Ici avec moi

Польнарефф обнаружил себя немного разочарованным, когда его позвал не Абдул, а Какёин. Как и предполагалось, Джозеф собирал всех, чтобы обсудить следующие шаги в их путешествии. Он и Абдул изучали изношенную, помятую карту, бормоча что-то друг другу и показывая на разные пути. Польнарефф присел на один из стульев в ожидании вердикта, продолжая воодушевлённое поглощение еды (что-то вроде риса с курицей), принесённой из своей комнаты. Он пожалел о том, что не поел вместе с Абдулом пораньше. — Итак, — наконец вздохнул Джозеф, раскладывая карту на кровати. Её уголки слегка загибались, — Мы решили, что лучшим путём добраться в Индию будет на поезде, оттуда мы можем взять машину. Джотаро приподнял бровь. — Сколько это займёт? — Неделю, может, больше, — краткий вздох от его внука, — Знаю, не идеал, но я бы не стал проверять удачу ещё одним самолётом — не думаю, что я переживу четвёртую воздушную катастрофу. — Что насчёт корабля? Разве так не было бы быстрее? — спросил Какёин. Взгляд его сиреневых глаз постоянно метался в сторону Джотаро. — Было бы, — подтвердил Абдул, — но ещё один мореходный стенд стал бы проблемой. Мы бы его с лёгкостью победили, я уверен, но застревание означало бы конец. Наше количество сохранится, если мы останемся на сухой земле. Польнареффу было нечего добавить. Ему было всё равно, каким образом они добирались до Египта, пока он мог исполнить свою месть. И он знал, что пока он остаётся с группой охотников на ДИО, Джей Гайл придёт к нему. Абдул поймал его взгляд и вопросительно приподнял бровь. Тот поднял большие пальцы кверху с улыбкой во весь рот, набитый рисом по обе щеки. Абдул улыбнулся в ответ, кивнул и снова повернулся к Джозефу. «Может, надо было отказаться…» Он не мог выбросить из головы ловкие руки Абдула с тех пор, как тот ушел чуть ранее. Он был поражён эффектом от этого жара — не только физически, но и ментально. В тот момент он полностью расслабился, даже ненадолго забыв о Джей Гайле. И прямо сейчас он жаждал этого, даже бесстыдно — ему всегда было чуждо чувство стыда, кроме тех моментов, когда он вспоминал Шерри, и как он мог защитить ее… Он стиснул зубы и сжал руки в кулаки. -… А ещё я забронировал нам спальные места, — продолжал Джозеф, — так что будем ночевать в поезде завтрашней ночью, потом — в отеле вот этого города в Бирме, название не могу произнести… — Моламьяйн, — подоспел Какёин, рассматривая карту. — Ага, вот оно. Затем… остановка в столице, как её там— — Нейпьидо. — пробормотал его внук. Джозеф проворчал что-то про всезнающих учеников и продолжил. — Ночь в поезде, затем… Моунъюа, Читтагонг, Дакка… потом — прямо до Калькутты. Семь дней, если всё пройдёт гладко. Еще одно «хмпф» от Джотаро. Какёин положил руку ему на плечо. — Во сколько мы завтра выезжаем? — спросил Польнарефф, отставляя в сторону пустую тарелку. Абдул наклонился к нему, чтобы протянуть один из билетов, и в его животе затрепетало, когда они соприкоснулись. — Восемь-тридцать. Француз подавил раздраженный стон, но Абдул прочитал недовольство на его лице. — Не будь ребенком, поспишь в поезде. — Ouais, ouais… -- Утро пришло слишком быстро для Польнареффа. Джозеф позвонил ему в семь, отрывая от довольно приятного сна — он с Шерри в её любимом парижском кафе, вместе наблюдая за прохожими и уплетая горку макарунов пастельных цветов. Её музыкальный смех превратился в пронзительный звонок отельного телефона, и Польнарефф тихо проклинал Джозефа себе под нос перед тем, как ответить. Ох, как же он скучал по ней… После слабой растяжки и пары сотен отжиманий француз притащил себя в душ. Он долго стоял с закрытыми глазами под обжигающими брызгами, пытаясь воспроизвести в памяти этот сон, повторить его яркость, но, как и все сны, это постепенно ушло из его головы. Вместо этого он вызвал одно из своих любимых воспоминаний — обучение Шерри плаванию в Сене, когда ей было пять. «Avoir pas peur, Sher! C’est pas très froid!» — звал он её, стоя в реке. Не бойся, Шер! Вода не слишком холодная! Она корчила гримасу — ненавидела это прозвище — но её возмущение рассеивалось, стоило ей лишь рассмотреть зеленоватую воду. «Est-elle profond?» Там глубоко? Польнарефф со смехом качал головой. «Pas ici. En plus, tu es en sécurité avec moi. Toujours.» Не здесь. И к тому же, со мной ты в безопасности. Всегда. «D’accord…» Ладно… Она удивленно вдыхала и бросала взгляд на брата, обмакнув пятку в воду — он соврал, она действительно была холодной. «Jean!» Он улыбался и проходил к ней, чтобы взять за руку. «Allons-y!» Давай! Вместе они медленно шли вглубь, и маленькая девочка крепко держалась за руку брата. Несмотря на изначальную боязливость, ей это быстро начинало нравиться. Они плескались, гребли по воде и пытались плавать на спине до самого заката. Мать ругала их, когда они приходили насквозь мокрыми, да ещё и опоздавшими на ужин. За время своих заплывов они нагуливали аппетит и оба съедали по две тарелки почти холодного (но всё ещё феноменального) маминого лукового супа. Они оба так уставали, что продерживались всего четверть от «Каникул маленького Николя», прежде чем их глаза начинали слипаться. Возвратившись к сингапурскому отелю, Польнарефф почувствовал укол в глазах от наворачивающихся слёз. Он их подавил и закончил свой душ. Он высушил волосы феном и уложил их в обычный жёсткий помпадур, затем оделся. Он постучал в дверь в комнату Джозефа прямо перед восемью часами, держа за спиной упакованный ранец. К двери подошёл Абдул. — Выглядишь устало. — Конечно, меня ведь разбудил безумный старикан ни свет ни заря. Абдул на секунду рассмотрел его глаза, прежде чем впустить. Польнарефф подумал, что, наверное, они должны быть все ещё розоватыми. Остальные трое были уже там — они стали собирать свои вещи, завидев француза. — Мы позавтракаем в поезде, — сказал Джозеф, бросая взгляд на будильник на тумбочке. Желудок Польнареффа издал звук бурления, но сам он скорчил лицо, подумав о том, что будут подавать в поезде. «Еще больше сраной азиатской еды», — мрачно подумал он, — «Putain, мне нужен круассан…»