ты знаешь все, мой лучший друг; вновь свет развеет тьму вокруг: наступит день, придет рассвет — поверь, зимы здесь больше нет
Намджун идёт по кровавому следу. Бирюзовые сидения с золотой каймой и чистые стальные столики залиты кровью. Живых людей прижимают к полу чудовища, отрывают куски мышц, вгрызаются глубоко в плоть, словно хотят, чтобы пассажиры всем существом ощутили оглушительные ноты боли в воздухе, в них, в мире. За десять минут до увиденного Намджуном.... Сеге устало следила за, вроде бы, меняющимся за окном пейзажем. Поезд летит, мир искажается, от него остаётся лишь чёрная полоса. Может, снаружи сейчас лесополоса, а может, заброшенная деревня. Вокруг спокойно, но кажется, словно в душе поселился червячок, который медленно-медленно обгладывает её. — Чимин, как называется червяк, который ест яблоки? Не дождевой же? — Сеге не стала отрываться от окна, лишь подперла для удобства подбородок рукой. Чимин был несколько удивлён вопросом миледи, поэтому слегка опешил. Чуть погодя парень прочистил горло, словно профессор перед самой длинной и скучной лекцией в истории ВУЗа. — Яблонная плодожорка. Из гусениц они вырастают в серых бабочек. Из-за их непримечательного окраса фермеры обычно не замечают насекомое, а через месяц дерево от этих "гостей" превращается в мертвый островок. Миледи, а зачем Вам это? Сеге ладонью несильно ударила Чимина по ноге. — Говнюк, все-то ты знаешь! Бесишь! — Я обучался этому с рождения, чтобы Вы, моя леди, могли положиться на меня в любой момент. — Чимин мягко улыбается, будто и не заметил удара рассерженной Хан. Девушка ущипнула его за щеку. Противный мальчишка! Знает же, как она слаба перед его ангельской улыбкой! Сеге отворачивается к окну, невольно задумываясь о том, что ей так дорого в этом мире. Чимин. Они знают друг друга с первых лет их жизни. Казалось, в тот день, когда крошечная Хан впервые появилась дома, он уже был одет в свой привычный, серый, приталенный костюм и хорошо знал, что нужно его леди. Чимин ведь действительно был с ней всегда. Сеге хмурит брови, а все потому, что её внутренний человечек, живущий в черепной коробке (обыватели называют его мозгом), бурно копается в шкафчиках памяти, кидая ненужные папки и файлы на пол. Так устроена человеческая голова. Она есть причудливый накопитель ненужной и бесполезной информации, в который нужно заглянуть, если понадобилось что-то вспомнить - просто надо порыскать в разбросанных документах. Маленький человечек копошится и не может найти хотя бы одну бумажку, в которой написано, что когда-то Чимина не было рядом с Хан. Девушка устало потирает глаза. Новая волна сна захлестывает её, и она щедро отхлебывает сладко-расслабляющей воды. Через несколько минут её тело расслабляется, забавно приоткрывается ротик, грудная клетка опускается и поднимается все реже. Чимин положил голову Сеге себе на плечо и поправил лежащий на её ногах пиджак, пока тот не упал с её острых коленей на грязный пол. Вагон покачивался из стороны в сторону, железные колеса стучали об рельсы. Мир действительно пропал. Отголоски прошлого все ещё живут в каждом из пассажиров, но время никогда не останавливается. Оно лишь быстрее разгоняется, не давая и крошечного шанса на то, чтобы перевести дыхание. Чимин поправил непослушную чёлку. Он сверяется со временем — они опаздывают. Позади раздались рёв и крики. Люди с первых сидений повскакивали и толпой понеслись в другой вагон. Хан проснулась в полном непонимании того, что происходит. Стёрла с края губ скопившуюся слюну и вопросительно посмотрела на дворецкого.***
Инсок дремала, приложив голову к оконному стеклу. Девушка выглядела умиротворенно, длинные ресницы откидывали тень ей на лицо. Чонгук тоже пытался уснуть, но у него по-прежнему не выходило. Он смотрел то в окно, то на Инсок. Сам того не ожидая, он с удивлением застал в голове вопрос: «А к кому она едет? К парню, семье или просто путешествует? Навряд ли путешествует — в такое время опасно находиться далеко за пределами стен». Откинув голову назад, Чонгук думал, чем себя занять. Ещё немного, и он доберётся до Тэгу. Там, на станции, можно будет позвонить в контору Тэхёна и узнать его адрес, чтобы приехать на съемную квартиру парня и сделать сюрприз. Интересно, какое лицо будет у Тэ? Чон беззвучно смеётся, представляя это дурацкое выражение: выпученные кофейные глаза, брови, вздернутые до макушки, квадратный открытый рот. — Всё будет в порядке? — тихо, еле слышно прозвучал голос Инсок. Чонгук опустил голову и удивлённо посмотрел на неё. Не зная, что ответить, Чон мысленно набрасывал слова, при этом шевеля губами, словно глупая рыбка. — Ты не исчезнешь? Хосок! Мама! Папа! Нет! — Инсок истерично закричала, и из её глаз хлынули слезы. Хрупкое тело девушки охватила дрожь, она схватила себя за голову, тяжело дыша. За долю секунды она вскочила с места и выбежала из купе. Чонгук был в шоке. Что делать? Парень посмотрел на свои ладони… На мгновение они показались ему чужими. Что он делает? Нужно бежать за Инсок! Чонгук встаёт и быстрым шагом направляется за девушкой. Пассажиры искоса смотрят на Чон. С её лица катится не то пот, не то слезы, она вытирает лоб, но испарина появляется снова. Девушку бросило в жар. Голубая ткань толстовки с надписью «State assistance in finding relatives in South Korea"¹ неприятно липла к телу, а вспыхнувший внутри неё пожар, казалось, сжёг все органы и теперь жаждал испепелить останки кожно-костной оболочки. Рука ныряет под толстовку, нащупывая промокшую до ниточки белую майку. Инсок решает дойти до туалета, там снять толстовку, а, когда поезд подъедет к Сеулу, надеть обратно. Всё равно она не будет выходить на улицу на станции Тэгу. На это попросту нет причин: там никто её не знает, да и деньги на еду или сувениры отсутствуют. Уверенным шагом Чон пересекает вагоны один за другим. Первые вагоны, что она прошла, были все как один: старые сиденья, накладки которых почти все были стерты до дыр, редкие столики. Дети, сидевшие возле окон, укутывались с головой в шарфы, ведь зимний ветер хитро пробирался в вагон, невидимыми когтями впивался в кожу. Местами белая краска, за прожитые годы сменившая цвет на темно-бежевый, уродливо облупилась. Дверь в следующий вагон заклинило. Инсок тянула её, не щадя себя, до боли в руках и спине. Но так ничего и не вышло. Она, словно потеряв рассудок, принялась тарабанить по стеклу. Пассажиры один за другим начали возмущаться и кричать на неё, но девушка продолжала ломиться внутрь, пока растерянная молодая проводница не открыла дверь с другой стороны. Её глаза пренебрежительно, даже с неприкрытой злобой разглядывали нарушительницу покоя. Похоже, вспомнив то, что она все-таки на работе, женщина надела дежурную вежливую маску. Мило улыбнувшись, она встала перед Инсок, не пропуская дальше, спросила, что её так беспокоит и куда она собирается идти. Чон и бровью не повела и попросила уступить ей дорогу. Чонгук шёл из одного вагона в другой и везде слышал одно и то же: «Какая-то сумасшедшая девка устроила балаган, и проводница еле утащила её в другой сектор, чтобы успокоить». Не то, чтобы Гук начал беспокоиться о Инсок, просто они же, всё-таки, соседи и почти хорошие знакомые. Он шёл дальше, пока не увидел незнакомую девушку. Она стояла посреди вагона вся в крови. Прекрасное лицо приняло опустошенный вид. Женщина сначала лишь смотрела на него, а после медленно заковыляла вперед. Когда она подошла ближе, Чонгук заметил, что её левая нога сломана, и небольшая, белая, окровавленная кость выпирает наружу. Вокруг раны свисали ошметки мёртвой ткани. Воздух перестал поступать в лёгкие, Чонгук потерял равновесие. Он оперся плечом о стенку вагона и потихоньку стал скатываться вниз. Тошнота подкатила к горлу. Хотелось сейчас же прочистить желудок, но Чон не мог. Тем более не мог сбежать. Чонгук вспомнил тех людей на улице, к которым вышел Тэ. Они вяло передвигались, тащили за собой сломанные ноги, забыв об страшнейшей боли. Те чудовища впивались зубами в других людей, откусывали от них куски мяса. Им было все равно на дикие вопли боли и страданий. Они были голодными, чувство насыщения не наступало после первой жертвы. Так страшно. Сердце колотится до невозможного сильно, ещё чуть-чуть, и какой-нибудь тромб оторвется, и жизнь унесет сердечный приступ. Чонгук судорожно глотал воздух, который, казалось, раскалился, отчего каждый вздох обжигал горло. Чон начал отползать назад, когда чудовище подобралось слишком близко к нему. Слезы потекли по щекам, но парень совершенно не обращал на них внимания. Из-за пелены он не видел женщину, приводящую его во всё большую истерику. Какой же Чон трус. Неудивительно, что Тэхён его бросил. Работа была лишь прикрытием, скорее всего, Кима тошнило от него. В тот злополучный день, когда Тэ вернулся домой, он потерял Чонгука. Он перерыл всю квартиру, но не смог найти его. Лишь тихие всхлипы в углу в спальни, возле комода, доносящиеся из-под тяжёлой занавески, помогли ему. Тэ откинул ткань. Гука сотрясала дрожь, он плакал, обхватив себя руками. Когда он поднял глаза, то увидел живого и здорового Тэ. Тот стоял в недоумении. Чувства смешались, словно коктейль, что делал профессиональный бармен: хотелось побыстрее успокоить своего мальчика, обнять его, поцеловать в макушку, а с другой стороны... Этот дурак уже похоронил его, а теперь сидит в темном углу, задыхаясь от слёз. Что-то невольно вызывало у Кима смех. Чудовище подкралось совсем близко. Чон слышит утробное урчание, будто мертвяк уже представил, какова его жертва вкус. Холодный язык прошёлся по голени парня, оставляя за собой влажную дорожку. Мурашки прошлись по всему телу. Чон хотел убрать ногу, но не смог. Все его тело будто из жвачки или поджаренного зефира: что-то держит его, не даёт двигаться. Он сильно жмурится, готовясь почувствовать стальные челюсти у себя на голени. Но этого не произошло. Чонгук потихоньку открыл глаза и увидел мужчину в сером приталенном костюме, довольно низкого для своего возраста — а ему было около двадцать пять. Гук не знает, откуда у него в голове эти мысли. Мужчина в костюме перешагивает через него, держа в руках огнетушитель. Он замахивается и бьёт чудовище по голове, брызги крови и осколки черепа разлетаются по всей комнате, словно снег из мёртвой плоти. Труп женщины падает. Безучастно мужчина вытирает капли крови на лице. Он осматривает костюм, крутится вокруг себя, разглядывая рукава и штаны. Найдя небольшие темно-бордовые пятнышки, он достаёт из внутреннего нагрудного кармана платок и с огромным усердием трёт испачканную ткань. После тщательной проверки и мини-стирки он повернулся и посмотрел на валяющегося на полу, красного от слез и истерики Чонгука. — Извините, мистер. Не могли бы Вы ответить на один вопрос? Ваш ответ, возможно, поможет мне! — Мужчина мягко улыбается. Его лицо выглядит таким добрым и чистым, а прекрасный голос ласкает слух Чона. Парень немного по-дурацки хлопает глазами, а после подрывается с пола, чуть не падая обратно на холодную поверхность. Он стоит, оперевшись рукой об стенку и, словно мальчишка, лепечет: «Конечно!». Мужчина не перестает улыбаться. — Вы не видели здесь девушку? Она примерно такого роста. — Мужчина проводит невидимую черту, чуть выше его носа. — Она одета в короткое платье и лёгкие сапоги. Её зовут Хан Сеге. — Хм-м. — Чонгук вскидывает взгляд на потолок, словно может найти там ответ. Он копошится в своей памяти, но, кроме Инсок, не может вспомнить хоть какую-нибудь девушку. — Нет, извините. Нежная улыбка исчезла с лица мужчины. Он посерьёзнел, думая о чем-то своём. Он хотел уже развернуться и уйти прочь, но Чонгук поймал его за рукав пиджака. — Я Чон Чонгук и тоже ищу одну девушку. Её зовут Инсок, она такая... — Чонгук запнулся. А какая она? — Шумная! И волосы у неё короткие, чуть ниже ушей. Господи, как такая прическа называется?.. А! Каре! Мужчина размышлял долгую минуту. Он принимал важное решение, с помощью невидимых весов взвешивая все «за» и «против». — Я Пак Чимин. Ты не против перейти на «ты»? — Чонгук согласно закивал. — Ты не удивился, увидев зараженную? Я не знаю как, но она пробралась на поезд. А одну шумную особу я видел. Это была девушка, она дралась с бортпроводницей. Хм. — Указательным пальцем Чимин примял губу, а остальными ухватился за подбородок. — Наверное, это и есть Инсок. Меня попросили отвести её в соседний вагон, а после, когда я вернулся, пропала мисс Хан. Оба парня уставились друг на друга. Перед ними стояла довольно сложная задачка. Чимин уставился в пол, все так же держа свою пухлую нижнюю губу. В голове у этого парня тысяча механизмов — для Сеге, небольших человечков. Они собрали внутри черепной коробки собрание за круглым столом. Все сидят напротив друг друга: особо крупный, скорее всего, их главарь, стучит своей ручонкой по поверхности столешницы, чтобы привести своих подручных в действие. Пока небольшая группа человечков думает о плане, о том, что делать, один, самый умный, шарит по полочкам в поисках решения поставленной задачи. Найдя нужную бумажку, он поправляет очки в черепашьей оправе и весело бежит к остальным. Чимин оживлено щёлкает пальцами; восторженная улыбка, обращенная на нового знакомого, согревает Чонгука. — Инсок, возможно, отвели к машинисту или старшему бортпроводнику. А мисс Хан ушла искать меня и потерялась, это похоже на неё. Она, наверное, в передних вагонах, ведь я пошёл назад, а ты, Чонгук, не видел её, значит, мимо она не проходила. Они направились в передние вагоны. Интересно, все ли в порядке с Инсок? Чонгук расстегивает взмокшую спортивную куртку от забытой им фирмы. Тело разогрелось от бега. Чон не может отделаться от мысли, что тот монстр был не единственный в поезде.***
После того, как Инсок поймала сумасшедшая проводница, а один из пассажиров помог ей запереть Чон в пустом купе, девушка успела отбить правую руку. Она неустанно разбегалась и билась предплечьем в закрытую дверь, надеясь выбить её и выйти наружу. Конечно, все было тщетно. В двери, у которой почти плакала Чон, было небольшое круглое окно. Совсем небольшое, может, с половину человеческого лица. Девушка села на пол. Она обхватила ноги руками и уткнулась лицом в колени. Ничего страшного не случилось. Все хорошо. Вот она сейчас так немного посидит, а через минут десять либо придёт проводница и вытащит её отсюда, либо она просидит тут до конца поездки и уже в Сеуле её отпустят. Но её точно отпустят. Или нет? Может, когда они прибудут в Сеул, все из-за всеобщего ликования забудут про бедную Инсок? — Эй, сумасшедшая! — Кто-то постучал по стеклу. Инсок подняла голову, вытирая размазанные по всему лицу слезы. — Где Чимин? — спросил голос. Чон встала на носочки и посмотрела через небольшое окно. По ту сторону стояла девушка: золотые волосы колыхались при любом её движении, а разъяренный взгляд сжигал всё, что было перед ней. Несмотря на гнев, лицо незнакомки было милое: небольшой носик, пухлые милые щеки и небольшие губы, плотно сжатые. На шее у неё находился медальон. Заметив изучающий взгляд Инсок, задержавшийся на украшении, незнакомка быстро прячет его под одеждой. — Глазами не хлопай! Где Чимин? Ты вообще меня слышишь? Господи, что за рыба-гуппи! — Незнакомка сокрушалась, ходила туда-сюда. — Эй, освободи меня! — Инсок ударила по стеклу, чтобы привлечь внимание. — Я Чон Инсок, а не рыба-гуппи! Освободи меня, и я скажу, где Чимин. Незнакомка удивлённо изогнула брови. — И как, по-твоему, я должна это сделать?! Я что, похожа на Халка или... ха! — Незнакомка разразилась злостью. Её движения стали рваными, резкими. — Эй, куда ты пошла? — Инсок уже устала стоять на носочках, а когда новая знакомая затопала в противоположную сторону, испугалась остаться запертой до Сеула. — Хватит называть меня «Эй»! Я Хан Сеге, уловила? Да-да, непревзойденная Сеге, не тяни руки, автограф позже дам. Как тебя там, отойди от двери. Инсок отошла. Сердце забилось в таком ритме, будто у неё сегодня день рождения и ей вот-вот подарят самый лучший подарок в жизни. Сеге, стуча каблуками, подходит к висящему в углу огнетушителю. Девушка взяла его в руки, морщась от тяжести. Эта штука весила, по мнению Хан, тонн восемнадцать, не меньше. Девушка потихоньку шагала к двери Чон. Она собрала всю свою силу и попыталась пробить дыру в двери. Занеся огнетушитель в воздух и со всей мощью ударив им, Сеге зажмурила от страха глаза. Первая попытка почти удалась. На месте, где находится ручка, образовалась неглубокая вмятина. Точно! В голове девушке лампочкой загорелось идея. Нужно попасть огнетушителем по ручке, тогда, возможно, дверь откроется. Вторая попытка удалась, медная ручка брякнула и упала на пол. Силы в мгновение ока покинули трясущееся от такой тяжести тело, и огнетушитель следом полетел на пол, едва не попав по пальцам Хан. Девушка рвано дышала, ей не хватало воздуха. Она немного отступила и оперлась спиной о стену, чтобы позорно не упасть на пол перед Инсок. Самое противное, отчего уставшее лицо Сеге скривилось, так это выступившая на лбу испарина. Инсок осторожно потянула дверь в сторону. Ролик легко проехался по направляющей нижней. Девушка облегчённо вздохнула. Перед ней стояла Сеге, почти умирая от усталости. Услышав звук колёсиков, она приняла беспечный вид. Инсок подбежала к ней и заключила в объятия. — Боже, от тебя воняет потом! — возмутилась Хан и брезгливо оттолкнула от себя Инсок. Чон оттянула ворот и принюхалась - действительно, небольшой запах есть. — Ну, это, я тут недавно проснулась от плохого сна, и меня вдарило так... — Она неловко засмеялась, приглаживая слипшиеся волосы. Сеге прошлась по ней ещё одним надменным взглядом, останавливаясь на надписи толстовки: «Государственная помощь в поиске родственников ЮК». Они собрались обратно. — Знаешь, я хочу заглянуть к машинисту, поэтому иди без меня, хорошо? — Инсок на прощание помахала Сеге. Она отодвинула дверь и прошла внутрь переднего вагона. Хан осталась стоять посередине. Хотелось найти Чимина, сесть на свое место и ждать, когда они приедут наконец в Тэгу, но идти одной было страшно. Будто там есть монстры, еле тянущие за собой ноги. Сеге развернулась и убежала вслед за Инсок. Увиденное поразило её настолько, что от шока всё тело онемело. Она не могла пошевелить даже пальцем.***
Ужас, творящийся перед глазами Намджуна, комом застрял где-то в горле. Тошнота царапала его, будто Ким недавно отведал ведро гвоздей. Намджун не выдержал, его вырвало в углу, а перед глазами всплыли чёткие образы растерзанных людей. Нет, находить трупы, перерезанные поездом легче, а вот видеть, как при тебе по маленькому кусочку откусывают живую плоть человека, который кричит и смотрит на тебя глазами, полными мольбы о помощи, другое. Совершенно. Намджун поднялся на ватные ноги, вытер рвоту с губ и задумался о том, что ему делать. Ещё немного и все пассажиры превратятся в безжалостных монстров. Такого исхода событий допустить нельзя. Никто из инженеров не мог подумать, что в поезд может пробраться зомби, ведь, их "уничтожили". Да, есть пистолет на экстренные случаи, но он лишь мера предосторожности, не более. Ким пятился назад в кабину. Ему нужен план, а потом уже он будет действовать. Сначала он проверил, сколько у него осталось пуль: четыре пули и полный магазин. Не густо. На случай пожара в отсеке премиум должен быть огнетушитель, но в обычных вагонах есть песок и кое-где небольшой топор. Нужно собрать их все и раздать людям, чтобы они могли защитить себя. Перед тем как выйти, Ким в последний момент хватает универсальный ключ от дверей между вагонами. Скрепя сердцем он выглянул из кабины. Нет, Намджун не боится. Ничего он не боится. Пытаясь себе внушить это, Ким зашагал, выставив пистолет вперёд. Он останавливается, целится, выдыхает и стреляет. Нужно по максимуму сохранить пули, но сначала нужно расчистить путь к "бедному" отсеку. Монстры, словно коршуны, окружили труп несчастной бортпроводницы. Один - бывший глава синдиката по сбору алмазов (Ким видел его по телевидению), хрустит фалангами пальцами убитой женщины. Он затаскивает их глубоко за щеку, слюни и кровь капают с его рта на некогда белую рубашку. Глаза безумные, голодные. Намджун решает пройти мимо, если не получится, то убьёт. Он задерживает дыхание, не убирая перед собой пистолет, полубоком идёт к двери в другой вагон. Открыв дверь, он резко разворачивается, а после так же быстро закрывает её. Представитель синдиката прыгает, бьётся головой об дверь. Намджун осматривает следующий вагон, спиной придерживая дверь. На полу разводы от крови. Женские крики. Девушка лежит на полу и пытается отбиться от монстра. Она схватила чудовище за руки, упёрлась коленями ему в живот и, собрав все силы, толкнула его ногами, после быстро поднимаясь с пола. — Сеге, давай огнетушитель! — Девушка вытирает об себя окровавленные руки, берет огнетушитель и медленно идёт к чудовищу. Оно, утробно рыча, будто говорит ей, что, если кто-то из них и умрёт, то это будет она. Девушка в голубой толстовке замахивается и попадает монстру по ребрам. Тот падает, скуля. Он жив, но не встаёт. — Ты видела? — Она вытирает пот. — Сеге, мы чуть не умерли! — Девушка смеётся. Намджун переводит взгляд на другую девушку, мертвенно-бледную. Она стоит в углу, хрупкое тело содрогается от страхе, пока его хозяйка наблюдает происходящее широко распахнутыми глазами. Смотря на неё, Намджун видит милое круглое лицо, небольшие пухлые щечки и небольшие розовые губки. Наверное, она популярна среди мужчин. Красивая. Ким понимает, что все черты ему больно знакомы, и напрягается. Точно, это та девушка, которая едет к дочери! Задняя дверь еле выдерживает натиск мёртвой армии. Её мертвые солдаты безжалостно разбивают себе руки и головы, пытаясь добраться до свежего мяса. Ким вспоминает про ключ. Он проворачивает его в замке и с лёгкой душой идёт к девушкам. — Здравствуйте, я Ким Намджун, помощник машиниста. — Его прерывают. — Где машинист? Можно его увидеть? — Инсок с надеждой смотрит на помощника. Тот слегка тушуется и нервно сглатывает. — К сожалению, нет. Его загрызли. — И что же нам делать? — дрожащим голосом отозвалась Сеге. На ее глаза навернулись слезы. — Инсок, отведи меня к Чимину, живо! — Она не выдержала, и поток слез вырвалась наружу. Инсок подбежала к Хан и обняла её, положив голову на плечо. Она нежно гладила её по спине и шептала ободряющие слова. Сеге лишь сильнее расплакалась, приговаривая, что от Чон неистово несёт потом и толстовка пропитана кровью. Обшарив вагон, Намджун нашел лишь пару сумок с вещами. Этика, конечно, хорошее дело, но нужно найти, чем отбиваться. Может, в багаже есть что-то полезное? Он рыскал, переворачивал вещи, но так ничего и не нашел. Разочарованно охнув, он сел на пол. Они умрут? Возможно. Но Ким же позвонил в ДНЦ, значит, они должны послать к ним кого-то. Точно, нужно спасти остальных пассажиров, а чудовищ закрыть в передних вагонах. — Нам нужно идти, пойдёмте. — Намджун махнул рукой. Он заглянул в следующий вагон через окно. Никого нет. Попав внутрь, они почти сразу встретили других пассажиров, двух мужчин. Сеге, увидев одного из них, начала пускать сопливые пузыри и кинулась ему на шею, она плакала и кричала, что он дурак. Инсок, смотря под ноги, шатко шла дальше. Чонгук радостно улыбнулся. Пусть одежда на новой подруге хоть и была вся грязная, измазанная кровью, сама она была цела и невредима. Это пробудило давно покинувшее его чувство — радость. Чон неловко обнял её. — Я счастлив, что ты жива, Инсок! — тихо сказал Чонгук. Лицо девушки покраснело, как помидор. Инсок шмыгнула носом и, как и Сеге, расплакалась в мужскую грудь.***
В последнем вагоне проводилось собрание. Испуганные пассажиры жались друг к другу, таращась на стоявшего в центре вагона Намджуна. Помощник рассказал им про дела, творящиеся в поезде, и чем они чреваты. Дети стали плакать, прижимаясь к груди матерей, а мужчины, выглядевшие суровыми рабочими, неловко отвели глаза, когда Ким задал самый обычный вопрос: — Кто пойдёт со мной? —Он ждал, сам не понимая чего. Естественно, никто не полезет через люк наружу, чтобы добраться до Тэгу. Он пожал плечами. — Я все понимаю. В этом нет вашей вины, и вы не должны рисковать собственными жизнями. Просто вы оказались не в том месте не в то время. — Ким собирался идти, как вдруг среди толпы поднялась небольшая ладошка. Это была Инсок. С её лица исчезли следы недавней истерики, и теперь яркая детская улыбка играла перед всеми. Казалось, в и так не очень хорошо освещенном вагоне пропал весь свет, и лишь единственный луч, пробившийся откуда-то сверху, светит на Чон. Чонгук сидел рядом. Его поразила готовность подруги пойти на рискованное дело. — Эй, Намджун, я пойду с тобой. Нужно поскорее со всем разобраться и прибыть в Сеул, — добродушно сказала Инсок. Всё время Чонгук за кем-то прятался. Сначала за желаниями родителей, притворясь безвольной глупой марионеткой, потом за сильным плечом Тэхёна. Что бы сделал на его месте Тэ? Ответ не заставил себя долго ждать: конечно, он первый бы поднял руку и ринулся на помощь. Чонгуку стало стыдно за себя и свою трусость, которую столько лет он не может перебороть. Чон вслед за Инсок поднял руку и встал. Толпа смотрела на них, мысленно крича: «Суицидники!». Для Чон Чонгук был в этот момент сродни герою самого крутого комикса. Она улыбнулась ему. Они стояли бок о бок, и Гук совершенно не смотрел на неё. Алые от смущения щёчки девушки привлекли внимание к себе одной довольно высокомерной персоны. Инсок тысячу раз просила себя этого не делать, услышать голос разума, но ведь, девиз её семьи «Лучше что-то, чем ничего!». Она робко протянула руку к ладони Чонгука. Сначала она схватилась за неё лишь пальчиком, а потом, когда парень её не отодвинул, она просунула всю ладонь. Чон сжал её сильнее. Руки Гука оказались горячими и большими. И кровь вновь прилила к щекам Инсок, другие голоса пассажиров стали доходить до неё с опозданием, стук сердца заглушал собой все. Чимин издал смешок, смотря на отважных голубков, готовящихся к походу. Поправив волосы, он пытался поймать внутренний дзен, пока Хан внимательно слушала, что говорит машинист. Она шикнула на Пака, когда он во второй раз чуть не расхохотался. Дворецкий повернулся с Сеге. Боже, как же она выросла! Он ведь помнит её совсем крохой: она вечно попадала в неприятности, отчего господин Хан ругался. И вместо того, чтобы внять словам отца и больше так себя не вести, она готовила хитрый план отмщения, и Чимин всегда был в главной его роли. Что, если сигнал не дойдет до станции Тэгу? Они будут ждать поезд, который не приедет? Чимин выдохнул. Ему тоже нужно идти, а госпожу лучше оставить здесь. Всё же в поезде безопаснее, чем снаружи. В Тэгу у него есть друзья военного профиля, он попросит их об одолжении. Конечно, они согласятся и приедут за Сеге, заберут её и на следующим поезде отправят в Сеул. — Я тоже пойду! — выкрикнул Пак. Он поднял руку и, как и голубки, поднялся на всеобщее обозрение. Намджун, не ожидающий больше никого, глупо захлопал глазами. — Я хорошо владею огнестрельным оружием, при мне находится складной нож как мера безопасности. Ещё в багаже находится пистолет. Я обучен и имею снаряжение. Уж лучше пойдём только мы с машинистом, а вам, — он смотрел на Инсок и Чонгука, — лучше остаться здесь. Те возмущённо нахмурили брови и одарили Пака грозным взглядом, чем ещё раз вызвали в нем внутренний смех. Чего он не ожидал, так это родного голоса, раздавшегося за спиной: «Тогда я тоже пойду!». Сеге встала вслед за Чимином. Она уверенно подняла руки, готовясь выйти из толпы к Намджуну. Чимин несколько минут, пока Ким назначал за себя главного в вагоне, пытался уговорить госпожу остаться в безопасности, но та лишь отрицательно махала головой. Инсок и Чонгук стояли вместе. Один думал о том, как ему сообщить Тэхену, что он в Тэгу. А другая расплывалась в карусели весенних чувств, так не подходящих к ситуации.