Вату и перекись, пожалуйста

      Я все же пришел в аптеку пешком. Гвен точно поняла, что что-то произошло, когда я мало того, что пришел на два часа раньше начала своей смены, но ещё и поставил на стойку перед ней не привычную пачку эклеров, а две небольшие коробки с пончиками. Она осмотрела меня с ног до головы, задержала слегка суровый взгляд на моём лице, забрала пончики себе и дала мне ключ от боковой двери.       — Я поставлю чай. А ты пока раздевайся, — скомандовала она, удаляясь в подсобку. Удивительно, насколько людям, которые хорошо нас знают, мало надо, чтобы понять, что что-то не так. Например, две коробки пончиков. Отвлекаясь от своих мыслей, я на тот случай, если в аптеке появится покупатель, натянул белый халат со своим именем. К тому времени, как Гвен доделала чай, я уже был вполне готов к работе.       — Так не пойдет, — девушка покачала головой и укоризненно посмотрела на меня. — Твоя смена начнется только через два часа. Пока что сиди отдыхай, нечего отбирать у меня зарплату. И вообще, что случилось? Я уже немного отошёл от всего произошедшего, у меня даже появилась возможность взглянуть на то, как обстоит дело, по-новому. Поэтому, в ответ посмотрев на Гвен, я мрачно произнёс:       — Артур Пендрагон, — да, именно так. Не возник, не появился, а именно случился. Наверное, лучшее для него описание.       — Это очень хорошо, что ты не только осознаешь причину своего состояния, но и можешь четко её сформулировать, — хмыкнула Гвен, придвигая к Мерлину его чашку и открывая коробку с пончиками. — Но не хочешь ли ты объяснить, что же это значит? Я кивнул и мрачно подпёр подбородок рукой, смотря, как в чае все ещё кружатся чаинки — на работе не было заварника, и я уже долго подумывал его принести, потому что так жить не дело.       — Помнишь, я рассказывал про парня, который пришел сюда полностью избитым и что… — я замялся, заметив, как настороженно смотрит на меня Гвен, — В общем, что я его пустил в аптеку ночью, чтобы обработать раны. Он тогда забыл тут свой кошелек.       — Я думала, — Гвен выбрала из коробки пончик и слегка надкусила его; убедившись, что это можно есть, смело отправила остаток в рот, — что это кошелек твоего соседа. По крайней мере, ты так говорил. На самом деле, я практически не верил в то, что это может быть кошелек Гвейна. У него обычно не было кошелька, он распихивал все деньги по карманам, а карты либо забывал дома, либо вкладывал под чехол телефона. Но все равно решил проверить, мало ли, вдруг Гвейн после расставания со своей новой пассией решил привести свою жизнь в порядок.       — Я тоже так думал. Хотя и понимал, что это маловероятно, — я осторожно сделал глоток и обжег губы, поморщился и с отвращением отставил чашку подальше. Гвен смотрела сочувствующе. — Когда я пришел домой после смены, я сразу же спросил у Гвейна, не его ли это. Но он только пожал плечами и предложил разыскать хозяина. Собственно, это я и сделал.       — Видимо, на этом все не закончилось, — многозначительно протянула Гвен. Она хорошая коллега и моя единственная подруга, но ее привычка вытягивать из меня все, что только можно вытянуть, когда-нибудь может довести меня до цугундера. Поэтому я решил больше ничего не утаивать, и рассказал ей все. И о том, как ждал Артура, чтобы отдать кошелек, и о том, как ехал посреди ночи к нему в отделение полиции, и, конечно же, о том, что произошло сегодня. Гвен после моего откровения долго сидела молча, только отправляя в рот самые румяные и симпатичные пончики, а я ждал. Наконец, она закончила пить чай, легко хлопнула ладонью по столу (от чего я чуть ли не подорвался с места, слишком уж неожиданно это случилось), и заявила:       — Мне кажется, — на этом месте она сделала многозначительную паузу, будто я сам должен был догадаться, что именно ей кажется, — что ты влюбился. Сначала я не понял, о чем она. Потом, поняв, подавился чаем, пытаясь возразить. Гвен усмехнулась и отправилась в зал, потому что колокольчик на двери приветственно звякнул, а я прокричал ей вслед:       — Неправда! И это ты так долго думала, чтобы сказать такую ерунду?! Гвен не обратила на меня ровно никакого внимания, как всегда мило общаясь с покупателем. Я вышел из подсобки, чтобы повторить то, что я перед этим сказал. Оказалось, что к нам пришла миссис Малкольм, она обожала ходить в нашу аптеку, чтобы нас порядком достать. Старушке, видимо, было одиноко проводить дни дома со своим Джесси (ее французский бульдог, она как-то пришла к нам, чтобы купить ему антигистаминные лекарства, ведь у «ее мальчика» опухла вся морда). Поэтому она думала, что пообщаться с провизорами в аптеке напротив, а после этого подоставать пекаря в соседнем доме — единственная радость, которая осталась ей в этой жизни. Я не очень любил эту старуху, но я умею мило улыбаться, когда это надо. А вот Гвен действительно искренне общалась со старой женщиной, расспрашивала её про её любимого бульдога и полчаса могла выслушивать, как миссис Малькольм называет ее «моя душенька». Гвен вообще очень добрая и понимающая, ей бы в социальной службе работать, а не в аптеке. Миссис Малькольм заметила меня и помахала ладонью, криво улыбаясь. Я кивнул в ответ. Мне всегда казалось, что старушка меня недолюбливает. Хотя, это было взаимно.       — Знаешь, мальчик, — прокряхтела она, когда я достал коробку с диазепамом и хотел разложить пачки с лекарством на место, — мне кажется, эта милая девочка все правильно говорит! Тогда я понял, что старушка услышала наш разговор, и тяжело вздохнул. Что же, теперь половина Брикстона сбежится сюда, в Маннингс, чтобы выпытать больше об этой моей влюбленности. Которой, между прочим, вовсе нет! Гвен собрала все пластинки лекарств для миссис Малкольм в пакетик и рассчитала ее. Женщина ещё перебросилась с ней парой фраз и, сказав, что Джесси пора вести на прогулку, поспешно ретировалась.       — И все же, — Гвен повернулась ко мне и оперлась спиной о стойку. — Я права?       — Нет, конечно, — хмыкнул я, вертя в руках пачку лекарств. — Как тебе вообще такое пришло в голову? Она пожала плечами и, постояв со мной ещё немного, пошла в подсобку. А у меня впереди была ещё целая ночь. End POV Мерлин

***

POV Артур       Честно говоря, я всегда отличался холодным рассудком и быстрым умом. По крайней мере, мне всегда так казалось. Окружающие, конечно, со мной бы не согласились, но это только из зависти. Ну конечно же, из зависти. Из чего же ещё? Повел себя, как последний придурок, а ещё хотел не пойми чего от фактически незнакомца. Вот тут-то ты и перегнул палку, Пендрагон, теперь надевай праздничный колпак и танцуй лезгинку, все равно ничего уже тебя не спасет.       Домой я добирался в каком-то непонятном состоянии. Машину вел буквально на автопилоте. Не очень хорошо для лондонских дорог, много непредвиденных ситуаций. Но почему-то ничего не могло прояснить тогда мое сознание. Ощущалось это, будто выпил лишнего. Руки и ноги делают что-то, чего мозг откровенно не понимает, но ему уже все равно.       Так я и доехал до дома. Точнее, до квартиры, где живёт Моргана. Раньше мы хорошо уживались вместе, но со временем начали ужасно друг друга бесить по всяким мелочам. А разное отношение отца к нам стало серьезным камнем преткновения. Моргана была старше меня на три года. Это очень небольшая разница, мы выросли вместе, я до сих пор помню, как она колотила соседских парней в том коттеджном поселке, где мы жили. А все потому, что они меня обижали. Если бы меня спросили, я бы ответил, что Моргана — лучшая сестра на свете. Друг против друга нас настроил отец в подростковом возрасте. Моргану он воспринимал, как красивое украшение для себя самого. Милая девочка, которая будет красиво хлопать глазками и смеяться, когда надо. Дочка, красотой которой можно похвастаться перед друзьями-бизнесменами. А потом сразу, как восемнадцать стукнет, сосватать за какого-то богатенького старого перца, закрыв таким образом самую крупную сделку в жизни. Вот только проблема была в том, что Моргана вся, вплоть до малейшей детали характера, пошла в отца. Достигнув совершеннолетия, упрямая, прямолинейная и вспыльчивая Моргана быстро послала Утера подальше с его планами на её замужество. В восемнадцатый день рождения в её руки перешла внушительная сумма с трастового фонда. Изначально он задумывался отцом как приданое, но Моргана не собиралась ему в этом потакать. Она за один день, тот самый, когда отец заговорил о ее замужестве, оборвала с ним все связи, забрала машину, которая предназначалась ей, и переехала в квартиру, доставшуюся ей по наследству после смерти матери. Отца поступок Морганы очень подкосил — тогда у него случился первый микроинсульт.       Ко мне же отец всегда относился как к наследнику. Конечно, его планы на мою жизнь тоже были внушительными, но на мне лежало больше обязанностей и надежд, чем на сестре, поэтому я считал, да и до сих пор считаю исполнение воли отца своим долгом. Мне было пятнадцать, я не понимал поступка Морганы. Она пошла учиться на управленца, делала большие успехи, а сейчас уже пробилась в маркетинговую элиту (не в последнюю очередь из-за фамилии). Я же в это время преданно слушал указания отца и, сначала не понимая Моргану, начинал медленно закипать. Отец перебросил все свое влияние на меня одного, а я был в том возрасте, в котором наоборот хочется больше свободы. Мы ругались с ним, и ругались долго. После одной ссоры мне пришлось поклясться, что я отучусь там, где он сказал, унаследую компанию, а позже передам ее своим детям. В сердцах я сказал, что не удивлен поступком Морганы. После этого несколько недель пришлось извиняться перед отцом. Но я наконец понял свою сестру, мы с ней снова начали общаться. И, как только я пошел в университет, я переехал к ней. Отец был, мягко говоря, не особо счастлив, поэтому у меня тут же появилась квартира в центре Лондона, недалеко от собора Святого Павла. Место очень шумное. Оказалось, после восемнадцати лет в предместье Лондона, центр столицы — сущий ад. Чтобы отец успокоился, я пожил там пару недель, но быстро вернулся к Моргане на более спокойную Кенсингтон Хай, хотя она и была гораздо дальше от университета.       Наш быт с Морганой был потрясающим. С сестрой жить было весело, мы часто в шутку ссорились друг с другом, дрались, кидались едой и вообще дурачились по полной. Но помимо этого мы были друг другу достойной поддержкой, понимали друг друга и старались принять позиции. Сделать это было совсем легко, когда вы ещё совсем молоды, не переполнены взаимной обидой и готовы идти на компромисс. Стало хуже на следующий год. Моргана уже закончила учебу, а в её жизни начался постоянный процесс поиска себе достойного кавалера, по сравнению с которым основание её собственной компании было просто лёгкой проблемкой. Если учесть, что Моргана — эффектная брюнетка с внушительным бюстом, многочисленные проблемы любовного характера посыпались на нее по полной. В квартире постоянно начали появляться какие-то мужчины. Некоторые больше были похожи на тех, кто скорее переспал бы со мной, чем с Морганой, а некоторые наверняка были бы не против попробовать с обеими, лишь бы подарки подороже дарили, да в рестораны водили. В общем, вкус в мужиках у Морганы, откровенно признаюсь, паршивый. Я ей об этом говорил, но она особо не слушала, утверждая, что она пока что только «ищет своё». Мне особо такая ситуация не мешала, квартира была огромная, занимала три этажа в доме, а я жил на самом верхнем. Но когда один из перспективных кандидатов в ухажеры закатил скандал, увидев меня и наотрез отказавшись верить, что я просто её брат, Моргана завела серьезный разговор. У нее всегда так: есть идея — значит, надо тут же воплотить её в жизнь. Поэтому сразу после нашего разговора я упаковал все свои вещи в несколько чемоданов, чемоданы сложил в багажник, поцеловал сестру в щеку и укатил в свою собственную квартиру. Я совершенно на нее не обиделся, наоборот, признал, что она права. И сам задумался о своей личной жизни. Правда, похоже, отвратительный вкус в выборе партнёров — дело семейное.       В общем, жить я стал один, иногда приводя к себе домой ту или иную пассию, в точности как Моргана. Но её квартира навсегда осталась для меня местом, которое я без сомнений назову домом, в котором я чувствую себя максимально уверенным и защищённым, чего иногда даже в своей квартире не чувствую. Это то место, в которое я возвращаюсь, когда мне плохо, потому что знаю: стоит только сказать Моргане, что произошло, она сначала поругается и скажет, какой я дурак, но после успокоит и даст хороший совет. Наверное, это единственное место на всем белом свете, где я могу быть слабым и уязвимым. Наверно поэтому мой встроенный автопилот привел машину именно на Кенсингтон Хай.       Я вылез из машины и пошел сначала в ресторан рядом с домом, чтобы заказать еду к приезду Морганы. Зная её, она точно сейчас крутится где-нибудь возле того места, в которое мы с Мерлином ходили после полиции, придумывая, как бы выгоднее его купить. Мерлин. Вот только не стоит об этом думать. Я сделал свой выбор, он — тоже. Только от понимания этого мне совсем не легче. Может, следовало его выслушать? Зная мой взрывной характер (подарок папочки, что ж поделать), я бы и так не смог дослушать до конца. Если что-то задевает мои чувства, я не могу просто стоять и молча кивать. Но почему тогда так грустно от понимания того, что я не могу ему позвонить? Я отогнал все лишние мысли прочь и улыбнулся Лидии. Она работала в соседнем с домом ресторане и прекрасно знала и меня, и Моргану. Девушка тут же подлетела ко мне с широкой улыбкой. — Привет, Артур! — Лидия лучезарно улыбнулась, захватывая по пути меню, хотя я и так знал его наизусть. Наверно, это профессиональная привычка. — Что сегодня? Веселое празднование в честь успешного проекта? Закупка продовольствия на случай внезапного похолодания и оккупации дивана и телевизора? Или все же напряжённое знакомство родственников со своей избранницей?       — Скорее, поминальный ужин при свечах и слезах в честь жестоко разбитого сердца, — хмыкнул я, и тут же мысленно дал себе подзатыльник: какое, к черту, разбитое сердце? Это я о чем сейчас вообще?       — О, вот как… — задумчиво протянула Лидия, доставая блокнот и бегло в нем что-то записывая. — Не похож ты на несчастного, отверженного влюбленного, Артур, ох, не похож! Я мысленно дал себе второй подзатыльник. Ну какой, к черту, отверженный возлюбленный? Я-то?! Лидия вырвала из блокнота лист и протянула мне на согласование. Вообще-то, я всегда доверял её вкусу, она идеально знала не только меню, но и наши с Морганой предпочтения. Но так уж у нас повелось. Я быстро пробежался взглядом по списку и тихо хмыкнул:       — Нет, кортонское сира замени, пожалуйста, на что-то покрепче, — я отдал ей листик обратно, девушка вычеркнула вино из списка и опять отдала мне. — Гленморанджи? Самое оно, достаточно крепко, но в то же время не настолько, чтобы моментально упиться в доску. Спасибо.       — Когда все нужно доставить? — Лидия кивнула, ещё раз пересматривая заказ, а я открыл кошелек, уже зная примерную сумму и накидывая при этом чаевые.       — Да как Моргана приедет, — Артур задумчиво посмотрел в пол. — Думаю, она и так забежит к тебе, чтобы заказать завтрак заранее. Лидия уверила меня, что все будет приготовлено самым лучшим образом, и отправилась передать кухне заказ. А я пошел домой. Точнее, домой к Моргане. Уже второй год живу в другом месте, но дом для меня все равно один.       Ключи от ее квартиры у меня были всегда. Даже попросив меня переехать Моргана не стала отбирать у меня ключ, прокомментировав это тем, что «вдруг один из очередных парней меня тут пришьёт, а ты даже не сможешь войти, чтобы меня проверить? До того, как спохватится полиция я, знаешь ли, уже успею немного пропасть». Открыв дверь, я сначала осмотрелся, и только потом переступил порог. Казалось, я был тут всего два дня назад, но уже успел соскучиться. Квартира была идеально убрана, но я не стал себя обманывать — Моргана в жизни веник в руки не брала, а в её «дворце» на Кенсингтон Хай трудилась специально для этого нанятая горничная. Когда-то Моргана сказала мне, что хочет себе ещё личную служанку в помощницы, потому что, видите ли вы, ей неудобно накручивать кудри, я очень долго смеялся и предложил ей найти себе ещё дворецкого, камердинера, шута и, конечно же, оркестр. Она тогда обиженно надулась. Но после этого в квартире частенько появлялась стилистка. Не личная служанка, конечно, но самолюбие Морганы и это откровенно тешило. Поэтому, оценив непосильный труд всегда невидимой горничной, я осторожно повесил пальто на вешалку и переобулся в домашние кроссовки, которые лежали в прихожей с моего первого дня в этой квартире. И прошел в гостиную.       Первый этаж полностью занимала студия гостиной и кухни, в которые вел длинный коридор. Мне нравилась планировка квартир в старой части города, они были очень традиционными. Но Моргана решила, что сделать из первого этажа студию — её обязанность. Не могу сказать, что мне это решение показалось особенно удачным: первый этаж стал выглядеть не совсем уютно из-за того, что комната была длинная, но узкая. Небольшая кухня забилась в дальнем углу, будто для нее было мало места. Впрочем, Моргана не готовила и могла себе это позволить.       Я завалился на диван в гостиной и некоторое время пролежал, уставившись в потолок и вслушиваясь в тихое тиканье настенных часов. Потом включил телевизор и убедился, что ничего интересного наше национальное телевидение сегодня не показывает. Далее я принял курс на кухню. Заглянул в холодильник, который как на зло оказался пустой. Вот же черт! Эта ведьма вообще покупает себе хоть что-то на перекус?! Я открывал каждый шкафчик в поисках какого-нибудь завалявшегося печенья. Хотя какое завалявшееся печенье может быть в доме, где на хозяйстве — горничная? Зря я все же не настоял на том, чтобы мы утром заехали в кафе. «МЫ?!» Мои лихорадочные мысли прервал стук двери в отдаленной от кухни прихожей. Моргана видела мою машину перед домом, поэтому прокричала:       — Я дома! Раздался стук тонких каблучков, и Моргана наконец появилась в поле зрения. Волосы были собраны в пучок, что для неё редкость, а сама она была одета в строгий деловой костюм светло-серого цвета. Странно. Обычно она одевается более раскрепощенно.       — Привет, братишка! — Моргана протянула ко мне руки и, заключив в совсем не по-женски крепкие объятия, звонко поцеловала меня в щеку. Я тут же провел ладонью по месту поцелуя, стирая с щеки алую помаду. — Ты почему не предупредил, что приедешь?       — Сам не знал, что так получится, — я пожал плечами, смотря, как сестра устало снимает туфли. — А ты чего сегодня при таком параде?       — А, это, — на лице Морганы появилось хищное выражение. Такое обычно случалось, когда речь шла о её бизнесе, поэтому я прекрасно знал, что она скажет дальше. — Я была на сделке. Представь себе, я все же купила ту безымянную забегаловку!       — Не думаю, что это идеальное решение.       — А ну объясни? — Моргана сложила руки на груди. Могло бы казаться, что сейчас она влепит мне затрещину, чтобы я больше такую ерунду не болтал и не смел ставить под вопрос её мнение. Но есть у нее один плюс — она умеет слушать. И делать выводы.       — Район не слишком уж подходящий для лакшери заведения, — я пожал плечами, забирая у Морганы пальто и относя его в прихожую. Она присела на диван и заинтересованно слушала. — Ты вроде хотела совместить кафе с шоурумом своего бренда. Неплохое решение, конечно. Желающие купить дорогую, качественную и эксклюзивную одежду смогут приехать к тебе. Но не забывай, что доход тогда будет приносить преимущественно одежда. Люксовые бренды не продаются большими партиями, как масс-маркет, а посетителями кафе чаще всего будут именно покупатели твоего бренда. Ты можешь просто не отбить чеки по коммуналке, не говоря уже о зарплате бариста и кондитеров.       — Дорогой мой, любимый братец, — судя по её широченной улыбке, я точно в чём-то ошибся. — Видишь ли, кое-что ты упустил.       — Что же? — я заинтересованно посмотрел на неё.       — Я отказалась от идеи люксового бренда, — Моргана развела руками в стороны. — Вполне возможно, что сейчас начнет падать спрос на подобные вещи. Все же мы находимся на пороге экономического кризиса. Поэтому я открываю линию эконом-класса из качественных материалов. А для кофейни уже запущен отдельный обширный кампэйн в социальных сетях. Люксовая линия пока что существует только как проект. Я показал ей большой палец, одобряя решение. Когда Моргана замолчала, прикрыв глаза и массируя пальцами виски, я достал телефон из кармана, чтобы просмотреть сообщения. Проверить, не написал ли Мерлин. Черт бы его за ногу. В этот момент зазвенел дверной звонок и я подорвался на ноги, но Моргана сказала, что откроет. Она внесла в гостиную несколько ёмкостей с едой из ресторана, я забрал у нее всю еду и поставил на обеденный стол. Моргана же, пока я искал второй набор столовых приборов, задумчиво вертела в руках бутылку скотча. Поразмыслив ещё немного, она осторожно поинтересовалась:       — У тебя что-то произошло? Вот так, поняла просто по моему выбору алкоголя. И тут же максимально посерьёзнела и принялась за распаковку еды. Я же достал из шкафчика два квейка — мы росли в традиционной среде, новаторские бокалы для виски были для нас не показателем элегантности, а дешёвой современной фишкой. Поэтому я открыл бутылку и, по традиции, налил в один квейк совсем ничего, сделал маленький глоток и передал чашу Моргане. Когда она тоже отпила, я довольно кивнул и уже нормально налил нам обоим. После этого ритуала можно пить из квейка.       — Рассказывай, — нарушила молчание Моргана. Она перекладывала аппетитно пахнущую еду на тарелку, отчего мой живот тихо заурчал. Зная Моргану, она точно будет морить меня голодом, пока не получит ответ на вопрос. Так и есть: она отставила тарелки в сторону, сделала ещё один глоток из своей чаши и требовательно посмотрела на меня. Пришлось рассказать ей обо всем, от начала и до конца. И о том, что произошло между мной и Мордредом, о вызове в полицию и о Мерлине. Моргана слушала молча, но когда я закончил, тут же взвилась:       — И ты хочешь сказать, — она была ужасно зла на меня. — Что ты хотел это все от меня скрывать?!       — Нет, конечно! — я поднял руки вверх, показывая, что моя крепость пала перед её атакой. Моргана недоверчиво осмотрела меня и соизволила более-менее успокоиться. — Разумеется, я не мог от тебя этого скрывать. Ты и так очень сильно расспрашивала меня о драке. Просто раньше я и сам не понимал, что происходит. А теперь понимаю и могу все тебе рассказать.       — Артур, — я давно не видел свою сестру настолько серьезной и строгой, мне даже стало немного не по себе. — Ты понимаешь, что надо как можно быстрее нанять адвокатов? И желательно человека, который отыщет пропавшего. Нам не хватало ещё, чтобы тебя обвинили в убийстве. Я кивнул и, посчитав, что достаточно «заплатил» за возможность наконец-то поесть, притянул к себе свою тарелку с вариацией греческого салата. Я все ещё видел, что Моргана не сводит с меня глаз. Только приступив к своей порции, Моргана осторожно поинтересовалась:       — Артур, отец знает? Я покачал головой. Следующие полчаса Моргана потратила на убеждения меня, что я рано раскис, надо бороться за свою честь до конца. Не знаю, о чем она говорила, но моя честь и уголовный кодекс, вроде бы, не особо связаны. Иногда Моргану было сложно понять. Наш ужин был закончен, но сестра так и не прекратила пристально следить за мной. Убрав посуду на стол и заметив, что я только и делаю, что молчу и подливаю нам с ней скотча, Моргана протянула:       — Что-то ещё? Я пожал плечами. Не знаю, может, мне станет проще, если я проговорю все то, что сейчас чувствую. Это так смешно и глупо: меня хотят посадить, а я думаю только о каком-то студенте, который помог мне просто из жалости.       — Ещё, — на этот раз хрипло проговорил я и залпом опрокинул в себя все содержимое квейка, наливая ещё. Янтарная жидкость обожгла горло, голова совсем слегка закружилась. Я знал, что чем выше будет уровень алкоголя в моей крови, тем легче мне будет плакаться в юбку сестрички. Самому стало противно от такой мысли, поэтому я влил в себя второй квейк скотча и хотел влить третий, но Моргана подошла и твердо удержала меня за запястье. Было понятно: сначала мы закончим говорить, а потом напьемся в доску вместе, если я этого хочу. Но сначала информация. Именно это означало её действие.       — Я не знаю, что мне делать, Моргана, — пожал плечами я, и начал рассказ о том, что волнует меня больше всего. Точнее, кто. Час спустя мы с Морганой переползли (точно уж не перешли) на диван, уселись в обнимку друг с другом и с остатками Гленморанджи. Моргана гладила меня по голове, я что-то ворчал и пытался вырваться из её цепкого захвата отчего она только сильнее сжимала меня в руках и трепала по волосам сильнее.       — Да уж, Артур, — Моргана хмыкнула, отставляя свой квейк на журнальный столик перед диваном, при этом проливая как минимум половину его содержимого на пол. — Честно скажу: мужики тебе попадаются какие-то мудаческие.       — Ой, кто бы говорил! — махнул рукой я, тут же получив подзатылок и громко ойкнув. — И вообще, Мерлин — не мой мужик и точно не мудак. Я вообще только сегодня пришел к каким-то выводам. А ещё, ещё… Мы знакомы только пару дней!       — И что это значит? — Моргана скептически посмотрела на меня. — Знаешь, Артур, если ты встречаешь свою любовь — то надо её уде… удре… удержать, вот! И не важно, сколько часов, дней, годов или веков вы знакомы. После этого я помню только вторую бутылку виски, на этот раз появившуюся из алкогольного «тайника» Морганы, всю ночь дурачеств и обрывки каких-то мыслей. Помню ещё, что именно после той фразы Морганы я понял, что в Мерлине так притягивало — чувство, будто я знал его сотни лет до этого. И это же меня пугало. Как я добрался до отведенной для меня комнате на третьем этаже — уже огромный секрет. А когда утром проснулся с ужасной головной болью, я даже представить себе не мог, что день может быть ещё хуже. К сожалению, в тот момент я был чертовски наивен.