В темном-темном лесу

Август выдался ожидаемо дождливым, но при этом неожиданно жарким. Душно было, как в хорошей теплице, за ночь брезентуха не успевала высыхать. Зато и трава в таком тропическом климате вдруг поперла так, как будто хотела успеть дорасти до тропических же размеров. Ясь ловил каждую погожую минуту, чтобы подкосить сена. Что там шеф закупит — это его дело, а сено свое, не купленное, запас карман не тянет… Начался охотничий сезон. В августе охота в основном на птицу, сначала на водоплавающую и болотную, потом, к концу месяца, и на боровую. Ясю казалось, что у него в ушах звенит от собачьего лая. Никогда в лесу не бывает столько собак, сколько в августе! С каждой компанией охотников он старался встретиться, перекинуться хоть парой слов. И они видят, что под присмотром, и ему спокойнее. Васька к охотникам не ходил. Собаки чуяли в нем зверя, рычали, рвались с поводков. Ну и зачем ему это надо? Ясь и сам справлялся. Половину охотников он давно знал, люди годами приезжали в одну и ту же пору. В конце августа открылась охота на кабана. Шеф выдал на участок Яся аж пять лицензий, за это клятвенно пообещав не присылать к нему охотников на кабана зимой. Они оба молча имели в виду, что зиму единороги опять проведут в кабаньем стаде. Лёня не приезжал — сначала ездил с родителями на море, потом готовился к школе. Васька скучал, а Ясь даже рад был. Всё-таки пацан — это забота. И кормить его надо три раза в день, и не только вчерашней кашей. И следить, чтобы не замёрз в промокшей обуви. И вообще… Васька, конечно, тоже в чем-то ещё ребенок, но по-другому. Как-то среди ночи в оконное стекло постучали. Ясь вскочил, встревоженный. На крыльце стоял Слава, грязный как черт, даже лицо в грязи. — Ты что, в болоте тонул, что ли? — удивился Ясь. Слава мотнул головой. — Не тонул. Вытаскивал, — он говорил коротко, задыхаясь. Видно, бегом бежал. — Кого? — Лосиху. Не вытащил. Помоги! Слава еще не договорил, а Ясь уже одевался, натягивал сапоги. Топор, бухта веревки, фонарь… Васька, не дожидаясь его слов, вытаскивал из сарая мотоцикл. В голове мелькнула совершенно неуместная мысль — надо бы научить Ваську водить, может, пригодится когда-нибудь… Ехать в темноте по лесу, да еще когда земля раскисла от постоянных дождей — то еще удовольствие, а все равно быстрее, чем пешком. Славку вдруг стало знобить — ну правильно, сначала весь промок в болотной жиже, потом бежал, а теперь прохватило ночной прохладой. Ясь пожалел, что не прихватил, кроме веревок, еще пару пустых мешков, можно было ими и вытереться, и прикрыться. Ладно, это недолго. Сейчас доедут, опять согреется. Он надеялся, что сможет подъехать поближе, тогда и тянуть можно будет прямо мотоциклом. Не вышло, машину пришлось бросить шагов за сто. Шли осторожно, след в след, первым Васька — он и видит в темноте, и вообще… Под ногами чавкала грязь, корявые низенькие сосенки норовили подставить «ножку». — И как ты тут первый раз прошел? — удивился Ясь. — Тогда еще светло было, — пояснил Слава. Подумал и добавил: — А во второй раз я не думал, к тебе спешил. Вернее, думал, что буду делать, если тебя на месте не окажется. В свете налобного фонаря болотная вода казалась совершенно черной. Лосиха уже не сопротивлялась. Большие черные глаза были полны тоски и отчаяния. Перед уходом Слава провел веревку под грудью животного и закрепил врастяжку на двух деревцах. Только поэтому несчастную лосиху и не затянуло до сих пор полностью. Веревки были натянуты, как струны. Слава уже схватился за топор, рубил кусты, подтаскивал к краю трясины хворост. Бормотал на ходу: — Сейчас натянем палиспаст… Ясь огляделся. — Да тут даже деревьев нет таких, чтобы палиспаст выдержали! Ты смотри, эти несчастные елки, к которым ты ее зафиксировал, уже гнутся! И не справимся мы втроем. — Ваську одного за троих считать можно! — Ну, значит, впятером. Все равно не справимся. Подожди! Ясь вернулся к мотоциклу, пошарил в коляске. Достал ракетницу, проверил патрон, вскинул руку. Негромко бахнуло, яркая искорка взлетела в зенит, раскрылась красной вспышкой. Один красный сигнал — «Срочно нужна помощь». Вернулся, сказал уверенно: — Сейчас подойдут люди, вместе и вытянем. А пока давай ты руби, а Васька таскать будет! — Ты думаешь, кто-нибудь придет? — скептически хмыкнул Слава. Но спорить не стал, некогда было. Васька таскал хворост, человек на его месте сто раз споткнулся бы или на сук напоролся. Ясь принимал жерди, гатил трясину вокруг лосихи, подкладывал ветки ей под грудь, давая хоть какую-то опору. Приближение людей первым услышал, конечно, Васька. Пятеро. Та компания, которая на кабана, Ясь с ними только вчера разговаривал. — Что случилось, командир? С другой стороны показались еще трое. — Что за беда, зачем звал? Ясь усмехнулся, сказал Славе: — А ты сомневался… Лучше надо о людях думать! Даже всем вместе работы хватило. Болото цепко держало свою жертву. Они тянули, отвоевывая у трясины какие-то сантиметры, и заводили новые веревки, и подсовывали новые охапки хвороста, и снова тянули… Земля под ногами, недавно казавшаяся прочной, сама превратилась в такую же грязь, они проваливались по колено, пришлось и там тоже гатить. Метались по ночному лесу лучи фонариков, не столько освещая, сколько сбивая с толку. Сейчас бы костер разложить, больше было бы толку — но некогда. В темноте да в грязи лица были неузнаваемы, Ясь не знал, с кем вместе тянет веревку, кому подает руку, помогая выбраться на сухое место. Какая разница? Все — товарищи… Наконец лосиха последним, отчаянным усилием вырвалась из трясины. Ноги у нее дрожали, она дико озиралась. — Дайте-ка мне фоткнуться с этой красоткой! Один из охотников обнял лосиху, пригнулся так, что их головы оказались на одном уровне. Щелкнула вспышка телефона. — О, я тоже так хочу! — Да давай я тебе перешлю! Один хрен лица не разобрать, все в грязи по уши! — Точно! Одной на всех хватит! После третьей по счету вспышки лосиха опомнилась, рванулась, заспешила куда-то в темноту. Вслед ей смеялись, улюлюкали, желали доброго пути. Потом Ясь посерьезнел, сказал чуть ли не торжественно: — Спасибо вам, парни! Все загомонили в ответ: — О чем речь! — Да брось ты, командир! — Надо будет — еще зови! Потом кто-то проговорил задумчиво: — А ведь мы до рассвета вряд ли свой лагерь найдем. Давайте, что ли, тут костер разведем! Ясь подумал, что Васька мог бы, пожалуй, проводить охотников по их же следам. Но промолчал. Не хотелось объяснять лишнее. Да и, пожалуй, не хотелось расставаться. Пару часов поработали плечом к плечу — и уже вроде как не чужие. — Ко мне можно, — неуверенно предложил Слава, — ко мне ближе всего будет. В балаган даже заходить не стали — там все вместе просто не уместились бы. Умылись в ручье, разожгли костер. Слава вынес котелок, заварку, бублики. Чашек у него, разумеется, тоже не хватило на всех. Пили по кругу, по глотку, и от этого ощущение близости, братства становилось еще сильнее… Когда котелок опустел по второму разу, Славу вдруг потянуло на дискуссии. — Вот скажи, ты на кого охотишься? — вкрадчиво спрашивал он у мужчины средних лет, сидящего рядом с ним. Ясь только удивлялся — ну, совсем оттаял Чудак, с чужими разговаривать стал! — На кабана, а что? — отвечал охотник, не чувствуя подвоха. — А не на лося, не? — Ты че?! За кого меня держишь? Август же еще! — То есть через неделю мог бы и на лося? — уточнил Слава. — Да я как-то больше по кабану… Ну, можно и на лося. — Ну то есть через неделю ты сам же можешь эту лосиху пристрелить? — Да что ты привязался? — кажется, охотник начал понимать, что влип. — Это же самка была. На самок только зимой охота открыта. — Ну, неважно, — отмахнулся Слава. — Все равно. Сейчас, через неделю, через три месяца — все равно получается, что ты мог бы ее пристрелить. Ну и зачем ты сейчас ее спасал? — Да как же не спасать? — возмутился охотник. — Мы что, не люди? Остальные прислушивались к дискуссии со спортивным интересом. — Ну, а смысл? Сейчас спасать, потом убить? — Ну, это же разные вещи! Она же мучается, ей страшно, и вообще… Вот ты тонул когда-нибудь? А я один раз тонул, врагу не пожелаю. — А если ты ее пристрелишь, ей страшно не будет? — От меня — не будет! Я подранков не оставляю, стреляю метко. Чай был забыт. Лица присутствующих горели азартом, словно они репортаж с футбольного матча слушали. — Ну все равно, зачем было вытаскивать? Взял бы и пристрелил, какая разница, так или на охоте? — Да иди ты нафиг! Я охотник, а не мясник на скотобойне! — А в чем разница? — В том, что охота — это спорт! — Спорт — это на равных! А у тебя ружье. — А у нее слух, нюх и все прочее! Или ты думаешь, если я разденусь догола и вместо ножа булыжник возьму, тогда мы с ней на равных будем? — Представляю себе эту картину — как Васильич голышом по лесу за кабаном чешет! — не удержался один из парней. — Или от кабана, — добавил второй. Ясь тоже представил и рассмеялся. Слава покосился на него, как на предателя. — Волк охотится на лосей, а я что, хуже? — перешел в атаку охотник. — Волк — это часть природы! И у него ружья нет, только зубы! — Ты не поверишь, дорогой, только я тоже часть природы. Я сюда не с Марса прилетел, а возник в результате эволюции и естественного отбора. И мой мозг, который мне ружье обеспечил — такой же продукт эволюции, что и волчьи зубы. — У волка другого варианта нет, он в магазин сходить не может! — А ты, значит, в магазин ходишь? За тушенкой? Или, может, ты веган? Видно, усмотрел ящик консервов, когда Слава заходил в балаган за котелком. — Нет, тушёнку я ем, — не стал Слава отрицать очевидное. — Но это же другое дело! Свиней для того и разводят, чтобы на мясо. Если мы все веганами станем, так этот поросенок даже и не родится… — Ну так и тут та же хрень! — с торжеством перебил его охотник. — Вот смотри, есть, скажем, пара лосей — и они за жизнь должны оставить пару потомков. Только пару, понимаешь? Остальные — лишние. Зимой с голоду сдохнут, или волки сожрут, или в болоте утонут… Или я пристрелю. Ну скажи, командир, я прав? — неожиданно обернулся он к Ясю. — Прав, — кивнул Ясь. — В естественных условиях, без зимних подкормок и без регулирования численности хищников, столько телят до годовалого возраста нипочем не доживали бы. — Ну вот! А подкормки на какие деньги? Лицензии да членские взносы. И от трудоучастия я не уклонялся никогда! Слава злился, искал аргументы. А Ясю было смешно. Все то, что сейчас говорил этот охотник, он сто раз слышал от шефа. Слышал, понимал, соглашался… но все равно как доходило до дела — отбивался изо всех сил. Интересно, почему те же самые аргументы звучат гораздо убедительнее, если они обращены не к тебе? Может, потому, что ты не должен на них отвечать? Не придумываешь возражений, не видишь в собеседнике соперника, не злишься? Просто слушаешь и думаешь… Костер догорал. Кто-то потянулся подбросить дров, Ясь удержал: — Светает уже. Скоро можно будет расходиться. — И поспать малость, — молодой охотник не удержался от сладкого, заразительного зевка. — Какое поспать, как раз поохотиться на зорьке! — Ну уж нет, зорька и завтра будет… Слава молчал. Ну правильно, он свою норму слов потратил на месяц вперед, наверное. Пусть теперь подумает, тоже, говорят, полезно… — Пора и нам домой, Вася! — окликнул Ясь. — Где там наш мотоцикл, найдешь? Васька серьезно подумал. Покрутился на месте, принюхиваясь. Скинул джинсы, обернулся. Подскочил к Славе, лизнул его в лицо и побежал, широко размахивая хвостом.