***
Под высокими сводами, освещенными парящими огоньками, эхом отражался смех. На фоне рыжевато-песочного камня стен замка проносились десятки черных мантий. Несмотря на единую форму, толпы учеников отличались разномастием. Радугу индивидуальности было не погасить. В преддверии конца недели все словно посходили с ума… И Саранна вместе с ними. Сейчас она с улыбкой до ушей вприпрыжку шла в Большой зал, где ее уже ждали друзья. Утро началось в фиолетовой серости – оттенках печали. Сны о делах давно минувших дней всегда навевали сильные эмоции, и в этот раз Поттер отравилась тоской Годрика Гриффиндора, смешанной с болью потери, острой, как ледяные иглы Салазара. Самое интересное заключалось в том, что девочка узнала девушку-статую из своего видения. Они уже встречались. Грусть была утром. Сейчас – Ранни просто было хорошо. Помимо приближающихся выходных, ее радовало, что стал забываться инцидент, произошедший на уроке полетов, слухи о котором смаковала вся школа. Многие посчитали своим долгом отыскать причину случившегося. Одни стали подозревать мадам Хуч в пособничестве Волдику, ведь она имела прямой доступ к метлам и легко могла заколдовать их. Другие взялись утверждать, что виноват профессор Снейп, злобный темный маг и гриффиндороненавистник. Самой абсурдной стала версия, что Невилл работал на Волди и, чтобы убить Ранни, заколдовал ее метлу, а сам упал специально, чтобы отвести от себя подозрение. Визит Малфоя в больничное крыло породил слух, что Лонгботтом и Поттер были тайно обручены, влюбленный в Саранну Драко из ревности попытался убрать соперника, не рассчитав, что Ранни придет жениху на помощь. Рыжик-младший пытался убедить всех, что в падении девочки также виновен Малфой, а в лазарет он приходил, чтобы завершить начатое – добить Избранницу, но ему помешал… Рональд. Вспоминая всю эту чепуху, Поттер совсем не по-взрослому хихикала. Лесные глаза лучились энергией… Кажется, мадам Помфри назначила ей слишком большую дозу мобилизующего. Оно красиво переливалось, как лазурит… Ранни вспомнила синеву небес, и к ней пришло вдохновение.***
Вернувшись в спальню, Саранна достала резную шкатулку из красного дерева, в которой хранила магловские драгоценности и таинственный медальон. Она решила сделать кольцо. Ободок будет небом из голубых камней, а камень с накладкой – солнцем из золота. Волшебница надела «огненные перчатки», извлекла нужные камни из оправ и сообщила им тепло до размягчения. Из ставших пластичными минералов она сплела спираль, соединив тонкие ленты приветливой бирюзы и гордого сапфира. Работа была кропотливая, но Поттер справилась на высший балл и, счастливая, оставила свое творение остывать. Золотым солнышком она решила заняться позже. Если не хватит медового металла из ее запасов, можно будет переплавить галеон… В комнату впорхнула Гермиона, воодушевленная… чем, кстати? – Ранни, прилетела Вьюга! Тебе письмо… – почти пропела девочка, тоже, по-видимому, зараженная предотпускной лихорадкой. Конечно, на выходных ведь можно столько всего прочитать! И тут шоколадные глаза заметили кольцо. – Боже, какая красота! – Спасибо, – Саранна, улыбнувшись, вскрыла конверт. До чего же приятно получать письма! – Это от Хагрида! Он хочет нам что-то показать… Хм… – Что там? – подняв брови, полюбопытствовала Грейнджер. – Это странно. В постскриптуме сказано, что не факт, что мы это что-то увидим, – волшебница тряхнула собранными в высокий хвост черными волосами и сдула с лица белые пряди, прогоняя неясные сомнения и неуверенность. – А вообще, он зовет нас сейчас в гости! И почему она вдруг испугалась? Это же чертовски интригует! Или дело в чем-то другом? В чем-то, похожем на дурное предчувствие… Холодное и тоскливое… От которого сжимается душа… – Эй, все в порядке? Ты побледнела, – Миона обеспокоенно взяла подругу за руку. – Господи, она ледяная! Может, к мадам Помфри? У тебя недавно была такая травма… – Я в норме, спасибо, – Поттер совсем ожила. – Надо найти Нева! Девочки покинули спальню. А шкатулка Ранни так и осталась на тумбочке…***
В тяжелом воздухе леса темнела болотно-зеленая дымка, но это был уже совсем не цвет лета. Она обвивала вековые стволы, текла сквозь черные трещины крон с рваными ранами кровавых листьев. Навязчивая влага морозила легкие, застилала глаза. Холод безжалостно проникал под мантии. Узловатые корни сами лезли под ноги, страстно преследуя цель заставить оступиться и покалечиться. Саранна, Невилл и Гермиона следовали за Хагридом в чащу Запретного леса. Великан, несмотря на размеры, легко лавировал между деревьями, чего нельзя было сказать о детях, которые уже начали уставать. Поттер вели любопытство и упрямство, однако эти чувства не могли затмить подступающей тревоги, режущей сердце и расшатывающей разум. Ее друзья ощущали то же самое. Распотрошенная розово-алая туша, которую, закинув на спину, нес Хранитель ключей и садов Хогвартса, наводила на не самые радужные размышления. На все расспросы гигант отвечал, что они очень милые, но видят их не все. Наконец, отряд вышел на полутемную поляну. И Ранни с Невиллом забыли об усталости, увидев, как к ним бесшумно приближаются странные жутковатые создания. – Они всегда приходят на запах свежей крови, – Хагрид расплылся в мечтательной улыбке. Парализованные не то ужасом, не то благоговением Лонгботтом и Поттер во все глаза смотрели на громадных крылатых коней, похожих на черные скелеты. Их морды напоминали драконьи. Абсолютно белые глаза без намека на зрачок или радужку яркими лунами сияли на ночном небе шелковистой кожи. Некоторые шумно дышали, откидывая длинную гриву. – Эй, что с вами? На что вы так уставились? – недоумевающе проговорила Гермиона. – В смысле? Разве лошади-мертвецы не кажутся тебе… удивительными? – ошалело воскликнула Саранна. – О чем ты? Здесь же никого нет… Или… я просто их не вижу! – Грейнджер вспомнила загадочные слова великана. – Но почему? – она в нетерпении повернулась к Хранителю. – Фестралов может видеть только познавший смерть, да… Я подумал, раз вы так заинтересовались детьми стихий, вам будет интересно встретиться с ними… – Фестралы – дети воздуха? – осененная светлой мыслью, спросила Ранни, зачарованно глядя на широкие кожаные крылья, как у летучей мыши. Вспомнился черный профессор. – …Да, – Хагрид энергично закивал, но от волшебницы не укрылась небольшая заминка, перед тем как он дал ответ. А после подозрительно быстро перевел тему. – У этих лошадей довольно мрачная слава. Считается, что они приносят разные ужасные несчастья всем, кто их увидел, но это не что иное как суеверие, вот. В это время фестралы вонзали острые белесые зубы в розоватую плоть. Когда Поттер уже начала мысленно прикидывать, как можно заполучить пару волосков из гривы, самый маленький, очевидно, детеныш, после очередного укуса издал горестный крик, задрав голову. – Посмотрите, у малыша меняются клычки, – умилился великан. – Прелесть какая! Присмотревшись, Саранна увидела, что один из клыков увяз в сыром мясе. – Хагрид, я могу забрать тот зуб себе? – тут же загорелась девочка. – Конечно! Знал, что тебе понравится! Символы детей воздуха для Эликсира Слияния были собраны. И это как ничто другое воодушевляло.***
Чай был теплым. Почти как беседа, в которой Ранни почти не участвовала, грея руки о стенки массивной чашки. Юная колдунья была огненным созданием, но и ей требовалась подпитка. Волшебницу, прежде окрыленную маленькой победой на пути к большой цели – избавиться от частицы души одной гадкой твари, накрыла апатия. Видимо, сказалось нервное напряжение – концентрация приключений в ее жизни непомерно возросла. Пока Гермиона с Невиллом и Хагрид обсуждали повадки и образ жизни фестралов, рассредоточенный взгляд блуждал по хижине. И остановился на вырезке из «Ежедневного Пророка». По ходу чтения заметки лесные глаза раскрывались все шире, а осознание пылало все ярче. Интерес защекотал нервную систему. Поттер не могла больше молчать. – Хагрид! В мой день рождения кто-то пытался ограбить банк, а перед этим мы забрали из Хранилища «713» маленький сверток! Не его ли искали воры? И не здесь ли он теперь хранится? – Ранни! Это дело ни тебя… – великан, поймав озадаченные взгляды друзей девочки, яростно припечатал. – …ни всех вас не касается! Только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля, вот! Ой… зря я это сказал, очень зря… Гигант схватился за голову. Повисло тяжелое молчание. – Мы, пожалуй, пойдем, – тактично сказала Гермиона. – Спасибо за чай, – хором произнесли Саранна и Невилл, после улыбнувшись друг другу.***
– Все-таки интересно, что спрятано в школе, – вслух размышляла Ранни на пути в гостиную Гриффиндора. – А ты уверена, что нам стоит в это вмешиваться? Может быть, Хагрид прав, пусть все останется между ним и Дамблдором с Фламелем, – взывала к разуму Гермиона. – Ладно, не спорю. Но надо хотя бы узнать, кто такой этот Николас Фламель. – Я что-то где-то про него слышала… или читала… О, давай, голова, ну же, соображай! – Грейнджер забавно закатила шоколадные глаза, потирая виски. Невилл тихо прыснул, а затем заговорил. – Николас Фламель – алхимик и единственный известный создатель Философского Камня. – Нев, ты гений! – воскликнула Поттер. Миона ревниво надулась. – А Философский Камень… это субстанция, которая превращает свинец в золото, правильно? – Не только, – продолжил мальчик. – По легенде, Камень мог превратить в золото любой металл. Также с его помощью можно было приготовить эликсир жизни, который давал бессмертие тому, кто его выпьет. – Получается, в Хогвартсе хранится Философский Камень! – потрясенно прошептала брюнетка. – Ну и пусть себе хранится! Ничего с ним не сделается! Верно, Ранни? – обманчиво сладко уточнила Гермиона. – Хорошо, как скажешь, – Саранна примирительно подняла руки, признавая правоту подруги.***
«Дура. Ранни Поттер, какая же ты дура. Слышишь, Мать моя Магия, Саранна, ты дура! Но ругать себя без толку. Уже поздно. Как пришло, так и ушло… Но от этого не легче! Вот ведь дракл… Медальон Годрика Гриффиндора украли. Это слово больно режет по утомленному сознанию. Внутри – пустота. Такая же болезненная. Снаружи – обида на вора, на обстоятельства… на себя. Лучше бы я никуда не уходила. Лучше бы пропали все остальные драгоценности. Так нет же… именно медальон. Преступники возвращаются на место преступления. Почему бы не устроить ловушку? Я давно хотела попробовать одно заклинание…» Когда истратившая последний заряд девочка, совершенно разбитая, спустилась в гостиную, ее ждал новый удар. Профессор МакГонагалл почти подлетела к ней, даже странно, что полы изумрудной мантии не развевались, как у Снейпа. – Уж не знаю, что вы, мисс Поттер, натворили, но вас хочет видеть директор Дамблдор, – Минерва недовольно поджала губы. – Прошу за мной. Ученица, скованная эмоциональным параличом, последовала за деканом Гриффиндора. – Удачи, – обеспокоенно бросила Гермиона. На Невилле не было лица.***
– Сырные шарики, – выражение лица профессора МакГонагалл было карикатурно серьезным. И Ранни едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Нервно и дергано. Она никак не могла собраться. И понимание отсутствия выбора не помогало. Она устала. Она боялась. «Тоже мне, гриффиндорка!» Грифельно-серая рогатая горгулья странно сурово смотрела на пришедших, казалось, она вот-вот сойдет с постамента и расправит перепончатые крылья… Но вместо этого каменная стражница молча открыла проход. Поттер выбрала себе образ восторженной и наивной девочки, проигнорировав довод разума, что на самом деле таковой и является и притворяться не слишком-то придется. Она хотела верить, что способна управлять ситуацией. Ну хотя бы чуть-чуть. Ну пожалуйста. Кабинет Дамблдора представлял собой круглую комнату со множеством окон, на стенах которой висели многочисленные портреты бывших директоров и директрис. Здесь все было призвано ввести в замешательство, ослабить внимание и подчинить некрепкий разум. Будь то столики с кручеными ножками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы, трещащие и звякающие, магические фолианты и рукописи, резной хрустальный сосуд неизвестного назначения и… феникс. Дитя огня. И воздуха. Хагрид говорил, что бывают гибриды. Саранна пожирала лесными глазами алую птицу, которая при виде девочки мелодично чирикнула. Кажется, радостно. Ее перья завораживающе переливались, пленяя своей красотой, заставляя черные зрачки расширяться, сердце биться быстрее. Кроваво-багровый уходил в миролюбивый коралловый. Золотые хвост, когти и клюв пылали полуденным солнцем. – Фениксы – одни из самых прекрасных созданий, не правда ли, Ранни? Ты же позволишь мне так тебя называть? – седовласый чародей по-доброму улыбнулся в бороду. Пронзительные синие глаза дивными лазуритами сверкнули за стеклами очков-половинок. Но то были глаза азартные и расчетливые. Глаза игрока. От их всепроникающего взгляда бежали мурашки. – Да, сэр, конечно, профессор! – затараторила Поттер. – Феникс очень красивый! – Его зовут Фоукс. Присаживайся, – Дамблдор радушно указал девочке на кресло. Та подошла на свинцовых ногах и послушно села. – Вы хотели видеть меня, сэр? – робко поинтересовалась Саранна. – Хотел поговорить с тобой… Просто так. О тебе. Ты – человек с непростой судьбой, Ранни, очень не простой… – маг глубоко вздохнул, будто собираясь с мыслями. – И если тебе вдруг понадобится помощь, можешь смело искать ее здесь. Есть ли что-то, о чем ты хочешь мне рассказать? Может быть, тебе нужен какой-нибудь совет? Директор подался вперед, уперев руки в стол. А Поттер – назад. У девочки затряслись поджилки. Он знает? Про Искру? Про Крестраж? Про то, что ей известно о Философском Камне? Про медальон? Про сны? Про то, что ей пророчили славу слизеринки? Стоп. Да, она напугана, но Дамблдор должен списать это на естественные причины. Как если бы ей было нечего скрывать. Все-таки ее вызвали на ковер. «Ври и включай дурочку!» – Нет, благодарю, профессор. Все просто потрясающе! – Ранни демонстративно обвела кабинет лесными глазами. – Здесь так… – Волшебно? – Да! Знаете, когда ко мне пришел Хагрид, все мои мечты в одночасье сбылись! – Саранна почувствовала, как взор застилает пелена горячих слез. – Невероятно… – Моя дорогая девочка, – участливо, с деланым умилением проговорил профессор. Гриффиндорка шумно всхлипнула. И еще раз. И снова. Она задрожала от сдерживаемых рыданий. Волшебник дал ей время. Они помолчали. – Ранни, Распределяющая Шляпа необычайно долго подбирала тебе факультет. Расскажешь мне, как это было? – Дамблдор снова лукаво улыбнулся. «Знает или нет? Хотя, если бы знал, не спрашивал. Или это проверка на вшивость? Кажется, он не может влиять на Шляпу… Снова ври. Ври, как в последний раз!» – О, очень волнительно, сэр, – Поттер доверительно понизила голос, будто сообщая одну из сокровенных тайн. – Мне предлагали Рейвенкло, но я смогла убедить Шляпу отправить меня на Гриффиндор, к друзьям. Мы познакомились в поезде. – Ты говоришь о Гермионе Грейнджер и Невилле Лонгботтоме, – полуутвердительно произнес директор. – Да, сэр. Они очень хорошие, – на этот раз врать было бессмысленно. На мгновение синие глаза Дамблдора блеснули едкой неоновой зеленью. Саранна даже сначала решила, что ей показалось. Но голову сдавил обруч из раскаленного металла. Похожее ощущение она испытала на первом Зельеварении, когда засмотрелась в пустые тунелли глаз черного профессора. Но сейчас… было во сто крат больнее. – Айх, – не выдержала Поттер, принявшись растирать виски. Все закончилось так же резко, как и началось. – Замечательно, – резюмировал чародей. Скорее для себя, чем для девочки. – Скажи, а ты не думала подружиться с Рональдом Уизли? Он может показаться резковатым, но искренне сочувствует твоей потере и переживает за тебя. Истинные гриффиндорцы никогда не останутся равнодушными. Присмотрись к нему. – Хорошо, – промямлила еще не отошедшая от ментальной атаки Ранни. – И еще кое-что. Твоя мантия… – Вам не нравится? – Поттер сжалась, изображая испуг с примесью обиды. – Нет-нет, просто любопытно, откуда она у тебя, – Дамблдор чуть прищурился. – Когда мы с Хагридом были на Косой Аллее, я пошла к мадам Малкин, и на входе в ее магазин мне встретилась женщина. Она и предложила мне эту мантию, еще сказала, что это артефакт от порчи и сглаза, – Поттер выдала заранее заготовленную ложь. Директор не мог не почувствовать магию, но о своих артефакторских способностях Саранна распространяться не собиралась. – На этом, пожалуй, все. Пусть удача всегда будет на твоей стороне, – Дамблдор подмигнул девочке. – Спасибо вам. И сэр… – она запнулась. – Да, Ранни? «Пусть мне повезет!» – А Фоукс… теоретически… мог бы подарить мне одно перышко? – Это решать не мне, попробуй погладить его, – «Почему бы не дать хорошей девочке поощрение?» Феникс издал приветливое чириканье, понимая, что речь идет о нем. Гриффиндорка осторожно провела по перьям всех оттенков красного. Они были мягкие, бархатные. И одно из них легко отделилось. – Спасибо, Фоукс! До свидания, профессор! – Ранни была вне себя от радости. Она пережила этот чертов разговор и нашла символ дитя огня! – До скорой встречи, девочка моя, – но от этих сладких слов внутри все замерзло. Искра недовольно запульсировала. Годы боли и унижений сделали свое дело! Девчонка Поттер оправдала его самые смелые ожидания, оказавшись именно такой, какой ему нужно. Наивная, доверчивая, мягкотелая, до безумия очарованная новым для нее миром… Достаточно будет пустых, но обязательно добрых слов, чтобы привлечь ее на свою сторону и заставить сделать все, что нужно. Может быть, зря он связался с ребенком? Игра может стать слишком простой и потому бессмысленной… Хотя интриги добавляет то, что он не смог пробить ментальный блок, созданный душой-паразитом Темного Лорда... Альбус Дамблдор был доволен.***
Ранни бежала по коридору. От всепоглощающего счастья хотелось летать. Черт с ним, с медальоном! Видимо, ей просто не по судьбе раскрыть секреты Гриффиндора. Избавиться от Крестража – гораздо важнее, и заветный миг стал еще ближе. Кроме того, она выдержала разговор по душам с самим директором Хогвартса и не совершила никаких серьезных ошибок! Саранна подпрыгнула… чтобы через мгновение охнуть от боли. Из носа брызнула багровая струя. Драклова легилименция! Кровавая дорожка зазмеилась по каменным плитам Хогвартса и влилась в кровавое море… к которому Поттер не имела никакого отношения. Девочка, цепенея от ужаса, подняла глаза и увидела тело. Дафна Гринграсс лежала без движения. Из рваной раны на шее сочилась бордовая кровь. И только мятежный огонь факела был всему свидетелем.