Чем признать свои ошибки, всегда проще найти внешнего врага.
В подземельях всегда темно. И никакой огонь это не исправит. Так думал Северус Снейп, пока в кабинет не вошла она. Казалось, даже усталое пламя вечных факелов на каменных стенах ожило. Сверкнуло ярче и обрело сочный ало-золотой цвет. Цвет Гриффиндора. Саранна Поттер. Прожженная гриффиндорка, такая же, как мать. Лили. «Какой магией ты владеешь, девочка?» Она – наследие его рыжей леди. Ее дар, который он так хотел принять, но не мог. И за это ненавидел. Он всматривался в новые, незнакомые черты лица, в которых от Лили была лишь мягкость. Даже в ее глаза Джеймс Поттер пустил свои дрянные корни. Они были скрыты за стеклами очков и не сияли чистым изумрудом – цвели летним лесом… и эта разница резала душу. «Показушница. Чего только стоят снежные пряди и мантия со звездами кристаллов. И как Минерва не прицепилась? Ну конечно, ты же Поттер. Освободительница. Любимица всей магической Британии». В это время Ранни болтала о пустяках со своей лохматой соседкой и мальчишкой, кажется, сыном Лонгботтомов. Поттер часто украдкой заинтересованно посматривала на черного профессора, и читалось в лесных глазах… опасение. «Все правильно, Лесная Лилия». Она улыбалась и бессознательно заправляла за ухо непослушные пряди, что не вошли в ее высокий хвост. Лили делала точно так же. Вошел крестник со своей свитой, мазнув голодным взглядом по Избраннице. Та скривилась и отвернулась, хотя у МакГонагалл говорила, что не обижена. Врать нехорошо, Ранни Поттер. Будет весело. Черный профессор резко поднялся и вышел к ученикам, взмахнув полами длинной мантии, словно летучая мышь, расправляющая крылья. Огонь задрожал, и большая часть учеников – вместе с ним. Невилл и вовсе попытался сжаться в комок. – Махание волшебной палочкой к моему предмету не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что Зельеварение является важной составляющей магической науки, – начал Снейп. Как будущий артефактор Ранни верила в это всей душой и зачарованно ловила каждое слово. Этот человек был прекрасен в своей зловещей ауре. – …Я не думаю, что вы в состоянии оценить песню медленно кипящего котла, тончайшие клинки ароматов, пронзающих легкие, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Профессор говорил тихо, но каждое слово лезвием необъяснимого ужаса вырезалось в мозгу, чтобы навеки остаться там шрамом. Никто не смел дышать. Казалось, даже сердца остановились… – …Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, сварить удачу и даже закупорить смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. Воцарившаяся мрачная тишина душила. Внезапно черные глаза-омуты пересеклись с лесными. Взгляды профессора и ученицы сошлись в противостоянии, принеся последней поражение. Ее голову будто сдавил железный обруч. Девочка судорожно выдохнула. – Мисс Поттер, – прозвучало вкрадчиво, почти ласково. – Вы дважды удивили весь мир, сначала в пеленках победив могучего темного мага, а затем оказавшись… девочкой. Посмотрим, сможете ли вы удивить меня. Что я получу, если смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Ее подруга сразу подняла руку. Зелено-карие глаза дочери Лили широко раскрылись, в них вспыхнула искра озарения. На лице играло ликование, когда она давала ответ. – Сильное усыпляющее зелье, сэр, напиток живой смерти, – довольная собой, она едва сдерживала улыбку… которой суждено было с треском погаснуть. – Неверно, Поттер! – уголки тонких губ приподнялись, Снейп чуть склонил голову, любуясь замешательством и неверием, застывшими на лице Ранни. – Если вы смешаете измельченный корень асфоделя с настойкой полыни, то получите смесь измельченного корня асфоделя и настойки полыни. Чтобы получить напиток живой смерти, в эту смесь нужно последовательно добавить сок дремоносных бобов и корень валерианы, непрерывно помешивая на медленном огне... Где вы будите искать безоаровый камень? Услышав новый вопрос, Поттер подскочила от неожиданности, но быстро сориентировалась и твердо произнесла, намереваясь взять реванш. – В желудке козы, сэр! – И снова нет. В желудке больной козы, мисс Поттер. Козы, у которой наблюдается нарушение функций пищеварительных органов. В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? – Это одно и то же растение, сэр, – на этот раз она отвечала уже не так решительно. – Слишком мало уверенности. Будто не знаете наверняка, – черный профессор подошел совсем близко, уперев руки в край парты и нагнувшись так, чтобы их лица были на одном уровне. И спустился на шепот. – Вы невнимательны к деталям, мисс Поттер. Это может стоить вам жизни. «Только болью неудач можно подготовить девчонку к тяжелому пути Избранницы». Ранни сидела ни жива ни мертва, парализованная темной аурой и бесконечной тоской, исходящими от этого человека. – Сегодня готовим зелье от фурункулов. Разбейтесь на пары… – приказал зельевар. И неестественно мягко добавил. – Мисс Поттер, окажите честь мистеру Малфою разделить с вами приготовление зелья. Я обещал профессору МакГонагалл укрепление межфакультетских отношений. Саранна, мысленно убивая Снейпа и всех слизеринцев, молча перешла за стол к ухмыляющемуся Драко, словив злобный взгляд Паркинсон и ревнивый – Гринграсс. Гермиона, взволнованно прошептав «удачи», объединилась с полуживым от страха Невиллом. – Ну здравствуй, Поттер, – криво усмехнулся слизеринец. – Привет, Малфой. В скором времени, к счастью для себя, Ранни убедилась, что Драко не настолько желает ей досадить, чтобы завалить их совместное задание. Парень весьма ловко управлялся с ингредиентами. Он не боялся Снейпа, но, кажется, уважал его. – Подай мне пять листков крапивы, – не отрываясь от весов, сказал блондин и сладко протянул. – Внимательнее к деталям, Гарри. – Не делай вид, что самый умный, – процедила Саранна, измельчая змеиные зубы. – Зачем мне это? Все и так очевидно, – он снисходительно улыбнулся. Девочка подавила желание кинуть крапиву ему в лицо. – Да, очевидно, что ты зазнавшийся засранец, – она подала самые аккуратные из листьев. – Кто так толчет зубы?! – Драко отобрал у нее ступку и пестик. – Запорешь зелье – щекоткой не отделаешься! – Угрожаешь мне? – пламя внутри Саранны запульсировало в страстном желании освободиться и покарать обидчика. Она стиснула зубы, сжав кулаки. А Малфой вдруг сократил расстояние между ними почти до нуля. Она снизу вверх смотрела в его насмешливые серо-стальные глаза, ощущая легкий аромат мяты. Стало жарко в холодных подземельях. – А если да? – губы растянулись в широкой улыбке. Поттер не опустила глаз. – За мной Дамблдор и половина Британии, – блеф. Она понимала, что Дамблдор – за себя, а любовь общественности эфемерна. Но ведь Малфой не прицепится, верно? – А за мной – вторая половина. Это чистокровные рода и их сила. Ты – всего лишь символ. Шаг в сторону, Поттер, и ты – никто, – жестко отчеканил слизеринец. – А теперь зажги огонь. Прицепился. Ранни ощутила себя беспомощной. Ей было нечего ответить. Она молча потянулась к котлу, уже концентрируя силу, но застыла, вовремя опомнившись. Малфой вопросительно поднял бровь. Она сейчас чуть было не раскрыла свою огненную суть, призвав пламя. Какая глупость. Работу закончили в молчании. И Снейп засчитал ее как лучшую, присудив Слизерину десять очков, бросил Саранне едкое «Учитесь, мисс Поттер» и отметил «относительно недурное» качество зелья Гермионы и Невилла. После урока, когда девочка отделилась от друзей, желая в тишине прийти в себя перед дуэлью, ее перехватил шестой рыжик, нагло удержав за предплечье. – Ну что, ты довольна? – нахмурившись, строго спросил он. – Это чем же? – опешила Ранни. – Работой с этим слизеринским… хорьком! – выплюнул парень. – Оно того стоило, да? Лучшее зелье… – Рональд, никто не виноват, что ты запорол задание… – Как ты не понимаешь! Сначала зелье, потом темная магия... – Уизли всплеснул руками. – Гар… Ранни, слизеринцы – не лучшая для тебя компания! Все злые волшебники были выпускниками Слизерина! – А ты мне, вообще, кто, чтобы решать, с кем мне общаться? – до этого Поттер не думала, что у нее остались силы злиться. – Я твой друг! – горячо воскликнул рыжик. – А я твой – нет. Всего хорошего, Рональд, – отрезала девочка, отворачиваясь и влетая на ускользающую лестницу, чтобы отделаться от общества надоедливого гриффиндорца. Поднявшись, она с облегчением поняла, что, наконец, осталась одна. И ее прорвало. Лопнувшие сосуды окрасили белки глаз. Побежали слезы. В горле застрял отчаянный хрип. Она пробыла в таком состоянии несколько минут, прежде чем вернуться в реальность. Паркинсон, Снейп, Малфой, а теперь еще и этот мутный фрукт Уизли… Слишком много для одного дня. Который еще не закончился. Решающий бой – впереди. Успокоившись, Ранни осмотрелась. Она находилась в классной комнате на третьем этаже – в опасной близости от запретного коридора. Значит, здесь почти никого не бывает… «Пусть это место будет моим убежищем», – решила волшебница. В кабинете стояло всего два стола с креслами, и, что отличало его от других и привлекало девочку, был камин. Она тут же разожгла его и уставилась на огонь. Его янтарный свет прогонял из души тьму. Его мерное потрескивание успокаивало, придавая уверенности. Его жар давал силу. Саранна Поттер готова к битве.***
Солнце дарило последнее золото с пока сохранившего голубизну небосвода, скрывавшегося за прозрачной вуалью белой дымки. Огромное поле, пестревшее зеленью, окружали высокие четырехцветные трибуны. По краям друг напротив друга уходили в небо столбы с гигантскими кольцами. Безветрие. Затишье перед бурей. На мантии сверкнул аквамарин. В любое другое время Ранни бы восхитилась просторами и воздушной легкостью, но сейчас она была сосредоточена на деле, которое решит ее дальнейшую судьбу. Что ее ждет? Победа или поражение? Признание или падение на самое дно? Либо все, либо ничего. Она решительно направилась к небольшой толпе в центре. Здесь собрался почти весь первый курс, пришло даже несколько старших учеников. Близнецы-рыжики принимали ставки. Слизеринцы завыли. Гриффиндорцы, наперебой желая удачи и дружески хлопая по плечам, расступились, образовав круглую площадку, на противоположном конце которой уже стояли Паркинсон с Гринграсс. К Саранне подбежали неестественно бледные Гермиона и Невилл. Грейнджер порывисто обняла подругу. – Ранни, еще не поздно все отменить, – воскликнула Миона. – Ты можешь пострадать! – парень осторожно взял девочку за руку. Волшебница в ответ чуть сжала пальцы, мысленно передавая обоим свою уверенность. – Еще скажите, что мы школьные правила нарушаем, – усмехнулась Поттер. – Я воззвала к Великой Матери, а она не терпит пустых обещаний. Герми, Нев, посмотрите на меня, все будет хорошо. Друзья кивнули. Секунданты отступили. – Время отвечать за свои слова, Поттер! Да рассудит нас Мать-Магия! – темные глаза Пэнси опасно блеснули. Она откинула назад смоляные волосы. Слизеринка жаждала одержать верх над самой Девочкой-Которая-Выжила, доказать, что та не стоит ничего. И какого черта ей так заинтересовался Драко?! Светящийся туман, мерцая золотой пылью, окружил воительниц, отрезав их от зрителей. «Мерлин, Моргана, Мать-Магия! Не оставьте меня!» Соперницы сошлись спина к спине. Сделали пять шагов. Развернулись. Взмахнули палочками, выпустив сноп искр: Ранни – багровый, Пэнси – малиновый. Поклонились. Первый «Ступефай» гриффиндорка приняла на отточенное «Протего», после сразу метнувшись вправо. Ее ответом стал «Фурункулюс», от которого Паркинсон, к сожалению, уклонилась. – Локомотор Виббли! – выкрикнула темноглазая. – Таранталлегра! – одновременно с ней выдала Поттер. Красная вспышка поразила ее, не успевшую подстроиться под новый ритм. Ставшие ватными ноги девочки подкосились, она опустилась на колени. Но и Паркинсон не осталась без подарка и, объятая зеленым сиянием, пустилась в буйный пляс. – Риктусемпра! – воскликнула Саранна, усиливая муки оппонентки. Сверкнуло серебро. Пэнси, судорожно дергаясь всем телом, болезненно вскрикнула. – Фините! – синхронно закричали волшебницы. Миг, и Ранни снова была на ногах, щитом блокируя фиалковый луч удлиняющего зубы «Дантисимуса». Внезапно Дафна выпустила в небо пышный сноп разноцветных искр, приковавший к себе взгляд лесных глаз. Отвлекшись на вспышку, Поттер потеряла концентрацию. – Инкарцеро! – выкрикнула ее соперница. Ранни рванула в сторону. Заклятье зацепило левую руку, которая тут же оказалась привязана к туловищу грубой веревкой. Девочка потеряла мобильность. Держа щит, она обратилась к Искре, надев «огненную перчатку» на один из пальцев. И этого огонька оказалось достаточно, чтобы прожечь бичевку и освободиться. Никто не мог видеть, как это произошло, поэтому Поттер не беспокоилась за свою тайну. – Мукус Ад Нозем! – крикнула гриффиндорка, и нефритовый свет окутал Паркинсон. – Что ты… Протего!.. со мной… – она давилась, захлебываясь бесконечными соплями, салатовым морем стекавшими из покрасневшего носа. – Протего!.. сделала?! Калворио! – Протего! Это всего лишь насморк, дитя бодроперцового! – Ранни смеялась, отражая и уворачиваясь, опьяненная собственной силой. Магия боя поглотила ее. Сердце билось в унисон с пульсирующей энергией резерва и песней магического ядра. Азарт сжигал изнутри, распаляемый адреналином в горной реке темной крови. – Авис-Оппуньо! – на этот раз Пэнси выдала комбинацию заклятий, и стая голубых сиалий ринулась прямо на Поттер, чтобы расцарапать лицо клювами и когтями. Рядовые бестелесные чары разбивались о щиты Ранни, не достигая цели, и Паркинсон пошла на такую хитрость. – Орхидеус! – не растерялась Саранна. И все птицы обратились в орхидеи. Орнамент малиновых прожилок украсил цветочную белизну. Это было настолько красиво, что все девочки ахнули. Слизеринка рассвирепела. – Слагулус Эрукто! Остолбеней! – закричала она, работая палочкой, как одержимая, желая увидеть, как изо рта соперницы будут выползать слизни. – Протего Максима! Хербифорс! А тебе идет! Протего! – довольно заявила гриффиндорка, рассматривая полевые цветы на голове противницы, сменившие темные волосы. – Колорум! Красное от злости лицо слизеринки покрылось пятнами цвета травы. – Шутки в сторону, Поттер! Сражайся, как маг, а не как жалкая маглокровка! Депульсо! Девочка ушла от белого луча отбрасывающих чар. Она видела, что Пэнси на пределе. Та тяжело дышала. Ее резерв был почти пуст – Паркинсон держалась исключительно на сильных негативных эмоциях. Поттер вспомнила о своих. И, ведомая ими, яростно припечатала: – О, значит, хочешь сражения? Так получай! Люмос Максима! – свет на конце алой палочки ослепляет до потери ориентации. – Эверте Статум! – Пэнси Паркинсон, кувыркаясь в воздухе, отлетает к золотистому барьеру. – Экспеллиармус! – слизеринка теряет палочку. Саранна изучающе крутит в руке свой трофей. – Все кончено, Пэнси. Я победила. Защитная дымка рассеялась. Толпа ликовала. Дин Томас крикнул: «Качать Ранни Поттер!» И ту подхватили десять рук. Волшебница была смущена, но чувствовала себя абсолютно счастливой. Она выдержала! Выстояла перед чистокровной! Доказала право на силу! Поттер заметила Малфоя. Он был рядом с Паркинсон, но смотрел на нее. На Саранну. В стальных глазах впервые не было насмешки. И даже ни капли злобы. В них был… интерес? И еще что-то? Хотя нет, ей, скорее всего, показалось. Когда все успокоились, Ранни подхватили под руки Невилл и Гермиона. Троица, смеясь и улыбаясь во все двадцать восемь, отправилась в школу. И все было бы хорошо… Если бы не похожая на клумбу Пэнси, которая вновь обнажила палочку и, направив ее на победительницу, выпалила: «Баубиллиус Максима!» Янтарно-молочная молния устремилась в спину гриффиндорки. Столкновение было неизбежно. И оно произошло. Стрела грозы вошла в черные одежды, а девочка... Почувствовала только, как накалились бусины циркона. Ловца молний. – Нет! Ранни ты как? – Гермиона, не отпуская подруги, вытащила палочку, собираясь… а что она могла? Она лишь первокурсница. Она была способна лишь доставить Поттер в больничное крыло. Только помощь, к безмерному счастью, не требовалась. Обычная рассеянность и мягкость Невилла испарились. Волшебник одним движением достал палочку и чуть не сорвался к Паркинсон, рисуя сложный узор формулы заклинания, но был остановлен. – Нев, не надо! Я в полном порядке, меня спасла мантия! – Ранни схватила друга за руку. Тот, рвано дыша, сгреб ее в объятия, шепча: «О Мерлин, Ранни… Ты цела...» От Пэнси брезгливо отвернулись даже некоторые слизеринцы. Она пала на самое дно.