Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       Вельзевул в стотысячный раз за день проклинала себя.        Конечно, зачем было для похода на Небеса что-нибудь цеплять на ноги служебного тела. Всего лишь облака, подумаешь, бунт решили поднять. Уничтожить мятежников могли и без обуви, никакой формы одежды на этот случай правила не предусматривали. Хотя кто знает, может, их сюда сослали как раз за несоблюдение Небесных Правил Мятежа, а не за отсутствие смирения. Например, за то, что Люцифер держал меч не в той руке. Или за то, что первый удар пришелся на архангела, а не херувима, как предписывал бы какой-нибудь Необъяснимый-и-Великий-Только-Что-Придуманный-Кодекс. Серьезно. Четкого свода правил никогда не было.        Неужели сложно было Богине с Ее непостижимостью и мудростью составить хотя бы список разрешенных для ангелов вещей? Издевательство.        Да и кто знал, на какие камни приведут Вельзевул эти бодрые шаги в сторону извечного небытия и попыток добиться справедливости. Похоже, у всех мятежников были большие проблемы с предусмотрительностью.        От быстрого — насколько возможно для израненной материальной оболочки — шага босые ноги очень скоро превратились в какой-то окровавленный кошмар. Вкладывая крохи медленно возвращающихся сил в то, чтобы не ощущать хотя бы части боли, Вельзевул пересекала нагорье — для скалы площадь была слишком велика.        Гребаный Люцифер, если твоя задница тоже где-то здесь и здравствует, а ты не подаешь виду…        Асмодей рано радовался: свалившаяся с Небес толпа послушалась и перестала глазеть, но никто и не подумал тотчас же исполнять указания. Потому Вельзевул сначала пришлось долго и много объяснять падшим (пожалуй, оглушенные-и-потерянные описывало бы их куда лучше), какие направления и какими группами проверять. На Небесах такого количества приказов не отдавал, пожалуй, даже Метатрон: в привычной обстановке ангелы соображали в разы лучше. Но сейчас у Вельзевул не было ни сил, ни желания вникать в ситуацию. В каком отвратительном положении они оказались она понимала в разы лучше остальных.        После такого — о великая сила подробного инструктажа — вместе с Вельзевул (вернее, в одном направлении) поплелись немногие. Дагон с Асмодеем, да еще тот самый рыжий ангел, представившийся именем Кроли — именно он рассказал когда-то Хастуру про пламенный меч. Пожалуй, последний пострадал меньше всех — или же в каком-то смысле восстановился быстрее остальных — и теперь потащился хоть куда-то больше из скуки, чем из желания найти Люцифера.        Признаться, в данный момент Вельзевул было совершенно плевать на чужую мотивацию.        Если Кроли плелся, как-то чудно вышагивая по камням, на небольшом отдалении и не раздражал, то молчаливо-обеспокоенные взгляды Дагон нервировали. С ней в этом плане мог посоперничать только хромающий следом Асмодей.        — Ты уверена, что это хорошая идея? — Асмодей чертыхнулся, случайно оступившись: колено странно хрустнуло. Служебные тела, похоже, поставили перед собой цель развалиться побыстрее.        — Искать Люцифера? Я тебя с собой не волокла, можешь приглядеть за Лигуром, — сухо отчеканила Вельзевул.        — Нет. Брать на себя так много, пока его нет, — в тоне Асмодея не было насмешки или какого-то подлого подтекста. — Одно дело единожды приказать что-то всей этой разнузданной толпе двукрылых чудиков, чтобы делом занялись, а другое — указывать тому же Астароту или взваливать на себя руководство всеми падшими без разбору. Мало ли чем обернется.        — Кто-то должен указать этим сомнамбулам, что делать, — скрипнула зубами Вельзевул, удивившись своей же интонации: что-то, похожее на жужание или звон, прорывалось в голосе заметным отзвуком. Слова об Астароте она успешно проигнорировала: отношения с одаренным способностью к проведению бывшим ангелом не задались с самого начала, к чему теперь лить слезы о случившемся. — Если они рехнутся, Люцифер нас не похвалит.        — А если он не сможет больше никого не похвалить? — едко ответил Асмодей, повергая молчавшую Дагон в ужас. — Что будешь делать тогда? Уверена, что падшие продолжат тебе подчиняться?        — Придумаю. Без докладов тебе, — процедила Вельзевул. Отвратительно. Как же этот бывший ангел ее нервировал. Можно подумать, она хотела управлять этими сбившимися с пути, как сказали бы на Небесах… то есть с мятежниками, навернувшимися вместе с ней в огненное озеро.        — Хорошо, — Асмодей почти вцепился в ее руку. — А если он вернется? Кажется, наш дорогой Люц добивался власти, но людей ему не дали. С материальными царьками природы играют другие. Кто следующий на очереди?        — Умолкни. Нет настроения с тобой болтать.        — Ну да, у меня в руках нет чудного несуразного зверья, — скривился Асмодей, хватая Вельзевул за плечо. — Послушай, о чем я толкую. У него только что отобрали все, обожаемая Богиня выдрала из лап все ниточки, за которые он дергал на Небесах, а тут ты показываешь его мятежникам, что готова заменить его светлую голову… Не думаю, что ему это сильно понравится. Люц всегда был несколько категоричен. На тебя и Астарот смотрит, будто ты лично ему пинка на облаке дала. Сразу с обоими справиться сложно. Может, стоит усту…        — Отпусти и иди в бездну, — перебила его Вельзевул, легко высвобождаясь. О, все сказанное — от зверья и архангелов до ее попыток взяться за мятежников — эту тварь не касалось. Не после того, что он сделал.        — Вельзевул, я тебе совет пытаюсь дать, — Асмодей делано-беззаботно пожал плечами. — Мы оба не беспросветные идиоты, но Астарот сожрет нас по одному и не подавится. Он хочет власти ничуть не меньше Люца.        — Заткнись.        — Вельзевул, если даже Люц позволит тебе занять место поближе к себе, Астарот…        — Умолкни, пока я тебе ничего нового не сломала.        — О, прошу о снисхождении ввиду былых заслуг, — теперь Асмодей откровенно кривлялся. — Ну, знаешь, ты и я, один странный архангел, Небеса, пламенеющий серп и молнии ярости Ее.        Кулак Вельзевул впечатался Асмодею в живот.        — Ты понимаешь, что мне припомнить решил? — ненависть снова захватывала сознание, но с ней приходило и ощущение силы. Никакой больше беспомощности. Слабости. Тело — материальная оболочка — даже восстанавливаться быстрее стало. — Ты? Где ты был, когда Люц с Ней говорил? Что ты делал у Престола? Откуда у тебя это проклятый серп вообще взялся?        — Ну… Я там стоял. А это важно? — от внезапной боли на глазах Асмодея выступили слезы, но на губах плясала довольная улыбка. — Серпа все равно больше нет, только оплавленная рукоять.        — Мне плевать, — удерживая себя от еще одного удара, уже по лицу, процедила Вельзевул. — Я тебе не доверяю.        — Вельз, не стоит, — неловко попыталась вмешаться Дагон, но ее никто не услышал.        — Какое доверие, побойся… Бездны и Люцифера, — булькающе засмеялся Асмодей, сплевывая кровь. — Что тебя так раздражает? Не нужно говорить, что я один там просто стоял. Если ты помнишь, никто из нас не успел подняться по ступеням.        — Как ты Ее провел? — прошипела Вельзевул терзающий ее вопрос. — Она все знает, Она могла не распознать твое вранье? Или ты в последний момент решился?        — О, тогда бы Она тоже знала это заранее, верно? — гордо хмыкнул Асмодей. — У меня предложение. Вернуться к другим, пока тела не восстановим, во избежание неудобств. Люц найдется, Она, пожалуй, к нему была слишком привязана, чтобы не позволить тому вкусить плодов своего выбора. Запереть благороднейшего и великолепнейшего для Нее недостаточно изящно и изощренно.        — Плевать мне на неудобства, — вновь зазвенела Вельзевул. Он — предатель, хоть тысячу раз пусть пытается прикрыться этим якобы спасением. — Речь не о Люцифере. Что ты Ей сказал? Что ты ей пообещал? Ты знал, что Она собирается сделать?        — Нет, не знал, — казалось, Асмодею приносит необъяснимое удовольствие не рассказывать сути. — И ничего не обещал. А об остальном — сама пораскинь мозгами…        — Да пошел ты, — горько бросила Вельзевул, разворачиваясь. — У меня нет времени. Кто знает, что там у Нее на уме, мы все можем быть в опасности, и Люц тоже…        Ненависть, переполнявшая ее, медленно иссякала. Работы было полно, нельзя отвлекаться на пустую болтовню и споры. Вельзевул уже собиралась идти дальше, как…        — Да стой, упертая ты дрянь, — Асмодей снова схватил ее за плечо. — Куда ты потащилась, крылья только исцарапаешь. Я уверен, с Люцифером все в порядке. Мне кажется, я понял Ее образ мыслей.        Асмодей вдруг принялся шарить свободной рукой где-то под балахоном, повергая Вельзевул в полнейший шок.        — Вот! Целехонькая, подпалило только немного, — торжествующе провозгласил он, вытаскивая из-под материи стопку помятых и обгорелых листов, сшитых крученной веревкой. — Это черновик ее плана. Она увлекается и забывает, вот и о нем забыла. Как и с людьми получилось — создала тварюшку, а землю мы доделывай. Попомни мои слова, эта ее привычка всем еще не раз аукнется. Смотри, тут все исчеркано, но основные моменты не меняются…        Асмодей тыкал в листы, исписанные мелким кривым почерком.        — Откуда? — не скрывая недоверия, спросила Вельзевул.        — Стащил, — легко отозвался Асмодей, продолжая лихорадочно листать. — Вот, смотри. Она говорит, что мир должен просуществовать шесть тысяч лет, а потом сгореть… Еще что-то про то, как сойдутся два войска, про суд и подобную чепуху… Сам прочитать не успел, к Престолу спешно позвали.        Вельзевул хмурилась, вдумываясь в каждую строчку. Это и есть План? Создать столько всего, чтобы потом разрушить? Неудивительно, что в подобной модели главную роль Она отвела человеку. Материальное уничтожать намного легче.        — Видишь? — Асмодей улыбнулся, вытирая со лба пот. — Мы можем опираться на эту чепуху, хотя бы немного. Два войска… Станем одним из них? Думаю, Люц обнажит оружие только ради Нее, чтобы сойтись с Ней, так что… Кто-то должен вести мятежников. Я бы лично предпочел кого-то кроме Астарота. Только сама понимаешь, Велиалу с Дагон это не нужно, не тот характер. Лигур мог бы, но там все упрется в Михаила. Хастур… Ну уж нет, тогда я сам за эту работенку возьмусь, но это совсем крайний случай. Так что буду голосовать за самый разумный вариант в нашей компании. О черновике я расскажу, но остальное…        — Спрячь, — отчеканила вдруг Вельзевул, настороженно вглядываясь в пространство.        — Брось ты, я не планирую никаких козней, можешь мне поверить, — потянул Асмодей и вздрогнул, когда Вельзевул насильно всучила ему листы. — Ты чего, та же Дагон с моими мыслями уже согласна, Астарота все разумные существа недолюбливают…        — Я не об этом. Не чувствуешь? Кто-то идет, — сил мучительно не хватало, дар будто отказывался слушаться. Это нечто походило на все сразу ощущения на Небесах, только в разы слабее.        — Крылья, — проскрежетала вдруг Дагон. — Я слышу крылья. Ангельские… Серафим и два архангела, похоже.        — Чувствовать — это по твоей части, — недовольно буркнул Асмодей, поднимая глаза. — На всякую чепуху трачу… Чтоб меня! Это гребаный Рафаил!        — Кажется, нас всех решили навестить, — раздался ехидный голос подоспевшего Астарота. — Неужто беспокоятся, как их блудные братья обустраиваются, сейчас расплачусь от умиления. Я не один, некоторые тоже сейчас подойдут. Нельзя пропустить представление.        Уставившись на непрошенных гостей с Небес, Вельзевул гордо выпрямилась, пытаясь не выдать своего отвращения и… зависти. Белоснежные крылья Рафаила, шесть, как и положено серафиму… Куда Вельзевул до них теперь с ее обугленными перьями.        Стоило заговорить раньше, чем Астарот наболтает чего-то неподходящего. Немного осторожности в их положении не повредит.        — Что вы здесь забыли? — вкладывая в короткую фразу все доступное ей презрение, Вельзевул выступила вперед, к светлым, заодно пытаясь узнать пришедших с Рафаилом архангелов.        Гребаные Небеса. Гребаные святейшие и светлые. Гребаная Она.        Их святейшие пернатые задницы, Михаил и Гавриил собственной персоной. Дай кто-нибудь мозгов Дагон удержать Хастура, сама Вельзевул с этим не управится, вон как его перекосило.        — Небеса плачут по вам, мятежные братья… — размеренно начал Рафаил, придавая лицу выражение безграничной скорби.        — Ага. Рыдают в три ручья, а мы в слезах тут купаемся, — фыркнул Астарот.        — Вам не рады, — враждебно заговорила Вельзевул, осторожно пытаясь прощупать, что именно ощущалось от ангелов. Не слишком успешно. — Мы все прекрасно помним, и пусть мы недостаточно сильны, на троих пернатых сволочей у нас достаточно сил. Нас больше. Убирайтесь прочь.        Асмодей одобрительно кивнул.        — Мы пришли не для того, чтобы выслушивать ваши угрозы, Проклятая! — задрал нос Рафаил и приосанился. — Мы есть воля и глас Ее…        — А с Метатроном что случилось? Простудился? — грубо хохотнула Дагон.        — Над ступенями причитает, теперь у ног Ее не рассидишься, — послышалось из рядов подошедших падших ангелов.        — Мы поняли, что вы по делу, — лениво протянул Асмодей. — Может, к нему и перейдем? Хотя идея о взаимных оскорблениях мне по душе, правда.        — И было сказано, что на третий день после Падения надлежит спуститься… — снова стал вещать Рафаил, однако тут же был прерван.        — Прошу прощения, а можно попроще? — насмешливый голос раздался откуда-то сбоку. Вельзевул с удивлением отметила, что говорил рыжий Кроли. — Мы за эти три дня какой чепухой только не занимались, хочется определенности. Поймите, после Падения не все из нас поймут эти ваши возвышенные речи… Ну, я так думаю. Приземляться на камни не слишком полезно.        Вельзевул почти одобрительно хмыкнула. Любовью к возвышенным оборотам обычно страдал Хастур — когда был в режиме ангела-чудика, а не уставшего и забегавшегося взъерошенного создания. Ну нравилось ему, когда слова более значимо звучат, что поделать. И дело десятое, что смысла сказанного Хастур при этом часто не улавливал. Сама же Вельзевул болтовне предпочитала неприкрытую и неприглядную суть вопроса.        — Я передаю Ее слова и не могу искажать… — потерянно протянул Рафаил.        — Это все недостаток опыта, — проникновенно закивал Кроли. — Метатрон бы смог.        Лицо Рафаила пошло красными пятнами. Рыжий мятежник ухитрился оскорбить сразу двоих — неплохо для падшего сравнительно недавно. Один намек на искажение Метатроном голоса Богини был чудовищным богохульством.        Асмодей открыто захохотал:        — В самом деле. Давайте к сути, — смех длился недолго: ломаная оболочка отозвалась на неудобства кашлем. — Мы прокляты, вы нас оплакиваете, ибо хуже смерти наша участь, что-то еще? Мы пошли, нам некогда.        — Да! То есть нет… А где Люцифер? — кажется, Рафаил пребывал в полнейшей панике. Задание Богини для него обернулось непредвиденными трудностями в виде непочтительности и невнимания со стороны падших ангелов.        — Стоило начать с твоего имени, но ты тогда совсем запутаешься, — сочувственно кивнул головой Асмодей. — Давай так: чего Она от нас хочет? Чтобы мы с глаз ее скрылись?        — Она предлагает… — начал было Рафаил, насилу собравшись с мыслями, однако уже в следующий момент замолчал, будто увидев что-то ужасающее.        — И что же Она смеет нам предлагать? — громоподобный голос разнесся по округе, заставляя камни дрожать. Сильнейшая ярость затопила все пространство. — Она вышвырнула нас, а теперь у нее есть указания или просьбы для нас? Ну, серафим, осмелишься поведать это мне в лицо? Обещаю выслушать.        Этот голос, пусть и сильно изменившийся, узнали все. Оборачиваться не было нужды.        Вельзевул прикрыла глаза, холодно улыбаясь.        Люцифер возвратился.