазина, ему становится хорошо и он спокойно выдыхает тёплый воздух на замерзшие руки. Джун уже убежал куда-то к стеллажам, и Чон смог найти его спустя несколько минут, стоявшим у полок с хлопьями и с двумя коробками в руках. Очевидно, его дружок выбирал, какие из них лучше. — Ты серьёзно? — Улыбается Вону и смотрит на коробки с разноцветными хлопьями колечками и шоколадными подушечками с молочным кремом, что были в руках Джуна. — Бери обе. Джун улыбается и, как ребенок, прижав к груди коробки с хлопьями, направляется к кассам. На кассе Вону оплачивает товар, а Джун уже у выхода из магазина открывает первую коробку с шоколадными подушечками и закидывает несколько в рот, его губы расползаются в довольной улыбке, а в глазах снова мерцают звезды. Вону готов отдать все, чтобы Мун был таким радостным всегда. Они выходят на улицу и, поедая хлопья, направляются домой. Небо хмурится и начинает темнеть, солнце вот-вот зайдет, и снова выплывут тысячи маленьких звезд и оборванный полумесяц, который тускло будет освещать падающие на землю снежинки. Они снова будут кружить… кружить… кружить… * * * — Прости. — Вдруг опечалено говорит Джун, когда они с Вону заходят в дом. — За что? — Вопросительно подняв брови спрашивает второй и, сняв конверсы и курту, проходит в кухню. — За то, что убил тебя и заставил мучаться в сингулярных циклах. — Следуя в кухню за Чоном отвечает Мун. — Я теперь понимаю, о чем ты говорил пьяный в ту ночь. И почему захотел убить меня. А в голове Вону медленно, подгоняемое ветром, катится перекати-поле. Он не понимает о какой ночи говорит его друг и уж точно не помнит когда хотел убить его. Воспоминания рассыпались маленькими деталями пазла и потерялись в бесконечной мгле. — Я хотел убить тебя? Пьяным? Ночью? — Озадаченно спрашивает он, открывая холодильник в поисках еды. — Тебе не приснилось это? Джун плюхается за стол и в немом молчании смотрит на Вону. — Ты не помнишь? И сингулярный подопечный начинает догадываться в чем тут дело. «…Даже если бы сингулярность решила забрать у тебя память о вчерашнем вечере — Джун бы помнил его. Он помнит все ваши встречи, начиная с той, когда ты, пьяный в хламину пытался задушить его.» Слова Сунёна эхом разносятся в его голове и Вону, задумчиво свистнув, удаляется в гостиную, а затем на улицу. За ним следом с кухни выходит и Джун, накидывает куртку и снимает с вешалки куртку подопечного, дабы тот не замерз. Он садится рядом со своим сингулярным дружком на лестницу у входа и накидывает куртку ему на плечи. «Глупая Сингулярность! — Как можно мягче выругивается Мун про себя, подняв голову к небу. — Я наконец-то счастлив. Я наконец-то влюблен! Почему мою жизнь снова пытаются разрушить?! И даже звезды не могут помочь?» Но звезды лишь холодно сверкали в черной вышине безучастные к мольбам Вэна. — Что теперь? — Осторожно спрашивает Джун, не отводя взгляда от звездного неба. — Теперь? — Помолчав, говорит Вону. — Теперь мне остается только ждать. Нам остается. Я вернусь в день аварии, когда циклы закончатся. Если сингулярность посчитает, что я смог спастись и выполнить цель — я выживу. Если нет — умру так, как должен был умереть в начале. Под колесами твоей машины. Рыжеволосого передергивает после услышанного и он ближе жмется к теплому боку Чона. Второй недолго молчит, а потом срывается с места и падает спиной в снег, разведя руки и ноги, и выделывает на белом покрывале ангела. Джун смеется и от заразительного лисьего смеха — смеется Вону. Мун улыбается, когда видит, как мило морщится нос его друга, когда тот смеется. Первый тоже падает на снег, положив голову на живот сингулярного подопечного. Они недолго лежат так, смотря на медленно плывущие в ночном небе клубы облаков. Вокруг тишина. А внутри Вону с оглушающим грохотом снова что-то ломается. Третий прут с клокотанием ломается и со свистом удаляется в темноту, звон в ушах все нарастает, а в грудном отделе рядом с сердцем ужасно жжет, будто миллиарды гектаров леса горят внутри сингулярной клетки. — Джуни, — Чон откашливается и приобнимает лисоподобного дружка одной рукой. — Если у нас ничего не получится… Если сингулярность решит забрать меня у тебя — живи так, будто ничего не произошло. — Слова с трудом выходят из горла подопечного. — Будто ты не был знаком со мной и продолжаешь жить прекрасно без меня. Оставь мудилу Хао в прошлом, поищи кого-то, кто сможет сделать тебя по-настоящему счастливым, ладно? У Вэна от таких слов на глаза наворачиваются слезы, он встает с живота Вону и садится рядом на снег. — Не говори так. — Серьёзно просит он и заглядывает в черные глаза сингулярности внутри Вону, ища в них хоть каплю сочувствия к оболочке, которую она поимела. — Я люблю тебя. Ты любишь меня. Ты — тот, кто сделал меня по-настоящему счастливым. Ты! Не кто-то другой! Эта клетка не может быть такой тварью! Его голос срывается на крик в небо, он бьет кулаками по мягкому холодному снегу и успокаивается, только когда оказывается в жарких объятиях сероволосого друга. — Я не хочу терять тебя. — Сквозь слезы бормочет Мун. — Я не могу тебя потерять, когда только-только нашел. Я не могу… — Ты не потеряешь. — Шепчет второй, ласково поглаживая Джуна по пушистым рыжим волосам. И не произвольно влюбляется в их яблочный аромат. Он пытается надеяться, что его слова окажутся правдой. Они заходят в дом, съедают по тарелке купленных хлопьев с молоком и в кромешной темноте отправляются в комнату. — Я буду снова ждать тебя дома. — Почти неслышно шепчет Джун, когда Вону забирается к нему на кровать. Он улыбается звездам в глазах напротив и засыпает.