Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       Вельзевул не находила себе места. Все эти разговоры с архангелами лишали ее всякого равновесия. Толком не восстановившиеся крылья и так постоянно ныли, точно реагируя на тревоги и проблемы хозяйки. После встречи же с благостными вестниками Богини каждая сломанная и сросшаяся кость, каждая едва схватившаяся рана, каждый шрам на тех местах, где находились выпавшие перья (к счастью, только несколько проплешин) — отдавались такой обжигающей и колющей болью, что впору было выть. Среди всего этого капающие потолки в почти отстроенном Аду становились лишь поводом, чтобы нет-нет, да и сорваться на обычных демонов, как Хастур.        С последним стоило быстрее заканчивать. Не с Хастуром, а с вспышками злости. Недоверие недоверием, раздражение — тоже в порядке вещей, но никакого удовлетворения эти ругательства все равно не приносили. А боль когда-нибудь пройдет или же станет не такой острой. Пора привыкать.        Было бы проще, если бы предчувствие разбушевалось не на шутку.        Возвратившись с той странной встречи — в самом деле, ребята Сверху слишком уж хорошо дали понять, как на Небесах решено относиться к демонам: извечные враги (не важно, что врагами они названы три дня назад, все равно — извечные: слухи до Преисподней медленно, но доходили) и так далее, — Вельзевул никак не могла сообразить, какого черта эти два архангела забыли у ворот Преисподней. Особенно под покровом ночи. Официальное — попытаться забрать копье, пока маменька не отчитала, — звучало слишком надумано.        Верить в то, что Михаил по старой — и поверженной все тем же копьем — дружбе притащилась к демонам, чтобы узнать о Лигуре, а за компанию привела Гавриила, Вельзевул отказывалась. Смехотворно.        Хотя что-то в этом было. Гавриил, пытающийся поддержать своего собрата, — вполне в его духе. Ему вообще нет разницы, утконос ли, архангел… «Тоже в каком-то роде создания».        Но не пойдешь же с этим к Асмодею. Нет, в Вельзевул говорила вовсе не вежливость или что-то подобное. Отрывать Асмодея от сравнения текстов Великого Плана — благо… дело, достойное демона. Но выслушивать смешки про слишком аккуратный и просчитанный удар по архангелу во время мятежа Вельзевул не хотелось.        И надо же было ей так невовремя пожалеть чертовых броненосцев.        Еще и Михаил.        Первые сверху пять уровней Ада буквально дрожали от стоявшего крика: Хастур и Лигур, не последние демоны в Преисподней, изволили обсуждать произошедшее. Вельзевул казалось, что визгливый тон до крайности недовольного Хастура — кажется, он говорил что-то о упущенной возможности добиться возмездия, но даже тонкий демонический слух не разбирал отдельных издаваемых им слишком высоких звуков, — того и гляди, развалит с таким трудом залатанные дыры в стенах.        Лигур же оказался не менее категоричен. Вернувшись сверху, заявил, что никаких разговоров о копье больше не будет, а про чертового архангела все могут забыть. Это их личные счеты, куда он просит никого не лезть. Даже Хастура (кажется, именно тогда и раздался первый в непрекращающейся до полуночи ругани первый возмущенный вопль).       Для себя Вельзевул решила, что если кто и имеет права требовать чего-то подобного, то только сам Лигур. В конце-концов, именно его крылья пострадали. Потому — не вмешиваться еще не означает отпустить ситуацию — Вельзевул отметила себе в памяти штуку о «приглядывать за Михаил, если вдруг что» и вернулась к своим заботам. И к разговору с Гавриилом.        Если сильно уж вдаваться в подробности, могли ли демоны утверждать, что вчера два архангела предлагали им… сотрудничество?        Полнейшие идиоты. Еще не поняли, какая сила разделила ангелов и демонов. Ничего, Метатрон наверняка уже вдалбливает в их пустые светлые головы мысли о подлости и коварстве мятежников.        Они же так невероятно различаются. Они же больше не братья, а извечные враги. Им же суждено сойтись в битве в Конце Времен, чтобы доказать оппоненту свою абсолютную правоту. Огнем и мечом, будь они неладны. Рвать друг друга на куски, заточить проигравших в царство вечной тьмы и мучений, слушать крики тысяч и миллионов жертв — бывших собратьев… Ради Великого и Всеобщего Блага. Или Зла. Нужное подчеркнуть.        Ну… Демоны хотели еще и отомстить. Вот и вся разница. Благородные ангелы, грозное войско Света и Добра, против злых и ограниченных демонов, вселенского Зла, в своих низменных желаниях вознамерившихся уничтожить мир.        Невероятная постановка вопроса. Не хватало только, чтобы с Небес в Преисподнюю листовки бросали. «Обратись к Добру», «Покайся» и еще что-нибудь бессмысленное с резвящимися щеночками, расправившими крылья голубями и облачками по углам листа.        Мерзость.        Вельзевул, признаться, все больше убеждалась, что Люц согласился на эту идею о противостоянии — когда их назначили орудием Зла — исключительно назло Ей. Плевать он хотел на злодейские происки как таковые.        И среди этой крепнувшей уверенности — Люц никогда не был дураком, способным искренне и всецело окунуться в какую-то одну мысль, так сильно себя ограничивая (естественно, большинству о подобном знать не следовало), — странное ощущение тревоги становилось все сильнее.        Выбираться на поверхность — Вельзевул завела привычку время от времени поглядывать на заходящее солнце: постоянное нахождение в строящемся и шумном Аду ее угнетало, — было не слишком сложно. Здесь, у врат Преисподней, можно было попытаться отследить изменения в мире и — если повезет — хотя бы общий настрой на Небесах. Отвратительный канал связи для информирования, но другого — даже более рискованного у них нет.        Может быть, Аду стоило обзавестись сторонником — или просто кем-то достаточно глупым — наверху, чтобы оставаться в курсе Праведных Планов?        В последнее время что-то неясное — точно затишье перед новым витком бури — явственно читалось в воздухе.        Астарот исчез куда-то на слишком долгое время. Вельзевул лишь оставалась слабая надежда на то, что этот маньяк в абсолютной тьме пытается превратить крылья Лигура во что-нибудь безумно отвратительное, а не делает что похуже. Например, не пришивает их к какому-нибудь полусвихнувшемуся от боли и не успевшему убежать демоненку. Подозрительно добродуш… довольный Люцифер продолжал сидеть у замерзшего озера, не слишком интересуясь происходящим в Аду. Этот его настрой, не предвещавший ничего хорошего, мог напугать кого угодно более разумного — не влезавшего в мятежи против Богини, к примеру. Счастье личного Врага Ее никому не сулило ничего хорошего. Вельзевул же поддалась исключительно тревоге, но не страху.        Каким бы ни был замысел Люцифера, скорее всего реализовывать этот замысел демонам. И Вельзевул в частности. После свалившейся на нее огромнейшей работы по обустройству и строительству Преисподней, Вельзевул ничем подобным было не напугать. Задачей больше, задачей меньше — не все ли равно? Придется успевать, вот и весь вопрос.        Среди всего этого неожиданный приказ Люцифера собраться в одном из недавно отстроенных залов (Вельзевул долго уговаривала Сатану не создавать в этих стенах никаких подземных ручьев) прозвучал точно гром среди ясного неба. Не то чтобы небо бывало каким-то еще, просто гром в те дни гремел очень редко: не прошло и недели после мятежа. Ну и, пожалуй, все-таки не слишком уж ясного неба, а подернутого густым туманом.        — …Третий уровень тоже закончен. Стены укрепить осталось, — на ходу говорила ей Дагон: день выдался суматошный. — На пятом уровне обвал, пару демонят засыпало, пришлось латать им тела.        — Что с клетками? Нашли что-нибудь подходящее? — Вельзевул замедлила шаг: ненавистная винтовая лестница была слишком крутой. — Нам нужно солнце обеспечить…        — Пространство и свет. Я помню, — с готовностью кивнула Дагон. Вельзевул мысленно поблагодарила судьбу и все самое отвратительное за свое везение. Хорошего помощника в Аду не найдешь, даже если угрожать каждому встречному копьем Михаила. — И мы думаем над каким-нибудь заменителем.        Идея Хастура о том, чтобы завести в Аду своих животных — посерьезнее, чем всякое травоядное, столь любимое Наверху, может, улучшить какие-нибудь экземпляры (добавить клыков и когтей, для начала), — пришлась многим по вкусу. Жаль, что все вопросы организации легли на плечи Вельзевул.        Хотя чего уж там. Ожидаемо. Так что помощь Дагон в этой суете была неоценимой.        — Это не срочно, но не замораживай этот проект, ладно?        Дагон кивнула, потирая щеку: со служебного тела слезала кожа.        Вельзевул замолчала. Вмешиваться и помогать Дагон приводить в порядок оболочку она не стала: даже для демона это несколько личное.        — Эй, вы знаете, что происходит? — взъерошенный, точно перенявший любимый внешний вид Хастура, Асмодей вынырнул вдруг из бокового коридора. — Вельзевул, ты была наверху? На земле, то есть на поверхности.        — Вчера. Сегодня не успела, с Лигуром разбирались с водопадом на пятом уровне, — чуть более резко, чем стоило, бросила Вельзевул. Предубеждение на счет предательства Асмодея ее так и не отпустило. — Все как обычно.        — Совсем? — разочарованно протянул Асмодей.        — Тебе что-то конкретное нужно? — Вельзевул приподняла бровь. О непрекращающейся тревоге прямо говорить не хотелось.        — Да как сказать… — Асмодей сделал круглые глаза, смешно дернув головой в сторону Дагон.        — Из вас двоих у Богини под ногами ошивался ты, а не Дагон, — зазвенела рассвирепевшая Вельзевул. — Так что или как есть, или вообще никак.        — Дьявол, — с досадой припечатал Асмодей. — Нет, я… ну и мерзкий же у тебя характер.        — Мы демоны, другого не держим, — фыркнула Вельзевул, цепляясь за плохо обработанные перила лестницы и кожей чувствуя сразу несколько новых заноз на ладони.        — Помнишь имя Богини? — Асмодей умел удивлять вопросами в лоб. — Херувимам его не сообщали.        — Я серафим… — Вельзевул вдруг поморщилась. — Была серафимом, и мне доверяли. Не важно. Такое трепать было не принято, но наш начальник нам верил. Так что знаю и помню. И?        — Астарот не был серафимом, — продолжал гипнотизировать ее взглядом Асмодей.        — Не был, — настороженно согласилась Вельзевул.        — Я нашел Ее имя, — голос Асмодея стал тише. — Пару дней назад.        Вельзевул резко обернулась, припечатывая Асмодея к стене и сдавливая горло:        — Ты растрепал Астароту?        Черт побери этого любопытного демона. Имя Богини, какому кретину придет в голову такое выяснять, да оно же весь ад уничтожит! Оно в Раю-то могло устроить переполох, но Преисподняя… Преисподняя такого не выдержит. Ни один Проклятый не выдержит. Даже спустись к ним Богиня лично, масштаб разрушений мог бы оказаться меньше.        — Нет! Он видел черновик, увидел его раньше на той странице… — Асмодей сдавленно зашипел, когда по щеке его прошлось пламя. — Перестань.       — Если я шепну тебе это имя на ухо, тебя развеет, — рыкнула Вельзевул. Так неосторожно дать Астароту подобное оружие, каким для этого нужно быть идиотом?        — И тебя тоже, — сипло втянул воздух Асмодей. — Чудом будет, если хоть половина ада останется.        — Оно того стоит… — даже шепот разъяренной Вельзевул сейчас звенел.        — Вы двое совсем не по Астароту соскучились, как я вижу? — раздавшийся с верхних ступеней язвительный голос Велиала не слишком-то привел в себя, но заставил задуматься о том, что она делает. Поддаться искушению и разобраться предателем, но разрушить половину ада и его обитателей? Наверное, оно того не стоило. Велиал же продолжал: — Дагон, ты в этой компании третья или просто ошиблась лестницей?        — Оттащи ее от меня, — прохрипел Асмодей.        — Не-а, так забавнее, — засмеялся Велиал и уселся на ступенях, изображая живое любопытство. — В этом котле скучновато, из развлечений только сбивающая с ног вода из стен. Освежает раза до пятого, потом просто раздражает. Там Астарот вернулся, если вы до сих пор не поняли. Люцифер дожидается.        — Что-нибудь интересное? — Вельзевул наконец подавила гнев и нашла силы отпустить Асмодея. По лицу Дагон скользнула тень разочарования.        — Ну… Похоже, наше чудовище придумало свой собственный форменный балахон для демонов. Сидит в углу на шестом, в западном секторе, кого-то в ткань с головы до ног замотал и который час складки поправляет. Как бы перьями расшивать не начал, с него станется, с психа, — пожал плечами Велиал и поднялся на ноги. — Ты бы осторожнее, Вельз, я видел, как он все утро у того Небесного копья проторчал.        — Он его в руки-то взять побоится, — презрительно бросила Вельзевул. — Побесится и успокоится. Пока его где-то носит, мы все работаем над адом, пусть только попробует заикнуться о чем перед Люцем, я с него шкуру спущу.        Не желая лишний раз искушать саму себя — руки все еще чесались, а на лице Асмодея не появилось и доли сожаления о случившемся, — Вельзевул стремительно направилась к залу для собраний.        Имя Богини. Кретин. Чертов кретин, как ему книги доверить можно было? И Ее мудрости тоже грош цена, неужели не могла что-нибудь сделать, чтобы Ее истинное имя не трепали всякие и на выброшенных бумажках не писали…        Не скрывая злости, Вельзевул шлепнулась на твердый стул рядом с Хастуром и Лигуром.        — Паршивый день? — безэмоционально прохрипел Лигур.        — Ага. Была в шаге от расчленения одного эфирного идиота.        Лигур засмеялся, качнувшись на хромоногом табурете:        — Можем сверить кандидатов в жертвы, если что — двое лучше одного.        — Трое, — прошелестел Хастур, бросив взгляд на только что вошедшего Асмодея.        Теперь захохотали уже все вместе, даже Хастур позволил себе какое-то лающее подобие смеха. Кривые стулья стали ощущаться чуточку удобнее.        — Ты говорила с Люцифером? — прогудел Лигур, придвигаясь ближе. — Что происходит?        — Нет, я… — Вельзевул замолчала, окинув взглядом новых вошедших.        Астарот, едва не лопаясь от собственной важности, степенно брел к первым рядам: следом тащился кто-то, закутанный в темную материю. Лица разобрать было невозможно: что-то, похожее на капюшон, свисало со лба до самой шеи, укрывая гостя целиком.       Астарот криво улыбнулся Вельзевул и согнулся в притворно-почтительном поклоне:        — Вельзевул, поговаривают, вы отчаянно боретесь с проделками природы, — насмешливый тон его разбудил поутихшее раздражение. — Позвольте засвидетельствовать мое уважение. Работа нелегкая. А как вы с Адом справились! Омерзительнейшее зрелище, нам все учиться и учиться.        — Какие слова, — прошипела Вельзевул и откинулась на спинку стула: ножки жалобно заскрипели. — Ваше… достижение тоже удивляет.        — О, я уверен, вы оцените, — ликующе провозгласил Астарот, явно желая добавить что-то язвительное, но промолчал, сгибаясь в новом поклоне: в зале наконец-то появился счастливый до неприличия Люцифер.        — Падшие! — начал он, не желая тратить время на что-либо. Астарот спешно уселся, но демон в балахоне остался стоять. — Всю эту неделю каждый из вас много работал. Мы с нуля создали это место — то, о котором будут ходить леденящие душу легенды. Для светлых оно станет символом гибели и отчаяния. Всем нам было сложно, но работа почти завершена. Каждый из вас был занят чем-то особенным… Я благодарю Вельзевул за то, с какой самоотдачей она взялась за обустройство нашего нового дома. Думаю, об этом у нас еще будет время сказать, но сейчас… Демоны. У меня есть прекрасная новость. Уверен, она каждому придется по душе.        Люцифер широко улыбнулся: безумно, ослепительно и одновременно так холодно, что у многих присутствующих побежали мурашки. Вельзевул хмурилась: с каждой секундой ситуация не нравилась ей все сильнее.        Особенно настораживало ликование Астарота.        — Демоны, все мы были изгнаны с Небес за наши возражения. Мы не хотели подчиняться человеку — этому глупому, жалкому созданию, не способному оценить мир во всех его деталях, — громыхал Люцифер. — Она, Создательница, считала, что выгнав нас, сможет обезопасить его, своих ангелов, кого угодно. Думала, что никто не смеет идти против воли ее, и говорила, что человек полюбит ее так, как никто из нас, падших ангелов, не в силах.        Люцифер остановился, довольным взглядом окидывая внимательно слушающих демонов.        — Мне приятно сказать вам, что Она дьявольски ошибалась.        Сердце служебного тела Вельзевул пропустило удар. Что-то мешало ей радоваться, вызывая непонятное беспокойство. Короткий взгляд на Асмодея — тот выглядел ошарашенным.        Этот демон знал, что происходит! Догадался — не может поверить.        — Сегодня мы приветствуем здесь еще одного демона, — Люцифер поднял голову и величественно повел рукой. — Нового демона. Астарот. Прошу.        Поднявшийся на ноги Астарот наигранно-изящно протянул руку закутанному в черный балахон демону и провел того в центр зала, заставляя остановиться слева от Люцифера.        Вельзевул успела разглядеть разглядеть холеную кисть и тонкое запястье, оголенное соскользнувшей материей. Ничего хорошего это не сулило. Абсолютно ничего хорошего.        Астарот еще раз демонстративно поклонился публике и щелчком пальцев заставил темный балахон демона упасть на пол.        Они все узнали нового демона. Нельзя было не узнать лица существа, одно существование которого послужило толчком к мятежу.        Лилит. Человеческая женщина, созданная Богиней вместе с мужчиной — Адамом. Одна из любимых игрушек Богини.        Вельзевул молчала.        Каким бы образом Астарот это не провернул, расплачиваться придется всей Преисподней.