Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       Пока Преисподняя — как всегда, шумно и чертовски странно, — праздновала рождение сына Каина (пожалуй, не столько сам факт рождения, сколько предшествующие ему события), за всем сомнительным бряцанием, криками и странными телодвижениями подземный муравейник заполнял отвратительный скрежет каменных недр.        Не удивительно, на самом деле. Даже в аду всегда найдутся те, кто предпочтет разгульному и буйному празднику что-то еще. Пытки. Книги. Работа. Уж что-что, а работа всегда помогала Вельзевул отвлечься.        Душа дочери Адама никого больше не беспокоила — Вельзевул, не слишком тревожась на этот счет, отдала ее Молоху и Абаддону. Заглянула проверить пару раз, а сейчас почти забыла. Невозможно — тем более демону — беспокоиться о каждом. Во всяком случае, души смертных волновали Вельзевул меньше всего остального. Ее устраивал любой вариант развития событий. Если шакалы Астарота перестараются, никакой возни с душой не будет. Если же они изловчатся превратить это существо в озлобленную на весь мир тварь — так тому и быть. Что бы не осталось от девицы, отдавать это Раю при случае будет не жалко.        В конце концов, разве что-то подобное и не должно происходить в Аду с душами? Разве не таков был расчет Милостивой и Всеведающей? Ужасы, боль, страдания и несправедливость.        Даже Люцифер не представлял, насколько все это было отвратительно для Вельзевул. Вот она, цена их Великого Плана. Необходимость возиться с множащимися человеческими душами.        В ответе за людей был кто-то еще, и явно не Герцог Преисподней. Кто прохлопал дамочку, пусть тот и вспоминает об угрызения совести или что вместо нее у ангелов.        Что-то интуитивное не давало Вельзевул оставить семейство Каина совсем уж без присмотра. Согласно первоначальному плану, приглядывать за ним и Аван должны были Лилит и Шеду: одна на правах матери, другой — как живущее на поверхности существо. Но доверять в таком вопросе обычным отчетам?        Их план был слишком важен. Немудрено, что Вельзевул хотя бы раз в пару месяцев — в суматохе Преисподней легко потерять счет времени — выбиралась на землю и, стараясь слишком уж не привлекать к себе внимание ангелов, прогуливалась неподалеку от очередного места, где обосновался Каин.        Этот человек — убийца с несомненными талантами, что пригодились бы демону, — не слишком-то беспокоился о раскаянии и осознании собственного греха. Создавалось впечатление, что о Всевышней он не думает совершенно: на короткие намеки о Ней, которые иногда озвучивала Аван, Каин не реагировал никак.        Зато в своих странствиях человек поразительно разумно выбирал места для ночевки. И, судя по маршруту, выискивал для жизни что-то более удобное, чем пустыня (разливающаяся каждый сезон река рядом с домом не добавляли Адаму с Евой уважения в глазах Вельзевул). Леса, полные дикой живности — люди и раньше-то не ограничивались единственным убитым львом, а предпочитали успешно охотиться. Широкие реки, богатые рыбой. Неприступные скалы, не слишком близко расположенное море гарантировали защиту как от паршивой погоды, так и от не слишком дружелюбных соседей… Каин совершенно точно адекватно оценивал способности и дурной характер своих родственников.        Пожалуй, не будь он человеком — столь ненавистным для любого демона существом, — Вельзевул могла бы испытывать к нему… расположение.        Однако Каин ухитрился удивить и обрадовать всю Преисподнюю. Каин, обреченный на вечные скитания и ненависть всего сущего…        В один день он просто-напросто завершил свое путешествие. Остановился вместе с женой в одной живописной и уютной долине. Точно полностью забыв о своем проклятии.        Похоже, ему было плевать на указания Всевышней. Конечно, таким богохульством — невероятным пренебрежением Ее волей — демоны не могли не восхититься.        Вельзевул, которой досталось сомнительное счастье взглянуть на жизнь первого убийцы с его полудемонической женой поближе, этому не удивлялась. Независимость Каина для нее была очевидна: она же не Гавриил с его полнейшим непониманием окружающих. Каин раз за разом демонстрировал понятную демонам гордость и своеволие, стремление к справедливости (как и у Падших, совершенно извращенное), способность выбирать достаточно жесткие методы (убить собственного брата в надежде добиться желаемого — что может быть более кардинальным)… А еще, как выяснилось, к своим скитаниям Каин относился не как к наказанию, а лишь как к средству убраться подальше от родственников. Ну и от приглядывающей сверху (как все люди искренне считали) всеобщей Маменьки.        Теперь у него родился сын, он наплевал на Небесные Правила и строит город — чтобы разместить в нем свое семейство. Масштабный взгляд на вещи. С явной заботой о будущем.        Вельзевул же интересовало немного другое. Ангелы будто забыли о сущестовании семейства Каина: не было никаких наблюдающих пернатых, бессмысленно снующих по скалам и сверкающих оперением; попыток наставить первоубийцу на истинный путь, пророческих снов и подобной чепухи. Вся пернатая свора официально ошивалась рядом с Адамом.        Вот только… То самое ощущение близкого к человеческому любопытства нет-нет, да и возникало рядом с теми землями, где обитал Каин.        А еще у этих изгнанников поразительно удачно получались разные новые штуки. То, чему ангелы учили Адама и его семейство, потому что те просто не могли сами додуматься до многого — или, что вернее, сдохли бы с голоду раньше, чем придумали бы подобное. Зато Каина и Аван что-то будто бы вдохновляло. Явно не Лилит.        И у Вельзевул было несколько догадок на этот счет. Размышлениями своими она предпочитала не делиться — до лучших времен. Кто знает, как такая информация может пригодиться.        Но как бы то ни было, необходимость контролировать что-то отнимала в разы меньше времени, чем реализация их плана в самом начале. И у Вельзевул — к огромнейшему ее удивлению — в кои-веки появилось свободное время. Множество свободного времени, которое можно было потратить на обустройство Преисподней.        Вельзевул и в самом деле очень давно хотела переместить некоторые из пробивающих стены Ада ручьев поближе к источникам проклятого пламени. Идея с горячей водой была задумана еще до той их с Астаротом безумной войны — на болотах, где тогда жили собакоголовые, — но все руки никак не доходили.        Все лучше, чем размышлять об ангелах, грядущей войне, Всевышней, Каине с его безумным семейством, Астароте с его шакалами…        Остальные могут праздновать сколько им вздумается. В Преисподней никогда не было слишком уж много поводов для веселья. К тому же, даже за одно желание бездельничать Вельзевул завтра спросит с каждого демона.        Еще одно небольшое усилие: ручьи, сотворенные Люцифером не слишком-то хорошо подчинялись. Иногда в разы проще было создать источник адского пламени, чем изменить русло. Отвратительный скрежет камней и железа, однако, не мог заглушить ужаснейшие, пронзительные демонические вопли. Кажется, сам Велиал называл это пением.        Да, эти его возгласы были немного лучше нудных ангельских гимнов, но лишь немного. А иногда могли посоперничать с Извечной Небесной музыкой в части кошмарности.        — Нужно будет на Совете Хастуру подсказать, что голос поющего Велиала — прекрасная и бесчеловечная пытка, — на удивление ясно во всеобщем шуме послышался голос из темноты коридора. — Отчаяние душ будет невообразимым.        Вельзевул прикрыла глаза: признаться, разговаривать с кем-то, а тем более с Асмодеем, ей совершенно не хотелось. Потому на праздник она даже не сунулась.        — Наскучили рукописи? — отрешенно спросила Вельзевул, передвигая ручей немного выше.        — В этом шуме работать невозможно, — преувеличенно-горестно пожаловался Асмодей. — Молох и Абаддон снова слишком уж разошлись. Как-то можно от звуков мой уровень закрыть?        — Будь мы не в Преисподней, легче было бы перекрыть темницы, — тряхнула головой Вельзевул.        — Но мы в Преисподней, где все должны страдать… Собственно, почему? — философски протянул Асмодей. — Каин здорово придумал — даже внимания Ее воле не придавать.        — Думаю, Люцифер бы сказал, что наш дом должен стать противоположностью Небесам, — Вельзевул отряхнула пыльный балахон.        Асмодей изучающе уставился на стену.        — А на Небесах горячей воды нет, как я понимаю? — с веселым ехидством вдруг ввернул он.        — Может, я планирую варить наших грешников не только в раскаленной сере, — скривилась Вельзевул.        — И немного ошиблась температурой, бывает, — согласно кивнул Асмодей с абсолютно одобрительным видом.        — Я всего лишь испытываю свою задумку, как это будет работать, — в тон ему отозвалась Вельзевул и улыбнулась: дурные мысли точно отступили. — Ты же не просто здесь прогуляться решил?        — Тебя искал, — легко согласился тот и вдруг посерьезнел. Вот же черт. — Давно нужно было поговорить, но удачного момента не находилось.        Вельзевул скептически взглянула на собственные руки, грязные по самый локоть, и глубокомысленно мотнула головой в сторону, где, по ее мнению, истошно орали демоны:        — А сейчас, значит, удачный?        — А сейчас момент требует скорейшего вмешательства, — горько ответил Асмодей. — И еще Астарот в совершенно невменяемом состоянии, значит, никаких видений ему до самого утра не грозит.        — Мне следует что-то успеть до утра? — иронично приподняла бровь Вельзевул. — Придется выходить из этого коридора, или успею прямо здесь?        Асмодей поежился, наигранно глубоко вздохнул, явно пытаясь показать, каких усилий ему стоит сдержаться и не нагрубить, и заговорил снова.        — Ты в курсе, что задумал на этот раз наш Князь? — он неторопливо подошел ближе, немного приглушая голос. — По поводу Лилит и Совета.        — Не в первый раз, он все время что-то задумывает, — попыталась отмахнуться Вельзевул. — Лилит хорошо поработала…        — Лилит чокнутая стерва, которой не место в Совете, — холодно процедил Асмодей.        — Я думала, что ты ее… опекаешь.        — Я что, похож на безумную скотину без принципов, которая ради криков и пары чашек крови располосует на кусочки даже собственного названного брата? — на мгновение вышел из себя Асмодей, но быстро взял себя в руки. — Я возился с ней не поэтому. Она… талантлива как демон, но ее способности выходят дороже, чем… Неважно. Речь о том, что ей в Совете делать нечего.        Вельзевул нахмурилась. Асмодей явно чего-то недоговаривал, и в любой другой момент она бы попыталась добиться всей правды, но…        — Это решаю не я, а демоны, — настороженно ответила она. — И Люцифер.        — Ты не понимаешь, — слишком эмоционально для самого себя замахал руками Асмодей, окончательно выдавая, насколько сильно взволнован. — У тебя в Совете два нейтральных герцога и Велиал против Дагон. Если что случится…        — Если тебе что-то не нравится, иди к Люциферу и согласись на должность, — процедила Вельзевул. — И ничего не изменится, но твое слово будет весомее, чем слово Лилит. Я не понимаю, ты пытаешься для меня мою же власть сохранить, так? Тогда поддержи открыто, и дело с концом.        — Чтобы всего один случайный повод — и нас обоих сунули в темницу до самого апокалипсиса? — огрызнулся Асмодей. — Тебе нужно пойти и наладить отношения с Люцифером, иначе…        — Что ты несешь? Если бы что-то было не так, я бы сейчас не…        — Не разбиралась бы с горячей водой в одиночку? — холодно перебил ее Асмодей, хватая за плечо. — Ты меня не слышишь, да? Ты с чертовым архангелом беседуешь лучше, чем со своим… чем с Люцифером. И Люц это принимает чертовски близко к сердцу.        — Отвяжись от меня с этим проклятым архангелом, это тебя не касается, — раздраженно ответила Вельзевул, тут же впиваясь когтями в запястье Асмодея. — Кто-то должен…        — Да, но этот кто-то действует в ущерб самой себе, — прошипел Асмодей, повторяя ее собственные мысли. — Что там со сторонами — дело десятое. Я тебе и сейчас скажу, что ничего значительного Планом не предусмотрено, никто Наверху не будет выкашивать демонов пачками, они хотят подождать апокалипсиса! Зато Люц с удовольствием разберется с каждым мешающим. Он, в отличие от всеобщей Маменьки, осязаем и под боком.        — Я — единственный герцог, который в этом бардаке пытается сделать хоть что-то… — холодно отчеканила Вельзевул, высвобождаясь и шагая в сторону.        — А останется только Астарот, которому плевать… — попытался перебить ее Асмодей.        — …и никто не станет мне указывать, даже ты, — скрипнула зубами Вельзевул, продолжая.         — Люцифер не только укажет тебе твое место, но и вынудит за это благодарить, — припечатал Асмодей, даже не пытаясь высвободить руку от когтей: по предплечью текла кровь. — Они сейчас в фаворе у Люца, ты думаешь, что они этим не воспользуются? Что есть у тебя?        Вельзевул застыла, ошарашенная пришедшей в голову идеей.        А в самом деле, почему бы и нет? Сама судьба подсунула ей все условия, чтобы…        Нет. Она не будет испытывать угрызений совести по этому поводу. Она, мать его, демон, а не пернатая священная ерунда с нимбом.        Асмодей насторожился, не получив от явно разъяренной Вельзевул никакого ответа. И — судя по ощущениям — даже напугался, когда она жутковато улыбнулась. Привык, что во всем опирается на Великий План, на твердую почву под ногами, на свои драгоценнейшие знания… И такие вещи заставляют его спешно придумывать новые варианты того, как поступить.        — О, ты не представляешь, что у меня есть, — на лице Вельзевул плясала какая-то блаженная улыбка, а взгляд и вовсе светился. — Ангелы.        — Что? — Асмодей запнулся, округлил глаза, снова шагнул ближе к ней и едва не упал, поскользнувшись на мокром камне. — Нет. Вельзевул, ты совсем из ума выжила? Ты когда последний раз Лилит видела? Слушай, нужно позвать Шеду, пусть он…        — Да причем тут Лилит? — внезапно посерьезнела Вельзевул, легко удерживая демона от более тесной встречи с камнями и грязью. — Ты же хотел, чтобы я вернула… пусть будет доверие Люцифера. Или уважение. Не важно. Астарот подохнет от зависти, понимая, что упустил. Идем. Сейчас же.        Совершенно забывая о ручьях, пламени, горячей воде, пении демонов уровнем выше, болтовне Асмодея о Лилит, Вельзевул торопливо направилась к проклятому озеру. Даже ужасные витые лестницы показались ей не такими отвратительными. Откровенно говоря, она о них даже не вспомнила.        Может, этот умник и прав. Они в самом деле не говорили с Люцифером нормально с самого падения. Даже странно, учитывая, что к Престолу она рванулась из-за той лжи, которой Всевышняя одаривала свои творения. Но Люцифер и сам виноват: назначить не кого-нибудь, а Астарота! Дать этому психу такую власть и заставить Вельзевул контролировать… Если это было ее наказанием, то свою вину она давным-давно искупила.        — Слушай, ты не сможешь сделать ничего за рамками Великого Плана, — отчаянно пытался переубедить ее Асмодей. — И Люцифер будет дьявольски зол, если ты…        Вельзевул внезапно остановилась на тропе, что выводила к озеру и хорошенько встряхнула Асмодея за плечи:        — Я знаю, что я делаю. Уверена как никогда, потому что понимаю, — смотреть на демона снизу вверх было чертовски неудобно, а выглядеть внушительно с таким ростом и вовсе невозможно. — Если у меня не получится — узнаешь первый, будешь изобретать собственный план. Оставайся здесь и следи, чтобы ни один случайный Астарот нам не помешал.        Асмодей почти по-человечески вздохнул, пристально глядя на Вельзевул.        — Не зли его слишком сильно, — прошептал он, сильно мрачнея. — Не хочется твои останки собирать по этим камням. Сильнее вас с Люцифером во всей Преисподней никого не отыщется.        — Я — герцог Преисподней. Я не планирую сгинуть так бесславно, — хохотнула Вельзевул, поворачиваясь и смело шагая прямиком к берегу ледяного озера.        Не важно, что задумал Астарот. Не важно, чего добивается Асмодей. Не имеет никакого значения, что не так с Лилит и что об этом, похоже, знает Шеду. Все полнейшая чепуха. Она сделает для Преисподней такое, что демоны станут рукоплескать ей. Небеса будут в отчаянии.        И даже если она не приведет новых демонов…        — Вельзевул? — голос Люцифера звучал отрешенно. — Что-то случилось?        — Ты хотел, чтобы мы отчитывались о самом важном, — пожала плечами Вельзевул, подходя ближе к сидящему у кромки льда демону.        — Ты не спешила исполнять это указание, — Люцифер растер льдину в крошку: вода тонкими струйкам потекла по запястью.        — Я ошибалась. Мне нужно было больше времени, чтобы все обдумать.        — Все с самого Падения? — почти без насмешки спросил Люцифер и огляделся, точно впервые оказавшись на берегу озера.        Вельзевул выпрямилась, расправила плечи, высвобождая крылья:        — Я демон. Пришлось вникать в мысль о неизбежности войны и том, какой эта война будет.        Где-то глубоко, под толстенным слоем льда, бурлило то самое огненное проклятое пламя, что когда-то впервые опалило крылья ангела. Забавно, но воспоминаний о той ночи у Вельзевул почти не осталось. Лишь несколько ярких ощущений — ледяной ветер, истерзанные ступни, липкие камни, отвратительная вонь… И, конечно же, невыносимая боль.        Они думали о том, как защитить свои же братьев от человека, от безумств Богини, от чего угодно… Они хотели правды.        Только единственная правда, которую им дали, заключалась в неизбежной войне. Шесть тысяч лет до отсроченной битвы. Что с ними всеми станет за эти годы? С ней, с Люцифером, с Асмодеем и Астаротом, с Лилит… А с пернатыми? Сможет ли кто-то изменится? Сколько из них безоговорочно согласится с глупостями Метатрона об «извечных врагах»?        — И ты придумала, что можно сделать для нашей стороны, а не просто для бывших ангелов? — поразительно точно подчеркнул ее сомнения Люцифер.        Вельзевул торжествующе кивнула.        — Для всей Преисподней. Для тебя. Для Совета и будущих воинов, — голос ее звенел, мухи — еще более черные и жирные, чем обычно, — довольно ползали по ее плечам и запястьям, роились вокруг головы, то и дело пытаясь перебраться на Люцифера. — Что бы ты не думал раньше, я говорила с ангелами не… не потому что скучаю по Небесам. Я в самом деле ненавижу их светлое и доброе.        Люцифер кивнул и с интересом уставился на Вельзевул: на лице его мелькнула какая-то подозрительно знакомая тень. То, что так часто она видела там, на Небесах. То же любопытство заговорщика, задумавшего что-то невероятное. Мысль о правильности происходящего окончательно утвердилась в сознании.        Может быть, Асмодей был и прав. Ей в самом деле не хватало нормальных разговоров с Люцифером.        — Я узнала кое-что интересное наверху и хочу искусить ангела, — прозвучало наконец над озером.        — Ангела? Архангела? — задумчиво уточнил Люцифер, заметно суровея.        — Херувима. Но… думаю, он будет не один. Я чувствую, что он будет не один, — сверкнула глазами Вельзевул, нисколько не смутившись. — Они сами разгневают свою… Маменьку. Всепрощением Она никогда не могла похвастаться.        — Если ты справишься, — задумчиво протянул Люцифер, почесывая когтями шею, — я окончательно удостоверюсь, что не ошибся с тобой. Думаешь, они тоже Падут?        Вельзевул на мгновение задумалась, размышляя о собственной идее. О том, что происходило на земле последние две с лишним сотни лет. О людях, редко появляющихся там ангелах, о собственных визитах на поверхность… О дошедших до нее слухах со словами Метатрона по поводу демонов.        Несчастный птицеящер был виновен в самом факте своего существования. Они, Падшие, задавали вопросы, сомневались, восстали в мыслях — и лишь некоторые обнажили оружие. Люди съели яблоко, которое запрещено было даже трогать, убивали зверье и себе подобных.        — Думаю, отправить искушенных мною ангелов к нам было бы милосердно со стороны Небес, — вдумчиво произнесла Вельзевул. — Но когда Небеса были милосердными?        Люцифер широко улыбнулся и почти зашипел:        — У тебя есть мое разрешение. Никто, даже Князь, не посмеет тебе мешать. Ты сделаешь это одна… Но можешь привлекать помощников.        Она докажет, что ангельское прошлое для нее больше ничего не значит. Никаких больше архангелов. Они никогда друг друга не поймут. Она чертов демон.        Вельзевул склонила голову — и направилась обратно, на верхние уровни Преисподней. Нужно было навестить темницы — если ей повезет, сегодня нужный Герцог окажется именно там. Конечно, человеческие души просто не могли никуда сбежать, охранять их не стоило, но… Даже в том царстве хаоса и случайности, что назывался Преисподней, были свои правила. И свой заведенный порядок. Который не имел права нарушать никто: что душа какого-нибудь смертного, что герцог из Совета Тьмы.        Праздники праздниками, а работа должна быть выполнена.        — Вельзевул, ты не можешь провернуть такое, — зашептал на ухо Асмодей. Нет. Сейчас этот умник был лишним.        Вельзевул развернулась, заставляя Асмодея остановиться.        — Иди к себе, — спокойно проговорила она. — Я тебя услышала. Предпринимаю все возможное…        — Ты рехнулась, ты полагаешь, что ангелы так легко поддадутся…        — Я видела, понимаешь? — жестко оборвала его Вельзевул. — Я была на поверхности не раз, я чувствовала, как ангел может относиться к людям… И поверь, там нет ничего подобающего Светлому. Даже для демона такое… отвратительно. Они это прячут, даже себе не признаются… Но разве не в этом наша работа? Подтолкнуть невинного к краю?        Асмодей окинул Вельзевул изучающим взглядом.        — Ты в себе уверена, — наконец сказал он. — Тебе не помешают? Навряд ли все поголовно ангелы поддались таким греховным мыслям…        Вельзевул широко улыбнулась.        О да. Главного несоблазненного придется исключить из своих расчетов. Он не должен вмешаться раньше времени.        — Потому я уже иду по делам, — Вельзевул, прищурившись, гордо подняла голову. — И ты иди. Полистай План, может, предостережешь от опасностей… Или найдешь кого-то менее взбалмошного на роль второго демона Преисподней после Люцифера.        Асмодей хмыкнул, явно оценив шутку:        — Пока гуляешь по коридорам, не развяжи новую войну с Князем. Всем будет немного неловко.        Хохотнув в ответ, Вельзевул снова побрела к темницам — туда, где — она была уверена — сейчас вместо часового ошивался один из Герцогов.        — Таишься даже от празднований? — с порога заявила Вельзевул, обращаясь к закутанной в темное фигуре, сидевшей в дальнем углу, куда не попадал свет адского пламени.        — Вельзевул? Какими судьбами? — хриплый тон Герцога не казался слишком уж удивленным: лишь слегка заинтересованным.        — Не люблю шум.        — Тогда ты пришла не туда, — снова хриплая, скрежечущая реплика. — У нас шумят. Хастур только веселится, испытывая на душах пламя.        Вельзевул, чуть скривившись, скользнула взглядом по стенам, прикрыла за собой двери и подошла ближе.        — Лигур, меня полностью устраивает то, что ты делаешь. И я на многое закрываю глаза, как бы меня не раздражала наша общая… знакомая, — кивнула она куда-то за спину Герцогу, где среди тьмы явственно вырисовывались очертания двух крыльев. — Ты бываешь на земле — не спорь — но справляешься с работой. И верен Преисподней.        — К чему ты все это говоришь? — настороженно спросил Лигур, скрывая крылья и прижимаясь спиной к отпотевшему камню — Хочешь, чтобы я на Совете согласился с тобой, а не с Астаротом? Не удивительно для демона, но могла просто попросить.        — А я и прошу, — вкрадчиво заговорила Вельзевул, прожигая Лигура взглядом. — Меня не волнует, что Астарот заявит на совете. Меня интересует другое. Ты обмениваешься слухами с ангелом. Так узнай для меня, как часто на земле объявляется архангел Гавриил. Чем он занят, следит ли за каким-то из человеческих семейств. Узнай. Хватит таланта сделать это, не вызывая подозрений? Ты же не работаешь на ангелов, верно? У меня нет причины сомневаться?        Лигур промолчал, но… Такой дивной смеси из уважения, холодной ярости и признания она давно не ощущала от демонов. А еще — демонического любопытства.        Лигур сделает все, о чем она попросила. Похоже, сложной свою задачу он не считал.        Прекрасно.        Теперь ей нужно было найти способ поговорить с Каином. Той самой человеческой тварью, создающей свой собственный город и оказавшейся под неустанным вниманием как минимум одной из сторон в борьбе Добра и Зла.