Чтобы меня не открыли, не разоблачили, не разворошили

       Ледяная капля, падающая с потолка, с едва различимым даже для демонического слуха просвистела, разрезая воздух. Миг — и она плюхнулась в кривоватую глиняную чашу, расписанную мудреными символами, оставленную посреди стола Вельзевул. Вода пришла в движение, мелкими брызгами окропив и без того мокрое дерево. Волокна плохо шлифованной крышки стола тут и там давно уже заметно набухли, чуть посветлев. Затхлый запах протухшей и застоявшейся в грязи воды оставался не слишком сильным, но вполне заметным: старые лужи можно было найти даже в этом кабинете. Высушить же муравейник Преисподней… Кто знает, что проще: отмыть вездесущую грязь от стен и демонов или разобраться с неподдающимися контролю ручьями.        — Это обязательно? — недовольно зашевелился молчавший до сих пор Люцифер, поерзав во внушительных размеров кресле. Похоже, его воистину выдающейся персоне не грозит устроиться с удобством где-либо, кроме как на берегу проклятого озера. — Вероятно, для тебя подтекающий потолок — часть имиджа Преисподней, но эта штука раздражает. Может, стоит еще одного помощника найти?        Странно слышать такое от Люцифера, который все эти ручьи и создал — вскоре после их общего падения. Работы в Преисподней с тех пор стало в сотни раз больше, но угомонить подземные воды он даже не подумал. Чертовски мило и последовательно.        Никто из собравшихся за столом членов Совета не осмелился вмешаться в разговор. Велиал, машинально поглаживая бритую голову (новая блажь: демону наскучило вытряхивать из волос пыль и многочисленные камни, что сыпались отовсюду в Преисподней) что-то тихо нашептывал на ухо Астароту. Тот, в свою очередь, раз за разом нервно дергал засаленный рукав своего алого балахона. Развалившийся в кресле по левую руку от Люцифера Асмодей печальным взглядом провожал падающие в полную до самых краев чашу капли: судя по всему, ничего более интересного в этом кабинете для него не нашлось. Дагон с явным отвращением поглядывала на мелкие лужи на столе: наверняка размышляла, что они увеличиваются слишком быстро, скоро сольются в одну и вот-вот доберутся до ее обожаемых документов. Взъерошенный (впрочем, как и всегда) Хастур беспокойно поглядывал на Люцифера, ссутулив плечи. Один Лигур, опустив локти на стол, безотрывно смотрел на Вельзевул. Та же продолжала стоять, опустив перепачканные в глине руки на спинку собственного кресла — и, сохраняя спокойное выражение лица, внутренне ликовала.        Неужели хоть кто-то думает, что Вельзевул не специально не убирает брешь в потолке, не передвигает источник ледяной воды? Люцифер, похоже, посчитал, что работы в Преисподней столько, что обустройством своего кабинета Герцогу даже заняться некогда. Вот что значит оторваться от жизни, столько лет просидеть в одиночестве на бережку. Немудрено потерять чувство реальности, не то что способность логически мыслить. Стоит запомнить на будущее — и не повторять чужих ошибок. К слову, о чужих ошибках: неужели даже его княжеско-пророческое великолепие не в силах разглядеть истину?        — Владыка Люцифер, — с величайшим почтением начала Вельзевул и гордо подняла голову, — эти ручьи — часть Преисподней, неудивительно, что от них не огражден и мой кабинет. К тому же, размеренно падающие капли помогают сконцентрироваться на своих мыслях.        В переводе с двусмысленно-демонического — «всем паршиво, даже я терплю, и ты потерпишь или разберешься сам».        Люцифер лишь поморщился, когда очередная — особенно крупная — капля шлепнулась в чашу. Казалось, что каждый звук отдается у него в голове звуками Небесных колоколов в дни особых торжеств: иначе откуда столько непрекращающегося раздражения из-за простой подтекающей воды? Зато Астарот едва не подпрыгнул в кресле.        — Но точно не помогает успокоиться, — насмешливо ответил Асмодей на реплику Вельзевул, бережно отодвигая свои бумаги в сторону, ближе к Дагон.        Лигур криво улыбнулся, взглянув на промолчавшего Астарота.        — Не важно, — сухо произнес Люцифер, разворачиваясь в кресле и вытягивая ноги в сторону: под столом места ему явно не хватало. — Ладно, все поняли, чем ты занималась последние лет тридцать или больше, и что ты на это получила мое согласие. Это не объясняет, почему…        — Сатана, я говорил, что в Преисподней не место живым, — вкрадчиво ввернул Астарот и делано нахмурился, перебивая Люцифера. — Не имеет значения, для чего…        Раздражение Люцифера вспыхнуло с новой силой. Похоже, вечные пререкания князя и герцога время от времени могут особенно надоедать.        — Вельзевул, объяснишься? — громыхнул Люцифер, заставляя вздрогнуть даже равнодушного к происходящему Асмодея. Не то чтобы Владыка Преисподней пожелал напугать Вельзевул. Пожалуй, особый тон его был вызван желанием заткнуть Астарота.        Вздернув подбородок, Вельзевул расправила плечи.        — По Преисподней всегда гуляют самые разные слухи, — спокойно начала она, поправив уложенный складками ворот нового черного балахона. Голос ее, однако, то и дело взвивался до звона. — Но Князь верит в эти слухи, будто каждое слово случайного демона — величайшая истина.        — То есть твои демоны не приводят в Ад живых, точно у нас здесь очередная хижина с полусгнившими стенами? — едко поинтересовался Астарот.        Вельзевул сильнее вцепилась в спинку кресла: Князь абсолютно глупыми, надуманными подозрениями взбесил даже ее.        — Какое интересное правило, давно придумал? И сам ему, кончено же, следуешь, — зазвенела она, сражаясь с желанием швырнуть в Астарота чашей. — Стало быть, ты у нас никого живого в Ад не приводил? Вот незадача. Кажется, твоя Лилит тоже не умирала…        — Ад — для демонов, а не для мерзких ублюдков смертных с душами, — взревел Астарот, подскочив на ноги. — Лилит переродилась в демона! Не смей сравнивать…        — Уймитесь, оба, — ударил кулаком по столу Люцифер: с потолка посыпалась каменная крошка, а стены задрожали. Астарот, одарив Вельзевул недовольным взглядом, вернулся в кресло и зашуршал балахоном.        — Владыка, для тебя у меня есть объяснение, но выслушивать доносы и слухи, оправдываться перед Князем я… — мягко проговорила Вельзевул, не замечая, как мухи беспокойно заворошились на столе: часть и вовсе спешно перелетело на излюбленный высушенный череп в углу.        — Расскажи, как твои дела на земле, — на удивление спокойно перебил ее Люцифер, покосившись на что-то пробубнившего себе под нос Астарота. — Твоими стараниями ангелы нарушили множество запретов, этого никто не отрицает. Нам нужны факты, слухи могут подождать. Сколько ангелов… уже опустилось?        Вельзевул шевельнула челюстью, негромко выдохнула и заговорила снова:        — Около трех сотен, как я полагаю, — цифра, конечно, была немногим больше, но торопить события не стоило. — Я и мои демоны не ведем точных расчетов. Некоторые ангелы не совсем пропали и еще могут передумать.        — Рядовые ангелы слишком пугливы, — пожал плечами Велиал. — Это число… Насколько оно верно? Стоит разделить на десять?        Астарот хихикнул, потянул Велиала за рукав и шепнул что-то мерзкое: Вельзевул даже прислушиваться не стала. Лигур сначала переглянулся с Хастуром, а потом вопросительно уставился на Асмодея: тот лишь едва заметно мотнул головой.        Вельзевул отпустила кресло — ножки стукнули о пол — и, заложив руки за спину, неторопливо принялась обходить собравшихся, игнорируя все ехидные шепотки Астарота.        — Ты в корне неправ, Велиал, — с удовольствием заявила она, отпуская мух кружить по кабинету. — Рядовых ангелов там дьявольски мало. Наши грешники — серафимы и херувимы, да кого там только нет. Они сошлись с человеческими женщинами и мужчинами. Из семейства Каина, в основном. А число… Что ж, полагаю, погрешность составит не больше десяти ангелов.        — Их могут простить, — задумчиво протянул Лигур, поворачиваясь к Вельзевул. — Всех. Небеса часто рассуждают о том, чтобы прощать оступившихся. Разве в этот раз такого не будет?        Вельзевул мерзко улыбнулась:        — Прощает Богиня, — мягко прошелестела она. — А Ее мы немного знаем. Она не в восторге от попыток смешивать разные виды. Неужели забыл Ее мнение на этот счет?        Лигур тряхнул головой, сжимая кулаки. Значит, не забыл: птицеящер даже тысячелетие спустя у многих перед глазами возникал от разговоров о милости и мудрости Богини.        — Так что спешу сообщить Совету Тьмы, что наши пернатые самым бесстыдным образом плодят полукровок, — торжественно провозгласила Вельзевул, отворачиваясь от Лигура.        Люцифер шире распахнул глаза. Члены Совета беспокойно заерзали, непонимающе переглядываясь. Пожалуй, только Асмодей безэмоционально наблюдал за остальными.        Еще одна огромная капля разбилась о едва успокоившуюся водную гладь полной чаши.        — Смешение… Уже произошло? — сипло, будто от волнения, заговорил Люцифер.        — Стоит убедиться, что ангелы пошли на это добровольно, — вмешался Астарот и, развалившись в кресле, вальяжно махнул рукой. — Лигур правильно говорит, могут быть тонкости. Если кто-то подействовал на их сознание, то пернатые рангом повыше прочистят им мозги.        Вельзевул почувствовала, как у нее дергается глаз. Если кто-то и обожает прочищать другим мозги, так это не ангелы, а ты, землеройка ряженая в красный…        Кресло под Люцифером угрожающе заскрипело, в воздухе повеяло запахом серы.        — У тебя была возможность доложить о своих результатах, Астарот, — прогудел Люцифер, поднимаясь на ноги и склоняясь над столом. — Твое оружие еще не готово. Сейчас Совет слушает Вельзевул, и ты не посмеешь влезать без разрешения. Ты мешаешь не только ей, но и мне. Я задал вопрос.        Астарот прикусил губу, поерзал и уселся ровно, положив руки на стол.        — Я понял, Сатана, — глухо буркнул он.        — Прекрасно, — кивнул тот и неспешно продолжил: — Так что же у нас с… Гибридами? Когда ожидать их появление? Или я верно понимаю…        Вельзевул торжествующе подняла подбородок и негромко звякнула сухими костями, вплетенными в пояс балахона:        — Новости самые лучшие, Владыка. Здесь сын смертной и херувима, но оба они понятия не имеют, что парень жив. Мои демоны воспитывали его с рождения, но на поверхности, какую чепуху не разносили слухи. Это и есть тот самый «живой», против появления которого так яростно возражает Астарот. Позволите? — она указала на двери и, дождавшись кивка, щелкнула пальцами, немного повышая голос: — Шеду!        Отсыревшие двери открылись с жутким шумом. Вырядившийся в темное человеческое барахло Шеду подталкивал в кабинет невысокого широкоплечего парня. Тот на мгновение остановился на пороге и нахмурил широкие рыжие брови, быстрым взглядом окидывая кабинет. Судорожно сглотнул, увидев Люцифера, сминая в руках чудно повязанное тряпье, выкрашенное в синевато-серый цвет. Вельзевул кивнула, холодно улыбаясь, и указала на место рядом с собой. Парень выпрямился, взъерошивая золотистые кудрявые волосы, гордо прошел на середину кабинета и почтительно склонил голову, прижимая ладонь к кривоватому медальону, который болтался на его шее.        — Владыка Люцифер, для меня огромная честь, — начал парень глухим голосом, все еще закрывая пальцами причудливый узор на медальоне.        — Ага. Конечно, — отмахнулся Люцифер и повернулся к Вельзевул. — Живой полукровка, вижу. Что он может? Он творит чудеса?       Асмодей с нескрываемым интересом уставился на парня: тот продолжал стоять, не шевелясь. Вельзевул с удовольствием отметила, что даже сейчас никаких лишних эмоций получеловек не испытывал, даже страха или трепета не выказывал. Одно лишь спокойствие и уверенность. Занятно, ведь понимал, что Люцифер способен — да и каждый член Совета тоже — уничтожить его щелчком пальцев. И что только собакоголовые не способны воспитать… Бесстрашие и уверенность? Пожалуйста. Хитрость и решительность — легко. Стремление к мирной жизни до самой великой войны — ладно, смогут, рано или поздно каждый такое осознает. Удивительный народец. Никогда не скажешь с уверенностью, какие они.        — Его возможности несколько ограничены, — начала Вельзевул, закатывая рукав. — Мелкие чудеса он может творить постоянно, но что покрупнее — вроде грозы или засухи — лишает его наших сил на какое-то время. Приходится восстанавливаться. Лечит кого угодно, хоть людей, хоть материальные оболочки демонов…        — Можешь показать? — поинтересовался Асмодей, поднимаясь на ноги. Демоны друг друга-то с трудом могли латать, а у самих на себя не всегда силы остаются. Каждый раз менять тело, выбираться из оболочки — неудобно. С эфирной же составляющей никакое лечение не работало, но такое и для ангелов верно.        — Легко, — гордо произнесла Вельзевул, решительно протягивая руку Дагон. — Помоги.        — Вовсе не обязательно самой… — начал Асмодей, поморщившись, но поздно: сломанные без каких-либо возражений со стороны Дагон кости хрустнули (хотя чего ей возражать, не ее же кости ломают). Обломки легко распороли кожу, и по локтю прикусившей губу Вельзевул побежала кровь.        Люцифер лишь чуть удивленно поднял бровь, зато Астарот едва ли не засветился от восторга.        Материальное тело — пустяк. Незачем звать или просить кого-то еще. Вся эта идея — только ее, и все почести достанутся ей одной. Мелкие неудобства — чепуха по сравнению с остальным.        — Саф, — спокойным голосом обратилась Вельзевул к парню. — Покажи им, что умеешь.        Тот не заставил себя долго ждать: в одно мгновение оказался рядом, будто переместился, умелым движением вправил кости и щелкнул перепачканными пальцами. С легким треском кости срослись, а разорванная плоть восстановилась: лишь капли крови, смешанные с вымокшей пылью, продолжили падать на пол. Медальон на груди Сафа засветился фиолетовым.        — Превосходно, — сухо кивнул Люцифер. — Что это за железка на его шее?        Астарот торжествующе хмыкнул, с мерзким скрипом поворачивая кресло и усаживаясь удобнее: точно представление смотреть собрался. Разобравший символы на медальоне Асмодей отошел в сторону и даже обогнул стол, освобождая пространство. Вельзевул лишь устало поморщилась, понимая, какие подозрения появились у Люцифера, и ткнула когтем в грудь парню:        — Сними, — холодно бросила она, с очевидным сомнением глядя на не слишком высокие потолки. — Те, что живут среди людей, вынуждены носить такое, чтобы не выделяться совсем уж очевидно.        Пригнуться сам догадается, если не совсем идиот.        Саф с уважением склонил голову, срывая с шеи шнурок с медальоном, сжал металл в кулаке и… В одно мгновение вырос, сравнявшись размерами с самим Люцифером. Светлые волосы задели отсыревший потолок.        — Неплохо, — сказал Люцифер чуть более заинтересованно, пока Саф возвращался в более удобную для Преисподней форму. — Сын херувима, говоришь?        — Он сам дорабатывал нужные символы. Но он не только умен, Владыка, — холодно бросила Вельзевул. — Их порода не боится ни проклятого огня, ни ангельской воды. Хотя, полагаю, их материальные оболочки уязвимы к грубому оружию: порезы и похожие травмы у него случались. Огонь их обжигает, но ожоги быстро…        — Даже интересно, как ты проверила, — перебил ее Астарот и презрительно поморщился, тоже не в силах заставить себя при Люцифере назвать воду «святой», — ангельскую воду.        Вельзевул сжала кулаки, уставившись на полную грубо слепленную чашу посреди стола и невольно вспоминая другую, изящно вылепленную, стоявшую на алтаре у очередного праправнука Адама. Знал бы Астарот, чего им всем стоило раздобыть святую воду: получилось только с третьей попытки. Один из преданных ей демонов вовсе погиб. После этого Кроли предположил, что, скорее всего, тот попался стражникам-ангелам, и сам даже вызвался отвлечь их пакостями и найти менее охраняемое место. В общем, красть что-то из святилища Адамова семейства оказалось не просто. Неудобная ситуация: на стороне демонов было умение творить чудеса, противниками были всего лишь люди, но добраться до Небесной уничтожающей тьму мерзости вышло не сразу.        Похоже, святую воду ангелы по-настоящему охраняли: видимо, отнеслись к такому оружию серьезнее, чем к постоянно искушаемым, обреченным на вечность в Преисподней людям.        — Не имеет значения. Не думаю, что у Вельзевул есть повод лгать, — кивнул Люцифер, не вдаваясь в подробности: похоже, выражение ее лица объяснило чертовски много.        — Саф воспитывался среди демонов, — с достоинством продолжила Вельзевул. — Все его таланты будут обращены в пользу Преисподней.        Люцифер поскреб когтями о стену, оставляя новые царапины:        — Я хочу его испытать, — заявил вдруг он, хлопнув в ладоши. — Посмотреть, на что он способен против герцога. Велиал, выходи.        Вельзевул прикрыла глаза: что же, к чему-то такому они были готовы. Люцифер не мог остаться доволен одним лишь словам: речь шла о целом виде человеческо-ангельских порождений.        Астарот снова вцепился Велиалу в балахон, что-то пробормотав, но тот лишь отмахнулся, испытывающим взглядом окидывая Сафа. Вельзевул нахмурилась и пересекла комнату, остановившись рядом с Асмодеем. Не хватало еще под ногами во время чужого поединка путаться.        — Владыка, позвольте спросить, — неожиданно ровно проговорил Саф, не удосужившись даже поправить одежды. — Есть что-то, что я не имею права делать?        Вельзевул довольно хмыкнула: ни следа скованности, даром, что перед Советом Тьмы предстал. Дерзких здесь любят. Лишь бы не переборщил: идиоты не нужны Преисподней.