Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       — Ты не успеешь! Они следят, понимаешь? — заходился криком где-то на нижних уровнях Преисподней Астарот. Вельзевул невольно пришел в голову образ: Князь пытается вытереть лицо от идущей носом крови, оставив попытки укротить безумно взъерошенные волосы. — У нас не так уж и много времени…        Асмодей додумался до этого особенного чуда: некоторые самые важные сообщения направлять прямо в голову демонам на поверхности. Обычно этот способ связи использовали для того, чтобы послать инструкции работающим в полевых (скорее пустынных, учитывая, где обитали люди) условиях искусителям, но… Астарот всегда оставался собой: вдохновленно паникующим кретином.        Вельзевул, нахмурившись, тряхнула головой (в ушах все равно неприятно звенело), коротко усмехнулась, взглянув на взволнованно потирающую запястья Лилит. Солнце пекло нещадно, но в тени зеленеющей пальмы (к удовольствию демонов, зелень была не слишком радостной, местами пожухлой и сухой: даже в оазисе несчастному дереву не хватало всего вдоволь) комфортно себя почувствовал даже человек, не то что обитатель Преисподней.        — У нас всего пара часов, а там тень закроет солнце, — Вельзевул кивнула стоящим в стороне Шеду и Велиалу. — Затмения придумала я и понимаю, чего ждать… Ангелы будут слишком увлечены. Не упустите момент, ясно? И не отходите от основного плана, как бы сильно не кричал наш Князь. Велиал, если что — сразу же ко мне.        — Мне нужно только подняться на поверхность, — снова загудел в ее голове голос Астарота. — Пернатые будут маяться над вопросом, что мне тут понадобилось…        Будь проклята односторонняя связь с Преисподней.        — Велиал, передашь, что я справлюсь, — раздраженно проворчала Вельзевул, вдохновленно измазывая в пыли и песке балахон. — Он только Небеса взбудоражит. Когда его сюда последний раз заносило, лет семьдесят назад? Да Метатрон лично сюда припрыгает, все провалится к чертям! Донесешь до него мысль и возвращайся, ангелам нельзя дать повод нас подозревать.        Велиал коротко кивнул, переглянувшись с Шеду, и в пару шагов исчез: наверняка уже с часовыми у главного входа в Преисподнюю колкостями обменивается.        О всемогущий Сатана, даруй им удачу…        Вельзевул спешно сотворила плетеную корзинку — небольшую, наподобие той, что стояла у босых ног еще одной присутствующей в этом оазисе фигуры: молчаливое, тихое создание, неподвижно устроившееся в тени пальмы.        — Сразу не уходи, ясно? Спрячься, пока будет полыхать багровая корона, но проследи, — спешно зашептала Вельзевул Лилит, не прикасаясь к демону: обе они коротко взглянули на закутанное в темное полотно существо у пальмы. — Второго шанса не будет.        — Если что-то пойдет не так… — начала было Лилит, потянувшись даже не к корзинке, а к плечу Вельзевул. Та интуитивно дернулась в сторону: что-то постоянно ощущалось от Лилит. То, что заставляло держаться подальше. Во всяком случае, не пытаться прикоснуться к демону, бывшему когда-то человеком. Шеду явно насторожился, опуская руку на меч: некоторых собакоголовых Вельзевул вооружила клинками, закаленными в адском пламени, и, признаться, до сих пор не пожалела о своем решении. Шеду, если понадобится, хоть самого Астарота за нее пырнет. Жаль, что в Преисподней гордый полудемон редкий гость.        — Нет. Не рискуй. Тогда повременим еще немного, — раздраженно зазвенела Вельзевул: мухи зажужжали особенно громко. — Они не слишком пристально следят за людьми, но одна наша ошибка — и пернатые усилят охрану. Отправитесь, как только тень доберется до середины солнца, поняли?        — Не беспокойтесь напрасно, лорд Вельзевул, — по-деловому прохрипел Шеду, преданно склонив голову. — Мы не подведем. Я не подведу.        — Герцог, Шеду, Герцог, — в миллиардный, наверное, раз исправила собакоголового упертого полудемона Вельзевул. — Все. Я иду.        — Вы не взяли оружие, — с сомнением взглянул на балахон Вельзевул Шеду. — Позвольте, я пошлю своих воинов приглядывать…        Воинов. Собакоголовые слишком вошли в роль: расплодившись, ухитрились десятую часть своих порождений воспитать куда более жестокими, чем создала их природа… Вернее, чем создал их Астарот.        — О, мне не нужно оружие, — холодно улыбнулась Вельзевул, встряхнув стоящую рядом пальму: одним демоническим чудом вызревшие финики попадали прямо в корзинку. — Во всяком случае, обычное оружие.        Один щелчок пальцев — чтобы очутиться у порога Преисподней и кивнуть салютующим часовым, второй — чтобы переместиться еще раз, на милую и живописную скалу неподалеку от места, где сейчас обустроились всем своим огромным семейством Адам и Ева.        Чудные они, конечно. Столько детей, а живут у обрыва. Неужели не боятся, что неразумное, орущее, любопытное нечто свалится и разобьется? Как показывала практика, материальные их тела не имели никакого запаса прочности. Пара метров, неудачное приземление на камень — и череп лопнет. Проверено.        Хотя… Эти уже раскаялись. Рыдают, с каждым днем пытаясь все лучше осознать свой грех и его причины. Пытаются праведную жизнь вести. На каждого увиденного демона — пусть и на огромном расстоянии — руками машут, молитвы бурчать начинают… Даже у Хастура от этой чепухи несварение начинается. Все надеятся, что Всеблагая их спасет.        Эта человеческая наивность бесила. Каждый раз, когда Вельзевул становилась невольной свидетельницей таких представлений, ей безумно хотелось пойти и чертовски милосердно рассказать, что никакого спасения Всеблагая и Милостливая в ближайшее время не задумывает. И что после смерти два любителя яблок с чужого дерева окажутся в Преисподней — потому что Небеса для них закрыты. И их дети — тоже. И дети их детей. А вся эта болтовня, мелкие благословения и принесение жертв в Ее честь никак ситуацию не изменят.        Пожалуй, это было бы милосердно со стороны Вельзевул.        Но… Демону не пристало проявлять милосердие. Хотят себя истязать, мучить чувством вины и прочим в надежде на морковку после смерти — пусть ждут. Сильнее будет разочарование и удивление в финале. Вон, комнаты для них уже любезно подготовлены Лигуром.        С огромным удовольствием взметнув черные крылья, Вельзевул уселась прямо на камни, свешивая ноги с обрыва. Солнце незамедлительно принялось жарить лоб и щеки.        Чудовищное пекло. Оно и к лучшему: душам человека будет проще принять адскую духоту в Преисподней… Тьфу. Она сейчас что, об удобстве людей думает? Превосходно, Герцог. Очень по-демонически.        Отвлекая себя мыслью о грядущем затмении, Вельзевул с удовольствием отправила в рот финик и зажмурила глаза. Черт с ними, с людьми и прочим: идея о поедании чего бы то ни было (если это не сдохшие три дня назад в пустыне крысы) была превосходной. Наверняка такие наслаждения, по мнению ангелов, приближали и без того греховные души людей к Преисподней, так как в действии этом не было любви к Богине.        А что, у пернатых своя безумная логика. Возлюби Ее, велено же. Что значит, крышу над головой делаешь? Решил от ее взора укрыться? Вот тебе молния прямо в солому…        Вельзевул хохотнула и тут же помрачнела. Ладно, с последним она перегнула палку. На условия жизни человека пернатым абсолютно плевать, иначе давно бы позаботились, чтобы бедняги нашли что-то комфортнее раскаленных камней, трескающихся ночами от перепадов температуры.        Не ее дело. Ее дело — там, на огромном расстоянии отсюда, где…        Вельзевул снова пошевелила крыльями и выплюнула косточку.        Отвратительный до тошноты порыв благостных намерений и всеобъемлющей любви донесся откуда-то позади. Конечно же.        Следующая косточка от финика была безжалостно сожжена в проклятом пламени. Не слишком рационально, но… Она — демон. С чего бы ей о таком беспокоиться?        Что-то неясное — не такое благостное, как раньше, необъяснимое, похожее на живое человеческое любопытство, — царапнуло по сознанию Вельзевул, спокойно обходя барьеры. Не слишком-то обычно для ангелов.        Вельзевул с интересом обернулась, пытаясь определить источник этого занятного ощущения, но так и не смогла. Неприятно. Опасности в этом не ощущалось, но… Неожиданности после такой длительной подготовки ей были ни к чему. И предупредить демонов не получится. Ладно. С Лилит Шеду и Велиал. Эти двое сориентируются. Да и Лилит не совсем бестолковая…        Да бросьте. Неужели никто из ангелов не возмутится появлению рядом с домом человека самого Герцога Преисподней? Они там совсем на Небесах расслабились?        Хотя о чем она. Конечно, расслабились. Им дела-то до человека нет. Они ведь даже не хватились, когда…        Подставляя крылья обжигающему ветру — даже такое ощущение было приятно: ни о какой свободе для своего эфирного тела в Преисподней даже мечтать не приходилось, — Вельзевул подняла глаза к небу.        Солнце. Пылающий шар, движущийся в космической темноте, оказался не такой уж бесполезной и раздражающей штукой. Вот, того и гляди, ее собственная давняя задумка принесет выгоду Преисподней… То есть не сразу, конечно. Но какой размах!        Шелест крыльев — и новый всплеск благостно-восторженного ощущения, с примесью легкой настороженности, коснулся барьеров Вельзевул.        Нет, на что-то подобное она и рассчитывала, об этом кричал даже Астарот, но… Дьявол, да что же этому архангелу на небесах-то не сидится? Послать сюда некого?        Даже глубоко в мыслях Вельзевул никак не позволяла себе поверить, что все визиты Гавриила — это не тонкое и изощренное издевательство со стороны лично Богини, а обычный страх ангелов перед Герцогом Преисподней. Боялись бы — прислали бы сразу нескольких, вооруженных, чтобы совсем весомо, а не…        Ладно, Вельзевул готова была поспорить, что абсолютный кретинизм Гавриила — это тайное оружие Небес. Невероятно жестокое. Даже в Преисподней до такого не додумались. Хотя… У них был абсолютно, дьявольски, до невозможности невыносимый Кроли. Нужно бы ему новые инструкции выдать, пусть сводит на нет усилия пернатых.        — Небеса хотят знать, что герцог Преисподней делает рядом с человеком… — подошел ближе Гавриил, поднимая пыль.        — Сижу, — безэмоционально отозвалась Вельзевул, отправляя в рот еще один финик. — Тут неплохой вид.        Гавриил молчал с минуту, вглядываясь в скалу напротив: лишенную всякой растительности, отвратительно-серого цвета, без намека на возможных обитателей или хотя бы что-то нескучное.        — Эм… Там скала, — проницательно заметил наконец Гавриил, указывая на голые камни. — Что там неплохого?        — Вид, — стараясь сохранять серьезное выражение лица, процедила Вельзевул. Почему она раньше не додумалась до такого, говорить с ангелами односложными предложениями?        — Там что-то произойдет? — продолжал хмуриться и прищуривать свои невыносимые фиолетовые глаза Гавриил. — Огонь? Или вы скалу обрушите? Мы видели, как ваши… разгуливали у врат Преисподней.        — А должно? — не удержалась Вельзевул и взъерошила волосы на затылке. О Люцифер, какое же невероятное ощущение — полнейшее непонимание со стороны архангела. — Мы ничего не замышляем.        — Вы не можете не замышлять, в этом ваша природа, — явно процитировал кого-то Гавриил. — Так в чем дело? Что ты делаешь?        Вельзевул равнодушно выплюнула новую косточку от финика, не удостаивая Гавриила взглядом.        — Слушай, я… — внезапно остановившись, Гавриил обернулся куда-то в сторону человеческих построек и замахал руками. — Нет, нет, я сам, не нужно!        Вельзевул возвела глаза к небу. Конечно, ангелы же без подкрепления в кустах нынче не ходят. Благородные и предусмотрительные светлые.        — В данный момент я замышляю полюбоваться затмением, — она дернула плечами. — Это моя природа подразумевает? Или вместе с Падением я там какую-то штуку выбрала, и должна работать без продыху?        — Я не это имел в виду! — Гавриил снова нахмурился. — Продыху? Отдыхать что ли?        — Не совсем, — ехидно фыркнула Вельзевул и, прежде чем взять очередной финик, заметила: — Бездельничаю на потребу своей невыносимой и отвратительной сущности. Вот как ты сейчас.        — Я не бездельничаю, — с достоинством заметил Гавриил. — Я все равно был на земле, вот меня и послали…        — Захлопнись и бездельничай дальше, пока Михаил не прибежала, — Вельзевул снова пошевелила крыльями.        — Ты точно ничего не замышляешь? — настороженно спросил Гавриил.        — Могу замышлять, — задумчиво ответила Вельзевул. — А тебе, наверное, положено мои замыслы предотвращать?        — До невозможного глупо, — неожиданно выдохнул Гавриил. — Такой порядок.        — Садись, — Вельзевул спрятала глубочайшее удивление за показным равнодушием.        — Что?        — Садись уже. Чего ты там делал, — Вельзевул подняла глаза вверх: ползущие облака медленно багровели в лучах превращавшегося в полумесяц солнечного диска. — Я думала, что ангелы в последнее столетие землю не сильно-то жалуют. Главным входом уже сколько никто не пользуется.        Гавриил, с сомнением глядя на растрескавшиеся и нагревшиеся камни, в растерянности замер.        — Ваши что, следят? — наигранно-возмущенно заявил он, опускаясь рядом.        — Нет, у вас скала бурьяном поросла, — отмахнулась Вельзевул, с трудом справляясь с желанием подсунуть Гавриилу камень поострее. Вранье, конечно: Велиал вокруг главного входа в Рай часовых выставил, за каждым пернатым на земле приглядывает. — Куда садовника дели?        — Его повысили, — неохотно отозвался Гавриил, завороженно глядя, как Вельзевул крутит в руках очередной финик. — С полвека назад. Теперь на Небесах за Древом жизни ухажи… Я не должен был рассказывать.        — Не особо-то и интересно, — в тон Гавриилу отозвалась Вельзевул, размышляя о том, как обстоят дела у Лилит с демонами.        — Рад узнать, что у тебя все… Все в порядке. То есть не рад, мне такому радоваться не положено… Не важно. Ты до сих пор Герцог? — в лоб спросил Гавриил.       — С чего мне это… — вскинулась было Вельзевул: финики в корзинке подпрыгнули.        — Слухи, у нас слухи всякие ходят, — спешно признался Гавриил. Вельзевул показалось, что архангел чертовски хотел занять чем-то руки: хотя бы привычным для таких разговоров утконосом. Эх, несуразные твари сейчас, наверное, целый материк уже заполонили. — Будто на вас Люцифер взъелся… Что вы войну не объявили.        — О, — только и смогла она вымолвить в ответ. Странные слухи, пусть и действительности не соответствовали не капли, опирались на очевидные факты. Стало быть, кто-то донес. В Преисподней-то не все знали подробности.        — Да, — виновато кивнул Гавриил. — Поговаривают, что от Асмодея и вовсе одна голова осталась…        Пожалуй, если в Раю все также не любят поболтать с врагом, как Гавриил, ничего удивительного в разгуливающих на Небесах самых разных слухах.        — Люц злился, но для него это в порядке вещей. И да, я все еще Герцог, — после паузы ответила Вельзевул, не думая даже удовлетворить любопытство архангела: пусть думают, что их Совет куда более… разнообразный, чем всем кажется. И устрашающий. — Небось, всеми Небесами праздновали? Пирушку закатили?        — Что? — неловко поерзал Гавриил, осторожно заглядывая вниз. — Какую пирушку?        Вместо ответа Вельзевул снова щелкнула пальцами, укрепляя камни скалы. Не хватало еще, чтобы это архангельское недоразумение вниз навернулось. Ее же обвинят… А Михаил всегда была слегка того. Не хотелось портить славный греховный вечер метаниями проклятого огня и суматохой.        — Забудь, — она снова потянулась за фиником. — А вы точно за нами следите. Знаешь ли, ощущение, что какая-то тысячеглазая пернатая фигня, не моргая, пялится на наши ворота, никто не подделает.        — Мы-то? — Гавриил явно смутился и попытался продолжить своим излюбленным важным тоном. — Следить — недостойное занятие, оно присуще только тем, кто не уверен…        — Следите, — уверенно перебила его Вельзевул: тень очень уж быстро закрывала солнечный диск. Вокруг точно смеркалось, а на небесах оставался заметен лишь все истончающий серп наподобие лунного.        — Да, — горестно выдохнул Гавриил, взглянул на солнце и тут же перевел взгляд на жующую Вельзевул. — Что ты делаешь?        — Ем, — третий раз по-новому ответила на один и тот же вопрос Вельзевул и, странно улыбнувшись, протянула архангелу корзинку. — Финики. Пробовал?        — Они что-то означают? — насторожился Гавриил.        — А вы поедаете только то, что хоть немного символично? — Вельзевул вдруг подумалось, что стоит заставить архангела попробовать еду. Не зря же она, в конце концов, сидит здесь и отвлекает пернатых от другого, не менее важного места. — Ничего они не означают. Возьми.        — Мы не поедаем… Пищу, — искренне возмутился Гавриил. — Мы — ангелы, и осквернять храм своего тела…        — Пробуй, — возразила Вельзевул. — Это Ее заморочки по поводу пищи. Это Она придумала, что все живое может поедать растительные штуки. Тебе тут не дохлую рыбу предложили. Та еще гадость, даже на мой отвратительный демонический вкус.        Было не слишком ясно, от чего именно так скривился Гавриил: от идеи о том, чтобы разделить трапезу с самим Герцогом Преисподней, от мысли о дохлой рыбе или от размышлений демона о Ее воле. Вельзевул, странно хмыкнув, впихнула в руку Гавриилу финик.        Тончайший серп еще не спрятанного тенью солнца в последний раз сверкнул — и исчез, погружая все вокруг в темноту. Еще одно, совершенно крохотное мгновение, и вокруг солнечного диска — теперь уже абсолютно черного — изящными всполохами зажглась невероятная корона, переливающаяся всеми цветами.        Вельзевул довольно улыбнулась. Момент она выбрала просто идеально.