Не в моем вкусе

— Ну, чего стоишь? Снимай. Рыжий потухшим взглядом окинул ухмыляющегося Тяня. Руки самовольно сжали ремень джинс крепче. Кто ж знал, что все докатится до такого ебанутства? Невинная шутка, по какой-то причине задевшая за душу глубже, чем нужно было. Просто подъеб, как у обычных друзей, верно? Обычных… В голове выстрелом проносится ощущение горячих чужих губ и аромат Килиана «Водка со льдом», забивающий ноздри, рот, глотку, уши, мозг. Топящий сердце в бурлящей лаве, напрочь сжигая любое призрачное воспоминание и неконтролируемые мысли из подкорки. Да. Обычных друзей. Совсем обычных. Хэ Тянь пытается прикинуться спокойным, но трещинка в середине нижней губы выражала его ярость. Тут не было место злости или обиде. В не по привычному множественных морщинках в уголках глаз, в откинутой челке, в радужках, что были еще чернее обычного дегтярного цвета, в мраморной коже, побелевшей на костяшках, в напряженной груди, разгладившей все до единой складки на черной футболке. В воздухе и самом дыхании. Везде. Ядовитая, кислотная ярость. Уголок губ Рыжего дернулся, нервно заползая вверх. Такую игру ты затеял? Ну, как пожелаешь. И как вообще до этого дошло? — Рыжий. Хриплый голос отдается где — то далеко, не способный протиснуться сквозь густой звон в ушах. — Эй! Костяшки дико саднят. Дыхание режет сухую глотку. Кровь медленно, теплой струйкой течет по губам, подбородку, капая в промежуток между запыленными кроссовками. Крепкая рука капканом хватает предплечье, подхватывая кожу ногтями. Рыжий резко оборачивается. — Рыжий, мать твою. Золотые глаза пылают еще неостывшей ненавистью. У него разбита губа, под глазом наливается сочная гематома. Их одежда выглядит так, словно ими только что за волосы протерли весь асфальт этого глухого района. — Ты же знаешь, что ты мой единственный близкий человек? Рыжий тяжело сглатывает. Рука на предплечье стискивается крепче. — Да. Он изнутри закусывает губу, не сводя пристальный взор — колкий, горячий, как кипяток, и одновременно примораживающий, выдирающий сердце из груди голыми руками. — И ты не предашь меня, верно? — Н..нет. — И никогда не сбежишь? — Да я же сказал… — Пообещай мне. Ты всегда будешь на моей стороне. Рыжий сорвано выдыхает и чувствует, как кончики пальцев начинают дрожать. — Я…обещаю. Прежде чем отпустить руку, он еще долю секунды продолжает раздирать душу взглядом. Словно пытается найти где — то там щепотку лжи и подвоха. И только затем отворачивается, колыхнув серебряными обесцвеченными волосами. Рыжий смотрит ему в спину, прижимая к предплечью ладонь, и ощущает огненные искры на ушах. Рыжий тяжело разлепляет глаза. Солнечный свет, пробивающийся через щель занавески, припек живот. Он рыщет глазами, по кусочкам собирая воспоминания вчерашней ночи. Ах да, точно. Синие волосы мягко треплет ветер на балконе. В его маленькой руке окурок сигареты. Рыжий неохотно цепляет взглядом смазанный номер на своей ладони. — Не думал, что ты позвонишь мне так скоро, — карие глаза по-озорному сощурились, выглядывая из-за косяка балкона. — Я тоже не думал. Кряхтя поднимаясь, Рыжий стал искать свои красные боксеры, в порыве пьяной страсти заброшенные за три пизды. — Ты звал кого-то. — М? — Во сне. Не шарю в китайском, но по-моему ты звал кого-то по имени. Блять. — Забудь. Он пожал плечами, закатив глаза. Похеру, тип. Красные боксеры натянулись на холодные бедра, подернутые гусиной кожей. Синие пряди юркнули к дивану, стаскивая со спинки темную футболку. Он берется за ручку входной двери, но останавливается на пороге. — Я пойду, а вообще вчера было жарко, — подмигивает, — Так что ты знаешь чьи цифры набирать, если вдруг станет одиноко. Если вдруг станет одиноко. Рыжий со смешком роняет лицо в ладонь. Какая же многозначащая, мать ее, фраза. — Конечно. Не то чтобы Рыжий хотел идти в универ и встречаться с дегтярными глазами напротив. Не то чтобы Рыжий ссался после вчерашнего увидеть его лицо. Не то чтобы Рыжему было не похер. Не то чтобы Рыжий пытался сбежать. Не то чтобы Рыжий ненавидел прошлого себя. Не то чтобы сбежал только прошлый он. Не то чтобы Рыжий боялся, что всему на этом моменте пришел конец. Но тем не менее, не то чтобы лизаться с лучшим другом было чем — то нормальным и обыденным. Не то чтобы… Хэ Тянь выглядит обычно. Безобидно и шлюховато. Как всегда. Вокруг вертится свора девок, истерящих и строящих странные лица, что Рыжему даже кажется, что они копируют фреймы из хентая. А Рыжий что? А Рыжий снова и снова старается отвести взгляд от красного пятна над губой, оставленного им вчера, но глаза предательски тянутся, словно магнитом, к этому гребаному проститускому засосу. Прежде чем улыбнуться своей собачьей улыбкой, прежде чем сощурить как обычно глаза, Хэ Тянь замирает. Всего на долю секунды, вперив ядовитый, липкий, колючий взгляд прямо в глаза Рыжему. Всего долю секунды он оценивает. Оценивает что? Оценивает внешний вид? Мимику на лице Рыжего? Малейшее напоминание о вчерашнем в дыхании Рыжего? Рыжий не понял, что именно пытался вырвать взглядом Хэ Тянь. — Привет, Рыжий, — опять по — блядски щурит глаза. — Здарова. Тянь быстро разогнал девок, а потом, обернувшись, воодушевленно сказал: — Я хочу синнабон. Пошли. — Че? Не успел Рыжий договорить, как Хэ Тянь ни секунды не сомневаясь, потянул его за ворот, закутывая его шею под руку. Хэ Тянь все тот же беспардонный Хэ Тянь. Ведет себя так, будто ничего и не было. Ну, они все-таки взрослые люди, избегать друг друга и прятаться это уже какой — то долбоебизм. Но тем не менее, неужели ты сосешься с друзьями каждый день, Хэ Тянь? Почему ведешь себя как ни в чем не бывало? Они идут вдвоем. Точнее, Хэ Тянь идет в неизвестном направлении, а Рыжий повинуется его правой руке, которая тащит его за шиворот. Они идут вдвоем, Хэ Тянь пахнет очередным выебонским парфюмом, а Рыжий не может оторвать взгляд от алого засоса на ключице, которого он не ставил. Блять. От губ пахнет корицей. Капли сладкого крема размазаны по тарелке с крошками от десерта. Хэ Тянь жмурится, как довольный пес, слизывая крем с большого пальца и рассказывая о всякой чепухе, которая происходила в университете в отсутствие Рыжего, попеременно размешивая сахар в капучино. Смотря на это Рыжий не удерживается от отвращенного вздрагивания. Мало того что ушатал огромный сладкий синнабон, так еще и молочный кофе размешивает сахаром. Взглянув на свою опустошенную чашку от эспрессо, Рыжий складывает в голове химическую формулу, решение которой позволило бы понять как у Тяня до сих пор не слиплось. А глаза палят, суки, этот чертов красно-малиновый засос на белой ключице. И хочется сказать, тип, чувак, какого хуя? Видимо факт поцелуя с лучшим другом для тебя абсолютная норма? Раз еще и гормоны потребовали продолжения праздника. Хочется сказать, но язык не поворачивается. Рыжий сильнее сжимает кофейную ложечку. Блять. Ну, это нормально. То, что он переспал с кем-то на вечеринке. В какой-то степени для этого вечеринки и устраивают. Для того, чтобы найти себе пару на ночь и расслабиться в потоке алкоголя и таблеток. Ты и сам, Рыжий, знатно повеселился вчера в кабинке туалета, забыл? Он невольно проводит пальцами по размазанному номеру на ладони. Обрывки болтовни Тяня где-то далеко — далеко. Он что-то рассказывает о брате. Кто бы мог подумать, у него еще и брат есть. Интересно, он такой же нахальный мудозвон? Скорее всего, одна кровь все-таки. — А вообще, как только ты соскочил с вечеринки, стало гораздо скучнее. Вся туса пошла в упадок, — Тянь улыбнулся своей улыбкойнамиллион и сделал большой глоток из чашки. Рыжий вздрагивает. Заговорил о вчерашнем дне. Делает вид, что ничего не было. Как будто бы не было поцелуя, как будто он не изламывал брови, шумно выдыхая, как будто не целовал завороженно в щеку, как будто не краснел, как будто не пытался обнять в ответ. Как будто у него таких как Рыжий каждый второй. Как будто каждый день его целует кто ни попадя, а он уже и привык. Как будто Рыжий для него такой же кто ни попадя как и все остальные. Скрипнула челюсть. — Смотрю на тебя, и что-то не особо заметно, что тебе было скучно. Видимо мой уход был тебе только на руку, — тычет себя в область ключицы, непроизвольно нахмурив брови. Хэ Тянь замирает. Всего на секунду, но можно было заметить, как его мышцы напрягаются словно струна. Устремляет липкий взгляд. Молчит. Дергано старается скорчить свою улыбкунамиллиондолларов. — Не понимаю о чем ты. Говорит размеренно, тихо, совсем не как обычно. Словно шипит сквозь слова «Не вспоминай вчерашний блядский день». Ах, неужели? Не вспоминать. Значит все-таки факт поцелуя с другом тебе неприятен. Настолько неприятен, что ты тут же побежал глушить это чувство перепихоном с какой-то девкой? Почему-то внутри мерзко заскребло, словно Хэ Тянь своим поступком задел его достоинство. Не говори. Заткнись. Ты сделаешь только хуже. Захлопнись, блять. — Тебе надо было просто оттолкнуть меня, я бы понял. Зачем продолжал со мной сосаться если так неприятно? Натянутая улыбка резко сползает с бледного лица Хэ Тяня. Он невероятно бесшумно ставит чашку на блюдце. — Ну, я был пьян, а ты сам на меня набросился. Хотя я вроде не в твоем вкусе, м? Рыжий чувствует как закипает. Он знает, еще чуть-чуть и вырвется его прошлая ебанутая личность. Отшутись, мать твою, как всегда. Как же, сука, бесит этот ублюдский засос на ключице. — Не обольщайся, мне нужна была замена, только и всего. Тянь поджимает губы. А его глаза теряют блики. Становится жутко не по себе, когда на тебя неотрывно смотрят бездонные черные дыры. — Ах вот как. То есть ты просто взял и использовал мой образ для своих извращенных утех? Вот кем ты меня видишь? — он с трудом приподнимает одну бровь. — Собрался отчитывать меня за это? — Ох, ну что ты, конечно нет. Но раз уж так сложилось, ты мне должен, — ухмыляется, пидор. — Снова намутить тебе обед? — Рыжий сорванным голосом пытается шуткануть. — Обед это конечно неплохо…но знаешь, — щурится, падла, — мне всегда было интересно. А ты по-настоящему рыжий? Рыжий дергается. — Чево, блять? А по моим бровям не видно? — Ну, брови это не доказательство. Их тоже можно покрасить, — откидывается на спинку стула, заведя за нее руку. Рыжий медленно распахивает глаза. — Ты же, бля, не серьезно сейчас? — А похоже, что я не серьезен? Вот же пиздец… Рыжий сам виноват, он это понимает. Не стоило давать волю эмоциям и распахивать пасть когда никто не просит. Теперь отстреливаться, идя на поводу у разъяренного Тяня. — Ну, чего стоишь? Снимай. Белоснежные стенки уборной слепят глаза. На фоне светлых стен Хэ Тянь выглядит как сгущающаяся черная туча. Еще чуток и хуярнет молнией. Рыжий медленно выдыхает, опуская глаза. Звенит пряжка ремня. Рыжий тянет молнию джинс пальцами, слегка подернутыми тремором. Оттягивает резинку красных боксеров, и нахально вздергивает нос. — Ну че, убедился? Хэ Тянь стоит неподвижно, руки в карманы. Стоит, не моргая, опущенным взглядом рассматривая кромку рыжих волос. Нравится, мудила? Не успел он раскрыть и рта, как Рыжий перехватывает его за запястье и прижимает к полуоголенному паху. Ловит воодушевляющие чекпоинты охуевшего на пару секунд выражения лица Тяня. Приближается лицом к лицу, обдавая горячим дыханием. Сжатой на запястье рукой можно было ощутить и отсчитать чужой бешеный пульс. Шепчет тихо: — Не знаю что за игру ты затеял, но неужели ты правда думаешь, что я позволю водить мной как юлой? Что ж, раз так, то рискни, а я с удовольствием тебе подыграю. Улыбается уголком рта. Хэ Тянь в ответ сжимает ладонь крепче, выдирая из глотки Рыжего сорванный вдох. Оголяет клыки. — Какая громкая бравада. Смотри, как бы все не обернулось для тебя через задницу.