Of Blond Hair and Blue Eyes

Прохладный ночной бриз кружил по комнате, проникая через полуразрушенное окно и раздувая белым парусом легкие занавески. Все в спальне Санджи было окутано нежно-голубым светом луны, чарующим и загнавшим тьму по углам. Скрестив ноги, сложив руки на груди и прислонившись к стене у входной двери, Зоро наблюдал за действиями Соры. Ее ласковые руки держали влажное полотенце, им она обтирала Санджи, аккуратно очищая его кожу от грязи и засохшей крови. Пакет с кровью был закреплен на деревянной стойке, пластиковая трубка змеилась от него и к левой руке Санджи, заканчиваясь осторожно вставленной в сгиб локтя иглой. Валло сказал, что Санджи нужно переливание. Он потерял много крови — даже обладая довольно скудным багажом медицинских знаний, Зоро знал, что большая потеря крови убьет любого. Он и сам почти умер, когда принял сгусток усталости и боли Луффи от Кумы. Ему было знакомо чувство большой потери крови, жизненно необходимой для тела. И было чертовски больно, словно жизнь медленно вытекала из него. Зоро, казалось, считал каждую миллисекунду, пока зажимал рану Санджи. Его терпение сходило на нет, пока он ждал возвращения Валло. Он вернулся с двумя пакетами крови в руках, практически бегом, и сразу же сделал всю подготовку к переливанию, прежде чем, наконец, вставил иглу. Валло сказал, что это кровь Санджи — аутологичное донорство, как он выразился. Пакеты с кровью Валло дал его отец, настоящий врач. Тот знал, что группа крови у Санджи очень редкая, и на случай чрезвычайной ситуации, как эта, они заготавливали пакеты. У Чоппера на Санни тоже были запасы крови команды. И впервые Зоро был рад, что подобные методы существуют. Валло осмотрел рану Санджи, убедился, что давление было оказано достаточно сильное, чтобы кровотечение остановилось, и перевязал рану свежими бинтами. И прежде, чем второй пакет с кровью был полностью опустошен, Валло приказал Зоро отнести Санджи в спальню, сказав, что ему нужно будет как следует отдохнуть, чтобы прийти в себя. В Санджи вливался уже пятый пакет, и краска медленно возвращалась на его лицо. Он спал, его спутанные светлые волосы все еще были испачканы засохшей кровью, но Сора старалась отмыть его как можно лучше. Зоро наблюдал за тем, как после обмывания Усопп менял на Санджи одежду. Сора собралась уносить таз с грязно-бурой водой. Она посмотрела на Зоро, и он ответил ей взглядом. — Зоро-сан, — сказала она, — я хочу вам кое-что показать. Вы можете подождать меня здесь? Первым побуждением Зоро было заподозрить что-то неладное, в конце концов, он ей не особо доверял. Но, подумав, молча ей кивнул. Когда Усопп закончил переодевать Санджи, он бросил на него быстрый, обеспокоенный взгляд, а после развернулся и подошел к Зоро, встав у двери. — Ты останешься здесь на ночь? — спросил он. Зоро ответил просто: — Да. Усопп понимающе кивнул. — Я буду спать внизу, с Кайтаро. Не забудь позвать Валло-сана, если с Санджи что-нибудь случится. В знак согласия Зоро что-то промычал, и Усопп оставил его в одиночестве. Зоро острым взглядом следил за дыханием Санджи, за его медленно поднимающейся и опускающейся грудью, за этим неспешным ритмом. Пока все было хорошо. Валло сказал, что Санджи отреагировал на переливание лучше, чем ожидалось, и, возможно, он придет в себя дня через два. Зоро не знал, сможет ли вообще заснуть — не тогда, когда Санджи внезапно столкнулся со смертью, не тогда, когда его сын старался не плакать из-за отца, находившегося в критическом состоянии. Усопп охранял Кайтаро, а Зоро — дерьмо-кока. Он не знал, откуда привалили эти ублюдки, но был уверен, что они охотились за Санджи. Пальцы Зоро вцепились в плечи, брови сошлись на переносице, а глаз потемнел от ярости. Он не позволит гребанным уродам и кончиком пальца дотронуться до Санджи. Он поклялся, что в следующий раз убьет их всех, если они попытаются причинить Санджи вред. Чувства обострились, когда Зоро услышал шаги в коридоре. Дверь открылась, Зоро скосил глаз в сторону, признавая присутствие знакомого. Сора стояла рядом с ним в цветастом персиковом платье, сминая его пальцами и покусывая губы. — Гм… Зоро-сан, — начала она и наконец подняла на него взгляд. — Вы хотите… увидеть прошлое Санджи-сана? Услышав слова Соры, Зоро приподнял бровь, и она, казалось, поняла его замешательство. — В общем, я обладаю силой дьявольского фрукта. Я могу видеть воспоминания людей — искать их в самых глубинах памяти, извлекать и даже заставлять других людей видеть их. Когда Зоро не ответил, Сора опустила взгляд и сцепила руки за спиной, она беспокойно переминалась с ноги на ногу. — Я хочу сказать, что… могу заставить вас увидеть память Санджи-сана. Например, тот день, когда родился Кайтаро. Глаз Зоро расширился, губы от удивления приоткрылись. Его сердце громко забилось в груди, разгоняя кровь по телу с большей силой. — Ты можешь? — Да. Зная Санджи-сана, я думаю, что он никогда не захочет говорить об этом с вами. — Почему? — спросил Зоро. Заправив кудрявую прядь волос за ухо, Сора ответила: — Потому что это были тяжелые времена… Его беременность, несколько лет назад. Он не хочет, чтобы вы думали, что он слабый или что-то еще. Но я считаю, что вы должны знать, особенно после того, что сегодня случилось. Нервы Зоро покалывало от любопытства. Конечно, он хотел знать о тех днях, когда Санджи еще носил в своем чреве их сына. А еще он хотел видеть Санджи с их новорожденным сыном на руках. Но больше всего ему нужно было знать причину, из-за которой произошли все эти события — причину, по которой ублюдки хотели похитить Санджи. Зоро поднялся с пола, устроил катаны на правом бедре и сказал Соре: — Показывай. Сора кивнула и сделала пару шагов к постели Санджи. Матрац под ней прогнулся, когда она села на край кровати. Положив ладонь на предплечье Санджи, она нежно провела большим пальцем по белой коже, и только тогда взглянула на Зоро. — Пожалуйста, сядьте передо мной, Зоро-сан. Он подчинился и опустился рядом с кроватью. Он смотрел на Санджи до тех пор, пока не почувствовал на своей голове руку Соры. — Чтобы вы увидели память Санджи-сана, мне нужно держаться за вас обоих. Когда вы увидите дверь — не стесняйтесь открыть ее. А теперь нужно закрыть глаза, Зоро-сан. Зоро немного растерялся, но ничего больше не сказал и последовал просьбе. Он видел темноту под веками, знакомую безмятежность, как в медитации. Через несколько секунд в голове запульсировала незнакомая энергия. Абстрактная сила циркулировала внутри него, ввинчивалась в каждую клеточку тела. Он не успел среагировать, падая вниз в водовороте тьмы. Из-за внезапного падения сердце забилось чаще, Зоро насторожился. Он ожидал болезненного удара о что-то твердое, но был удивлен тем, что повис в полной темноте. Сев, Зоро попытался что-нибудь почувствовать, но не было ничего, кроме всеобъемлющей тьмы, словно его поглотила черная дыра. Когда паника начала нарастать, слева что-то вспыхнуло голубым. Он рефлекторно поднял руку, прикрывая от внезапного света глаза. Привыкнув к темноте, Зоро опустил руку и увидел очертание перед собой. Двойная дверь, сияющая голубым светом. Зоро встал на ноги и направился к ней, вспомнив слова Соры. Остановился, не зная, безопасно ли ее касаться, потому что дверь выглядела не как дверь, а как горящая голубая миазма, принявшая облик двери. Но если Зоро хотел увидеть воспоминания Санджи, то должен был ее открыть. Ха, этот идиот разозлится на него. Но ему было все равно. Он хотел знать, что происходило с Санджи за эти четыре года разлуки. С решительным вздохом Зоро потянулся к двери и толкнул ее вперед. Из щели вырвался яркий свет, но Зоро продолжал идти, все дальше и дальше, непоколебимый, пока все его существо не поглотило это полыхающее сияние. Когда сияние прекратилось, Зоро приоткрыл глаз и увидел, что стоял в очень знакомом месте. Взгляд остановился на трех людях, сидящих за маленьким обеденным столом. Сердце забилось быстрее, когда он узнал светлые волосы Санджи. Он был тут, в сознании, сидел на стуле и разговаривал со знакомым мужчиной. Зоро открыл рот, чтобы позвать его, но его прервал низкий голос: — Оставайся, Санджи. Здесь ты будешь в безопасности. Если тебя найдут не дозорные, а разведчики черного рынка, то у тебя не будет выхода — или смерть, или рабство. Скорее всего, последний вариант: беременные мужчины — редкость, совсем не как гиганты или русалки. Представь себе самую большую сумму, которые работорговцы могут получить на Сабаоди, и она не будет предельной. Зоро увидел, как лицо Санджи побледнело. Полный ужаса взгляд голубых глаз, когда он пытался переварить, насколько жестоким будет его будущее, если другие люди узнают о его необыкновенно редком состоянии. При одной только мысли о том, что ублюдки с черного рынка продадут Санджи какому-нибудь гребанному благородному уебку или небесному дракону, гнев Зоро достиг своего пика. Никто никого не продаст. Он в клочья порвет любого, кто попытается прикоснуться к Санджи. Он отправит их в ад, если они повторят то дерьмо, что сделали сегодня. — Твой любовник знает об этом? — услышал Зоро вопрос Валло. Взглянул на Санджи, которому было очень трудно найти ответ. Через некоторое время Санджи мотнул головой. — Нет. Не знает. Из-за этого сердце Зоро пропустило удар. Санджи считал его своим любовником? Он это имел в виду или сказал это просто для того, чтобы не усложнять ситуацию? У них общий ребенок, но Зоро помнил, что сказал Санджи. То, что у них ребенок, не означает, что Зоро должен быть вместе Санджи. Вспомнив этот разбитый взгляд Санджи, Зоро проклял себя, стиснув зубы. Какой же он жалкий. Он любил Санджи еще до того, как тот покинул корабль, но, блядь, слишком долго ебался с этим осознанием чувств. После их разговора на утесе Зоро знал: Санджи чувствовал к нему что-то, ведь было видно, что он отчаянно пытался сдержать слезы, отвернувшись, но его выдали с потрохами и расплывшиеся глаза, и напряженная линия плеч. Он обидел Санджи. Он вел себя с ним как придурок. Он оттолкнул его, оттолкнул и их сына. Этому не было оправдания, и Зоро поймет, если Санджи его никогда не простит. Как воин, Зоро должен был понести наказание за свое трусливое поведение, и он ругал себя за это. — Это хорошо, — сказал Валло, и когда Санджи спросил, почему, ответил. — Потому что мы прокляты. Это случилось с моим любимым, может случиться и с твоим. Для Мирового правительства мы больны, а наши возлюбленные — те, кто виноват в том, что мы больны. Словно наша любовь — чума, которую нужно искоренить. Ведь именно они разделили ложе с другим мужчиной, с ненормальным мужчиной. И их обвиняют в том, что они сеют семена греха. Их выслеживают. Убивают. От жестких слов Зоро съежился. — И не только он может быть в опасности, — тем временем продолжал Валло. — Все люди, которые тебе дороги. Родители, братья, сестры — всех их выследят и убьют. Именно так Мировое Правительство продвигает свою идеологию: «проклятья» не будет, если умрут все, кто к нему причастен. Зоро слушал разговор. И глядел на еще мелкую Сору, стоявшую рядом с Валло. Внимание его привлекли слова Валло о том, что Санджи лучше не использовать его фамилию или фамилию Зоро для ребенка — слишком уж опасно. Бровь Зоро дернулась, он хотел уже было притопать к Валло и высказать свою точку зрения, но слова Санджи его остановили. — Я понимаю, Валло, но я уже принял столько эгоистичных решений, покидая корабль. Я попросил товарищей держать все в тайне от моего… любовника. И самое малое, что я могу сделать, — это подарить его имя нашему ребенку. И малыш… я буду напоминать ему, чтобы он нигде не болтал лишнего, все будет в порядке. Я обещаю. Валло спросил, о чем это Санджи, и Зоро был уверен — сердце подпрыгнуло ввысь от нежности, когда на губах Санджи появилась улыбка и он сказал: — Мой ребенок будет Ророноа. Зоро пытался унять расползающееся по груди тепло, но мир схлопнулся, как бумажный пакет, и Зоро едва не задохнулся, пока в его видении разворачивалась новая картина. Санджи стоял перед ним, склонившись над раковиной в кухне, и крепко держался за ее края, а вода продолжала хлестать из крана. Его плечи тяжело опускались, Зоро увидел, как Санджи вздрогнул и снова наклонился вперед, опорожняя желудок под проточную воду. Зоро подошел и протянул к нему руку. — Ой, — он споткнулся, когда рука проскользнула сквозь Санджи, и Зоро уставился на нее. Санджи ничего не почувствовал — видимо, это действительно просто его память. Санджи булькнул водой во рту и выплюнул ее, надеясь избавиться от неприятного привкуса во рту, и выключил кран. Валло появился позади них, довольно обеспокоенный. — Санджи? — даже если Валло прошел бы через него, то Зоро все равно бы отступил. На плечо Санджи легла ладонь. — Снова? Санджи кивнул и сделал глубокий, размеренный вдох. Валло похлопал его по спине. — Ах, эта тошнота по утрам. Чем дальше, тем чаще она будет давать о себе знать. Но все будет в порядке, я буду за тобой присматривать. Санджи улыбнулся Валло и, возможно, мысленно его поблагодарил. Валло улыбнулся в ответ, и Зоро почувствовал желание убрать его руку со спины Санджи. Он становился все более хмурым, когда видел очередной обмен незначительными фразами и жестами. Но взгляд опустился ниже, и дыхание перехватило — он узнал очень заметную шишку на пупке Санджи. Его живот был гораздо больше, чем Зоро помнил. Санджи был одет в гигантскую рубашку с подвернутыми до локтей рукавами — чтобы не стесняло движений и не мешало их растущему ребенку. Странный трепет охватил Зоро, когда он увидел фигуру Санджи. Его должно было встревожить или шокировать то, что Санджи только что вывернул желудок наизнанку, но тепло, распространявшееся по телу, скрадывало любые другие ощущения, которые Зоро сейчас испытывал. Его так ошеломила реальность. Санджи стоял перед ним, под сердцем храня их неуклонно растущего ребенка. Зоро хотелось протянуть руку, дотронуться до живота, до их еще не родившегося ребенка, но он знал, что любые усилия будут тщетны. Развернувшаяся сцена исчезла, как и предыдущая, и Зоро выругался себе под нос, когда вновь упал в темноту. Он не хотел уходить, он хотел побыть там еще немного, он хотел… Зоро споткнулся. Он огляделся и заметил яркий дневной свет за окном. Он был в спальне Санджи в доме Валло. Ветер поднимал занавески, окно было распахнуто настежь. Санджи лежал на кровати, натянув одеяло на грудь. На его лбу лежало влажное полотенце. Санджи был нахмурен, рот приоткрыл, чтобы дышать, а на переносице выступили капельки пота. Он был весь мокрый: к щекам и шее прилипли пряди потемневших волос. Зоро заметил на щеках Санджи нездоровый румянец и с первого взгляда понял, что его лихорадит. Со скрипом отворилась дверь, на пороге появился старик. Зоро захотелось не подпускать незнакомца к Санджи, но висевший у того на шее стетоскоп немного усмирил его бдительность. Старик присел на кровать и позвал Санджи. — Мистер Ранпорт? — Санджи приоткрыл один глаз. Старик приложил ладонь тыльной стороной к шее повора, потом к щекам, ко лбу. — Ты горишь, — сказал он. — Тебе придется пробыть в постели еще несколько дней. Санджи кашлянул. — С моим ребенком все в порядке? С доброй улыбкой старик мягко похлопал Санджи по плечу. — Если ты будешь регулярно есть и пить лекарства, которые я приношу, с ним все будет просто замечательно. Сняв со лба Санджи полотенце, старик окунул его в таз с водой, стоявший на прикроватной тумбочке. Намочив полотенце и выжав, старик свернул его и положил обратно. По телу Санджи пробежала легкая дрожь, когда холод от полотенца просочился сквозь кожу и начал охлаждать его голову. — Восьмой месяц подходит к концу, Санджи, — сказал старик. — Возможно даже придется принимать преждевременные роды, тебе нужно быть в добром здравии для твоего дитя. У тебя есть склонность к простуде, и чем дальше беременность, тем больший шанс заболеть, поэтому тебе нужно быть осторожным, чтобы избежать плохих последствий для вас. Санджи сглотнул, смочив пересохшее горло слюной. После, кивнув совету старика, Санджи посмотрел на него и сказал: — Если со мной что-то случится, мистер Ранпорт, — хрипло, — пожалуйста… Помогите моему ребенку благополучно появиться на свет. Если вам придется выбирать между им и мной, выберите его. В глазах старика отчетливо читалось сочувствие. — Понимаю. Санджи вздохнул с облегчением и снова закрыл глаза, чтобы заснуть. Зоро крепко сжал кулаки и скрипнул зубами, в грудь словно что-то ударило. Ему хотелось быть там, рядом с Санджи. Он должен был быть там. Чтобы позаботиться о Санджи. И он был в этом уверен. Но прежде, чем Зоро снова успел обвинить себя в этом, картина вновь сменилась другой, Зоро оттолкнуло, и он упал в бездонную тьму. Спустя несколько секунд, когда перед ним развернулась новая сцена, первое, что Зоро услышал — глубокое, затрудненное дыхание. Он по-прежнему находился в той же спальне, но обстановка была совершенно иной. Раньше тут было светло и спокойно, а теперь — стояла темнота, бушевала буря. Оконные стекла дребезжали, скрипела рама от резких порывов ветра и капель дождя, обрушившихся снаружи. На краю стола стояла зажженная масляная лампа, она заливала комнату ярким оранжевым светом, отчего вдоль стен и на полу танцевали смазанные тени. Санджи лежал на кровати, тяжело и глубоко дыша. — Черт, — выругался он. — Потерпи еще немного, Санджи, — сказал старик-доктор, — анестезия вступит в силу уже совсем скоро. Ты ничего не будешь чувствовать, обещаю. Валло и Сора стояли возле кровати и молча смотрели на Санджи — на их лицах было одинаковое выражение беспокойства. Санджи смял простыни в руках, зажмурил глаза. — Это чертовски больно. — Я знаю, знаю, — заверил старик. — Это схватки, ты уже испытывал их, верно? Санджи сделал несколько вдохов-выдохов, ответил: — Да, но… это все равно, блядь, больно… — не успел Санджи договорить, как застонал от боли, ему казалось, что кишки как-то странно изгибались и скручивались внутри него. И через несколько минут мучительной безмолвной борьбы Санджи начал успокаиваться — обезболивающее начало действовать, Санджи даже задремал. Так было лучше — Зоро не хотелось больше слушать страдальческих стонов Санджи, и это только больше усугубляло чувство вины перед ним. На самом деле Зоро не был виноват в том, что его там не было, но он должен был заметить, что с Санджи что-то было не так. Однако он не знал, принял бы он мысль о том, что у него с Санджи будет ребенок, если бы тот сказал ему об этом несколько лет назад. Как-никак, его голова была забита только войной и Михоуком. Черт, он даже не был уверен, что сам сказал бы Санджи о таком, если бы оказался на его месте. Зоро стоял в дальнем конце комнаты, не шевелясь и не отрывая взгляд от пола, когда старик делал надрез на животе Санджи. Санджи заслужил это уважение. Зоро знал — Санджи не хотел бы, чтобы он увидел его в таком слабом, уязвимом состоянии, поэтому Зоро не смотрел, пока остальные вместе трудились над тем, чтобы принять роды. Зоро казалось, что это длилось целую вечность, пока пронзительный крик не разорвал сгустившуюся над комнатой тишину, и он был громче, чем бушевавшая снаружи гроза. Зоро дернулся в предвкушении, в мгновение ока нашел крохотную фигурку своего сына. У него пересохло в горле, а опущенные по бокам руки задрожали. Руки Зоро никогда не дрожали! Он — дисциплинированный, он — мечник, выдающийся воин, бесстрашно орудующий тремя катанами, но один взгляд на его новорожденного сына, поднятого стариком вверх, заставил все его существо дрожать от непредвиденных эмоций. Зоро медленно шагнул навстречу, не сводя глаз с плачущего сына, пока Валло омывал его в тазу, смывая кровь, пока Сора заворачивала его хрупкое тельце в теплое одеяло. — Я зашью рану, Сора, отнеси ребенка в спальню и положи на кровать, убедись, что ему достаточно тепло. Мы с твоим отцом придем через минуту, — сказал старик, и Сора кивнула, выходя из комнаты. — Постой! — Зоро побежал за ней, но это случилось снова. Мир рухнул, и Зоро понял, что Санджи отключился. Новая картина — утро. Санджи все еще лежал на кровати и с нежностью смотрел на закутанного в простыни сына, лежавшего рядом. Тепло улыбаясь, Санджи поглаживал пальцем щеку малыша. Ребенок пошевелился, отвечая на нежный жест отца, и Санджи коротко усмехнулся. Зоро подошел к ним и опустился на колени возле кровати, чтобы внимательно наблюдать за ними — за своей семьей. Санджи тихонько рассмеялся, касаясь непослушных зеленых волос сына. — Эй, у тебя мох на голове, прямо как у твоего отца. Но ты вырастешь красавчиком, потому что у тебя есть еще и мои гены. Зоро фыркнул — до сих пор глупая гордость и самоуверенность Санджи брали над ним верх. После еще нескольких нежных ласк губы Санджи сомкнулись в прямую линию, а блеск в глазах исчез. — Жаль, что здесь нет Маримо, — пробормотал он. Сердце Зоро подскочило от слов Санджи, и он больше всего на свете желал в эту минуту прикоснуться к ним обоим — прямо сейчас. Санджи вздохнул, глядя на лицо сына. — Прости, что забрал тебя у отца. Я знаю, ты должен расти рядом с ним, но, — он на мгновение замолчал. — Сейчас все сложно. Но когда-нибудь ты его увидишь. Обещаю. Зоро больше не мог этого вынести. Он потянулся к Санджи, но, как и раньше, его рука прошла сквозь него. От досады выругавшись, Зоро увидел, как голубые глаза Санджи по-серому остекленели, по щеке скатилась слеза, и Зоро замер на месте. Он никогда раньше не видел слез Санджи — даже от боли при самых тяжелых ранах. — Я скучаю по твоему отцу, — тихо прошептал Санджи и прикусил губу, чтобы не разрыдаться. — Я так хочу увидеть его прямо сейчас. Зоро тяжело сглотнул застрявший в горле ком эмоций. — Кок, — проговорил он. Ему хотелось разделись боль Санджи с ним в этот момент. Он взвалил на свои плечи достаточно. Зоро обязательно сделал бы все, чтобы облегчить его ношу, но он не мог, потому что все, происходившее вокруг — лишь обрывки воспоминаний, не больше. Санджи прошел через это в одиночку, без него, и ничего нельзя было изменить. Окружающее Зоро пространство снова исказилось, и следующая сцена постепенно вытеснила прежнюю печаль Зоро радостью оттого, что он увидел, как его сын сделал первые несколько шагов и в конце концов оказался в руках Санджи. И Санджи, лучась счастьем, поднял сына в воздух, хваля его за это достижение. А в следующем воспоминании Санджи сидел в кухне на стуле. Перед ним на столе лежало несколько чистых листов бумаги, и Санджи просто сидел, не шевелясь — перо замерло над листом, а взгляд сосредоточенно вперился в него. Прошло еще немного времени, прежде чем рука Санджи шелохнулась, а кончик пера заскользил по бумаге, оставляя за собой черные линии, складывающиеся в слова аккуратным почерком Санджи. Зоро смотрел на то, как на бумаге выводилось его имя. Значит, Санджи писал письмо для него? Но он точно ничего не получал. Письма от Санджи приходили или для Робин, или для Нами, иногда — для Луффи, но чаще всего для всей команды в целом. В предвкушении следующих слов Зоро облизнул губы. Санджи, казалось, сам не знал, что написать дальше, но когда нашел слова, челюсть Зоро отвисла от следующей написанной фразы. Зоро,

Знаешь что, Маримо? У тебя есть сын.

— Черт, — пробормотал Санджи и в отчаянии скомкал листок. Он бросил его за спину, Зоро обернулся и обнаружил еще несколько смятых листов, раскиданных по полу. — У меня ничего не выходит, — Санджи скрестил руки на столе и уронил на них голову. — Я не могу, я не знаю, как. Блядь. Я такой тупой. Было что-то милое в не находившем себе место Санджи. У Зоро в груди потеплело от его разочарования. От того, что он никак не мог найти способ рассказать Зоро об их сыне, и от того факта, что Санджи все же писал ему несколько раз, пусть и ни разу не смог закончить. Просто общались они так себе, и Зоро тоже не смог бы придумать, как сказать что-то такое. — Папочка! Кайтаро направлялся к Санджи, спускаясь по лестнице, и на последней ступеньке споткнулся, но удержал равновесие. Санджи тут же улыбнулся при виде сына. — Да, милый? — спросил он и усадил Кайтаро к себе на колени. Тот посмотрел на лежащие перед ними бумажки. — Хочешь блинчиков? Кайтаро мотнул головой и уставился на потрепанные фотографии рядом со стопкой чистых листов. Задумчиво, не переставая улыбаться, Санджи тоже взглянул на них и взял в руки. Пролистав до нужной фотографии, Санджи вытащил ее положил перед Кайтаро; тот схватил ее маленькими ручками и начал рассматривать. Зоро почувствовал невообразимый прилив радости, когда он узнал фотографию в руках Кайтаро. — Это твой папа, — сказал Санджи, тепло улыбаясь. — А где папа? — посмотрел на него Кайтаро. — Он сейчас в море. У вас у обоих зеленые волосы, видишь? — показал Санджи на сумасшедше-зеленые волосы Зоро и рассмеялся, когда Кайтаро улыбнулся, глядя на фотографию. — Папа, — произнес малыш, и Зоро судорожно вздохнул, — хочу увидеть папу. — Когда-нибудь, — Санджи поцеловал Кайтаро в макушку. — Но сначала ты должен вырасти большим и сильным. Мы не увидим папу, пока ты не вырастешь. — Хм-м… А папа… — произнес Кайтаро, рассеянно нахмурив брови, но Санджи, кажется, понял, что он хотел сказать. — Какой он? — Кайтаро кивнул. Санджи задумался, потирая подбородок рукой, и снова улыбнулся. — Твой папа очень сильный, когда ты с ним встретишься, он будет величайшим в мире мечником. Он почти всегда раздражающий и упрямый, но он хороший человек. — Папа… любишь папу? — наивно спросил Кайтаро, и Санджи на мгновение замер, услышав его вопрос. Но Зоро не пришлось долго ждать, Санджи ответил с искренностью в голосе: — Я очень люблю твоего папу. Зоро резко открыл единственный глаз. Сердце бешено колотилось в груди, потом залило шею и спину. Когда он поднял взгляд, то увидел Сору — взрослую Сору, — сидевшую на краю кровати. Она убрала руку с его головы и обеспокоенно смотрела на него. — Вы в порядке, Зоро-сан? Взяв себя в руки, Зоро кивнул и поднялся. Бесчувственное тело Санджи все так же лежало на кровати, все так же была вставлена игла в его руку, и кровь все продолжала перетекать из пакета, закрепленного на шесте, в его вену. Сора тоже встала, мельком взглянула на Санджи, а после обратила на себя внимание, коротко сказав: — Я оставлю вас наедине. Зоро одобрительно заурчал, и Сора вышла из комнаты. После того, как за ней закрылась дверь, Зоро сделал шаг вперед и позволил своей заднице упасть рядом с подушкой. Зоро долго смотрел на Санджи, наслаждаясь его спокойным дыханием; его губы все еще были слегка потрескавшимися и бледными, рот приоткрыт, а к угловатым скулам возвращался естественный цвет. Зоро слегка наклонился вперед, рука потянулась к лицу Санджи, большим пальцем он ласкал его щеку. — Эй, тебе лучше поскорее очнуться, идиот, — прошептал он. — У меня есть куча слов, которую мне нужно сказать тебе и твоим тупым бровям-завитушкам. Голова Санджи слегка склонилась в сторону, щекой он сильнее прижался к руке Зоро, а грудь его поднялась, чтобы сделать глубокий вдох, а после — через некоторое время — успокоилась, и Санджи начать нормально дышать. Во взгляде Зоро плескалась любовь. Он чувствовал, как в груди взрывалось стремление вытащить Санджи из этого ужасного состояния. Он хотел видеть красивые голубые глаза Санджи, взгляд которых отнимал у Зоро дыхание; он хотел видеть улыбку, в яркости смеющую посостязаться с солнцем; он хотел коснуться мягких губ Санджи, — от горячего дыхания покалывало кончики пальцев. Но больше всего Зоро хотел почувствовать тепло Санджи в своих сильных руках, защищающих от всего мира. Со всеми чувствами, бурлящими внутри, Зоро наклонился и нежно поцеловал брови Санджи. Его губы задержались дольше, чем нужно для мимолетного поцелуя, и Зоро отстранился, совсем чуть-чуть, все еще будучи лицом к лицу с Санджи. — Ты должен очнуться, кок, — тихо сказал Зоро своим низким голосом, продолжая ласкать щеку Санджи. — Я все еще не рассказал тебе о своих чувствах.