Герцог, чертов серафим, мерзкая змея, мой герцог, нет моей воли, я ангел, ты не смеешь, прошу, помогите, это все Князь, мы здесь, мой лорд, не нужно, ты ничто, ты будешь гореть, будь проклят, не хочу, отпусти, Астарот, я согласен, нет, хватит, умоляю…
Барьеры не выдерживали. Шепот становился все громче, разрывая барабанные перепонки. От непрекращающейся боли — теперь уже не только чужой, но и своей, — Вельзевул пошатнулась, едва не падая. Из носа хлынула необычайно темная кровь, крупными каплями разбиваясь о нагревающийся песок. Невыносимый рев, казалось, заставлял дрожать даже бескрайнюю пустыню. Поднятые в раскаленный воздух песчинки лезли в глаза, лишая последней возможности разглядеть хоть что-то: на истинное демоническое зрение просто не хватало сил. Она не может сконцентрироваться и ударить. Он слишком близко. Сам джинн и… Неужели в нем что-то есть? Может, все тени и силуэты еще не слились в одну безумную клокочущую массу, может, стоит попытаться поговорить хотя бы с одним? Но как, если разобрать в этом шуме один-единственный голос просто невозможно, они заглушают друг друга. Но там демоны, ее демоны, черт возьми! Разве можно оставить все так? Она недоглядела, когда Астарот утащил их для экспериментов, даже не пыталась проследить, когда вышвырнула их из Преисподней, и вот теперь… Новые жертвы. Ее вина. Только ее. Падшей твари, возомнившей себя всесильной и всевластной, усевшейся на кресло герцога Преисподней. Даже с прихвостнями Астарота справиться не может, не то что с ним самим… Мало понимая, что именно она делает, почему вообще оказалась на коленях, почему по подбородку бежит кровь, Вельзевул потянулась к стремительно приближающемуся джинну. Лишь огненный силуэт, мерцающий беспокойными тенями. Ей нужно им помочь, лишь попытаться, только коснуться, и все изменится… -…отойди! Ненормальная, как все в вашем чертовом аду! — отчаянно заорал Азазель, в панике переводя взгляд с неподвижной и безмятежно-вдохновленной Вельзевул на летящее пламя.…он причинил боль, но демоны не чувствуют боли, пернатые ублюдки, вероломные твари, они враги, ты такой же, твоих рук дело, зачем защищать, отпустите, будьте прокляты, ненавижу, больно, оставь в покое, ты заслужил, во славу Люцифера, я согласен, заберите, нет, только не его, их всех, этого недостаточно…
Джинн был уже совсем рядом. Неясное ликование захватило все ее существо. Сейчас случится то, чего она ждала столько лет…мы так рассчитывали на вашу помощь, а вы отдали нас ему и не помогли
Грудь сковало беспокойным холодом. Вельзевул вдруг поняла, что даже если очень захочет, просто не сможет двинуться с места. Тварь больше не нашептывала безумные и бессмысленные обрывки фраз миллионами голосов откуда-то со стороны. Теперь чужие крики звучали прямо в сознании самой Вельзевул. Простая, рациональная мысль: это неправильно. Она не может ждать. То, что она решила сотворить — самоубийство, ее тоже сожрут. Так что сейчас нужно взять себя в руки. Выбить силы из твари, что может быть проще…Герцог, помогите, умоляем
Разум погрузился в вязкое тепло. Конечно же, она поможет. Она должна была защитить их там, на Небесах, но не смогла. И что же, теперь, в Преисподней, она отступит? Какое дело, что там говорят о подобающих демонам предательствах и духе здоровой вражды. Никто не заслуживает такой боли. Нужно только понять, как их вытащить. Коснуться этого порождения безумной фантазии Астарота… Подушечки пальцев обожгло раскаленным воздухом. Едкий дым горящей благодати попал в легкие, сбивая дыхание. Щеки Вельзевул облизал огонь, оставляя новые язвы. Ей уже говорят, как поступить, как их спасти. Еще немного, и она все услышит… Внезапный удар вырвал ее из блаженной невесомости и пустоты, возвращая в суровую реальность. Еще одна вспышка пламени пронеслась где-то у самых ног, на фоне ночного неба. Чьи-то пальцы сдавили плечи, вездесущие чужие перья мазнули по обожженному лицу. Еще один удар отозвался острой болью в спине, содранная от падения кожа смешалась с песком, раны присыпало пылью. Грубая ткань верой и правдой служившего балахона затрещала, почудился запах едкого дыма… Вельзевул недовольно застонала, невольно слизывая с губ солоноватую кровь. Поднять руку и стереть еще одну алую струйку, по ощущениям бегущую по щеке, не хватало сил. Снова вернулась боль где-то в районе обожженного плеча, усиливаясь многократно, точно пытаясь отомстить хозяйке, предпочитающей сражения необходимому покою. У самого сердца, в районе груди стало тяжело, точно кто-то придавил материальное тело гранитной плитой. Вездесущий шепот не исчез: только стал намного тише. И, кажется, наконец выбрался из ее головы. Приятно ощущать, что чужие голоса не скребут твой череп изнутри. — Я думал, ты в Преисподней ума набралась, а ведешь себя все также, — распалялся вскочивший на ноги Азазель: каждый звук эхом отдавался в измученном сознании. — Там связалась с Люцифером, теперь полезла к этой твари… Да от тебя ничего бы не осталось, ты понимаешь? Думала, любая адская мерзость тебе чужие крылья в зубах притащит? От чужого крика Вельзевул поморщилась и, сдавленно ухнув, попыталась сесть. Получалось не слишком хорошо: руки то и дело проваливались в песок. Между пальцев застряли смутно знакомые темные жесткие волосы, заставляющие вспомнить о бороде Азазеля. Радовало одно: джинн до сих пор не понял, куда пропала его жертва. А неплохо так переместился Азазель, да еще и с упирающимся герцогом Преисподней на руках. Умеет соображать, если захочет, не так уж ангелы и потеряны для мира. Отсюда и город-то не видно, только мелкий огонек вдали: самого растерявшегося джинна. Но благодарностей не дождется. Будь он демоном — может быть, но вот так… Идиот. Зачем спасать герцога Преисподней? Какой славный бы вышел ход, ему наверняка хоть семерых детей могли простить. Ад бы к чертям разрушился без ее контроля. Астарот бы совсем в разнос пошел. Страшно представить, что от их муравейника осталось к тому моменту, как Люцифер спохватился бы? Асмодей с Дагон не сработаются, чтобы возместить возможную потерю. Определенно, Азазель был полным кретином. Она бы на его месте никого выдергивать из лап огненного духа не стала. И вообще, если бы не его подарок в виде очистительного огня в плечо, все могло пойти иначе. Именно покалеченная материальная оболочка заставила ее отвлечься. — Милая забота, будь я ангелом, — буркнула Вельзевул, не обращая внимания, как закатывает глаза Азазель. — Эта штука была нашей, пока в нем не оказалось столько сил других эфирных тварей. Теперь, как ни мерзко мне это признавать, он — наша общая проблема. — Тебе к нему нельзя близко подходить, — сухо заявил Азазель, скептически глядя на заляпанный кровью балахон. — У тебя разум отключается. Ты хоть что-нибудь услышала? Вельзевул поежилась. Вот только чувства вины ей сейчас не хватало. Очень по-демонически, конечно. — Не уверена, что джинн их поглотил, — она закусила губу до крови, глядя, как особенно жирная муха ползет по ее грязному запястью — Во всяком случае, отголосков их сознания там предостаточно. — Блеск, — выдохнул Азазель, виновато уставившись на пришедший в движение огонь. — Там три моих ангела, и я позволил этому случиться. Не стоило их сюда тащить. Вельзевул нервно дернула плечами. Нельзя же верить каждой случайной ангельской фразе. Да, Азазель хорошо относился к подчиненным, но… Нет. Не может он думать так же, как и она. Исключено. Не может у нее быть что-то общее с чертовым серафимом. Особенно с этим. — Это точно. Тебе нужно было думать раньше, — холодно заявила Вельзевул, поднимаясь наконец на ноги. Ей тоже стоило думать раньше. Может, один-единственный архангел стоил жизней стольких ее демонов? Изуродуй она Гавриила, Люцифер бы отдал ей это чертово место? Позволил бы разобраться с Астаротом? Опустошенное сознание услужливо подсунуло ответ. Конечно же нет. Даже отруби она на Небесах лично головы всей охране Всеведающей, Люц придумал бы отговорку. Ему нужен был Астарот, остальное — идиотский повод. И все это вообще заставляет задуматься, а для чего вся эта отвратительная история? Конечно, пока они увлеченно грызут друг друга, никто не трогает страдающего чепухой Люцифера. Ну да и дьявол с ним. Надо только дотянуть до апокалипсиса, а там будет уже все равно. И Астарота она обязательно уничтожит. Сама, нечего собственную судьбу кому-то вверять. Признавать вину, раскаиваться и обивать пороги храмов Богини — явно не для Вельзевул. Толку от этого нет. Погибших не вернешь. Изуродованным не поможешь. Ей абсолютно все равно, их Милостивой Маменьке. Она играет ими, как человеческий ребенок куклой из соломы. Азазель от ее слов ссутулил плечи. Взгляд его потух, белоснежные крылья опустились. Конечно, всегда сложно понимать, чего другим стоила твоя ошибка. Но он же не рассчитывает, что она его станет жалеть? — Ладно, я к этой твари близко сейчас подойти не могу, — неохотно призналась Вельзевул, царапая собственное же запястье. — А издалека я его не смогу ударить достаточно сильно. Мы можем как-то ограничить его… воздействие? Дернув себя за бороду, Азазель молчаливо уставился на гаснущие огни города: горизонт окрасился красным. Светлело. — Можем сотворить символы, но он перемещается, толку не будет, — продолжила Вельзевул, вопросительно глядя на Азазеля. Тот неожиданно выпрямился, явно на что-то решившись. — Говоришь, бестелесный, да? — Азазель хитро усмехнулся. — Так может, выйти к нему в истинной форме? Вельзевул потеряла дар речи. Им там на Небесах что, мозги иметь запрещено под угрозой Падения? — Сюда половина Небес слетится, ты понимаешь? — возмущенно рыкнула она наконец, шагнув к Азазелю вплотную и вытирая кровь из носа. — Решил без чашки его накормить, прямо в рот, или что у него там, сиганешь? — Не слетится, они даже город-то не заметили. Здесь до самого горизонта можно творить, что угодно. К тому же, я сильнее, — гордо провозгласил Азазель. — Я, мать его, серафим. Я сам — пламя. — Буду только рада, если твою гордую тушу эта тварь сожрет, — едко начала Вельзевул. — Только силы-то ему добавятся, и с новой огромной проблемой разбираться мне одной. — Есть другой план? — ехидно приподнял бровь Азазель. — Не думаю, что он в панике спрячется, завидев солнце. Вельзевул прикрыла глаза. Может, скормить Азазеля джинну — не такая и плохая идея… Но ответить хоть что-нибудь, даже простую грубость, ей снова не дали. Шепот, разносимый джинном, неожиданно стал затихать. Огненный вихрь двигался обратно к городу — от ворот которого отделилась небольшая фигурка в синем. Без демонического зрения и не разглядишь. — Нет. Нет, только не говори, что… — раздраженно зазвенела Вельзевул, замечая, с какой паникой и, одновременно, решимостью Азазель смотрит в сторону города Оракулов. — Кто из нас ненормальный после этого? — Она — дочь Тамиэля, — произнес Азазель. — Мне что, стоять и смотреть? Послышался легкий перезвон, предрассветная пустыню озарила яркая вспышка… Служебное тело Азазеля повалилось на землю. Ругая всех серафимов и Азазеля в частности на чем свет стоит, Вельзевул отодрала висящий на паре ниток рукав балахона. Вот она, между прочим, могла бы стоять и смотреть. Что мешало ей любоваться разрушением городов, одного за другим? Пусть джинны бы сожрали людей. Ну, если все станет совсем плохо, спохватится Богиня. Увидит, что план под угрозой, да сама найдет на них управу. Пожалуй, пришлось бы переждать, пока наверху не станет поспокойнее, в Преисподней, вот и вся проблема. Зверье, кончено, жалко: эти твари все леса сожгут и животину пощадить не подумают. Вельзевул разъяренно зарычала. Ну почему, почему ей всегда больше всех нужно? Почему она не может просто остаться в стороне? Дьявол с ними всеми. Нужно послушать, какого черта девчонка за ворота вытащилась: может, хитрые ублюдки чего придумали сами, и Азазель там просто развлекается, силы проверить решил. Нисколько не сомневаясь, Вельзевул перемахнула через барханы к воротам города — ровнехонько к облаченной в синие покрывала Инанне. Та невесомо поправила повязку на глазах, мелко переступила с ноги на ногу, сжала покрепче небольшую глиняную лампу, и склонила голову: — Наш город признателен вам, лорд Вельзевул, — хриплый ее голос легко заглушал омерзительный шепот джинна. Азазель, к слову, прекрасно справлялся: огонь серафима плотной стеной окутывал враждебное пламя, закрывая и поглощая слишком сильные ощущения. — Без этой помощи наш город разрушат к вечеру. Все мы будем гореть, но вы даете нам время. Вельзевул тяжело выдохнула. Снова эта непонятная трагичность. Знали бы они все, как безумно ей надоели все эти неясные пророчества. Неужели хоть кто-то способен в обрывках реальности, смутных образах и многозначных символах разглядеть хоть что-то определенное? Как вообще можно судить о том, как извернется завтрашний день? — Какого дьявола ты здесь делаешь? — зазвенела Вельзевул, тут же себя успокаивая. Инанна не была совсем уж отвратительной — своенравная девица, в достаточной степени сволочь, заботилась (в своей особенной манере, конечно) о городе, но временами выносить ее было невозможно. Сколько людей — да и полукровок тоже — погибло по ее вине и из-за нее за последние тридцать лет? Талант, какой невообразимый талант, даже с этой извечной снисходительностью во взгляде можно потерпеть, но… там, между прочим, по ее же милости заступник ее драгоценного города того и гляди в ничто обратится, а она с лампами под воротами разгуливает. И, во имя всего проклятого, на кой-дьявол она нацепила эту глупую повязку, ничерта же не видно! Люди. Никакого понимания удобства, всем только бы изображать дьявол знает что. — Я должна поговорить с ними, — Инанна указала на джинна свободной рукой и беспардонно всучила Вельзевул лампу. — Они не понимают, что происходит, их всех нужно успокоить. Я знаю, что делаю. Сборище умалишенных, не иначе. Куда потащилась эта безумица, эти два огненных гиганта прикончат ее и не заметят… Знает она, что делает, как же. Если это так, почему вообще Азазель паниковал, откуда вся эта драматичность с гибелью и разрушением города? Конечно, загораживать дорогу вздорной девчонке Вельзевул не стала. Только выругалась — снова. Психи. Все они чертовы психи, даже сама Вельзевул. Хотя кто вообще еще мог получиться у такой удивительной Маменьки, что сразу после мятежа куда-то сбежала… — Азазель! — закричала Вельзевул, на ходу создавая среди песков несколько символов, заслоняющих от лишних эмоций поглощенных джинном существ. Еще один рубеж, дополнительная граница, отделяющая здравый рассудок от безотчетных желаний. — Осторожнее, на счет три! Раз… Чего бы они не задумывали, стоит попытаться ослабить это безумное огненное создание. Связать его, конечно, не получится, но остановить — хотя бы на пару минут — вполне. Если только Азазель не будет заниматься чепухой, окутывая джинна слишком плотной стеной очистительного огня. Иначе не пробиться. Два… Вельзевул прикрыла глаза, отгоняя все назойливые мысли. Сколько бы ангелов и демонов не сожрал джинн, терять уверенность в своих силах нельзя. Мухи стремительно разлетелись кто куда: приближающийся огонь пришелся им не по нраву. Сконцентрироваться — досчитать до трех — и ударить, так сильно, как не била даже на Небесах. Три. Подвижное облако живого пламени — Азазель — отделилось от джинна за мгновение до того, как Вельзевул потянулась к чужой энергии, вышибая целые сгустки из огненного силуэта. Гудящие голоса взвыли, разрывая пространство тысячами воплей, стонов и вздохов. Тени перестали беспорядочно метаться среди пламени и замедлились, точно застывающая от холода вода. Довольно улыбаясь, Вельзевул расправила черные крылья. Не так уж и сложно: один раз научился, и уже не забудешь. — Что она задумала? — вернувшийся в материальное тело Азазель в какие-то мгновения оказался рядом и теперь обеспокоенно указывал в сторону безмятежно бредущей к джинну Инанны. — Понятия не имею, — рассеянно пожала плечами Вельзевул, наслаждаясь возможностью вздохнуть спокойнее: исходящие от джинна ощущения стали совсем невесомыми. Даже если передышка долго не продлиться, момент хотелось прочувствовать сполна. А Инанна… Смерти Вельзевул ей точно не желала. Если только самую малость удачи и мастерства. — Не уверена, что она хотя бы видит, куда идет. — Это очень серьезно, Вельзевул, — обеспокоенным голосом произнес Азазель, безотрывно глядя на Инанну, на волочащиеся за нею следом по песку синие покрывала, на разбросанные тут и там застывшие лужи темного стекла… — Да куда уж, — хмыкнула Вельзевул, почесав затылок пустой глиняной лампой. — Кажется, она прекрасно знает, что делает, и наши с тобой чудеса ей не слишком-то нужны. Определенно, если у них сейчас ничего не получится, Вельзевул сможет собрать демонов посильнее и выбить чужие эфирные части из джинна. То, что останется, загнать на разрисованное символами поле, чтобы выбраться не могли… Если это вообще понадобится. Ничего совсем ужасающего для Преисподней не произошло, это ангелы боятся разрушений. Если именно Астарот затеял все это, мог ли его план звучать подобным образом? Позволить случиться тому, чему случиться суждено? Инанна смело протянула руку к подозрительно застывшему джинну. Пламя слабо шевельнулось — точно зверь, что принюхивается к чему-то незнакомому, — и лизнуло ее по ладони… Азазель дернулся было вперед, но Инанна не исчезала. Пламя, которым был джинн, стало уменьшаться в размерах и сравнялось с человеческим ростом. Точно и не думая нападать, оно лишь мягко трепетало, а шепот медленно затихал. — Он не способен думать сам, — послышался негромкий сипящий голос Инанны. Короткие, рубленные фразы, точно повторяющие за кем-то, кому сложно рассуждать самому. — Поэтому он всех поглотил. Не для силы. Они должны были помочь ему, но они боятся. Они разделили его боль. Вельзевул, пытаясь не будоражить успокоившуюся тварь лишней энергией или эмоциями, подошла ближе: песок под ногами уже нагревался в лучах поднимающегося над горизонтом солнца. — Он хотел обрести разум? — осторожно поинтересовалась она, с любопытством глядя на обожженную, почерневшую руку Инанны. Удивительное самообладание: даже полукровке должно быть безумно больно. Инанна же казалась поразительно спокойной. — Вернуть разум. Он не может существовать без цели, — тихо отозвалась она, неловким движением вытирая со лба капли пота. — Он знает, что есть другие, и не хочет, чтобы эти остальные страдали. Прекрасно. Безумные эксперименты Астарота все-таки могли себя осознавать, но для этого должны были выпить кого-то еще. А этот, похоже, перебрал с испуганными жертвами. — Я могу поговорить с нашими, — негромко заметила Вельзевул, изучающе глядя на джинна. — Если Астарот откажется, найдутся и другие. В Преисподней обитают не только круглые идиоты. Теперь мы знаем, в чем главная проблема. Пламя перестало обжигать, будто демонстрируя дружелюбие. — Без моего контроля он не удержит сознание всех, кого поглотил, — печально произнесла Инанна. — Он снова может начать уничтожать. Сейчас легче, потому что вам он доверяет. Без вас я бы не справилась. — Мы можем его запереть, так? — негромко заметил подошедший Азазель, указывая на лампу в руках Вельзевул. Инанна медленно кивнула. — Втроем, — недовольно ответила Вельзевул. — Запирать придется не только демонов. В нем еще ангелы. И человеческие души. Такой власти у меня нет. Как удачно мы все здесь собрались, так? Азазель виновато опустил взгляд. Чудесно. Начальник всех серафимов на Небесах — и чуть ли не носочком песок ковыряет. Лживая, хитрая пернатая сволочь. — Я рассчитывала, что все случится именно так, — мягко улыбнулась Инанна. — Мой город или сгорел бы, или вы, Лорд Вельзевул… — Да поняла я, — раздраженно отмахнулась та. Удивительный талант. Сразу видно, чему множество раз прадедушка Каин научил внучку. Хотя мысль о том, чтобы получить все или же ничего, куда более демоническая, чем ангельская. Или, вероятно, донельзя человеческая. И что теперь, злиться на девчонку? А какой герцог Преисподней, собственно, сам себя позволил обхитрить? Глупость — величайший грех, милосердие для демона — непозволительная слабость. Вот и расплачивайся за свои же ошибки уязвленной гордостью. Не поднимая взгляда на слишком хитрых не совсем союзников, Вельзевул когтем процарапала на лампе несколько символов. Мерзкий скрежет встревожил джинна: пламя беспокойно задрожало, но успокоилось, когда Инанна снова повела ладонью, что-то прошептав. — Я открою крышку, и наш джинн отправится в лампу, — сухо произнесла Вельзевул. — После этого каждый запечатает ее своим словом, у всех хватит сил? Азазель опустил руку на плечо странно вздрогнувшей Инанны. Та нервно закусила губу, но гордо выпрямилась. Вельзевул нахмурилась, пытаясь понять причину беспокойства. — Я могу привести кого-нибудь из… — недовольно начала она. — Я справлюсь! — перебила ее Инанна, высвобождая плечо. Поразительная уверенность. Вельзевул выругалась, и не подумав скрыть недовольство. Чтобы она еще хоть раз связалась с людьми, позволяя контролю над ситуацией ускользнуть из ее рук… Жрецы городов проклятых совершенно обнаглели. Непрошенная мысль вспыхнула в сознании: было бы здорово скормить джинну Абаддона. До того, как запечатать. Жаль, что сейчас на это нет времени. Глина тихо звякнула, и джинн, нисколько не сопротивляясь, забрался внутрь. Лампа раскалилась докрасна, обжигая руки Вельзевул. Неудивительно: такая огромная сила, заточенная в крохотном материальном сосуде. Надолго ли? — Запираю, — прозвенела Вельзевул: эхом зазвучали слова Инанны и Азазеля. Лампа ярко вспыхнула — и мгновенно погасла, остывая. Воцарилась долгожданная тишина. — Слава Сатане, оно заткнулось, — выдохнула Вельзевул, не замечая, как недовольно морщится Азазель. — Мне пора. Сообщите, если снова явится тот демон, придется прояснить пару внутренних вопросов Преисподней. Инанна скривилась в странной улыбке: — Я могу сказать, когда он появится, — тихо шепнула она, прижимая к груди обожженную дочерна руку. Как только на ногах держится, разве люди способны выносить такую боль? За развеившимся наконец запахом едкого дыма Вельзевул почудилось что-то сладковатое. Не душистый медовый аромат, а что-то густое и тяжелое, сродни дурману, который оставляло жертвоприношение из человеческой крови. — Откуда? — с интересом спросила Вельзевул, наблюдая, как Азазель пытается вылечить искалеченную руку Инанны. Получалось отвратительно: плоть восстановилась, но о гладкой коже говорить не приходилось. Бугристым шрамам позавидовал бы и Люцифер. — Он обещал прийти за наградой, — просипела Инанна, пошевелив скрюченными пальцами. — И зачем тебе его выдавать? — холодно усмехнулась Вельзевул. — Вы отстроили храм в честь нашего Князя, достойный вас покровитель, нет? Вы только в плюсе. — Нет, — яростно прохрипела Инанна, бледнея. — Меня не устраивает цена, которую его демоны решили взять с моих людей. А вы, лорд Вельзевул, с ними тоже не слишком ладите, это всем известно. Вы поймете меня, как никто другой. Инанна, шумно выдохнув, потянула за повязку, закрывавшую глаза. Плотная синяя материя легко поддалась: будто чудом каким распустился крепкий узел. Вельзевул мрачно скривилась. Пустые окровавленные глазницы Инанны прекрасно объясняли, что возжелал в качестве платы Астарот. Самое ценное для провидцев и предсказателей.