Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       Кажется, их развеят куда раньше, чем наступит апокалипсис. Вельзевул, конечно, еще пару часов назад была готова погибнуть, но от руки разозленного Сатаны... Кто бы мог подумать. Не так уж и много времени прошло с ее встречи со Смертью, и вот-вот они снова увидятся, но Вельзевул будет уже клиентом. Не слишком радостные перспективы.        Гнев Люцифера вблизи оказался настолько сильным, что никакие барьеры не помогали: выжигающее ощущение буквально ослепляло. И если все глупое и невнятное, затягивающее в свою пучину отчаяние рядовых демонов просто скребло по сознанию, то испытываемое Люцифером когтями пыталось разорвать разум. Точно ржавым, измазанным в склизкой грязи крюком (само соприкосновение с этим ощущением вызывало жгучее желание вывернуться наизнанку и почиститься) оно подхватывало каждую рациональную и не очень мысль, возникающую у Вельзевул, и чрезвычайно медленно, с садистким удовольствием раздирало ее на тончайшие нити.        Как знать, может, что-то подобное и ощущает Астарот? Мешанину из своего и чужого, без малейшей возможности хоть как-то упорядочить весь этот хаос.        Не важно, что еще Люцифер сделает: одного всеобъемлющего гнева средоточия Вселенского Зла для Вельзевул оказалось достаточно, чтобы оказаться в каком-то шаге от потери контроля.        Что он им сказал там, у ворот Преисподней? В чем обвинил? Что сделал? О могучая Бездна, если бы Вельзевул могла вспомнить. В сознании отдельно плавали даже не слова, а их обрывки, даже сам образ Люцифера казался разрезанным на множество кусочков. Она и Астарот — чертов психопат выглядел даже хуже, чем Вельзевул когда-либо доводилось видеть, — просто шли следом. Бездумно повинуясь.        К ледяному проклятому озеру.        Правда, даже эта мысль никак не оформлялась в разуме Вельзевул. Она видела когтистые лапы Люцифера, чернеющие в пламени Преисподней крылья, то и дело царапающие потолки, сыплющуюся откуда-то сверху каменную крошку, кожей ощущала по-настоящему мертвую тишину опустевших коридоров, чувствовала невыносимую вонь раскаленной серы, освежающий холод кристаллов льда…        И полную пустоту, в которой витали все эти ощущения, образы и мысли, никак не собираясь в единое целое.        Хотела исчезнуть? Осталось подождать совсем недолго, и мечта исполнится. Если не взять себя в руки, Люцифер от нее и мокрого места не оставит. Не вспомнит о былом, о времени, проведенном на Небесах, о заслугах перед адом и демонами…        Ее демоны достанутся Астароту. И все передохнут еще до апокалипсиса. В лучшем случае передохнут, а не обзаведутся новыми конечностями или не лишатся важных составляющих своего разума.        Она не может этого допустить. Она — их Герцог.        Все в Преисподней достаточно отчаялись, чтобы потерять надежду на какой бы то ни был лучший исход или сохранить веру хоть кому-то. Но это еще не означало, что для обычного демона в Аду никто и ничего не пытается сделать.        А Люцифер… Он слишком погружен в свои мечты о вышвырнувшей его прочь Богине. Он одержим местью. Ему нет дела до Преисподней. Для него они — лишь средство.        Ее глупые, бестолковые, чумазые демоны.        Простая мысль. Собственно, даже не мысль — один невнятный образ копошащейся толпы. И — все в той же извечной пустоте — слабое ощущение ответственности за их судьбы своих, если мысль о предначертанном и судьбе вообще можно соотнести с демонами.        Как она их может оставить, поддавшись собственной дурости и слабости? Для чего тогда она надрывалась на святом пригорке перед Метатроном?        Этого оказалось достаточно.        Новый барьер — не слишком сложный или гибкий, но крепкий — возник в ее сознании, ограждая от гнева Люцифера.        Выкрутится.        Люцифер не желает разбираться при всех остальных: задумай он провести Совет или собрание, в Преисподней было бы куда оживленнее. Судилище у ледяного озера? Не удивительно. Если кто и приглашен, то только избранные. Но даже самым жалким шансом оправдаться — вне зависимости от причины гнева Люцифера — Вельзевул собиралась воспользоваться на полную катушку.        И кто бы не стал причиной всего этого, кто бы не донес на нее (еще бы знать, на что конкретно злится Люцифер), это существо дорого заплатит.        Несколько лестниц, пара переходов, неторопливая прогулка по берегу…        Дьявол.        Все было в сотню раз хуже, чем она полагала. Сейчас она бы предпочла судилище этому.        — Он пытался меня обмануть. Меня! — взревел Люцифер, проследив взгляд Вельзевул. — Ложь — это мое творение! Забыли свое место? Вы так обнаглели, что возомнили, будто я не способен отличить истину от чего-то еще?        У озера в самом деле уже были… другие демоны. В самом плачевном состоянии, что Вельзевул доводилось видеть, а после Падения в этом плане у нее был богатый опыт. Разве что с Лигуром после удара копьем посоперничать могут, а так...        Бедняга Лилит. Служебное тело, похоже, латать и латать. Кажется, Люц ее по всем скалам протащил…. Хотя большинство костей с мышцами вполне себе цело: сидит, привалившись к камню, а не валяется с заплаканными глазами, не в силах пошевелиться. То, что осталось от ее лица, выражало безмерный страх. Да и ощущения, исходившие от нее, не давали сомневаться, как сильно она напугана. Люц всегда умел убеждать, а после Падения все свои способности направил во Зло — вот и стал таким внушающим ужас и трепет, даже не слишком часто выбираясь с ледяных берегов. Концентрированная сила, до которой каждому в Преисподней очень и очень далеко. Навряд ли даже Совет Тьмы — если какой-нибудь насмешкой судьбы они смогут объединиться, а не перекладывать обязанности с одного на другого, — способен с ним справиться. Воистину, от любви до ненависти — один шаг. Ненависть преобразила Люцифера, и Богиню, что обрела такого могучего врага, оставалось лишь пожалеть.        Или не жалеть. Эта Всеведающая дрянь найдет способ вывернуться из любой истории без серьезных последствий.        Но как бы сильно не досталось от Люцифера Лилит, Вельзевул беспокоило состояние другого демона.        Служебное тело Асмодея… Даже возможности серафима не позволили бы его восстановить, не то что способности демона. Хотя, казалось бы, что все эфирные создания знаменуют собой, как не победу эфемерной идеи над материальным?        Увы, всему, даже любому чуду был свой предел. И то, что валялось сейчас на берегу отдельными кусками обгорелой неоднородной массы из раздробленных костей, разорванных мышц и чего-то блестящего, могло бы послужить прекрасной иллюстрацией к этому правилу. Собирать воедино там было нечего.        Эфирное тело главного обманщика Преисподней выглядело лишь ненамного лучше, и то за счет своей относительной целостности. Люцифер постарался на славу: сгустки энергии и другой нематериальной ерунды светящимися полосами размазало по камням. В тех места, где раньше была эта эфирная субстанция, виднелись внушительные дыры. От плеча - той части, где следовало быть плечу, - мало что осталось.        Крылья целы. Чернее некуда, перья повыдраны так, что сама демоническая суть на булыжники сочится, точно лимфа с кровью перемешивается, но… Целы.        Сам Асмодей — в эфирном исполнении, конечно же, — скорюченный, почти смиренно опустивший голову, но живой и не развеянный. Хвала тебе, темная бездна. Было бы жаль терять этот единственный в Преисподней сгусток рассудка и разума из-за мелочи.        Знать бы еще, о чем конкретно этот умник пытался соврать. Люц — не Богиня, в лучшее в каждом существе не верит. И почему у него не получилось: Вельзевул искренне полагала, что в этом смысле могущество Люцифера не может превзойти Ее.        Точно услышав хруст — или еще какой-то звук, вроде скрипнувшего камня под ногами Астарота — Асмодей на мгновение поднял взгляд, покосившись на подошедших. Во взгляде… Бездна, да ничего Вельзевул не прочитала в этом взгляде, да и не хотела читать. Хватит с нее одного Люцифера и…        Прежде, чем снова опустить голову, Асмодей вдруг улыбнулся. Коротко, неуловимо и — дьявольски хитро.        Вельзевул не нужно было время, чтобы порассуждать и обдумать увиденное. Осознание пришло мгновенно, точно озарение.        Эта чертова сволочь ухитрилась обвести вокруг пальца даже Люца.        Осталось не провалиться самой.        — Люцифер, я, право, не понимаю, почему ты так взбешен, — начала Вельзевул, понимая, что о такой формулировке сильно пожалеет. Но лучше так: пусть прокричится и отойдет, чем будет шипеть, разрывая ее оболочку на кусочки. Хотя… Лучшим вариантом было бы натравить Люца на Астарота. — Уверена, всему найдется объяснение. Мы с Князем…        — Работали? — прорычал Люцифер, подходя ближе: камни под его ногами раскалялись и трескались. — Мои демоны даже не удосужились сказать мне, что затеяли переговоры с проклятыми Небесами! И что вас на это надоумило?        — Люцифер, это… — начала было Вельзевул, но в ту же секунду упала на колени, отчаянно сражаясь с болью, охватившей служебное тело.        — Сатана, — прошипел Люцифер, явно наслаждаясь чужими мучениями. — Ты придумала эти переговоры? И ко мне даже не явилась. Не предупредила. Не смей мне лгать, тебе никогда на это не хватит ни ума, ни отваги, ни умений… Что я приказал? Я приказал и пальцем не трогать Князя!        От рева Люцифера стены заходили ходуном.        Вельзевул изо все сил держалась, чтобы не кричать. Начать контролировать боль означало потерять барьер, отделяющий ее разум от заполняющего все вокруг гнева. Нужно держаться, иначе не получится сказать и слова в свое оправдание…        — Я разбиралась с душой человека, — смогла выдавить единственную правду Вельзевул, цепляясь за трескающиеся под взглядом Люцифера собственные ребра и вытирая свободной рукой пот со лба. — Ангелы совсем потеряли совесть…        — И ты решила подвергнуть опасности Командующего будущей армии? Воспользоваться моментом? — снова зарычал Люцифер, щелчком пламени заставляя языки проклятого пламени танцевать вокруг Вельзевул. — Умолкни. Это отвратительная попытка… Об этом я стану спрашивать самого Астарота.        — Мы вели переговоры, — прохрипел Астарот, хватаясь за виски и прокусывая губу до крови. — Мы даже ставили условия, с кем будем говорить…        — И чего вы добились? — прогремел Люцифер, швыряя Астарота, точно тряпичную куклу, на замерзшую гладь. Мгновение — и Князь Преисподней оказался по пояс в разросшихся льдинах.        Судя по выражению его лица, ничего приятного в этом не было. Скорее наоборот.        — Они не привели первого попавшегося ангела, — смог наконец подавить панику и ответить Астарот. — И никакого Рафаила…        — Имена, — припечатал Люцифер, ухитряясь ни на мгновение не потерять контроль ни над льдинами, сковавшими Астарота, ни над пламенем, кусающим перья Вельзевул. — Мне невообразимо интересно, с кем таким вы сумели найти общий язык.        Общий язык? Люцифер рехнулся у этого озера? Это была их чертова работа, разобраться, что делать с людьми, которые того и гляди, хлынут в Преисподнюю потоком… Во всяком случае, если будут продолжать плодиться с той же скоростью. Кто знает, как быстро изнашиваются и материальные оболочки: новые им никто не выдаст.        — Люцифер, мы совсем не… — начала было Вельзевул, но еще одна вспышка чужого гнева раскаленной иглой вонзилась в сознание, лишая возможности говорить.        — Я говорю с твоим Командующим, Вельзевул, — прорычал Люцифер так, что лед в озере принялся трескаться. — Захочу узнать твое мнение — спрошу. Имена ангелов, Астарот, живее! И не смей врать.        Черт.        Черт. Черт. Черт. Только этого сейчас не хватало.        — Метатрон, Тамиэль и Гавриил, — на одном дыхании выпалил Астарот.        Черт побери. Люцифер ее точно развеет… Проклятый архангел, в каждой бочке затычка он, а все шишки сыпятся на Вельзевул. Надо было если не убить, то хотя бы подставить посерьезнее, чтобы всю свою вечность ворошил бумажки в архиве, систематизируя информацию о созданных звездах. Чтобы не лез в чертову войну. В чертову подготовку к войне. В чертову работу самой Вельзевул…        — Герцог разговаривала с архангелом? — вкрадчиво прошелестел Люцифер, впиваясь взглядом в Астарота. — И ты жив до сих пор? На ногах вернулся? Неужели Герцог не сумела провернуть какую-то подлость, Командующий? Чья была идея указать ангелам, кого привести на переговоры? Почему они ее послушали?        Признаться, у Вельзевул просто не хватало сил, чтобы до конца понимать происходящее, а уж тем более пытаться оправдаться. Но… Почему у нее такое ощущение, что Люцифер пытается отыскать черную кошку в темной комнате? Зачем он задает вопросы, которые его не интересуют? Ответы на некоторые из которых он… Он знает.        С этим нужно что-то делать. Даже если Астарот не соврет — кто разберет, насколько хорошо соображает его больная голова. Он может исказить факты, недоговорить, что угодно…        — Люц… Сатана. Я никогда не нарушала твоего прика… — Вельзевул предприняла отчаянную попытку рассказать обо всем, но безуспешно: служебное тело выдыхалось, просто не справляясь со всем, что на него свалилось. Пожалуй, не будь хотя бы гнева, будь ее мучителем не Люцифер, а кто послабее, она бы легко восстанавливала хотя бы самые важные части…        Капли крови попадали на раскаленные камни: алое с шипением свернулось и противно запахло.        — Они говорили при мне. Не отходили и не скрывались, — медленно начал говорить Астарот. Каждое слово его звучало отрешенно: точно его из черепа вытаскивают предложения и без какого-либо контекста заставляют читать. — Она их ненавидит.        — Сильнее, чем тебя? — жутко захохотал Люцифер: и пламя, и лед пришли в движение.        — Да. Нет… Я не знаю, не знаю, мне все равно! — завопил Астарот, когда льдина с хрустом впилась в шею. — Они хотели после какого-то момента начать забирать людей, всех без разбору, и мы только выторговали ограничение! Все! Люцифер, я клянусь, ничего не…        — Грош цена всем клятвами в Преисподней, — прогрохотал Люцифер, с отвращением отворачиваясь от Астарота и обращаясь к Вельзевул. — Ты. Что он тебе предложил?        Замечательный вопрос. Кто и что ей предложил вообще? Сложно размышлять над сутью вопроса, когда каждое твое перо пожирает пламя. Да, они быстро восстановятся, но сейчас… Дьявольская, ни на мгновение не останавливающаяся боль.       — Ангелы сами не знали, что делать. Небеса… Небеса закрыты. Они не могут перетащить туда кого бы то ни было, — от очередного приступа Вельзевул остановилась и насилу удержалась, чтобы не закричать: прокусила губу, но смолчала. — Если ты про архангела, то ничего, ничего он нам не предлагал. Мы чертовы враги, я не братаюсь с пернатой дрянью. Слышишь? Я… Они с нами это сделали… Ненавижу. И эту скользкую дрянь, которую ты назвал Командующим, тоже ненавижу, но пальцем не трогала.        Всех. Сейчас она ненавидела всех без исключения. Астарота, трепливого до безумия и не умеющего держать язык за зубами. Гавриила, который даже не представлял, чем их рабочее вынужденное взаимодействие оборачивается. Люцифера, свихнувшегося внизу и пытающего собственных преданнейших (по-демонически преданнейших, конечно же) сторонников. Ненавидела Асмодея с Лилит, сумевших только привести Люцифера в бешенство. Остальных Герцогов, даже не сунувших сюда нос. Всех без исключения демонов, по вине каждого из которых она сейчас терпит и сдерживается, пытается выжить, постоянно мирится с безумием Командующего… Даже проклятое человеческое семейство: немногочисленное, но хуже случайной колючки под босыми ногами… Да мало ли. Всех. Абсолютно.        — Я говорил не об ангелах, но мне не нравится, что при разговорах о твоем возможном предательстве ты сразу думаешь о наших противниках, — Люцифер уже с интересом вглядывался в искаженное от боли лицо Вельзевул. Точно какой-то безумный исследователь… И это бы объяснило, почему они так с Астаротом сошлись. — Впредь никаких… проявлений подобного. Они враги. Никаких переговоров без моего ведома. Узнаю… Чего ты боишься? За свои крылья? Демону не нужны крылья. Ты не станешь слабее, но… Ошибешься еще раз — и лишишься этих своих крыльев, каждого из шести, обещаю. А разнесешь какой-нибудь уровень Преисподней еще хоть раз — восстанавливать будешь сама, без всяких чудес. И... Оба. Никогда не сметь... творить такое без моего ведома. Твое счастье, я поверил, что ты не собиралась развязывать войну с ангелами прямо сейчас. Лишь угрожала. Но только попробуй еще хоть раз...        Вельзевул торопливо кивнула. Люцифер лениво взмахнул рукой — и прежде, чем пламя погасло, Вельзевул отлетела в каменную стену, хорошо приложившись плечом.        Черт побери. Поверил. Откуда узнал… Но поверил.        — С тобой я еще не закончил, — снова не удосужившись повернуться, бросил Люцифер Астароту. — Похоже, ты вообще не понял, в чем именно заключаются твои обязанности. Но, в бездну тебя затяни, уничтожать моих демонов я тебе точно не позволял…        Голос Люцифера снова на какое-то мгновение превратился в рычание. Вельзевул, лишь в пол уха следя за происходящим, спешно пыталась вправить неудачно вывернутую ступню. Уж не до хорошего: по виску явно текло что-то липкое, но пока в глаза не попало, может и потерпеть.        Зализывать раны она будет у себя. Не здесь. Черт знает, как барьеры отреагируют на чудеса. Да и Люцифер все еще в ярости…        А еще не стоит смотреть на Асмодея. Черт знает, что он там задумал, но пока Люц и всех не отпустит — лучше не испытывать судьбу. И без того слишком просто. Никаких вопросов, будто о прошедших тридцати годах Люц почти ничего и не знал… Кроме масштабов разрушений.        — Вельзевул, будешь каждую неделю докладывать, что там у вас с людьми… — выразительно начал Люцифер.        — Наши демоны уже следят за Каином, — спешно ответила Вельзевул, слабо кашляя. Нужно узнать, кого именно Дагон послала по следу, и как их успехи… Если что - послать Шеду. Хоть какая-то польза от этого безумного народа.        — Твои… отчеты. О сотворенном демонами, — холодно продолжил Люцифер. — Ты больше не будешь читать эти отчеты одна. Каждый демон будет отчитываться перед Советом. И я за этим прослежу.        Вельзевул кивнула, поднимаясь на ноги: в голове зашумело, как у последнего смертного.        Дьявол. Силен же… Или это она сама слишком слаба.        — Обо всем важном сообщать мне, — жестко отчеканил Люцифер, в этот раз явно обращаясь и к остальным. — За следующей ошибкой последует серьезное наказание. Свободны. Лилит заберите… А с Астаротом я поболтаю.        Не рассчитывая на какую бы то ни было помощь от все еще бестелесного и потрепанного даже в эфирной форме Асмодея, Вельзевул подошла к Лилит и одним незамысловатым чудом помогла той восстановить позвоночник.        Пожалуй, такую мелочь она сейчас вполне может провернуть без серьезных для себя последствий.        Никакого альтруизма или благородства.        Кто-то донес Люциферу на них. О попытке вести переговоры, о войне и вражде… И Вельзевул подозревала вполне конкретную личность. Которую, безусловно, будет проще допрашивать в целой материальной оболочке.