Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       — Разве ты сама не хотела сначала проверить пятый? — удивленный голос Дагон начинал немного раздражать.        — Хотела. Обстоятельства изменились, — отмахнулась Вельзевул, отчаянно надеясь, что от нее наконец-то отстанут.        Она чертовски устала. Правда. Невозможно успевать все: и разыгрывать переговоры с собакоголовыми (кому еще такое поручить? Чтобы правда тут же выплыла наружу? Ну уж нет, и без того Велиал порывался на жуткий и пугающий в своей жестокости народ посмотреть), не оставлять без внимания Преисподнюю (чертов муравейник будто нарочно последние полгода изо всех сил пытался рассыпаться: обвалы стали слишком частыми, а укрепление стен из-за бесчисленных ручьев не помогало. Тут уж не до горячей воды) и хотя бы немного следить за поверхностью (за людьми в большей мере: зверье само справится, существо в черном балахоне не объявлялось, зато у человека появилось новое орущее чудовище, тоже мужского пола).        Можно было заставить приглядывать за человеком кого-то еще, но… Навряд ли в присутствии того же Хастура — с этим его полным непониманием необходимости скрытно наблюдать за кем-то — Адам, Ева и их дети могут вести себя естественно. От этого взгляда даже демону невольно хотелось вести себя хуже, чем обычно (как, например, самой Вельзевул в те редкие моменты, когда подсознание не нашептывало желание стукнуть вытаращившегося Хастура по голове). Отправить Лигура одного означало бы лишь позволить появиться рядом с людьми сразу двум демонам, причем одному — с взъерошенными блондинистыми волосами и еще более дурным, нежели обычно, настроением. Велиал такой чепухой не занимался — так и сказал, изображая из себя оскорбленную недобродетель и продолжая обыгрывать в кости одного из часовых у темницы Молоха и Абаддона. Дагон была нужна Вельзевул в Преисподней: в этой огненной бочке никогда не знаешь, когда пламя наружу вырвется. Асмодей же поверхность не любил или любил в сотню раз меньше, чем свои обожаемые документы.        Не отправлять же к семейству созданных из праха царьков природы первого попавшегося демона. Таскается там где-то Кроли — вот и пусть себе таскается, рядом почаще ползает (записка с соответствующим приказом быстро нашла адресата), своевременно сообщает о событиях…        Если бы эти события были. Голос Ее над семейством не звучал, ангелы-надсмотрщики не объявлялись (точно Сверху никого к людям и не подумали приставить), ничего странного — кроме постоянных криков Адама о том, как следует себя вести Еве, которые та по какой-то необъяснимой причине терпела, — не было. Эти двое в самом деле просто возделывали землю. Причем участок выбрали не самый удачный. Лилит, к слову, демонстративно делала вид, что ее такие перипетии в судьбе дальних родственников не волнуют, но после каждого рассказа с места событий на несколько недель превращалась в совершенно невыносимое создание.        Вельзевул в подозрительно спокойные и ровные отчеты Кроли не слишком-то поверила: все-таки где-то глубоко внутри она до сих пор считала человека чем-то более… интересным. Вот и объявлялась неподалеку время от времени, в надежде обнаружить что-нибудь по-демонически стоящее (и повод наказать буквально цветущего рыжего демона с поверхности, слишком уж он радостный в Преисподнюю заявлялся. Вельзевул была готова поклясться, что несколько раз чувствовала исходящий от него запах молока. И видела подозрительно вымокший — не хуже обслюнявленных демонами стен Ада — рукав балахона).        Но как бы ей не хотелось опровергнуть скучные и подробные в своей скуке отчеты Кроли, с каждым визитом наверх Вельзевул лишь раз за разом убеждалась в поразительной точности всего, о чем сообщал рыжий демон. В последнее время читать регулярно направляемые документы стало некогда, так что максимум, чего удостаивались свитки — короткого взгляда. Целый ворох скопился в углу кабинета: нужно велеть Дагон куда-нибудь их перенести. Будь там что-то срочное, Кроли не стал бы выражаться так витеевато и многословно. Проверять, соответствовало ли происходящее наверху написанному демоном, вовсе расхотелось после десятого или двадцатого вынужденного выслушивания со стороны самых разнообразных криков — от всех членов семейства — на тему «хочу», «не так» и «было лучше». Люди.        Переговоры выматывали не меньше. Кто бы мог подумать, что Вельзевул — бывшему, мать его, серафиму, Герцогу Преисподней, чье имя приводит в священный (скверный, скорее скверный, чего тут священного, но звучит паршиво) трепет мелких демонят, единственному иерарху Ада, которому хватает смелости открыто противостоять Командующему Легионами Тьмы, — придется натаскивать полусобак, полудемонов (хотя какие из них демоны, серьезно) изображать жесткость, жестокость и отвагу.        С отвагой, к слову, все и без Вельзевул у этого народца было прекрасно. Как и с собачьей преданностью друг другу и — совершенно неожиданно — самой Вельзевул.        Хотя, наверное, все эти курсы актерского мастерства проводить было бы проще, не ошивайся вокруг — даже после первого переезда: народец уже всерьез подумывал о том, чтобы стать кочевниками, — толпа ангелов. Пернатые — никак маскировке учил их лично Гавриил на примере броненосцев, — разгуливали на небольшом расстоянии от гор, болот и топей. Каждый раз, когда едва ли не светящиеся от Ее благословения — или количества блесток на рожах (неужели нельзя было придумать какое-нибудь более разумное средство показать свое положение) — пернатые начинали пялиться на мирно живущих полу-собак, тем приходилось изображать либо абсолютную глупость и невнимательность (серьезно, ну как можно не заметить даже не в миле от своего дома распушившего крылья херувима?), либо злость и недовольство (похоже, с каждым разом необходимость изображать раздражение становилась все меньше. Ангелы способны довести до ручки любого, даже самого терпеливого). Пару раз Вельзевул даже пугала пернатых: то когтями и лаем переодетых в стражников полусобак, то обычной порцией адского пламени.        Хвала Люциферу, что сам Гавриил больше не объявлялся. Или обиделся на те ее смешки, или же решил, что его сиятельной роже не пристало с павшим серафимом беседовать. Хотя было бы забавно взглянуть, оценит ли архангел эти ушастые порождения Ада. Пожалуй, узнай он об их истинной природе — очень даже может быть.        Год — даже немного больше — Вельзевул прыгала с места на место, прятала все более-менее относящее к этому народу, скрывала следы, создавала видимость жертв… Пришлось (о, Вельзевул была по-настоящему рада такому вынужденному действию) самым отвратительнейшим образом разделаться с тремя прислужниками Астарота, которых тот по очереди приставлял к ней, в надежде вынюхать что-то интересное. В двух из трех случаях Вельзевул даже скорбно вздыхала о гибели этих преданных Делу Тьмы демонах, предоставляя буквально зеленеющему от ярости Астароту головы бывших помощников. Обезображенные и облепленные жирнющими мухами.        Сердца доставались Лилит, которая все почти безотрывно следовала за Астаротом, передвигаясь на манер дьявольски причудливого танца (как она окрестила свои плавные телодвижения). Вельзевул, право, было не слишком сложно наполнить для нее сердца демонической сутью павших. В конце-концов, именно Лилит хоть немного пыталась обеспечить численность будущего войска Тьмы. Жаль, что из ее творений еще ни один не прожил дольше трех дней. Демону нужны были силы… Почему бы не помочь хоть немного, сразу с двух сторон насолив Астароту (Лилит, похоже, числилась его помощницей)? Мелкая пакость. Нынешний Князь столько врагов того и гляди наживет, а Лилит далеко пойдет… Вельзевул ощущала ее потенциал (оставалось только поблагодарить свои способности) и не имела ничего против ее желания присутствовать на Совете.        А еще была проблема с лабиринтом из потайных ходов, коридоров и темниц, выстроенным Астаротом. Ни сидящие в темнице Молох и Абаддон (Вельзевул очень постаралась их разговорить, даже Хастур проникся), ни любопытство Асмодея, ни многочисленные проверки (о бездна, да она с Дагон и несколькими демонами из бывших серафимов все темные закоулки Преисподней облазили) особых результатов не дали.        И вот про пятый уровень недавно стали появляться особые слухи. Не хватало только, чтобы демоны их на смех подняли, если вдруг окажется, что Астарот буквально ходит за ними следом и роет ходы там, где Герцог Преисподней только что все проверил.        — Я полагала, что ты хочешь обсудить на Совете, — продолжала настаивать Дагон. — Если другие согласятся, что тайные проходы в Преисподней не нужны, то у нас будет общее мнение…        — Против одного чрезвычайного указания Астарота, — фыркнула Вельзевул, направляясь к кабинету: честно говоря, здесь она последний раз была неделю назад, с тех пор даже присесть ненадолго не получалось, — которое одобрит Люц. Тут же. Формальный повод — для выявления… Не знаю. Предателей? Еще нас к таковым и отнесет.        — Пусть попробует, демоны нас не приговорят, — гордо заявила Дагон, поднимая голову.        — Бездна… Я так, образно, — устало возразила Вельзевул. С Дагон временами бывало сложно: такие вещи, вроде обвинений или всего, что касалось их противника, она воспринимала исключительно всерьез. — Все, чего я хочу — разобраться наконец с этими собаками… шакалами… Дьявол.        У лестницы, ведущей на третий уровень ада стояли Хастур с Лигуром. И еще одно существо, которому здесь совершенно точно не было места.        Архангел, будь сотню раз проклята ее предательская пернатая задница, Михаил. Как только совести хватило…        — Герцог Вельзевул, наши… — натянуто было прохрипел Лигур.        — Слышать ничего не хочу, — прорычала Вельзевул, бесконтрольно освобождая спрятанные крылья. — Если это создание здесь не в качестве пленника или изъявившего желание покаяться в своих святых и праведных, мать ее, делах, ей лучше подобрать крылья и валить отсюда.        От количества произнесенных благостных слов — даже в таком ключе — во рту было омерзительно, и дохлую утонувшую в жаркий день крысу жевать приятнее.        — Она пришла по поводу наших собак, — приосанился Хастур, явно разделяя мысли Вельзевул. — В ее Конторе беспокоятся, что мы затягиваем…        — Это наше дело, — скрипнула зубами Вельзевул. — Вам стоит быть благодарными, что мы до сих пор не согласились с ними и не позволили им сожрать вашего человека. Всех четверых, или сколько их там еще в хижине прячется.        — Рай этого не допустит, демон, — чинно произнесла Михаил, по-деловому одернув балахон. — Перемирие слишком неустойчиво. Если ваши существа попытаются причинить вред, мы будем вынуждены применить силу.        — И что же придает тебе столько смелости, архангел? — вкрадчиво шепнула Вельзевул, разжигая в руках адское пламя. — В прошлый раз ты казалась куда более… Покладистой.        — Герцог Вельзевул, — осторожно начал Лигур, вставая между ними и не глядя на Михаила. — Не стоит… делать это здесь. Нас обвинят в том, что мы сожгли переговорщика.        — Мы не ведем переговоров с вами! — возмутилась Михаил.        — Они не ведут переговоров, слышал? — зазвенела Вельзевул. — Она здесь… в частном порядке. Мы можем сделать что угодно. Не стоило объявляться здесь одной, пернатая.        — Я не беззащитна. Мы больше не беззащитны, падшая, — прорычала вдруг Михаил, срывая с шеи небольшую подвеску. — У нас было время, чтобы подготовиться. Твои демон видели, что с вашим часовым. Слизь и ни капли чего-то эфирного. Неужели до вас не дошли слухи? Я здесь с ультиматумом и буду только счастлива избавиться от одного бывшего серафима.        Что-то было в этой подвеске. И от этого чего-то несло святым даже сильнее — о, в сотню раз сильнее, чем от самой Михаил. Опасность — настоящая опасность витала в воздухе. Следовало быть предельно осторожной…        — Я демон, а не серафим, — холодно отчеканила Вельзевул, шагая ближе: безумный порыв. Интересно было разобрать, что именно в проклятой подвеске. Если бы еще эмоции архангела не закрывали всю более-менее значащую информацию…        — Шесть крыльев. Они уродливы, — зашелестела Михаил, не скрывая ненависти. — Все вы уродливы. Каждый ангел стыдится того, что когда-то вы были одними из нас. Даже сама мысль о подобной связи отвратительна.        Насколько безумно шагать ближе к тому, что может тебя уничтожить?        Наверное, Вельзевул в какой-то момент рехнулась и сама. В безумии и отчаянии Преисподней, среди опустошенных демонов, в непроходящем противостоянии с психопатом-Командующим по-другому и получиться-то не могло.        Вельзевул сделала еще один шаг и сдавила запястье Михаила: архангел сильнее вцепилась в подвеску. На покрытом блестками лице читалась холодная решимость.        — Лигур, ты впустил сюда это существо… Никогда впредь так не делай. Эта тварь угрожает сейчас не просто мне, а каждому из демонов. И перышка ее не появится на пороге Преисподней, — прозвенела Вельзевул, не отводя взгляда от сжимающей что-то убийственное (о, архангел не лгала, теперь это очевидно ощущалось) Михаил. — Пока я управляю этим местом. До самого Апокалипсиса… А там будешь разбираться с Командующим. Пока — вот тебе мое слово.        Как приятно было бы сломать твари руку. Запястье служебного тела — не ангельское крыло, легко восстановится. Такая мелочь, право…        — Нам плевать на ваши ультиматумы, — холодно продолжила Вельзевул, прожигая взглядом архангела. — Наши собаки вас тоже не тронут… Мы видели Великий план. Мы не станем… развязывать открытые столкновения с вами раньше срока. Мы согласились на финальную битву… Проваливай отсюда. Не смей возвращаться.        Вельзевул выпустила руку застывшей без движения Михаил:        — Хастур, проводи, — скривилась она, с отвращением глядя на пузырек. — И учти, Михаил, поднимешь руку на Герцога, мы найдем. Мы не простим. Тебе не понравится наша месть, будь уверена. Хастур, вежливым быть не обязательно. Это не переговоры.        Трусливая пернатая задница. Пришла требовать — иди до конца, а не жмись от страха к самой стене…        — Мне нужно копье, — снова стискивая пузырек, процедила вдруг Михаил. — Я хочу присутствовать на совете, который это обсудит.        — Проваливай, пока жива, архангел, — не сдержался Лигур, странно глядя на пузырек.        — Ты одна, пернатая, — зашипела Вельзевул, ошеломленная подобной наглостью. — Мы великодушно отпускаем тебя, четыре Герцога Преисподней, а ты смеешь что-то требовать?        — Ваши вопли и на восьмом уровне слышно, — от стены отделился Велиал и отвесил глумливый поклон. — Пять членов Совета здесь, и все они шлют тебя, Михаил, дальше лизать пятки Метатрону. Или Вашей мамочке, если для тебя там найдется местечко. Хотя что-нибудь Ее непостижимой личности каждому из вас должно быть позволено лизать, да?        Михаил совершенно точно было, что возразить. Осыпанную блестками рожу перекосило от одного упоминания о Богине. Архангел уже открыла было рот, как…        — А ты смелее, чем мне казалось, — негромкий, лишенный эмоций голос послышался из темноты. Вельзевул поморщилась, узнавая Астарота. — Я в самом деле начал думать, что ты швырнула тогда палкой в друга из страха за свою шкуру. Приятно знать, что ошибаешься в ангелах в худшую сторону. Ты отвратительнее нас в своей правдивости, тебе бы здесь нашлось достойное место.        Вельзевул не поворачивалась, так и оставаясь в шаге от Михаил. Разум точно отключился: наверное, предпочти Астарот сейчас воспользоваться моментом, его противник исчез бы навечно.        — Я их Командующий, архангел, — все также пугающе-пусто продолжил Астарот. — Хочешь знать, что будет? Ты сейчас уйдешь, довольная тем, что жива. А копье тебе отдадут. Даже вот Лигур и передаст, сам, своими руками, ты даже увидишь его сломанное тобою же крыло в этот момент. Но… Оно не сразу попадет в твои руки. О, если бы ты знала, какой ужас совершит это копье, когда узнает нового хозяина… Такая ужасная смерть… Не думаю, что вам понравится. Всем вам, ангелам. Оно убьет не просто одного из ваших, а нечто большее…        Вельзевул поежилась. К привычке Астарота разглагольствовать на тему будущего — чаще всего, сильно сгущая краски, — она так и не привыкла. Хотелось бы верить, что копье и в самом деле сотворит хотя бы половину из озвученного психопатом-провидцем.        — Иди отсюда, архангел, — шепнул Астарот, так и не удосужившись подойти ближе. — Однажды ты получишь свое копье… И весь ваш пресветлый мир зальется слезами.        Михаил странно дернулась, с ужасом глядя на Астарота. Мгновение — и пузырек упал на пол, хвала всему темному, не разбился: только неплотная пробка отлетела, и содержимое вытекло наружу. Хастур сипло засмеялся, глядя, как архангел пытается уйти, сохранив лицо. Вышло паршиво: Астарот явно сыграл на каком-то ее страхе.        Вельзевул плюнула на пузырек и послала следом всполох адского пламени. Что-то зашипело, огонь на мгновение стал невыносимым… В следующее мгновение и жидкость, и огонь просто исчезли, точно уничтожив друг друга.        — Все мы опаздываем на совет, господа, — безжизненно заговорила Вельзевул. — Думаю, нас уже ждут…        — Твое собачье племя? — самодовольно хмыкнул вдруг Астарот. — Говорил же, славно получится. Если бы только у меня было…        — Не будет, пока я здесь хоть что-то решаю, — с ненавистью выпалила Вельзевул, срываясь с места. Не желая оставаться рядом с Астаротом и лишнего мгновения, она почти пробежала по коридору до зала Совета, пусть за одним из поворотов и ухитрилась сбить с ног Лилит.        — … Вельзевул, я и мой народ желают высказать вам свое безмерное почтение, — лающий голос явившегося на Совет собакоголового Шеду оторвал ее от невеселых мыслей. В руках у де… существа виднелся какой-то мешок.        Когда на совет успели явиться все остальные Герцоги, она же только пришла сама?..        — Мы можем начинать, Вельзевул? — одарил ее странным взглядом Асмодей.        — Да. Начинаем. Шеду, что у тебя? Твои приняли решение? — Вельзевул тряхнула головой: мухи лишь лениво поползли по волосам.        — Да, лорд Вельзевул…        — Герцог, — одновременно вырвалось у Велиала и Вельзевул. Астарот прищурился, омерзительно улыбнувшись.        — Герцог, — Шеду одарил Велиала полным холодного отвращения взглядом и почтительно склонил голову, явно адресуя новый жест Вельзевул. — Мы подчинимся. Мы встанем на вашу сторону. Но… Подчинимся мы лишь вам, Герцог. Не кому бы то ни было. Нашим гордым и свободным народом не станет править обычный падший, какими огромными не были его заслуги. Лишь вы доказали, что достойны.        Вот же дьявол. О таком они не договаривались. Лестно, но… Чертовски опасно. И для нее, и для народа Шеду. Вон, даже Лигур с Хастуром неодобри… недовольно переглядываются.        — Я лишь управляю этим местом, пока не наступит Армагеддон, — чинно заговорила Вельзевул, поправляя ворот: ни одна муха даже не шевельнулась. — Командую…        — Нас не волнует, кто будет Командующим, при всем нашем уважении, Герцог, — беспардонно перебил ее Шеду, снова склонив голову. — Только вы. Это наше решение. И в знак нашей преданности мой народ вручает вам голову мятежника. Того, кто посмел возражать против воли нашего народа.        Астарот — не дожидаясь, пока Шеду вытряхнет содержимое своего мешка, — вышел прочь. Разве что дверью не хлопнул.        Вельзевул как зачарованная смотрела на появившуюся на столе отрубленную голову. Закатившиеся глаза, капли крови в пасти…        — …проголосовать, — спокойный голос Асмодея доносился до Вельзевул точно издалека. — Я выступлю за. Мы примем этот народ, если все мы будем бороться в Финальной Битве за одно и то же…        Голова. Чертового. Существа. Из этого драного миролюбивого народа. Что эти идиоты натворили? Как?        — … свободны, если нет других вопросов? — негромкий шепот Асмодея у самого уха. Умеет вовремя вмешаться, сволочь.        — Да… Да, все, — Вельзевул поднялась на ноги. — С вашего позволения, я буду говорить с Шеду… о последних часах изменника. И о том, что казнь следовало согласовать с Преисподней. Дагон, ты тоже можешь идти, я скоро подойду на пятый уровень. Собери остальных. Не стоит откладывать нашу работу.        Стоявший спиной к выходу Шеду улыбался: насколько вообще возможно прочитать улыбку в собачьей пасти. Зато ощущение «смотрите, мы всех обдурили» буквально захлестывало Вельзевул.        — Герцог, мы… — Шеду даже понять ничего не успел, как рассвирепевшая Вельзевул впечатала его в стену, до хруста сдавливая шею.        — Какого хрена? — приходилось говорить тише, не стоило привлекать лишнее внимание криком. — Я год с вами возилась, с Ахимоном, зачем? Чтобы ты мне его голову приволок? Какой кретин… Чья это блестящая идея? Имя, я из него сама все соки выжму…        — Герцог Вельзевул, — захрипел Шеду. — Мы… Это общее… Ахимон сам…        — О, как замечательно, что я это не проверю!        — Это для вас, — Шеду слабо пытался разжать пальцы Вельзевул. — Это покажет, насколько решительно все мы настроены, и как вы заставили наш народ… объединиться за ваше имя…        — Это бред, — зазвенела Вельзевул, от наполнившего ее омерзения выпуская Шеду (глаза его от недостатка воздуха налились кровью). Полнейшая чушь. Они убили одного из своих же…. И она искренне полагала, что их народ — неудавшийся эксперимент. О, все они под стать своему создателю Астароту…        — Герцог, мы вам не стали бы лгать, — Шеду едва не упал на колени. — Никто из нас не стал бы. Он — лишь жертва…        — Этой жертвы не должно было быть! — выплюнула Вельзевул, теряя остатки самообладания. — Будь мне нужны ваши головы, я решила бы все еще год назад. Вы хоть понимаете, что натворили?        — Герцог, мы…        — Знать ничего не хочу, — Вельзевул поправила взъерошенные волосы: мухи поползли по рукам, даже не думая взлетать.        — Мой народ верит, что после смерти все мы можем вернуться, — горько прошептал Шеду. — Особенно когда смерть наша должна кому-то послужить. Увидите, Ахимон вернется из небытия, чтобы служить вам.        Вельзевул вышла из кабинета, делая вид, что ничего не поняла. Последнее, что она сейчас хотела слышать — слова о преданности теперь уже мертвого Ахимона.        Работа. Ее ждет работа. Пятый уровень ада. Преисподняя. Она должна работать, чтобы демоны дожили до проклятого Армагеддона. Должна жить, чтобы противостоять Астароту. Чтобы отомстить каждому ангелу за то, что их светлейшая маменька повергла будущих демонов в это царство хаоса, тьмы и безумия.       Как было бы проще, уничтожь ее сегодня Михаил. Или если бы сама Вельзевул сожгла Михаил.        — Герцог Вельзевул, — рассудительный голос одного из помощников — о, сейчас она не назвала бы ни одного имени, слишком сильно в голове засел сотворивший невесть что Ахимон, — заставил Вельзевул поморщиться. Тупиковые коридоры пятого уровня были чертовски неприятным местом. И воняло здесь отвратительно. — Здесь в самом деле есть потайной ход. Но…        — Что?        — Он тоже заканчивается тупиком, — вмешалась Дагон: еще более хмурая, чем обычно после заседаний Совета. — Там… несколько помещений, закрытых обманками.        — Вы их открывали? — Вельзевул смело шагнула в темноту, приглядываясь к первому же помещению.        — Да, и… Это точно не случайные коридоры, — Дагон сделала шаг назад, замечая, как в руках Вельзевул разгорается пламя.        Крылья снова заполнили собой все пространство, едва ли не раздвигая стены темницы. Огонь — проклятый огонь — всеми цветами окрасил каждую поверхность, принимаясь плясать на камнях.        В углу темницы — прикрытой для вида лишь легкой иллюзией, чтобы никто не мог разобрать ощущения, исходящие отсюда — лежали кости. Не просто выпитая оболочка, не просто безжизненное материальное тело с вытянутой эфирной составляющей. Это был скелет демона, сама эфирная суть почившего, обращенная каким-то совершенно извращенным разумом в материальное и неживое нечто.        Участь хуже и мучительнее, чем простое уничтожение. Сознание, вечно живая мысль, обращенная в глупые материальные кости… Безвозвратно.        Астарот, будь ты проклят, пусть каждая твоя жертва вернется и обратит твою вечность в ежедневный кошмар.        Разгоревшаяся ярость нестерпимым огнем затопила сознание Вельзевул.