Вату и перекись, пожалуйста

      Гордон Сквер — это большой сад посреди кампуса университета в Блумсбери. Сквером его назвали потому, что он заключён между двумя рядами зданий — библиотекой доктора Уильямса и корпусом технологического факультета с одной стороны, и исследовательским отделением с другой. Будучи одним из двух огромных зелёных островов на кампусе, сквер пользуется огромной популярностью среди студентов, в теплое время года в нем и яблоку негде упасть. Поэтому я не представлял, почему Артур выбрал именно это место для нашего разговора. Я вышел из здания администрации, быстрым шагом направляясь к Гордон скверу. Конечно же, только вылетев на газон я подскользнулся на скользкой после полива траве и перешёл в вольное падение, после чего весьма настойчиво познакомил свое лицо с землёй. Что ж, нам не привыкать, всякое в жизни бывает. Я уже готов был подняться, как заметил в паре десятков сантиметров от своего носа ногу. Обутую, между прочим, в очень дорогой ботинок. Медленно поднимая взгляд, я уже понимал, кто возник передо мной. Пендрагон возвышался над позорно растянувшимся на земле мной будто мраморная статуя. Солнце светило прямо за ним, отчего лица рассмотреть не получалось, однако создавалось ощущение, будто я все же приложился черепушкой настолько сильно, что передо мной стали появляться ангелы со своими нимбами и всем этим мега-ярким светом вокруг. Стоп, что? Я только что назвал Пендрагона ангелом?! Да он скорее похож на демонического тайного агента в раю, чем на белого и крылатого. Так, похоже, после падения надо провериться. А то мысли какие-то, кхм… странные. Пока я размышлял, Артур присел передо мной на корточки и теперь рассматривал не с высоты своего роста. Склонив голову на плечо, он позвал меня:       — Ме-е-ерлин, неужели ты не можешь хоть иногда вспомнить, для чего тебе дана голова, и смотреть под ноги, когда куда-то идешь? — он так протянул моё имя, что сердце предательски пропустило удар. — Или тебе просто нравится валяться в мокрой траве? Если честно, я бы не удивился, всего лишь одной причудой больше. Я хотел ему ответить что-то насчёт того, что с его стороны весьма неучтиво проявлять такое излишнее внимание к моей врождённой неуклюжести в то время, как я все ещё лежу в этой чертовой мокрой траве. Пока я решал, какая форма выражения для этой мысли будет более уместна — «Пошел в жопу» или «Хочешь, тоже полежи, проверь», Артур подхватил меня под руки и буквально одним рывком поставил обратно на ноги. Я поднял на него изумлённый взгляд, чуть не заехав при этом ему в нос лбом. Артур несколько мгновений молча смотрел на меня с нечитаемым взглядом. Каким-то странным взглядом. Не хочу даже думать о том, как в тот момент выглядел я. Однако как я выглядел сразу же после того, как осознал, в какой позе мы замерли, я прекрасно представлял по горящим щекам. Быстро отскочив от Пендрагона, я стал отряхивать с одежды всякие листики и травинки. Что угодно, лишь бы скрыть свои предательски пунцовые щеки. И уши. Артуру тоже было неловко. Он задумчиво провел ладонью по волосам и отвернулся к зданию, делая вид, что его оно интересует на данный момент гораздо больше. Когда я констатировал, что зелёные полосы вряд ли получится отстирать от белой футболки и что не произошло ничего настолько смущающего, чтобы сейчас это скрывать, я поднял голову и спросил Артура:       — И все же, почему ты меня позвал? Артур устало вздохнул и махнул рукой в сторону лавочки под тенистым клёном, куда мы и поплелись. Я уселся на край лавочки, оставляя место для Артура, но тот не собирался садиться. Ещё некоторое время мы просто молчали. Я делал вид, что рассматриваю сад вокруг, но исподтишка на самом деле смотрел на Артура. За последние дни он немного осунулся, под глазами залягли небольшие тени. Впрочем, это совершенно его не портило. Наоборот, его глаза казались так более выразительными. Солнечные очки он использовал для того, чтобы убрать короткие волосы со лба. Пара прядей выбивалась из-под дужки очков, что придавало Пендрагону особо растерянный вид. И, несмотря на вышеперечисленное, он был на высоте. Как, наверное, и всегда. Одет с иголочки. Вообще, мне обычно не нравится повседневный деловой стиль, но Артуру невыносимо шло сочетание темных джинс и белой рубашки с коротким воротником. Я помотал головой, мысленно вопрошая себя, точно ли я ничего себе не повредил во время падения, ведь пока что мои мысли уходили в слегка неподобающее русло. Артур, казалось, и не заметил моих терзаний. Он преспокойно рассматривал проходящих студентов и профессоров, раздумывая над чем-то. Наконец он, сначала потянувшись и размяв спину, сел рядом со мной.       — Мордред появился в моей жизни внезапно, — начал он, глядя куда-то перед собой. Я наблюдал за тем, как он нервно сложил пальцы в замок, — Совершенно из ниоткуда. Да, мы учимся в одном университете, это правда. Но это же надо было из сорока тысяч студентов встретить именно его!       — Так вы встретились на кампусе? — Я согнул левую ногу в колене и поставил на край лавочки, а сам отклонился к спинке и, жмурясь, подставил свое лицо лучам солнца, пробивавшимся сквозь густую крону дерева.       — Именно в этом парке. Я тогда был в ужасном настроении. Поссорился утром с сестрой, — уточнил Артур, следуя моему примеру и тоже устраиваясь удобнее. — Вернее сказать, что мы не встретились. Я просто налетел на него, сбил с ног, наорал, заставил идти перепечатывать весь мой свеженько отпечатанный тезис, потому что была поздняя осень и распечатки чудесным образом расположились во всех окрестных лужах. Когда он начал извиняться и пытался спасти бумагу перед полным уничтожением, я узнал его. Знаешь, есть люди, которые практически не меняются с детства. Вот ты наверняка как был маленькой ушастой язвой в свои пять, — я фыркнул на такое заявление, но перебивать не стал, — так ею и остался. А Мордред изменился очень сильно. Почти до неузнаваемости.       — Правда? — протянул я, а где-то в сердце что-то неприятно кольнуло.       — Да. Совсем другие черты лица. Только… глаза остались теми же, их я и узнал. Ну, и немного нос, — Артур вздохнул и повернул ко мне голову. — По его словам, я тоже сильно изменился. Поэтому можешь представить наше удивление, когда мы оба поняли, с кем разговариваем. Я молча кивнул. Перебивать, на удивление, не хотелось, хотя я любитель вставить какое-нибудь слово, просто чтобы не было скучно.       — Конечно, сначала стояли посреди сквера, ни слова не могли сказать, — Артур хмыкнул и достал из кармана телефон, видимо, чтобы просто занять чем-то руки, потому что что-то в нем смотреть он будто изначально не собирался. — А потом разговорились и как-то понеслось. Мы начали много времени проводить вместе. Как-то вспомнилась наша далёкая дружба, когда наши отцы ещё работали вместе. Так, собственно, все и началось.       — Началось? — я заинтересованно подался вперёд, а Артур, заметив это, чуть улыбнулся. Или мне показалось? — А что именно?       — Ну… возрождение дружбы, так сказать, — Пендрагон задумчиво почесал затылок, потом посмотрел на меня, кажется, немного растерянно, и продолжил. — Не сказал бы, что это была именно дружба. Первое время мы чувствовали себя ужасно неловко. Вроде и давно друг друга знаем, у нас много общих воспоминаний. Но те годы, что мы не виделись, сделали нас абсолютно другими людьми.       — Чем ты старше, тем сложнее тебе находить друзей, — хмыкнул я, думая о том, что это вряд ли про Пендрагона — иначе он бы полгода уговаривал меня поехать тогда в три ночи на другой конец города. Я уже давно понял, что что-то в нем есть, что-то абсолютно непонятное, но притягивающее.       — Верно. А ещё мы ничего не знали друг о друге теперь, поэтому пришлось нам это наверстывать. Мы проводили много времени вместе, тут, в университете. Иногда вместе обедали. Пару раз всречались и вне университета. Я отстраненно разглядывал Артура. Какая-то навязчивая мысль крутилась в голове, но я никак не мог её выразить в слова, поэтому раздражался от этого странного ощущения, но виду не подавал.       — Странно, — я пожал плечами, и, увидев вопросительный взгляд Пендрагона, продолжил. — Странно то, что вы возобновили общение. Если бы я встретился сейчас со своим некогда другом, я бы скорее всего просто поздоровался, перебросился парой фраз, и на этом мы бы разошлись.       — На самом деле, теперь я тоже думаю, что это немного необычно, — Артур наклонил голову и рассматривал дерево и небо над собой. — Мы перестали быть теми, кем были раньше. Мы не виделись ни разу на протяжении пятнадцати лет как минимум. А, возможно, никогда даже не вспоминали друг о друге. Мы проучились два года в одном университете, наверняка ходили в одну библиотеку, одновременно обедали в этом самом сквере, но ни разу не встретились до третьего года. И, возможно, это было не совсем случайностью, учитывая то, как все обернулось сейчас. По спине пробежали мурашки. Не совсем случайность? Артур думает, что все было подстроено?       — Я не верю в судьбу, но сейчас мне очень хочется верить в случайность, — я ковырял землю под лавочкой носком кедов и пытался принять возможность, что их встреча была спланированной. И не мог, никак. Мне казалось в порядке вещей помогать Артуру, когда Мордред в этой санта-барбаре был жертвой, а Пендрагон — несправедливо обвиненным. Но когда Мордред переходил на темную сторону истории, мне становилось сложно переступить через себя и принять это. Его я знал гораздо дольше Пендрагона, который возник в моей жизни так же неожиданно, как… А ведь и правда!       — С другой стороны, Артур, кто сказал, что наша с тобой встреча не подстроена? Мы тоже учились два года в одном университете, а ты ещё и часто виделся с человеком, с которым я проводил весьма много времени. Да, мы не были особо друзьями, просто знакомыми. Но мы часто говорили на отстранённые от учебы темы. Поэтому странно, что он ни разу не упомянул о внезапно обретенном заново старым другом. А так как я и сам порой обедал с Мордредом, странно, что мы ни разу не пересеклись.       — И я с тобой полностью согласен. Подумай, почему это странно, — хмыкнул Артур, скрестив руки на груди. Я чувствовал себя как загнанный в клетку зверь. С одной стороны был мой одногруппник, с которым я неплохо общался. А с другой стороны был Пендрагон, который ворвался в мою жизнь и перевернул все вверх дном. Я не мог ни сомневаться в одном, ни подозревать в чем-то другого. — Потому что Мордред почему-то скрывал меня от всех своих друзей и знакомых.       — Я очень сомневаюсь, что Мордред что-то от нас скрывал, — я начал не на шутку раздражаться. Вроде, Артур ни в чем передо мной не провинился, и я это прекрасно осознавал. Но мой разум будто сопротивлялся любому слову подозрения в сторону Мордреда. Я не хотел заводиться, пытался остудить себя, но в сознании как будто появлялись какие-то защитные реакции, не позволяющие скрывать это раздражение. — И вообще, мне кажется, что в этой ситуации самым подозрительным кажешься именно ты. Знаешь, как это все выглядит со стороны? Ты внезапно сталкиваешься в сквере со своим старым знакомым, который по совместительству мой хороший знакомый. Потом вы начинаете общаться, но при этом он никому о тебе не рассказывает. Почему? Ты утверждаешь, что сам не знаешь причину такого его поведения. Но Мордреда здесь сейчас нет, а значит, нам известна только одна сторона истории — твоя. Вполне возможно, что на самом деле ты сам не хотел, чтобы он тебя с кем-то знакомил. А ведь если подумать, то в случае, если Мордред пытался это все подстроить, ему наоборот нужны были свидетели вашей дружбы, потому что иначе у тебя только один, весьма шаткий мотив для его похищения — это ваша драка. Поэтому, вполне логично было бы предположить, что это скорее ты используешь Мордреда для чего-то, а ваша драка просто твоя оплошность, которая теперь рушит всю красивую историю о встрече со старым другом и все такое…       — Мерлин, — позвал Артур, но я слышал его как будто из тумана, продолжая говорить:       — Я не знаю тебя и я все ещё не знаю, могу ли я тебе верить. Но я точно знаю, что Мордред — невиновен.       — Мерлин, — я смотрел на Артура, который, поджав губы, делал все возможное, чтобы не смотреть на меня в ответ. Но все же сдался и поднял взгляд. Возможно, мне показалось, но его взгляд был грустным. Очень.       — Извини, — буркнул я и встал с лавочки, чувствуя себя теперь немного виноватым. — Я не имел ввиду, что ты специально все это подстроил, нет. Я вообще не хотел тебя обвинять. Я хочу тебе верить. Но ещё больше мне хочется верить в то, что Мордред невиновен. Почему это не может быть просто похищение? Не связанное ни с чем больше?       — Как это — просто похищение? — Артур говорил тихо, но даже в таком его голосе слышалась вся его уверенность в себе. Я стушевался ещё больше. — Мерлин, похищения без причины не бывает. Я молчал. Мне и вправду не было что ответить на это. Наверное, проще всего будет полностью отстранить себя от этого. Потому что ещё немного существования в виде такого себе каната, который перетягивает то в сторону веры в непричастность Артура, то в сторону невиновности Мордреда, и меня просто разорвет на кусочки. Так недолго и с ума сойти. Но прежде чем я хотел что-нибудь сказать, Пендрагон прервал тишину:       — Наверное, ты был прав, Мерлин, — опять мурашки по коже. Почему я так реагирую, когда он произносит мое имя? Но его голос был очень грустным, хотя он и пытался улыбаться. Я с трудом поднял на Артура взгляд. — Мне стоит нанять хороших адвокатов и частного детектива. Они смогут не только разрулить всю ситуацию юридически, но и, вполне возможно, найдут Мордреда. Господи, почему я всегда сначала говорю, а потом думаю? Я не хочу, чтобы он уходил. Пендрагон, черт бы тебя побрал, не смей уходить.       — И все равно, извини, что втянул тебя во всё это, — Пендрагон улыбался, но я все понимал и без этой фальшивой улыбки. Он тоже поднялся с лавочки, наклонился ближе ко мне и слегка щёлкнул меня указательным пальцем по носу. — Извини, Мерлин. Правда. Я хотел что-то сказать, но не мог. В горле пересохло, губы не собирались шевелиться, несмотря на то, что я прикладывал к этому столько усилий. Только бы не повернулся спиной, только бы не повернулся. Идиот, что я наговорил? Но он все же развернулся. Засунул ладони в карманы джинс и медленно пошел вдоль сквера. Мне хотелось остановить его, но я не мог и пальцем пошевелить. А с каждым его шагом внутри меня что-то обрывалось. Я не мог больше этого видеть. Мне надо отвернуться. Закрыть глаза. Сделать хоть что-то. Почему это так меня задевает? Я знаю его несколько дней, точнее, вижу его несколько дней, на самом же деле я его совершенно не знаю. А он ещё втягивает меня в свои мутные проблемы. Впрочем, в последнем я виноват сам. Но почему же, черт возьми, мне так больно смотреть, как он уходит? Пересиливая себя, я направился в противоположном направлении, повторяя про себя запрет оборачиваться. Если я обернусь — то снова замру на месте. Нет, нужно идти. Непонятно, правда, зачем, но нужно.             Более-менее пришел в себя я, наверное, где-то через полчаса, когда ноги уже изрядно гудели от быстрого шага, а меня остановил знакомый запах. Знакомый и очень вкусный. Повертев головой, я внезапно осознал, что, похоже, отправился пешком на работу. Успел дойти уже до Ковент Гарден, а остановил меня запах из любимой пончиковой. Именно сюда мы с Ланселотом забрели в самый первый день учебы, когда только познакомились и решили выбраться куда-то после пары, чтобы раззнакомиться. Черт, точно, Ланселот! Я же забыл, что просил его подойти в сквер после его допроса! Быстро зайдя в пончиковую, я автоматически достал телефон и снова, будто надеясь, что что-то произойдет, постучал по экрану рукой. Ну вот все против меня в этой жизни! Почему всегда так? С горя я попросил девушку за стойкой приготовить четыре порции пончиков, полить их карамельным соусом и упаковать с собой. В общежитие ехать не хотелось. Лучше сразу идти на работу, пешком. Как раз будет время о многом подумать.