Жизнь и честь / Life and honor

Когда Джейме Ланнистер покончил с последними пиромантами, улицы Королевской Гавани уже были завалены трупами. Солдаты Ланнистеров, сторонники прежней власти, северяне и простые горожане — все они неотличимо друг от друга разлагались на влажной весенней жаре, служа кормом мухам и воронам. Никто не устроил им должного погребения, и зловоние пропитывало каждый камешек Красного замка. Смрад, заполнивший тронный зал, казался особенно сильным: он оседал у Джейме на языке подобно гнили червивого яблока. Тем не менее толпа полагала послеполуденные сборища очередной забавой, чем-то вроде турнира: неразборчиво шушукаясь и работая локтями, зеваки стремились урвать места получше. Рука Джейме так и тянулась к мечу. Уж конечно, все они заткнутся и будут помалкивать как миленькие, если Цареубийца призовет одного-другого к тишине ударом клинка. По крайней мере облик лорда Старка, стоявшего по левую руку от Роберта, определенно выражал неодобрение: лицо мрачное, взгляд суровый и жесткий, как кремень. Глядя на него, Джейме даже ощутил, как притупляется снедающая душу ненависть. Со времен бедолаги Челстеда Старк оказался первым человеком, кому, похоже, было не плевать, что хорошо, а что дурно. От мысли о бывшем деснице голова затрещала еще сильнее, и Джейме судорожно сжал кулаки, вонзив ногти в ладони. Справа от новоиспеченного короля обретался Джон Аррен — этот, по крайней мере, сумел напустить на себя торжественный вид. Сам Роберт выслушивал банальные учтивости лорда Тайвина со скучающим лицом. Ему-то уж точно плевать. Войну он развязал ради хорошенькой мордашки и пизденки, а все это фиглярство ему только в тягость. Клятва, которую Рейгар дал, перед тем как отправиться на Трезубец, его обещание все изменить — просто курам на смех в сравнении с нынешним балаганом. Но Джейме не вправе был порицать Рейгара за то, что он не сдержал свое слово. Он сам подвел принца гораздо сильнее. Его неудержимо затрясло, а от заполнявшей зал вони так и мутило. Но что хуже всего — лорд Тайвин стоял перед троном с таким высокомерным видом, будто именно он этот самый трон и завоевал. Солнечные зайчики играли на его светлых волосах и роскошном золотом плаще, но глаза оставались скрыты тенью. Джейме никак не мог сосредоточиться: внимание расплывалось, словно в дурном сне, а черты и голос отца словно ускользали прочь. Я не знаю его. Это чувство крепло в нем уже давно, но именно теперь, когда они встретились впервые за два года разлуки, отец сделался для него настоящим незнакомцем.       — Моего участия во взятии города должно быть достаточно, — объявил лорд Тайвин; слова доносились до Джейме словно издалека, — но я готов удостоить вас еще одного доказательства своей верности.       — Валяйте, — бросил Роберт. Его отец повернулся и подал кому-то знак. Из дальнего конца зала выступили двое ланнистерских гвардейцев — они несли на руках накрытые тканью свертки, держа их словно спящих детей. Джейме попытался было погрузиться в свои размышления, отрешиться от происходящего, но один лишь взгляд на их ношу заставил его застыть на месте. Из хватки ближайшего гвардейца свешивались босые ноги Рейнис Таргариен, забрызганные кровью. Эйгона он и вовсе не заметил, пока тела не положили у подножия трона. Затем багряная ткань соскользнула, обнажив месиво из плоти, костей и мозгов. Желудок Джейме отчаянно скрутило, а руки и ноги словно налились свинцом: единственное, что он был в состоянии делать, так это стоять столбом и беспомощно глазеть на жуткое зрелище. Он попытался уйти в себя, отвлечься мыслями о Серсее, но вместо этого его вниманием завладел Старк. Северянин шагнул было к детским телам, словно принуждая себя, но затем передумал и, вернувшись на свое место подле короля, принялся яростно шептать что-то Роберту.       — Вы чем-то обеспокоены, лорд Старк? — тут же спросил Тайвин. Вместо Эддарда ответил Роберт:       — Ничем. Старк вздрогнул:       — Ничем? Да ты посмотри на них! Старк обращался к Роберту, но внимание Джейме было сосредоточено не на спорщиках, а на детях — крошечных тельцах, завернутых в багряное. Накидка Джейме имела тот же оттенок. Хотя его дальнейшая участь по-прежнему представлялась туманной, отец считал, будто в белом он будет выглядеть излишне вычурно, поэтому он выбрал алое. Но сейчас ему хотелось сорвать ткань с плеч — сделать что угодно, лишь бы отмежеваться от совершенного отцом. Сам виноват — мог бы догадаться, что в этой резне они первыми попадут под удар. Нечего было ждать от отца милосердия — это я обязан был их защитить. Роберт засмеялся:       — Что ж, смотрю. Из-за чего поднимать крик?       — Они же дети.       — А вот я вижу только драконье отродье. В памяти Джейме эхом раздались топот ног Рейнис, смех Эйгона. «Сир, — пролепетал он однажды, увидев Джейме и ткнув в него пухлым пальчиком, будто думал, что именно так Джейме и зовут. — Сир». Элия засмеялась и ответила, что все верно, Джейме и впрямь настоящий «сир». Младенец радостно заверещал — до того он был доволен собой. Роберт ничем не лучше Эйриса. Эта мысль пронзила Джейме насквозь, а по телу расползся озноб. Неужели все так и пойдет прахом? Он же спас целый город. Полмиллиона человек. Разве он не заслужил хотя бы самой малой награды от судьбы? Он ощутил, как мучительно сильно распирает череп изнутри. Роберт не унимался:       — Стало быть, хочешь, чтобы я наказал Ланнистеров за столь щедрый подарок — легкую победу? Подверг мальчишку суровой каре за убийство Безумного Короля? Развел шумиху вокруг этих «детей»? Это тебе по душе, Нед? Аррен вышел вперед:       — Здесь не самое подходящее место для…       — Все это вообще неуместно, — отозвался Старк. — Мне не о чем говорить с человеком, который награждает предателей и радуется убийству детей. Лучше будет, если я покину Королевскую Гавань.       — Лорд Тайвин не нарушил никакой клятвы, как и мы с тобой. В конце концов, не мы начали эту войну. Повисло молчание. Старк повернулся и в упор взглянул на Джейме. Джейме был настолько занят мыслями о событиях, которые разворачивались перед его глазами, что не сразу понял: речь зашла о нем. Он оторопело повертел головой, словно все это происходило не с ним, а с кем-то другим.       — Верно, — ухватился за новую жертву Роберт. — Цареубийца. Джейме с некоторым опозданием осознал, что и впрямь оказался в центре всеобщего внимания в этом фарсе. Все в зале уставились на него. Просто плюнь на них, приказал он себе. От них бы мокрого места не осталось, если бы не я. Их осуждение для меня ничего не значит. Он натянуто улыбнулся, чтобы доказать им всем, доказать самому себе, как мало он задет. Но в действительности с каждым мгновением все сильнее хотелось разрыдаться, и Джейме судорожно сглотнул. Он уже забыл, когда плакал в последний раз, — наверное, много лет назад. Не мог он разреветься — только не здесь и не сейчас, когда на него устремлены все взгляды. Лучше уж умереть. Роберт долго его изучал, а у Джейме в ушах бешено грохотала кровь. Наконец король протянул:       — Может быть, здесь ты прав. Нельзя допустить, чтобы рыцарю Королевской Гвардии сошло с рук убийство короля. Хорошо. Пойду на поводу у твоей чести. Лорд Тайвин едва не задохнулся:       — Ваша милость!       — Он наденет черное, — объявил Роберт. Улыбка Джейме исказилась и увяла. Лорд Тайвин разразился неистовой речью — в его голосе сквозил искренний страх. Джейме с трудом разбирал слова отца — они казались бессмысленным набором звуков. Роберт его перебил:       — У вас же есть еще один наследник. Если он вам не по вкусу, сделайте себе нового. Цареубийца отправится на Стену. Мне нужны верные люди подле себя, а он, ясное дело, не таков. Лорд Тайвин стоял так неподвижно, что, казалось, от малейшего движения переломится пополам. Ярость на его лице даже Роберта заставила кое-как стереть ухмылку, но остальные будто воды в рот набрали, опасаясь обронить хоть слово. Всем было понятно, что Тайвин изо всех сил борется с собой. Наконец он процедил сквозь зубы:       — Под моей рукой целая армия. Я мог бы…       — Нет, — это слово слетело с уст Джейме прежде, чем он успел осознать его смысл. Но все прекрасно расслышали и повернулись к нему, и теперь не оставалось иного выбора, кроме как довести дело до конца. Джейме нерешительно ступил вперед. Ты рыцарь, напомнил он себе. Следующий шаг оказался шире и увереннее; все в зале замерли на месте, не сводя с него глаз, словно завороженные. Джейме остановился на ступенях перед троном: он опустился на колени рядом с телами детей, которых не смог защитить, и его опять заколотило. Рейнис смотрела на него мертвыми запавшими глазами, а у Эйгона глаз не было вовсе. У него вообще не осталось лица, как и почти всей головы. Вероятно, она превратилась в месиво на руках Григора Клигана и испачкала кожу Элии, когда тот ее насиловал. Джейме с трудом подавил тошноту. Сделай вид, что все это скомороший фарс, велел он себе с мрачной веселостью. Жалкий скомороший фарс, в котором ему досталась роль доблестного рыцаря.       — В твоей армии нет нужды, — обратился Джейме к отцу. — Я принимаю наказание. Я надену черное. Роберт напыжился, будто все прошло как по-писаному исключительно благодаря некой его особенной гениальности, а в глазах Старка появилось такое потрясение, что Джейме захотелось вырвать их с мясом. Это все твоя вина. Если бы он не осудил Джейме… Если бы не натравил на него Роберта… Если, если, если. Но теперь уже поздно — дело было сделано. Джейме сообразил, что его отец утратил прежнюю мертвенную неподвижность, а его холодная ярость сменилась более тихим гневом, без сомнения, направленным на самого Джейме. А ведь пощади он детей — не оказались бы они сейчас в столь затруднительном положении. Очутившись так близко от трупов принца и принцессы, Джейме едва не терял сознание от невыносимой вони, а голова, казалось, вот-вот расколется от боли. Ну, не до такой степени, мелькнула у него истерическая мысль: это уж слишком большое преувеличение, если сравнить с тем, что осталось от принца Эйгона всего в двух футах от него.       — Теперь довольны? — с трудом выговорил Джейме. Он встретился взглядом со Старком, взиравшим на него с отвисшей челюстью. Тот попятился назад и вид имел такой, будто ему хорошенько врезали по лицу тяжелой оглоблей. — Ну же, лорд Старк, почему вы так на меня уставились? Старк едва качнул головой:       — С чего бы такому, как вы… Терпение Джейме, и без того державшееся на честном слове, лопнуло. Он взорвался рычанием:       — Ты ничего обо мне не знаешь, самодовольный мудак!       — Молчать, Цареубийца, — приказал Роберт. — Нечего затевать свару. Будь по-твоему: на Стену — значит, на Стену.       — Это просто нелепо! — возмущенно вскричал Тайвин, и Джейме с трудом подавил желание заорать и на него тоже. Роберт все еще не оправился от ран, полученных на Трезубце, и ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы подняться с трона. Когда же он выпрямился во весь рост, все остальные показались рядом с ним карликами: он возвышался даже над Тайвином.       — Не хочу больше ничего слышать, — объявил король. — Мальчишка согласен, так тому и быть. Уведите его прочь и эту дрянь тоже уберите, — он небрежно ткнул пальцем в ​​тела. — Меня уже тошнит от вони. Джейме отвели в башню и заперли в камере, которую надлежало денно и нощно охранять и держать на замке. Не слишком уважительно по отношению к его и без того потрепанной чести, но это была такая мелочь по сравнению с прочими невзгодами, что он удостоил ее лишь мимолетной мысли. Часами, валяясь на кровати, он раздумывал, не рассказать ли королю о диком огне. А вдруг тогда все наладится? Но он не мог выбросить из памяти выражение лица Роберта, увидевшего распростертые перед ним детские тела. Ни дать ни взять Эйрис, глазевший на горящих заживо людей. А еще он не мог забыть удрученный взгляд, которым Старк провожал уводивших Джейме стражников. Этот человек был свято уверен, что Джейме действует исключительно в корыстных интересах, что он втянут в подковерные интриги Ланнистеров и играет на руку лорду Тайвину в борьбе за власть. И вот теперь оказалось, что Джейме готов поставить крест на собственной жизни, лишь бы предотвратить войну, которую его отец, чего доброго, запросто бы выиграл. Лицо Старка выражало легчайшее колебание, намек на то, что, возможно, я был не прав. Слишком приятно было тешить себя этими воспоминаниями — нельзя же теперь пойти на попятную и пролепетать: «Нет-нет, я передумал». Эдак Старк только утвердится в мысли, что Джейме не достоин рыцарского титула. Он намеревался довести дело до конца — хотя бы в надежде на то, что тень сомнения в глазах Старка перерастет в откровенное сожаление и будет мучить его все то время, что Джейме предстоит чахнуть на Стене. Ему хотелось, чтобы случившееся осталось несмываемым пятном на ​​драгоценной Старковой чести, из-за которого он будет терзаться всю оставшуюся жизнь. Серсея только отмахнется от этих доводов. Да и Тирион их вряд ли оценит. Наверное, они будут правы. Но возможность досадить Старку казалась слишком сладкой, а перспектива завязнуть в Королевской Гвардии — наоборот, чересчур горькой, и отказаться от своего сумасбродного решения Джейме уже не мог. Ему не удавалось выспаться как следует уже многие недели — с тех пор как Рейгар уехал навсегда, да еще забрал с собой оставшихся братьев Джейме. Вот и нынешней ночью сна не было ни в одном глазу, а все из-за обрушившихся со всех сторон горестей; размышления о невеселом будущем обернулись кошмаром, лишавшим покоя. Когда Джейме наконец заснул, ему привиделся дикий огонь, и он проснулся дрожа и весь в поту. На следующее утро к нему явился лорд Тайвин. Он молча навис над Джейме, хмуро взирая на него несколько долгих минут.       — Ты глупец, — наконец произнес Тайвин. Теперь, оставшись наедине с сыном, он меньше походил на незнакомца, но Джейме не мог забыть, как холоден был к нему отец накануне. Не мог он и избавиться от воспоминания о детях, убитых по его приказу. Уважение к родителю и смирение перед его волей исчезли без следа, осталась только безумная усталость. Он не сумел отыскать в душе даже раздражение.       — Ты пришел оскорблять меня? — безразлично спросил Джейме.       — Я пришел растолковать тебе последствия твоих же собственных действий. Затем Тайвин затянул нескончаемую речь, которую явно отрепетировал прошлой ночью. Фамилия, честь семьи, дом Ланнистеров… И так далее. Я уезжаю навсегда, и это все, на что я могу рассчитывать? Ты будешь скучать по мне, отец? Ты хоть немного гордишься, что я пережил службу у Эйриса? Ты любишь меня, своего сына, или просто жалеешь, что потерял наследника? Джейме вспомнил, как отец однажды сказал ему: «Любовью сыт не будешь, и коня на нее не купишь, и дом она не согреет в холодную ночь». От этого воспоминания ему захотелось сломать лорду Тайвину нос или душить до тех пор, пока тот не взмолится о пощаде. Но он был вымотан до предела и решил просто пропустить слова отца мимо ушей, не вникая в их смысл. В конце концов лорд Тайвин присел на корточки перед Джейме и положил сухую ладонь ему на щеку:       — Тебе непозволительно быть посредственностью. Даже впустую растрачивая себя на Стене, ты останешься Ланнистером. Твое поведение в будущем отразится на нас так же, как и твои поступки в прошлом. Ты понимаешь? Джейме молча кивнул, хотя не был уверен, что у него хватит способности или желания добиться высокого положения в Ночном Дозоре. Я просто хочу очутиться в каком-нибудь укромном месте наедине с Серсеей, подальше от всего остального мира. Лорд Тайвин встряхнул его:       — Можно подумать, Эйрис отрезал тебе язык, совсем как Пейну. Отвечай, Джейме.       — Я устал.       — Устал? — Хватка отца усилилась — наверняка останутся синяки, отрешенно подумал Джейме. — Как звучит девиз нашего дома?       — «Услышь мой рев», — ответил Джейме хрипло.       — Вот и не забывай его, — с этими словами он ушел, оставив Джейме наедине со своими переживаниями.