В темном-темном лесу

Морозы сменились снегопадами. Ясь старался каждые два-три дня заглядывать в знакомый овраг, к снежным волкам. Волчата были уже довольно крупными, но от матери почти не отходили — видно, она все ещё вскармливала их. Ну правильно — так они смогут к весне успеть достаточно вырасти и окрепнуть, чтобы пережить лето. А все-таки очень интересно, как волчица их рожает… Может, на следующий год удастся застать сам момент родов? Волки к нему привыкли, не боятся… А вот тоже интересный вопрос — почему снежные волки так легко идут на контакт с человеком? Все-таки дикие звери. Из обычных животных такой доверчивостью никто не отличается. Старый лось с рваной серьгой Яся не боится, ну так он и никого не боится. А все остальные пусть и не шарахаются от него так, как от чужих, городских людей, но к себе не подпустят. И тем более уж к детенышам. Может, дело в том, что псевдобестелесные для человека почти неуязвимы? Но посторонних они все-таки опасаются. Сколько же тайн у леса! Сотни жизней не хватит во всем разобраться. Волчонка Ясь прозвал Снежкой, это оказалась самочка. Характером она была похожа и непохожа на Пушка — более осторожная и одновременно более настойчивая. Она не так быстро шла на контакт с новым человеком, держалась отстраненно, независимо, как кошка. Зато тем, кому она поверила, дозволялось все — брать на руки, трепать по толстенькому пузику, трогать льдистые голубовато-белые зубки. Когда Леня в первый раз увидел, как вылепляется из падающего снега псевдоплоть снежного волчонка — он от восторга не то что лишился дара речи, а даже и дышать, кажется, разучился. Только смотрел и хлопал глазами. Ясь даже удивился. — Можно подумать, ты раньше этого никогда не видел, по телевизору или в интернете! — Видел, конечно, — согласился Леня. — Только вживую — оно как-то по-другому. Оно… вживую, вот. Он ещё подумал и уточнил: — Видно, мозг уже привык не удивляться тому, что на экране. Умом-то я верю, что там нет никакой компьютерной обработки, а все равно… А здесь уж точно по-настоящему. Снежка мальчика к себе близко не подпускала, смотрела без страха, но настороженно. Ну, это как раз было нормально для зверя. А вот что Яся удивило — то, что волчонок и Ваську явно опасался. Причем в зверином обличии псевдооборотень нравился Снежке ещё меньше, чем в человеческом. Конкурента-хищника, что ли, чувствовала в нем? Так ведь не питаются снежные волки мясом… И Пушка звериная сущность нацыги ничуть не смущала. Зато с Пушком Снежка сразу нашла общий язык, они вместе играли, возились в снегу. И вели себя, как ровня, при том, что Пушок выглядел уже совсем взрослым. Интересно, как снежные волки образуют пары? Бывает ли у них гон, есть ли конкуренция за самку? Слава все реже уезжал в город, все скорее возвращался, все охотнее шел на контакт с другими людьми. Тогда, летом, Лёня всё-таки вручил ему банку тушёнки. И сказал так же, как и Ясю: — Это я не вам. Это тому, кто тоже, как я, заблудится. Слава промолчал, только крепко, как равному, пожал ему руку. С тех пор Ясь несколько раз заглядывал в балаган вместе с Лёней, и Слава не отмалчивался, сам расспрашивал пацана о всякой всячине. Это радовало. Что же с ним случилось такого, что так его заморозило? И ведь не спросишь. О таком рассказывают сами — когда придёт для этого время. А пока, значит, рано… В середине февраля ушел Васька. Совсем не так, как в прошлом году. Когда по ночам в округе стали завывать нацыги, он не томился, не стоял посреди избы, незряче глядя в темноту. В этот раз Васька тщательно вымел избу, прибрался как смог, выбросил и сжёг старое сено из конуры (ни лоси, ни зайцы к нему, пропахшему зверем, всё равно не притронулись бы). Наколол целую кучу дров. Аккуратно сложил в шкаф свою одежду, бережно убрал книги. Ясь все это видел, конечно. И понимал. И изо всех сил старался не показывать своей боли. Все правильно. Дети должны вырастать. Напоследок Васька начистил целый горшок картошки — старательно, почти без огрехов. Они вместе поужинали. И Васька сказал, спокойно и прямо, не опуская глаз: — Ты же сам говорил, что я уйду. Но я вернусь. Я буду возвращаться! Ясь улыбнулся. Почти так же открыто и просто. — Возвращайся, я тебе всегда буду рад! Васька снял футболку и джинсы. Их тоже свернул, сунул в шкаф. Они вместе вышли на крыльцо. Нацыга даже не обернулась, бежала ровной размашистой рысью, пока не исчезла в темноте. А Ясь еще долго стоял на крыльце. Потом вздохнул, вернулся в избу. И стал варить какао — на одну чашку… И потом, без Васьки — все было не так, как в прошлом году. Тогда были тоска и одиночество. А теперь — надежда и Леня. Зимой Леня приезжал нечасто, раз в месяц, но все равно он был. И этого хватало. Леня огорчился, не увидев своего приятеля. Ну правильно, Ясь взрослый, чему-то учит, чего-то требует… а с Васькой они по сути ровесники. Ясь коротко рассказал ему. — А вы разве не могли ему запретить? — уточнил Леня. — Он же вас слушает. — Может, и послушал бы, — кивнул Ясь. — Только я ему друг, а не хозяин. — Ну и правильно, — согласился Леня. И вдруг усмехнулся: — А мне вы запрещали. Ясь сначала даже растерялся. Что он запрещал Лене, когда?! — Ну, из дома сбегать! Запрещали ведь? — Ах ты болтушка! — засмеялся Ясь, взъерошил мальчишке волосы на макушке. — Может, тебе еще и пальцы в розетку совать надо разрешить? И кстати, ничего я тебе не запрещал. Это ты сам… понял. На душе вдруг стало легко. И правда, что он так распереживался? Все дети вырастают и уходят своей дорогой. Вон Ленька весной чуть не ушел… Вернулся, потому что рано ему, но ведь все равно — уйдет! А его мать, наверное, тоже тревожится, когда отпускает его одного в лес. Даже больше, чем он, Ясь, за Ваську. Но ведь отпускает же! — Пальцы в розетку? — совершенно серьезно переспросил Леня. — Нет, в розетку я не хочу. Что там интересного? Весна наступала потихоньку, незаметно. Лёгкий морозец сменялся сырой оттепелью. Темнели и оседали сугробы, распушились сережки на ивах в овраге, проснулся ручей рядом с балаганом. Потом все это снова присыпало свежим снежком, и казалось, что зиме конца-краю не будет. Только казалось. Влажный воздух пах свежим и чуть горьковатым запахом весны — сырой землёй и набухающими почками. Как-то, уже в самом конце марта, Ясь заметил поблизости от избы знакомые следы. И незнакомые рядом. Он насторожился. У дверей его ждали две нацыги. Завидев его, разом вскинулись на дыбы, оборачиваясь. Васька. Всё-таки вернулся, пусть и ненадолго. Вторая нацыга оказалась самкой. Ясь аж зажмурился. И ведь не сказать, чтобы девушка получилась красивой, скорее наоборот. Телосложением нацыга напоминала палеолитическую Венеру — самое древнее, первобытное представление о женской красоте. Тяжёлый, широкий таз, слишком крупная грудь, слишком короткие ноги… А всё же в этом было что-то необъяснимо привлекательное. Соблазнительное. Взывающее к самому древнему, первобытному естеству. Ясь сглотнул, перевел дыхание. И поздоровался, стараясь смотреть только на Ваську: — Ну, здравствуйте! Это твоя подруга, Вася? Познакомь, что ли! Голос у Васьки загрубел, стал более хриплым. — Здравствуй! Это моя пара. Знакомься. Ясь заставил себя перевести взгляд на девушку. Ну, не совсем на нее, для животных взгляд в упор — это угроза, предупреждение о нападении. Чуть сбоку от нее. На сосну, рядом с которой она стояла. Интересно, она говорить-то умеет? — Здравствуй! Оказывается, умела. Ещё более хрипло и чуть гнусаво. — Ты человек. Друг. Я знаю, он сказал, — она кивнула на Ваську. Интересно, называет ли она его по имени? Есть ли вообще у нацыг понятие имени? — Я друг, — согласился он. — Ему друг, значит, и тебе. А тебя как зовут? Она коротко рыкнула. Слышать совершенно звериное рычание от девушки, пусть и не совсем типичной, было жутковато. Она что, обиделась на вопрос? — Это имя, — пояснил Васька. — Ты не повторишь. Это точно, он такого не повторит. Ну, вот и ответ на вопрос… — Вы не замерзнете? — спросил Ясь на всякий случай. Нацыги переносили холод намного легче людей, но от вида обнаженных фигур среди заснеженного леса было слегка не по себе. Аж самому становилось зябко. Приглашать их в дом Ясь не стал, и предлагать накинуть что-нибудь тоже. Подруга Васьки — дикий зверь, ей и так-то тяжело стоять рядом с человеческим жилищем, разговаривать с человеком. — Нет, сегодня не холодно, — ответил Васька. И перешел к делу: — Ты можешь научить ее читать? Вот уж чего-чего, а такого вопроса Ясь никак не ожидал. — Нет, — он прекрасно помнил, сколько бился в свое время с самим Васькой, а ведь тот был еще щенком! — А меня научил, — Васька сказал это без упрека, просто констатировал факт. — Ты маленький был, маленьких учить легче, — пояснил Ясь. — И ты умный. Васька заулыбался, похвала была ему приятна. Потом снова посерьезнел: — А просто почитать ей можешь? Показать. А то она мне не верит. Ясь зашел в дом. Покопался в книгах, выбрал «Ивана-царевича и серого волка». Васька ее любит, и притом она короткая, можно целиком прочитать. Подумал, взял еще пакет пряников. Снова вышел, сел на крыльцо. Васька сел рядом, запустил руку в пакет. Его подруга сначала держалась в стороне, потом подошла ближе и тоже взяла один пряник. Потом еще один. Интересно, все нацыги сладкоежки или просто у этих двоих вкусы совпали? Когда сказка закончилась, она проговорила: — Хорошо. Интересно. Помолчала немного и спросила: — Щенка научишь читать? — Какого щенка?! Если до сих пор Ясь старательно отводил глаза от самки, то теперь уставился на нее, тщательно стараясь усмотреть признаки беременности. Гон у нацыг начинался с трех лет, но размножаться они обычно начинали не раньше четырех. И рожали далеко не каждый год, кстати. Природа словно компенсировала этим ум и силу псевдооборотней, иначе те размножились бы настолько, что уничтожили бы всю свою кормовую базу — а потом и сами вымерли. — Не сейчас, — самка правильно поняла его вопрос. — Потом. Через год. Будет щенок. Научишь? Ясь лихорадочно соображал. Это что же, она готова доверить ему своего детеныша?! — Я попробую, — ответил он наконец. — Постараюсь. И вдруг его осенило. — Или нет, — торопливо поправился он. — Не я. Ольга научит. Вась, ты помнишь Ольгу? — Помню, — кивнул псевдооборотень. — А почему она, а не ты? — Потому что она умеет учить читать, — пояснил Ясь. — Потому что это ее работа — учить читать. — Тоже друг? — настороженно спросила самка. И, наверное, Ясю просто показалось, что в ее лице, грубом, словно топором вырубленном, в маленьких звериных глазах мелькнула ревность. — Ему друг, — Васька мотнул головой на Яся. — Значит, и нам тоже. Интересно. Значит, Ольга ему друг? Сам Ясь в этом не был так уж уверен. Может, со стороны виднее? — Все-таки вы замерзнете, — настойчиво повторил он. — Долго уже разговариваем. — Сейчас согреемся, — отмахнулся Васька. — Мы еще придем. Ты не против? — Я уже говорил, что я всегда «за», — напомнил Ясь. — Ты про меня одного говорил, — уточнил псевдооборотень. — А если мы вдвоем придем? — Хоть всей стаей, — разрешил Ясь. — Ну, давайте уже грейтесь! Васька перекинулся первым, самка напоследок ухватила ещё один пряник, сжала зубами. В пасти зверя он легко исчез целиком. Ясь потрепал по загривку Ваську, самке только махнул рукой. И они побежали, ступая след в след — как будто один зверь прошел. В шубах да на бегу — так они, конечно, быстро согреются. Ясь поежился и пошел в избу. Греться.