Жизнь и честь / Life and honor

Солнце припекало Джейме в затылок, а неугомонный ветерок трепал край плаща. Люк рысцой трусил рядом с Пестрянкой; за спиной, чуть поотстав, тащился на своей лошадке сир Биам. Они уже почти добрались до нынешнего лагеря Орла, и глаз на каждом шагу выхватывал небольшие огородики, засаженные рожью, свеклой и картошкой. Погода в последнее время расщедрилась на теплынь, и проклюнувшиеся всходы — золотистые ростки с изумрудными листочками — сладко нежились в послеполуденном мареве. Джейме ничего не мог с собой поделать: рот так и норовил разъехаться в улыбке — бестолковой и несуразной, зато искренней. Он уже знал о наступлении лета — белый ворон из Цитадели принес добрую весть за несколько дней до того, как отряд отправился за Стену. Но что может быть лучше, чем своими глазами полюбоваться, как оживает, отогревается под солнцем земля?       — Цареубийца! Разве что встретить такой горячий прием.       — О нет, — пробормотал сир Биам, попятившись. — Снова эта… девчонка. Джейме повернулся и увидел, что на него несется рукастый и ногастый вихрь — увенчанный всклокоченной копной рыжих волос и сияющий щербатой улыбкой: на месте двух зубов чернели дырки. Он даже не сразу признал в странном тощем существе Игритт — так сильно она вымахала за те полтора года, что они не виделись. Когда она подбежала к Джейме, он с нарочитой суровостью опустил ладонь на рукоять Темной Сестры:       — Эй, разуй глаза. Не хватало еще, чтобы на меня из кустов сигали всякие там копьеносицы, которых я знать не знаю.       — Заикнись только, что не помнишь меня, и я тебе кишки выпущу! — рявкнула она. Однако Джейме упорно продолжал корчить полнейшее безразличие, и она не унималась: — Это же я, Игритт.       — Да врешь ты все. Игритт была во-о-от такусенькой малявкой, мне по пояс, зато щеки у нее висели аж до… Насупленная рожица Игритт тут же сменилась ухмылкой, но она все-таки лягнула его для острастки:       — Вы, вороны, все такие безмозглые? Этот твой Манс — точно дурак набитый. Он здесь околачивался в прошлом году — мрачный, как сыч, а про тебя молчок: мы уж с перепугу решили, будто ты погиб. Так и ломали головы, пока торговцы не сказали нам, что ты прикончил Ульфа, — она осеклась и отпрянула, заметив Люка: — А это еще что за зверь? Какой-то он страховитый.       — Я взял его с собой со Стылого Берега.       — Да ведь тамошние дикари только и молятся своим дурацким богам… Зуб даю, в нем тоже сидит нечистая сила.       — Я ему вправил мозги, и теперь он почитает Старых Богов. Даже не задирает больше лапу на чардрево.       — Ничего смешного. Ты бы лучше… — тут Игритт наконец увидела культю. С жалобным воплем вцепившись в правое запястье Джейме, она принялась лихорадочно его вертеть, словно надеялась обнаружить пропавшую кисть где-то под складками черного плаща.       — А, это Плакальщик постарался, — Джейме с трудом выдавил улыбку. — Неужто не слыхала?       — Нет. Боги, нет-нет-нет! — Игритт еще крепче стиснула его руку и срывающимся голосом спросила: — Но ты же по-прежнему можешь драться, правда?       — Ну, я ведь еще жив, сама видишь.       — А охотиться?       — А то как же! Один раз даже удалось зашибить топором куропатку. У Игритт все еще дрожали губы от смятения и ужаса, но на лице уже снова заиграли краски, и она тряхнула головой, словно такой ответ вполне ее убедил:       — Ох, ну… тогда ладно. Значит, не так уж плохо дело, — к ней на удивление быстро вернулась обычная жизнерадостность. — А ты ее чувствуешь? Я знавала одну женщину, которой медведь отгрыз руку. Она говорила, что ей все время чудится свербеж, как будто рука по-прежнему на месте, — не дав ему и слова вымолвить, она постучала по обрубку костяшками пальцев: — Вот так больно?       — Не-а, — заверил Джейме. — Раньше мне тоже мерещилось что-то похожее. Теперь уже редко.       — Это все из-за того, что ты полез спасать девчонку-поклонщицу? — строго осведомилась Игритт. Джейме кивнул, и она цветисто выругалась: — Бросил бы ее, да и дело с концом. Лучше бы спасибо сказала, что ее выкрали — пусть даже полный засранец вроде Плакальщика. Все равно свобода того стоит. Биам даже не потрудился скрыть неудовольствие, но Джейме, хорошо знавший нравы Вольного народа, и ухом не повел. Он дернул Игритт за вихры:       — Свобода — это тебе не мешок с пряниками. И не сплошная благодать. Самые свободные на свете люди — настоящие выродки: они не знают ни стыда, ни совести, и законы им не писаны. Творят все, чего левая пятка пожелает, а если остальным от этого одно горе — им и дела нет. Она отпихнула его руку:       — Блеешь точь-в-точь как поклонщик.       — Уверен, многие из Вольного народа держатся того же мнения. Взять хотя бы твою мать. Она привязана и к тебе, и к Орлу, и к Еве, и к вашему клану, хотя у нее здесь уйма повинностей и обязанностей. Почему же она не бросит все и не станет жить своим умом?       — Да она еще дитя несмышленое, — вмешался сир Биам. — Ты же не думаешь, что ей хватит мозгов понять…       — А ты вообще закрой поддувало, сопля подзалупная. Все я отлично понимаю, — Игритт снова свирепо уставилась на Джейме: — Ну вот, теперь каркаешь как ворона. Может, Плакальщик заодно и яйца твои вороньи отхватил? На этот раз Джейме не стал церемониться и рванул ее за космы так, что чуть не выдрал клок — от боли Игритт взвизгнула, словно напуганная кошка:       — А я и есть ворона. Да еще поклонщик. И чтоб я от тебя таких гадостей больше не слышал, ясно? Ты сейчас ничем не лучше черных братьев, которые плюются на одичалых ни за что ни про что, — она открыла было рот, чтобы огрызнуться, но Джейме пресек ее протесты, пихнув обрубком в плечо: — И вообще, где Орл? Недосуг мне нянчиться с малышней — нужно поговорить с ним о важных делах. Игритт сморщила нос, как рассерженный зверек, и угрожающе надула губы. Джейме не остался в долгу: склонился к девочке почти вплотную и очень похоже передразнил ее потешную гримасу — тут-то она не выдержала и заухмылялась:       — Ну, может, я и знаю, где его найти. Ладно уж, топай за мной, поклонщик. Они отвели лошадей на пастбище неподалеку от деревни, а сами отправились разыскивать Орла. Вождь обнаружился возле грядок с картошкой — он оживленно обсуждал виды на урожай с несколькими женщинами, среди которых оказалась и Эдит. Она встретила гостей широкой улыбкой, хотя, увидев Люка, так и раскрыла рот от удивления. Но, когда ее взгляд упал на покалеченную руку Джейме, лицо тут же вытянулось от ужаса.       — Ох, разрази меня боги в душу! — вырвалось у Орла.       — Да ему хоть бы хны, — поспешила успокоить Игритт. — Он и драться может по-прежнему, и охотиться — сам сказал. Но Орл все равно подошел поближе, не сводя с культи неверящего взгляда:       — Ну как же так вышло-то?       — Плакальщик успел устроить мне подлянку напоследок.       — Так, значит, он тоже подох? — тихо сказала Эдит. — Нам рассказали, будто ты отправил Ульфа на тот свет, а Плакальщик, мол, пустился за тобой в погоню и как сквозь землю провалился; с тех пор никто его не видел.       — И не увидит больше — спасибо Люку, — Джейме потрепал собаку по голове. — У нас нынче времени в обрез, Орл, некогда засиживаться. Посудачим на два слова? Одичалый кивнул и повел гостей в свой шатер. Игритт тоже попыталась было сунуться следом, но бдительная Эдит тут же сцапала ее за ухо.       — Это сир Биам, да ты его знаешь — он уже бывал здесь вместе с Мансом, — представил напарника Джейме, как только они устроились поудобнее, а вождь поднес каждому рог с элем. Люк, не проявляя ни малейшего интереса к беседе, забился в угол, свернулся калачиком и задремал.       — Правда, что ли? — Орл наконец соблаговолил окинуть Биама взглядом, но, кажется, вовсе его не признал. — Чтоб мне лопнуть, если я различаю вашу породу; ну, как будто и впрямь где-то видел похожее мурло, — покончив со светскими любезностями, он снова повернулся к Джейме: — А я-то репу чесал, все думал, когда ты к нам пожалуешь. Мы уж грешным делом боялись, что ты сгинул с концами и больше не вернешься. Из Манса так ничего и не вытянули, когда он давеча нагрянул, но он был сам не свой — даже поцапался с Игритт, а это на него совсем не похоже.       — Да уж, он мне расписал все в красках.       — А ведь ты неспроста сюда явился, голову даю на отсечение. Снова что-нибудь вынюхиваешь? Джейме от души приложился к рогу с элем:       — Черные братья вели торг с Вольным народом возле Восточного Дозора и подслушали странную молву: якобы некий главарь подсуетился после смерти Ульфа — собрал ватагу и подмял деревни, где тот прежде хозяйничал. Вот сир Денис и поручил мне выяснить, что тебе об этом известно, — он пытливо взглянул на Орла. — Не пойму, как Тормунд умудрился все прошляпить. Я был уверен, что он первым наложит лапу на эти земли, раз уж они остались без присмотра.       — Тормунд, — объяснил Орл, — вожак что надо и силушкой не обделен. Но он вбил себе в голову, будто его хата с краю, и ему нет дела, что где плохо лежит: и без того вздохнуть некогда. Раз уж люди выбрали его в короли, стало быть, он перед ними в ответе. Тормунд сейчас увяз на севере: говорят, тамошние кланы, что хранят ему верность, по уши в дерьме. Странная бесовщина творится: охотники исчезают без следа целыми толпами — кто-то на них нападает, не иначе. То ли тенны, то ли Иные, то ли еще какая-нибудь нечисть. Может, просто околевают на морозе, кто их разберет, — Орл озабоченно нахмурился. — В любом случае Тормунду не позавидуешь. Он теперь между двух огней: на северо-западе — тенны, на востоке — Ивар Светлый Лук…       — Тенны? — встревожился сир Биам. — Да еще Иные?       — Да ну, обычные басни, — успокоил Джейме, отмахнувшись от рыцаря, и снова кивнул Орлу: — Расскажи лучше про этого Ивара. Запамятовал имечко — как его там, Ржавый Топор? Но Орл не поддержал шутку:       — Он родом из деревни неподалеку от развалин Сурового Дома. Поговаривают, будто он наущает Вольный народ не доверять воронам: мол, они только прикидываются друзьями. А еще твердит, что если нам дорога свобода, то лучше держаться за него, а не за терпилу вроде Тормунда. Между прочим, ты ему тоже как кость поперек горла.       — Я?!       — Ага. Он пообещал хорошую награду за твою голову — лошадей, оружие, женщин… И даже теплое местечко в своей постели — ну, если какой-нибудь копьеносице удастся тебя прикончить.       — Поди ж ты — затеял целый турнир за счастье попрыгать на его члене! Да он, я погляжу, засранец каких мало.       — Я слышал, рожа у него лощеная — наверняка кто-нибудь да позарится, — Орл отложил пустой рог в сторону и сцепил пальцы на животе. — Ладно бы он просто набивал себе цену и щеки надувал — это еще полбеды. Боюсь, дело куда гаже, чем кажется. Сам-то я не видел, но ведь дыма без огня не бывает, а сплетни ходят разные: мол, тех, кто артачится, он спроваживает прочь на чужестранных кораблях, а сам возвращается обвешанный дорогими цацками и блескучим оружием. Говорят, он бахвалится заморскими доспехами, а еще при нем золотой лук из дальних земель, где не бывает зимы.       — Работорговцы, — догадался Джейме. — Вот оно что — он стакнулся с работорговцами.       — У нас тоже об этом толкуют. Может, брешут, а может, правду говорят — не знаю. Но чтобы кто-то из Вольного народа пошел на поводу у эдакого прохиндея… Да нет, в голове не укладывается. Если люди совсем пали духом, их можно брать голыми руками. Джейме прекрасно понимал, куда ветер дует. Если этот Ивар вздумал задурить мозги своим соплеменникам, лучшего времени не найти. Еще бы — на севере маячат Иные, на юге вороны якобы строят козни… Всего-то и нужно объявить, будто враги теснят со всех сторон, а значит, Вольный народ должен держаться вместе — конечно, только самые достойные. Ну а те, кому не по нутру новые порядки, вовсе не заслуживают свободы. Орл все не унимался:       — Не гоняйся за ним, ни дразни лиха. Ульфа ты легко обдурил — но только потому, что зимой он торчал один-одинешенек у себя на выселках, где и помощи ждать неоткуда. А вот с Иваром шутки плохи: у него не просто разношерстный сброд с дубьем, а настоящее войско с добрым оружием, да еще час от часу растет как снежный ком.       — Ладно, убедил, — буркнул Джейме. — Я, конечно, сделаю что смогу — по крайней мере, расскажу обо всем Дозору. Но ты же знаешь — нашей верхушке плевать на ваших королей с их сварами. Пока они не суются за Стену, никто палец о палец не ударит.       — Наверное, оно и к лучшему. Благодарствуй за заботу, но вот лезть в наши дела вовсе незачем, — Орл кашлянул. — Ну а ты чем порадуешь, Цареубийца? Что там у вас в Дозоре творится? Джейме допил эль до последней капли:       — Лорд-командующий, считай, не жилец. Когда я уходил за Стену, он был совсем плох: лежал пластом и даже не мог есть. После того как он наконец отмучается, на его место, скорее всего, выберут Джиора Мормонта или Дениса Маллистера.       — А ты-то почему такой смурной? Неужто попал в немилость к обоим сразу?       — Как раз наоборот. И Мормонт, и Маллистер в один голос грозятся сделать меня Первым разведчиком — сговорились, что ли? В общем, хрен редьки не слаще. Орл неожиданно рассмеялся во все горло:       — Да уж, взнуздать воронью стаю — дело нелегкое, — согласился он, — зато, если ты за него возьмешься, Вольный народ в накладе не останется. Не обессудь, но я, пожалуй, буду держать кулаки за тебя. Мне самому, наверное, следовало бы — пусть кулаков и маловато. Но покидать Сумеречную Башню отчаянно не хотелось; с тех пор как Джейме распрощался с Али на Медвежьем острове, минуло всего девять месяцев, и он ясно сознавал, что не готов к новым встряскам. Он и без того чувствовал себя словно карапуз, который впервые встал на дрожащие ножки и шагу сам пока ступить не может, — а его вот-вот пинком погонят бегом вскачь. Помолчав немного, Орл спросил:       — А у тебя, сир, бывали еще какие-нибудь чудные сны?       — Что за сны? — тут же насторожился сир Биам. Джейме поспешно отвернулся от Орла, опасаясь выдать себя с потрохами. Ему никак не удавалось отогнать прочь тревожные мысли; чем больше он ломал голову над своими странными видениями, тем тяжелее становилось на сердце. Он подозревал, что первый кошмар, про оживших мертвецов, на него наслали Дети Леса; впрочем, наверняка не обошлось и без Кровавого Ворона. А насчет второго Бринден практически открыто признался, что это его рук дело. Из слов Манса выходило, будто он и Далле явился чуть ли собственной персоной. А раз уж и Матушка Кротиха сиднем сидит в норе посреди богорощи, должно быть, у ее видений ноги растут оттуда же. Джейме все настойчивее терзало ощущение, что он оказался пешкой в чьей-то непостижимой игре — и ему это здорово не нравилось. В самом деле, едва ли не каждый его шаг, казалось, был предопределен чьей-то незримой волей. Все началось с кошмара про упырей — если бы не тот бредовый сон, Джейме просто-напросто поднял бы на смех страшилки Орла насчет Иных и, разумеется, не потащился бы за тридевять земель к Тормунду. И пошло-поехало: первая стычка с Плакальщиком повлекла за собой и злосчастную вторую, после которой вся его жизнь покатилась кувырком. Вопрос только в том, чья рука совершает ходы и переставляет фигурки. Неужели здесь и впрямь происки Кровавого Ворона и его помощников — Детей Леса, взиравших на мир глазами чардрев? Или они сами пляшут под чужую дудку? А может, вся его судьба давным-давно расписана как по нотам, а вещие сны для того и нужны, чтобы он на шаг не сбился с назначенного пути? Нет уж, хватит с него кошмаров — не станет он забивать себе голову нелепыми баснями, а тем более морочить других. Пускай все идет своим чередом — потом когда-нибудь эта чертовщина разъяснится сама собой.       — Да так, пустяки, — пренебрежительно отмахнулся Джейме, а Орлу сказал: — Ничего мне больше не привиделось, ты уж извини.       — Ну, сынок, не велика важность. Это я просто из любопытства спросил, — он поднялся на ноги. — И вот еще что, пока не забыл. Я здесь кое-что припас, хотел тебе отдать — ну или Мансу, если он первым заглянет. В укромном уголке обнаружился небольшой дубовый сундук — порывшись в его недрах, Орл извлек кожаный сверток:       — Еву давеча умыкнул один молодчик с востока. Зато взамен надарил мне драконьего стекла, когда я заехал их проведать. Я раздал своим воякам несколько таких вещиц, а остальное приберег для тебя — считай это мздой для своего Дозора. Осталась, правда, всего горстка, но вдруг и она сгодится. Если Манс все верно выведал, Темная Сестра ничуть не хуже способна управляться с Иными. Однако Джейме прикусил язык и не стал отказываться от подношения: пожалуй, стоит поделиться оружием с другими братьями — у них-то не водится мечей из валирийской стали. Он благодарно кивнул Орлу и вполне искренне ответил:       — Спасибо большое.       — Может, все-таки останетесь на ночь? — предложил Орл.       — Не останемся, — с сожалением отказался Джейме. — Не с руки нам здесь прохлаждаться. Поедем прямиком на Стену — надо же узнать, чем закончилась вся эта петрушка с выборами.

***

Лорд-командующий отправился к праотцам. Джейме сразу же это понял, едва они с сиром Биамом въехали в ворота Сумеречной Башни, — хватило одного лишь взгляда на непривычно взбудораженных братьев, столпившихся во дворе. В их глазах читался один и тот же вопрос, а вот какой именно — этого Джейме не мог сказать наверняка, хотя и догадывался. Сейчас он наконец-то услышит, объявили его Первым разведчиком или все-таки обошли с назначением. Конечно, может статься, голосование покуда еще не успело состояться и братья рассчитывают узнать новости от него… Но, когда ему наперерез бросился конюший Вил с ухмылкой от уха до уха, Джейме с ужасом почувствовал, что его хилая надежда разбивается вдребезги и летит в пекло. Ну что ж, вот и ответ.       — Сыграл-таки в ящик старый гриб? — обреченно вздохнул Джейме.       — Точно, сир, — затараторил Вил. — Аккурат через неделю после того, как вы уехали. Сир Денис подрядил с собой кое-кого из братьев, и они отправились на выборы, а вернулись всего пару дней назад, — от нетерпения он чуть ли не приплясывал. — В жизни не догадаетесь… Во двор стремительно, словно вихрь, ворвался Манс; за его спиной хлопал черный плащ, похожий на огромные крылья.       — Мормонт теперь у нас главный, — вместо приветствия сообщил он. — Он воткнул тебя на должность Первого разведчика… А ты что здесь забыл, сопляк? Кыш отсюда!       — Эй, посмей только…       — Я много чего смею. Одно мое слово — и будешь до весны языком горшки вылизывать, — пригрозил Манс. Вил состроил угрюмую гримасу, которая, впрочем, ни на кого не произвела должного впечатления, но не осмелился перечить — взял пони под уздцы и убрался восвояси. Сир Биам хотел было сунуться к Джейме с поздравлениями, но взглянул ему в лицо — и тут же отшатнулся прочь; к его чести, напоследок ему даже хватило учтивости выдавить скупое подобие улыбки. Когда посторонние больше не мозолили глаза, Манс подошел поближе к Джейме:       — Между прочим, страсти кипели нешуточные. Я тоже там был — сир Денис и меня с собой поволок в Черный замок. Едва выбрали Мормонта, как он сразу насел на меня и давай выпытывать всю твою подноготную. Небось до сих пор изводится сомнениями, верно ли все решил. Джейме тяжело вздохнул — его неудержимо колотило от волнения:       — Ну, немудрено. Связаться с никчемным калекой, который вконец отбился от рук, — так себе удовольствие. Мог бы уж надоумить его на что-нибудь путное… Ладно, ладно, не сердись, я сгоряча ляпнул. Так и думал, что дело этим кончится. А Куорен что говорит?       — Ничего. Ты ж его знаешь — из этого молчуна слова не вытянешь. Конечно, он тобой гордится, хотя ни за что не признается, — Манс сжал плечи Джейме. — Я знаю, все это некстати на тебя свалилось, но уж если кто и годится в командиры, так разве что ты. Да хоть бы и не годился — это еще полбеды; переживу как-нибудь. Но у меня в жизни и без того осталось мало радостей, а теперь придется пожертвовать последним.       — Ясное дело, кто же еще. Сир Денис, надо думать, в восторге?       — Не то слово. Бьет копытом, грызет удила — жаждет поздравить тебя лично. Джейме цокнул языком, подзывая Люка к ноге, и зашагал в сторону башни. Манс, однако, не отставал:       — Да ты и сам будто язык проглотил — это на тебя не похоже. Думал, ты будешь трещать без умолку… Неужто я так сильно тебя пришиб своими новостями?       — Размечтался. После потери руки меня уже ничем не проймешь, — Джейме с раздражением покосился на Манса. — И вообще, хватит надо мной дрожать, точно клуша. Я уже большой мальчик, сам найду дорогу к Маллистеру.       — Джейме…       — Ступай лучше догони Вила, заодно покопайся в моих седельных сумках. Найдешь кожаный мешочек, а внутри лежит кое-что интересное, тебе понравится: кинжалы из драконьего стекла — подарок Орла. Отдай один Куорену, ну и про Маленького Волка не забудь. А если я Блейну всучу такой ножичек, как думаешь, он не станет отбрыкиваться?       — Можешь всучить ему раскаленную кочергу — он и то не пикнет. Расскажи хотя бы, что там тебе нагородил Орл. За мою голову назначена награда, и теперь на меня устроили настоящую облаву. На востоке объявился очередной Король-за-Стеной — он не просто прибрал к рукам владения Ульфа, но еще и сеет раздор, натравляет Вольный народ на ворон, а те и уши развесили. Да вдобавок снюхался с работорговцами. А Тормунд все равно что между молотом и наковальней: с одной стороны этот ублюдок, с другой — вооруженные до зубов тенны, вышколенные на совесть. Ну а он, вместо того чтобы дать отпор, когтями защищать свое, погряз в каких-то мелких дрязгах.       — Давай потом поговорим — надеюсь, Маллистер не вытянет мне все жилы, — он замедлил шаг и ободряюще хлопнул Манса по спине: похоже, у того на душе было еще тяжелее, чем у самого Джейме. — Ну чего ты так нахохлился? Ни дать ни взять мой отец. Не переживай, все будет хорошо. Должность Первого разведчика — это же большая честь и предел мечтаний, разве нет? Я, конечно, не просил, чтобы на меня навьючивали всю эту ответственность, но и нос от нее воротить не собираюсь, раз уж так вышло. Манс, однако, ни на мгновение не купился на его заверения и помрачнел еще сильнее:       — Помнишь тот день, когда ты вернулся на Стену и Али с собой привел, целую и невредимую? Ты мне поклялся честью рыцаря, что, если тебя потянет биться головой о стену, я узнаю об этом первым.       — Что ж, придется держаться подальше от стен, только и всего. Манс долго сверлил Джейме пристальным взглядом. Наконец, сдавшись, сжал губы в ниточку и отступил:       — Ну, как знаешь. Джейме с трудом прикусил язык и лишь молча проводил взглядом его спину. Лишь когда Манс скрылся в конюшне, он стряхнул оцепенение и продолжил путь. Его обступили братья — Джейме со всех сторон слышал приветственные возгласы и поздравления, однако даже не подумал остановиться и прошел мимо, обмениваясь кивками и шуточками направо и налево. Правда, от собственных прибауток во рту оставался мерзкий вкус, словно они оседали на языке горьким вязким пеплом. Наконец в сопровождении верного Люка Джейме переступил порог кабинета Маллистера. Старый рыцарь строчил письмо, но сразу же поднял голову от пергамента и одарил Джейме улыбкой, исполненной такой отеческой гордости, что тот с трудом подавил желание повернуться и опрометью выскочить обратно за дверь. Ну а вы-то почему смотрите именинником? Вы же вечно ко всему придираетесь, за что я ни возьмусь. Джейме с нарочито скучающим видом уселся в кресло и предупредил:       — Рано радуетесь. Я таких дел наворочу на новом посту, что вы еще взвоете, да только будет поздно. Начнете прятаться под стол от каждого ворона из Черного замка.       — Не надейся, — спокойно парировал сир Денис. Джейме слишком устал, чтобы препираться, и не нашелся с ответом. Он обвел кабинет взглядом — в последний раз, надо полагать; вряд ли он еще когда-нибудь сюда вернется. Ему припомнилось, как он впервые очутился в этой комнате и точно так же сидел в кресле напротив Маллистера… С тех пор много воды утекло; но и спустя пять лет здесь почти ничего не изменилось, если не считать кратковременного исчезновения пейзажа с видами Сигарда, — Маллистер собственноручно снял картину со стены пару месяцев назад. Все началось с небольшой стычки, в которой оказался замешан Маленький Волк: сир Денис попенял одичалому, что тот не расстается со своими побрякушками, какие носят среди Вольного народа. Манс не утерпел и вступился за брата — заявил, что рыцарь, между прочим, и сам не скрывает принадлежности к дому Маллистеров: мол, чья бы корова мычала. Наутро серебряная брошь в виде орла и мазня с изображением Сигарда запропастились невесть куда, словно их никогда и не было. Маленький Волк не остался в долгу — расплел свои косы и тоже запрятал подальше все вещицы, выдающие в нем одичалого со Стылого Берега. Перемирие не продлилось и двух недель. Однажды вечером Маленький Волк явился на ужин в прежнем живописном облике: на шее красовались пестрые бусы, а голова, не считая торчавшей на макушке косицы, была обрита — так он выражал раскаяние за миг постыдной слабости. Что обо всем этом подумал Маллистер, никто не узнал — он даже не изменился в лице и не произнес ни слова. Однако на следующий день Уоллес Масси доложил всем и каждому, что картина вернулась на прежнее место в кабинете, а на черном плаще сира Дениса снова поблескивает серебряный орел. Манс долго после этого сиял, словно начищенная монетка, торжествуя свою маленькую победу в борьбе за свободу личности. Не хочу я отсюда уходить. Не хочу расставаться с этими людьми. Ни с кем из них. Сир Денис неловко откашлялся, вырвав его из размышлений:       — Ну, как прошла разведка? Джейме помимо воли испытал облегчение от того, что удалось хотя бы ненадолго отложить горестные думы на дальнюю полочку. Он пустился в рассказ о новоявленном короле и его плутнях с работорговцами, но сир Денис только отмахнулся: раз уж одичалые заварили эту кашу, объявил он, пусть сами ее и расхлебывают — нечего Дозору ввязываться в их делишки. Джейме решил не спорить. Теперь он стал Первым разведчиком и сам вправе ввязываться в любые делишки, какие сочтет нужным. Разобравшись с насущной рутиной, сир Денис наконец приступил к главному, ради чего позвал Джейме:       — Стыдно признаться, но на меня, кажется, нашел сентиментальный стих. Очень прошу, ты уж потерпи немного стариковский вздор.       — Сир… — начал было Джейме, но Маллистер уже грянул явно подготовленную заранее речь:       — Оказавшись на Стене впервые, я долго злился на весь белый свет, — объявил он. — Просто места себе не находил от досады. Меня тошнило от сброда, навязанного мне в братья, я смотреть не мог на здешнюю мерзлоту и серость. Дозор мне казался сущим недоразумением, сплошной бессмыслицей, да и остальной мир не лучше — так я тогда думал. Как можно быть рыцарем в этом беспросветном пекле, полном ужасов, если все вокруг просто глумится над рыцарством с его принципами? Джейме уже не знал, куда деваться от потока этой ахинеи и как заткнуть старика. Однако, услышав последние слова Маллистера, придержал язык и устремил на него пристальный взгляд. Маллистер погладил бороду:       — Но в конце концов я понял, что все в моих руках. В самом деле, чего стоят мои клятвы и рыцарская честь, если я готов с такой легкостью от них отречься? Зато если я сохраню им верность, если и впредь буду поступать по-рыцарски — чего бы мне это ни стоило, — значит, еще не все потеряно. Я твердо решил не давать себе поблажек — и надеялся стать примером для остальных. Пожалуй, мои усилия не пропали даром… Хочется верить, что хоть кого-нибудь в этих стенах я сумел вдохновить, повести за собой — как факел, как свет во тьме.       — Сир?       — Сдается мне, я сумел понять подлинное предназначение рыцарства, — продолжал Маллистер. — Оно таково: каждым своим словом, каждым деянием мы должны дарить людям надежду, воскресить веру в то, что в мире уцелели еще и свет, и добро, а честь и достоинство остались не у одних лишь наивных простаков. Светлые глаза Маллистера потеплели:       — Если уж на то пошло, своим светом ты затмил меня стократно. Может, мой факел и впрямь чуточку разогнал мрак в Сумеречной Башне, но ты — ты принес сюда солнце. Не сомневаюсь, в Черном замке ты будешь сиять еще ярче. Джейме так и подмывало заперечить, но он усилием воли сдержался. Речь командира показалась ему несколько нарочитой; уж лучше бы тот выразился попроще, зато от души. И все-таки он был польщен и тронут добрыми словами — хотя, признаться, изрядно сбит с толку. С первого же дня Маллистер прочил ему блестящее будущее, однако Джейме ни на миг не обольщался относительно его мотивов. Наверняка старик вцепился в Джейме исключительно из-за титула и происхождения, а великие заслуги тут вовсе ни при чем. Да и вообще — взять хотя бы его отца и сира Герольда: оба мигом отвернулись от Джейме, едва только выяснилось, что он не оправдал их ожиданий. А ведь сира Дениса он подвел столько раз, что тому давно уж полагалось бы махнуть на него рукой. Лишь теперь Джейме сообразил, что зря все это время сторонился старого рыцаря: сам себе выдумал нелепый разлад и по своей же глупости обиделся. При мысли об этом он ощутил укол вины. Между тем Маллистер, видимо, не догадываясь о его душевных терзаниях, откашлялся и внушительно добавил:       — Но если я услышу, что ты там вздумал ходить на голове, мало тебе не покажется. Знайте меру, сир, и не очень-то валяйте дурака. Джейме встал с кресла, подошел к сиру Денису и торжественно положил руку ему на плечо:       — Вы один из достойнейших рыцарей, каких я только встречал. Жаль, что мне больше не доведется служить под вашим началом. Опасаясь, что с языка вот-вот сорвется какая-нибудь глупость, он кликнул собаку и поспешно ретировался: не хватало еще все испортить очередной дурацкой выходкой. У Джейме оставалось еще одно дело, и отвертеться от него не было никакой возможности. Скрепя сердце он отправился в общий зал. Манс устроился возле очага, чуть поодаль от остальных, и перебирал струны лютни. Он поднял голову, встретившись с Джейме взглядом, но подойти к брату тот не успел: словно из-под земли вырос Блейн и сразу же сгреб Джейме в медвежьи объятия, от которых кости затрещали, — надо полагать, перенял привычку у одичалых. За ним потянулись и прочие дозорные: обступив Джейме плотным кольцом, они от души молотили его по спине, засыпали поздравлениями и шутками. Наконец Джейме попался в лапы Маленькому Волку: тот встряхнул его с такой силой, что голова замоталась в разные стороны, а зубы громко клацнули:       — Значит, ты теперь главарь всех разведчиков! Вот это повезло так повезло. Я очень рад за тебя!       — Да уж, просто поверить не могу своему счастью. Маленький Волк опустился на колени и обнял Люка за шею; в знак приветствия тот щедро обслюнявил ему лицо. Одичалый напутствовал пса на древнем наречии:       — Не давай никому в обиду нашего умника. Убивай его врагов, чтобы глазом моргнуть не успели и чтобы боялись тебя как огня.       — С каких это пор я стал «умником»?       — А как же иначе? Ты ведь Первый разведчик. «Первый» — стало быть, важная шишка, вроде вождя или даже того почище, — Маленький Волк поднялся на ноги. — Только не вздумай теперь драть перед нами нос. Я-то помню, как ты распускал хвост, пока мои сородичи тебе его не прищемили, — смотреть было тошно. Если вдруг потянет поважничать, представь, как моя бабка тебя клюкой обхаживает, а моя сестра с ножом не отстает. От негодования Джейме взвился чуть ли не до потолка:       — Никто мне ничего не прищемил. Просто-напросто…       — Рога обломали, — напомнил Блейн.       — Старушонка, божий одуванчик, трепку задала, — добил его Эдрик. Джейме насупился и сделал обоим страшные глаза:       — Жаль, мой отец вас не слышит. Начинаю понимать, почему он дюжинами засылает в штольни неучтивых деревенщин, — с этими словами он мертвой хваткой зажал шею Эдрика и попытался повалить его наземь — братья частенько затевали потасовки понарошку, — но мальчишка хохотал так, что был не в силах даже сопротивляться. Наконец Джейме сам выдохся и не стал вырываться, когда гурьба дозорных потащила его к столу и усадила на скамью. Слева примостился Каменный Змей: он не терял надежды натаскать-таки Джейме в скалолазании и теперь вываливал на него ворох дельных советов. Справа распинался сир Эндрю: рыцарь уверял, что Джейме уже неплохо продвинулся с мечом — пусть, мол, продолжает в том же духе; только, чур, не лениться и не выпендриваться, иначе все усилия насмарку. Вскоре над головами братьев воздвигся Куорен: в руке у него был кубок горячего вина с пряностями, которую он вручил Джейме, а на лице — о чудо — играла едва заметная улыбка. При одном взгляде на нее Блейн поперхнулся от изумления, и вино полилось у него из носа. Джейме отставил кубок в сторону и схватил Куорена за руку:       — Ты бы куда лучше сгодился на эту должность, брат.       — Мы ведь, помнится, уже говорили об этом.       — Да он нам всем уже плешь проел своим бубнежом, — вмешался Далбридж.       — У каждого — своя роль, и не всякое оружие подходит для всякого боя, — без запинки закончил Каменный Змей.       — Ну а ты, ясное дело, валирийская сталь, — подытожил сир Эндрю. — А Темную Сестру небось достал из задницы прямо в разгар боя, иначе я уж и не знаю, что это за фокус.       — Чему ж ты удивляешься? — фыркнул Маллин. — У них вся семейка такая. Лорд Тайвин срет золотом, а Цареубийца — валирийской сталью. Нам еще и похлеще про них рассказывали в Цитадели. Тут уж даже сам виновник торжества не удержался от смеха. Мало-помалу веселый раж утих, поток поздравлений и зубоскальства иссяк, и братья разбрелись кто куда по своим делам. Манс все это время так и просидел в уголке наедине с лютней, словно прикованный, — он не собирался надсаживать глотку в толпе и не хотел, чтобы его голос канул впустую среди общего галдежа. Улучив возможность, Джейме пробормотал извинения, подхватил со стола кубок с вином и улизнул к очагу. Манс играл ту самую песню, над которой трудился в последние месяцы. Она была еще не окончена, но постепенно вырисовывалась все ярче, обретала все более чарующие очертания — Джейме еще не доводилось слышать ничего подобного, и даже сир Денис однажды от души похвалил Мансово творение. На первый взгляд песня казалась нестройной и беспорядочной какофонией: то гремела во всю мощь, то струилась тихим шепотом; то ускорялась, то замедлялась; то подскакивала до высоких нот, то вновь падала к низким. Однако весь этот разнобой сквозил явно намеренно, и обманчиво простая мелодия в конце концов сплеталась в гармоничную вязь звуков — такую легко напевать или мурлыкать себе под нос. Джейме, так и не снявший походного снаряжения, сам себе казался неповоротливым увальнем в шерсти, вареной коже и кольчуге. И все-таки он уселся на пол напротив Манса и, не проронив ни слова, стал слушать песню. Музыка лилась все тише, все печальнее и наконец вовсе смолкла. Когда замер отзвук последних невесомых аккордов, Джейме, не дожидаясь расспросов, сам принялся излагать новости, которые узнал от Орла. Все лучше, чем возвращаться к недавнему неловкому разговору и уж тем более судачить в сотый раз про свой треклятый новый титул. К счастью, если Манс и разгадал уловку Джейме, то виду не подал и выслушал его рассказ молча, ни на мгновение не изменившись в лице.       — Маллистер собирается написать в Восточный Дозор, предупредить насчет работорговцев, — подытожил Джейме. — Вдруг им удастся взять за жабры Ивара с его людьми и разогнать всю эту лавочку с оружием. Хотя… куда уж кучке народу тягаться с целым войском? — он покачал головой. — А вот сам я его не боюсь и плевать хотел на дурацкие угрозы.       — Ну и зря. Я бы на твоем месте спал теперь вполглаза, раз уж он объявил на тебя охоту, — предостерег Манс. Впрочем, углубляться в эту тему он не стал и продолжал: — А вот на Тормунда с его передрягами плюнь пока — не наше это дело. Мы ему все равно ничем не поможем; да и Орл, наверное, просто-напросто раздувает из мухи слона. Если у тебя и впрямь душа не на месте, вели мне туда наведаться, и тогда мы хотя бы узнаем, откуда ветер дует. Зря Джейме тешил себя надеждой, что удастся напоследок поболтать как раньше. Стоило Мансу напомнить о свалившемся на него повышении — и видимость дружеского разговора тут же разлетелась вдребезги. Повисло неловкое молчание. Поспешно отвернувшись, Джейме окинул взглядом скученный полутемный зал, знакомый ему до последней трещинки в стене. Братья, как ни в чем не бывало, уплетали ужин и галдели, бросая кости… Скоро я уйду, и никто этого даже не заметит — здесь-то все останется по-старому. Пора бы, пожалуй, смыть наконец дорожную пыль, переодеться в чистое и подкрепиться. Да и глаза слипались немилосердно: еще никогда Джейме не выматывался на вылазке так сильно. Прежде-то он справлялся играючи, за что ни брался; теперь же, с одной рукой, приходилось попотеть, напрягая внимание до предела и убивая кучу времени на сущие пустяки. И все-таки его будто пригвоздило к месту: не мог он вот так просто встать и уйти. Только не сейчас. Манс сорвал еще несколько нестройных аккордов:       — Ты слишком много на себя взваливаешь, брат. Ты же не обязан быть величайшим Первым разведчиком из всех, кто когда-либо служил в Дозоре.       — Но…       — Послушай меня. Забудь пока про Вольный народ. Кто бы ни дал тебе Темную Сестру, про него тоже забудь. Тебя не его судьба должна волновать, а твоя собственная. Забудь россказни Вель с Даллой. Просто выкинь все это из головы. Представь, что никто ничего от тебя не ждет и не требует — разве что наши братья; вот о них сейчас и нужно думать.       — Забыть про Вольный народ, значит, — повторил Джейме.       — Пока что да. Ты им ничем не сумеешь помочь, пока не завоюешь доверие братьев, — в темных глазах Манса отражалось пламя камина, отчего они казались теплее и ярче. — Для начала заведи друзей, присмотрись поближе к своим людям. На первых порах это твоя главная забота. Уяснил? Всего две задачи — проще простого. Уж с ними-то ты справишься. Джейме сглотнул ком в горле:       — Ну, хватит учить меня жизни. Тоже мне мамочка нашлась.       — Вот еще, — отмахнулся Манс. — Я твой брат, и нечего тут мамкать. Сходи искупнись, а я принесу тебе поесть. Потом возвращайся сюда, посиди с братьями, опрокинь еще стаканчик-другой. А если уж совсем невмоготу, ложись спать. Главное — перестань кукситься в углу и воображать страсти всякие. Как же я буду по тебе скучать, брат. Джейме наконец поднялся на ноги и молча положил культю на плечо Манса. Он отчаянно старался подобрать слова, уместные для такого случая, но, к несчастью, в голове было хоть шаром покати. Впрочем, он прекрасно понимал, что и завтра ни до чего путного не додумается. Да и вообще, незачем обставлять его отъезд с небывалой помпой: он же не на край света снаряжается, а всего-навсего в Черный замок — отсюда каких-то три дня пути. Захочет приехать в гости — возьмет и приедет, а уж Манс тем более сумеет изобрести дюжину предлогов, чтобы прошвырнуться на восток.       — Спасибо, — наконец выдавил Джейме, так ничего и не сообразив. Улыбка Манса растаяла бесследно, как и напускное бесстрастие; Джейме понял, что брату тоже тяжко дается расставание. Манс опустил глаза на свою лютню:       — Помнишь легенду про Короля Ночи? Про доблестного воина без страха и упрека, который решил, будто ему людской закон не писан, и сам в конце концов сделался чудовищем?       — Ну а он-то здесь причем?       — Ты не ломовая лошадь, чтобы тянуть постромки в одиночку, — тихо пояснил Манс. — Конь о четырех ногах и то спотыкается, и ничего постыдного в этом нет. Не кори себя за слабость, если вдруг случится оплошать. Горло сдавило так, что Джейме и подавно не сумел бы ответить, даже если бы захотел. Он принужденно улыбнулся в знак признательности и заторопился восвояси. У него за спиной Манс снова заиграл на лютне, а затем зазвучал и его голос. Эту песню Джейме узнал: «Прощай, мой брат». Он выскользнул из общего зала, но не отправился в свою каморку, а притаился за дверью: ему хотелось дослушать песню до конца, не пропустив ни слова. Сложнее всего было удержать на лице выражение полнейшего равнодушия: не хватало, чтобы каждый встречный-поперечный догадался об охватившем его смятении. Даже когда музыка смолкла, он долго еще стоял неподвижно; лишь огромным усилием воли ему удалось тронуться с места и зашагать прочь, все дальше и дальше от своих братьев.

***

Когда впереди наконец показался Черный замок, Стена, окутанная низкими темными тучами, не искрилась и не переливалась всеми цветами радуги, а нависала над крепостью огромной глыбой пепельно-сизого льда. День, впрочем, был еще в самом разгаре, и двор напоминал разворошенный муравейник: повсюду деловито толклись братья, кутаясь в плащи от промозглого ветра. Лишь двое замордованных мальчишек, судя по виду — новобранцы, так и вытаращили на Джейме широко распахнутые глазищи, когда он с ними поравнялся. Правда, сложно сказать, кто сильнее возбудил их любопытство: он сам или же Люк. Ну, может, мне все еще есть чем щегольнуть, предположил Джейме, хотя и без особой надежды. Если уж кто и тянул на красавца, так разве что его белый жеребец, с легкой руки Вила носивший имя Дунк. Джейме не терпелось как можно скорее добраться до Черного замка — он подозревал, что работы на новом месте у него непочатый край. Поэтому верной Пестрянке пришлось временно дать отставку; должно быть, она изрядно отстала и сейчас неторопливо рысила где-то далеко позади под присмотром стюардов, тащивших его пожитки. Что ж, наверное, восседая на спине великолепного скакуна, Джейме и впрямь производил неотразимое впечатление — по крайней мере, если не присматриваться справа. Соскочив с седла, Джейме повел Дунка к стойлам, но на полпути его перехватил прыткий молодой брат.       — Мне велели стоять здесь и вас выглядывать, — заявил вороненок. — Я пристрою вашу лошадь, если позволите. Лорд Мормонт требует вас к себе немедленно. Он нынче засел в Башне Лорда-командующего, м’лорд.       — Никакой я тебе не лорд, — Джейме плевать хотел на титулы и козырять ими не собирался: все равно таким манером авторитет не завоюешь. Он и так умел заставить людей следовать за ним, и, видят боги, здесь ему этот дар особенно пригодится. — Можешь звать меня сиром Джейме или просто Джейме; да хоть Цареубийцей — я не против. Ну а ты кто такой? Стюард моргнул по-совиному:       — Лью, сир.       — А это Дунк, прошу любить и жаловать, — представил коня Джейме. — Сегодня вечером или завтра поутру приведут и моего пони. Найди ему местечко в конюшне и сунь от меня яблоко-другое, хорошо? Мне пришлось пуститься в дорогу на этом чурбане, иначе я бы трясся сюда целую вечность. Но теперь нужно как-то задобрить Пестрянку; боюсь, она меня знать больше не желает после такого предательства. Лью не сдержал мимолетной улыбки:       — Слушаюсь, м’л… — он снова зажмурился и поправился: — То есть сир Джейме, я хотел сказать, — затем покосился на Люка: — А вот эту… зверюгу куда прикажете девать?       — А она со мной пойдет. Очутившись в покоях Лорда-командующего, Джейме с первого взгляда понял, что их нынешний хозяин еще не успел здесь толком обжиться. По углам громоздилось множество сундуков и ящиков с разномастным барахлом; кое-что осталось, должно быть, еще со времен Кворгила — вроде портрета юной дорнийской красавицы. Когда личный стюард Мормонта проводил Джейме в кабинет, тот застал Старого Медведя по уши в трудах: окопавшись среди царящего на столе бардака, он не слишком убедительно делал вид, будто разбирает залежи писем. С верхушки шкафа за ним бдительно следил большущий ворон, ни дать ни взять надзиратель за узником в темнице. Завидев Джейме, Мормонт с облегчением отшвырнул свиток, словно осужденный на казнь, который все эти дни ждал гонца с вестью о помиловании — и вот он, к счастью, явился.       — Мой предшественник под конец совсем забросил свои обязанности, пустил все на самотек, — пожаловался он. — А разгребать, разумеется, приходится мне, хотя у меня и так дел невпроворот. Я уже сто раз пожалел, что не вычеркнул свое имя из треклятого списка; пускай бы ваш сир Денис сам барахтался в этой прорве — его-то хлебом не корми, дай повозиться со всякой писаниной.       — Мои соболезнования, — ответил Джейме, даже не потрудившись придать голосу искренности. Мормонт поджал губы:       — Прошу вас, присаживайтесь. Меня предупредили, чтобы я не очень-то ждал от вас благодарности за это назначение. Джейме послушно опустился в кресло, а Люк немедленно подобрался поближе и плюхнулся на брюхо у самых его ног. Вовсе незачем с порога вываливать на командира поток нытья и жалоб, напомнил себе Джейме; чести ему это уж точно не сделает. Перейдя на доверительный тон, он объяснил:       — Не подумайте только, будто я не благодарен… Просто я еще толком не успел оправиться после этого, — он поднял обрубок на обозрение. — А тут в считанные дни все снова перевернулось с ног на голову, и я пока еще в полнейшем раздрае. Ну, да это неважно: я помню про свой долг и трудностей не боюсь.       — Не боитесь трудностей, значит, — повторил Мормонт, и в его грубоватом ворчливом голосе послышались одобрительные нотки. — Знаете, с тех пор как меня выбрали командующим, прямо житья не стало: то один, то другой пристанет точно банный лист — и давай выклянчивать себе непыльное местечко. А вот у вас единственного хватило ума понять, что ни выгодой, ни почестями здесь и не пахнет, зато жертвовать приходится очень многим. Ну что ж, в толике здравого смысла вам не откажешь. Ушам своим не верю — оказывается, у меня все-таки проклюнулся здравый смысл! Кажется, кроме вас, до такой чуши еще никто не додумался.       — Зачем все-таки вы хотели меня видеть? Старый Медведь запустил пальцы в клочковатую бороду:       — Чтобы кое о чем предупредить. Лучше бы вам запастись терпением и не пороть горячку. Бен Старк здесь в большом почете, и почти все братья до последнего были уверены, что Первым разведчиком станет именно он. Им казалось, иначе и быть не может. А потом вернулись вы вместе с Али, и многие из тех, кто ратовал за Бенджена, принялись обвинять вас во всех смертных грехах. Мол, вам нельзя доверять — вы ведь столько времени якшались с одичалыми и даже спутались с местной…       — Это неправда, — перебил Джейме. Мормонт умолк, не сводя с него пристального, изучающего взгляда. Джейме стоял на своем:       — Я не нарушил ни одного обета с тех пор, как вступил в Дозор. Мормонт потер лоб:       — Ну, некоторые вас и слушать не станут, хоть в лепешку расшибитесь. А тут еще брат этой женщины вздумал пристроиться на Стене… С тех пор горячие головы, конечно, малость подостыли, но злым языкам только дай вволю пошептаться. Я бы не стал вас беспокоить понапрасну, но хочу предостеречь: кое-кто здесь неизбежно примет вас в штыки. Джейме наклонился, нашарил под столом кудлатую собачью голову и почесал Люка за ухом. Ну, невелика беда — и не таким еще давали укорот. Никто ведь не говорил, что будет легко и просто. Он постарался, чтобы его голос звучал бесстрастно:       — Почему же вы не выбрали Старка, раз уж он здесь всеобщий любимчик?       — На вылазках вы забредали втрое дальше, чем он. Вы свели знакомство с кланами Пустынного мыса, с племенами в Клыках Мороза и к северу от Кулака Первых Людей. Вы знаете наречие одичалых. Вы провели за Стеной почти всю зиму и остались в живых. Бенджен всегда безупречно выполнял приказы и тоже добился кое-каких успехов, но с вами ему тягаться не под силу. Кажется, дело понемногу обретало ясность. Наверное, Мормонт и впрямь подложил ему недурственную свинью, навязав эту должность; но все-таки Джейме заслужил ее честно и без дураков, а не потому, что Мормонт решил вернуть ему долг за спасение племянницы или надеялся, будто лорд Тайвин в награду осыплет его золотом и милостями. От этой мысли даже стало немного легче.       — Какие еще будут распоряжения? — спросил Джейме.       — Пока никаких, — ответил Мормонт. — Вам, разумеется, понадобится отдельное жилье, подобающее вашему статусу. Здесь есть давно пустующие комнаты на втором этаже; впрочем, если желаете, можете перебраться в мои бывшие покои на самом верху Тихой башни — я съехал оттуда совсем недавно, и они, должно быть, еще не заняты. Однако многие наши рыцари обосновались именно там, и я не уверен, что вам придется по душе такое соседство.       — Я и здесь неплохо устроюсь. Еще мне нужен личный стюард, точнее, даже два. Одному придется помогать мне с письмами — левой рукой я пока еще царапаю как курица лапой; да и для другого найдется работенка. Это можно как-нибудь провернуть?       — Конечно, сир, — Мормонт смерил его долгим взглядом. — Я бы не доверил вам эту задачу, если бы хоть чуточку сомневался, что вы с ней справитесь. Даже не стану желать удачи — Мейдж утверждает, что вам она без надобности; мол, вы и на чистом упрямстве способны горы своротить. Знаете, вы ведь очень полюбились моей сестре.

***

Выбравшись из Башни лорда-командующего, Джейме сразу же отправился на поиски Скорбного Эдда — надо же с чего-то начинать. Люк всю дорогу плелся за ним хвостиком с тревожным сопением; Джейме подозревал, что псу тоже здорово не по себе под взглядами множества незнакомых людей — а может, ему просто передалось беспокойство хозяина. Он успокаивающе погладил собаку по спине и сам попытался выровнять дыхание.       — Все будет хорошо, — пробормотал он. — Не дрейфь. Поразмыслив, Джейме решил для начала направить стопы в трапезную: ничего умнее в голову все равно не приходило. Эдда он там не нашел, зато, оглядевшись по сторонам, признал в одном из братьев Ульмера, бывшего разбойника из Братства Королевского Леса. Манс, помнится, отзывался о нем с симпатией… Ну, поехали. Не могу же я весь день болтаться без дела, да еще с таким видом, будто с луны свалился, — эдак меня точно примут за юродивого. Сидя спиной к очагу, лучник оживленно болтал с братом, у которого на месте обоих ушей зияли дыры. Тот первым заметил Джейме, подняв глаза поверх плеча Ульмера, и недружелюбно насупился; а уж когда он рассмотрел Люка, прижавшегося к ногам Джейме, лицо его перекосилось еще сильнее. Джейме тоже окинул дозорного беглым взглядом, но ничего примечательного в нем не обнаружил и снова обратил внимание на Ульмера. Разумеется, от того не укрылось, как помрачнела физиономия товарища; он повернулся в ту же сторону — и увидел в двух шагах от себя Джейме, усевшегося на скамью верхом. Столкнувшись с Ульмером нос к носу, впервые после разгрома шайки, Джейме невольно поежился от гнетущего воспоминания о свирепой роже этого громилы, стоявшего перед Эртуром со связанными руками. В былые времена при одном взгляде на него у кого угодно поджилки бы затряслись; теперь же перед Джейме был самый обычный человек — поседевший и немного сутулый, а в его простоватом добродушном лице не осталось ничего злодейского. Люк растянулся на полу и, вытянув шею, положил голову на колено Джейме. Джейме почесал его за ухом, однако не сводил пристального взгляда с черных братьев:       — Надеюсь, я не помешал? Если Ульмер и точил зуб на Джейме после той достопамятной стычки, виду он не подал:       — Никак нет. Это даже хорошо, что вы заглянули на огонек: может, растолкуете нам, олухам, что к чему. Мы как узнали, что вы теперь Первый разведчик, нас всех точно обухом по голове шарахнули. Джейме принялся тщательно разглаживать рукав, натянутый на культю:       — А ведь мы прежде встречались. Небось уже не помнишь, как пускал в меня стрелы?       — Разве такое забудешь! Если б вы не громыхали всей этой рыцарской броней, я бы точно вас утыкал как ежа. Ну, не повезло, что уж теперь. Надеюсь, вы на меня зла не держите.       — И в мыслях не имел, — заверил Джейме. Он перевел взгляд на Ульмерова приятеля: — А вот тебя я не знаю. Тот не слишком приветливо буркнул что-то себе под нос.       — Это Гаред, — ответил за него Ульмер. — Так его зовут. Он тоже разведчик. Кажется, не очень-то я ему по сердцу. Ну и плевать. Если Джейме начнет лезть в бутылку из-за каждого косого взгляда и худого слова, у него точно поедет крыша. Станет подмазываться к злопыхателям, выпрашивая потачку, — только хуже сделает: не ровен час, еще ославят его слабаком и шутом гороховым. Пускай братья приглядятся к нему получше — может, тогда и признают за своего. А если и дальше будут воротить нос… Ну что ж, придется с ними заговорить по-другому. Постаравшись не выдать своих мыслей, он тем не менее приветствовал Гареда легким кивком, а затем снова обратился к Ульмеру:       — Ты ведь знаешь Скорбного Эдда?       — Кто ж его не знает. А что, он вам понадобился?       — Вот именно. Ульмер недолго ломал голову:       — Бьюсь об заклад, он засел в кладовой на кухне, ведет подсчет припасов. Он каждую неделю там торчит. Джейме поблагодарил его и двинулся напрямик на кухню, примыкавшую к общему залу. Братья, возившиеся с котлами, прожигали взглядами его спину, однако никто не проронил не слова. Не обращая на них внимания, Джейме прошествовал в кладовую. Разумеется, на замковом подворье хватало просторных складов и амбаров с припасами, но и здесь, в стылой темной клети, было вдоволь места для всяческой снеди: Джейме разглядел бочку с яблоками и множество кадушек с соленьями, корзину с яйцами, несколько головок сыра и ровные ряды глиняных горшков. На стене болтались кольца колбасы, а с крюков на потолке свисали огромные окорока. Посреди этого царства чревоугодия, в тусклом пятне света от масляной лампы, восседал Скорбный Эдд — согнувшись в три погибели на колченогой табуретке, он царапал что-то на приземистом ящике, который служил ему письменным столом. Почуяв чужое присутствие, он поднял голову — и глаза у него сделались размером с блюдца, стоило ему узнать гостя.       — Явились, значит, не запылились, милорд? — приветствовал он Джейме похоронным голосом. — Лучше бы вы держались отсюда подальше. Не подумайте только, будто я не рад вас видеть, но вот кое-кто из братьев, мягко говоря, не в восторге, что вы теперь будете над ними коноводить.       — Это я уже слышал, — Джейме цапнул увесистый кусок сыра и, сняв с пояса кинжал, откромсал ломоть величиной с кулак.       — Я бы на вашем месте не стал уминать все в один присест. Неделю потом животом промаетесь, — предостерег Эдд. Впившись зубами в добычу, Джейме натолкал полный рот сыра, а остальное швырнул Люку:       — Столько я все равно не съем, а этому куроеду от такой порции ничего не сделается — сам видишь, какой он здоровый. Он целых каплунов глотает не жуя, точно тюльку. Эдд вывел очередную строчку и осторожно опустил перо в чернильницу:       — Скажите хоть, что просто пришли заморить червячка, а не по мою душу. Надеюсь, больше мне не придется гоняться за вами с подносом харчей. Вон там лежит буханка хлеба, а если пошарить… Джейме вытер кинжал о рогожный мешок и снова вложил в ножны:       — Кстати, хорошо, что ты спросил. Видишь ли, мне разрешили завести парочку личных стюардов, и как раз тебя-то я и хотел к себе сманить.       — Спасибо, конечно, но как-то боязно. Чует мое сердце, идти к вам в стюарды — себе дороже. Работы навалится выше головы, да еще вдобавок выяснится, что по вашей милости на меня ополчились и жук, и жаба. Лично я против вас ничего не имею, но…       — Ну пожалуйста, — не унимался Джейме, — на тебя вся надежда.       — Нет уж, и не просите. Меня всякими такими штучками не проймешь, — буркнул Эдд; правда, по глазам было видно, что его проняло до глубины души.       — Я выбил в свое полное распоряжение покои в Башне Лорда-командующего; во всем Черном замке не сыщется местечка лучше. Пойдешь ко мне служить — тоже получишь целую комнату. Подумай только — все просто обзавидуются! Эдд поджал губы, но остался нем и глух к его уговорам. Тогда Джейме выложил главный козырь:       — Я бы для своего стюарда ничего не пожалел: платил бы ему звонкой монетой и разным добром, а отчета не требовал бы — пусть транжирит как заблагорассудится. Будешь как сыр в масле кататься.       — Вы что же, вздумали меня подкупить?       — Ага. Без зазрения совести. Эдд обреченно обмяк на своем насесте и лишь воззрился на Джейме еще мрачнее обычного:       — Ну, так уж и быть. Приберегите пока свою кубышку: все равно скоро пожалеете, что угораздило со мной связаться. Уж если я за что-нибудь возьмусь, непременно все пойдет вкривь и вкось.       — Да ничего такого не случится, — Джейме сразу же расслабился, не в силах скрыть облегчение: хоть что-то удалось провернуть без сучка без задоринки. — У меня еще есть одно дело, а ты закругляйся со своими подсчетами и приходи в Башню Лорда-командующего: мои покои на втором этаже. Мне нужно о многом с тобой потолковать.       — Ну, начинается. Хорошо же вы платите должок; так и знал, что в вашей хваленой присказке ни слова правды.       — Не переживай, верну с лихвой, — пообещал Джейме, — вот увидишь.       — Эх, вашими бы устами… Впрочем, говорят, вы слов на ветер не бросаете. Но учтите: если из-за вас мне перережут глотку, виноваты будете вы, и пусть мой призрак вечно маячит перед вами немым укором.       — Ну, спасибо, утешил. Прямо гора с плеч, — Джейме выудил из бочки яблоко и надкусил. — Ты случайно не знаешь, где обычно отирается Боуэн Марш?       — Кто-кто? Вы уж не взыщите, сир, — боюсь, с годами я стал туговат на ухо. — Первый стюард. Краснощекий такой, круглобокий — вылитый гранат.       — Ах, этот. Он устроил себе жилище в Кремневых казармах, — ответил Эдд с кислой гримасой. — Честно говоря, ума не приложу, на кой он вам понадобился. Он звезд с неба не хватает, знаете ли, разве что циферки тасует будь здоров. Ну, еще без конца кропает списки. Но вы не очень-то радуйтесь: в списках у него все те же циферки, только рядами и в столбик. Потому-то он и навьючил на меня эту повинность — я, на свою беду, немножко обучен писать и считать. Говорил же я септону — мол, нахлебаюсь еще горя с его уроками, а он и слушать не хотел. Зря я вообще с ним связался. Только полный болван поверит септону! Джейме улыбнулся:       — Надо же, какое совпадение! Мне тут как раз понадобились кое-какие подсчеты да парочка списков. Эдд испустил душераздирающе тяжелый вздох:       — Так бы сразу и сказали, что обносились рассудком: сберегли бы мне кучу времени. А я-то, дурак, распинаюсь перед вами, да еще повелся на ваши посулы… Ладно уж, идите. И вот что… ни пуха ни пера. Джейме распрощался с Эддом, не забыв поблагодарить его напоследок, и отправился в указанном направлении, похрустывая яблоком, а Люк потрусил следом. Джейме уже доводилось иметь дело с Боуэном Маршем во время путешествия в Винтерфелл, и особенного впечатления тот на него не произвел. По сравнению с прочим хамьем из их отряда он был скорее безобиден, зато скучен до зубовного скрежета и до смерти боялся хоть на шаг отклониться от предписанного порядка. В общем, ни рыба ни мясо. Зато у него имелись кое-какие сведения, которые сейчас нужны были Джейме позарез. «Невежда все равно что слеп», — всплыли у него в памяти слова Кровавого Ворона, а следом на ум пришли и поучения отца: «Знание — сила». Первого стюарда Джейме обнаружил в тесной комнатушке без окон, под завязку заставленной шкафами и ларями. Единственным источником света служила слабо коптящая лампа, а средоточием всего этого бардака был тяжелый дубовый стол, доверху заваленный ворохом Маршевых заметок. Джейме и сам не мог здесь шагу ступить и даже толком развернуться, поэтому Люку пришлось скучать снаружи. Стоит псу махнуть хвостом — и вся эта писанина отправится в необузданный полет по комнате. При появлении Джейме Марш высунулся из-за амбарной книги в кожаном переплете и осоловело заморгал, словно разбуженная сова:       — Сир Джейме?       — Милорд. Найдется минутка поговорить? Марш кашлянул, кивнул и нацепил маску вежливого интереса:       — Да-да, прошу, я к вашим услугам. Джейме бочком протиснулся ближе к столу:       — Мне нужен перечень с именами всех разведчиков, несущих службу в Дозоре. У вас такой имеется?       При упоминании своих ненаглядных списков Марш успокоился и совершенно преобразился — с его лица мигом слетело настороженное выражение, а в глазах загорелась жажда деятельности:       — О, разумеется, сир! — заверил он, почувствовав себя в родной стихии. — А такой, где особняком значатся разведчики Черного замка?       — Вы сами легко поймете, кто в какой крепости числится: здесь все указано. Вот, позвольте, я покажу, — пробравшись к шкафу, Марш снял с полки тяжеленный том и зашуршал страницами; он быстро нашел то, что искал, и водрузил раскрытую книгу на стол. Джейме склонился над пергаментом и увидел ровные ряды имен, выведенные убористым, но опрятным и четким почерком — возле каждой строчки стояло название того или иного замка. Кое-где пестрели крестики — этих братьев, должно быть, списали в расход как погибших. Некоторые удостоились коротенького примечания, а то и предупреждения: к примеру, один из бравых вояк перебил всю свою семью, а другой зарезал грудного малыша, потому что тот докучал ему хныканьем.       — Да на этих молодчиках клейма негде ставить, — вынес вердикт Джейме.       — Так уж устроен Дозор сверху донизу, — пожал плечами Марш.       — Ах вот оно что, — Джейме подцепил страницу культей и перевернул, но ничего утешительного там не прочел: менялись только имена, а прочие подробности оставались одна другой кошмарнее. — Это по какому же закону мы обязаны принимать всех выродков, которых нам сбагривают лорды?       — Нас никто не вынуждает, но… Дозору нужен каждый новобранец, кого удастся заполучить. Палец Джейме уперся в очередное имя — об этом брате говорилось, что он изнасиловал и убил родную мать:       — Прямо-таки любой ценой? Марш поджал губы, но не стал вступать в пререкания:       — Я это выясню у мейстера Эймона, — он выудил листок пергамента из пучины хаоса на столе и набросал коротенькую записку: должно быть, не особенно полагался на собственную память. — Долго вы собираетесь штудировать книгу?       — Хотелось бы всегда иметь эти сведения под рукой. Надеюсь, какой-нибудь грамотей сумеет переписать для меня страничку-другую? Можно, конечно, спихнуть дельце на Эдда, но Эдду найдется применение получше. Марш снова кивнул:       — Я пришлю к вам такого человека, как только выдастся минутка. Где вы нынче поселились, позвольте узнать? Джейме объяснил, где отыскать его новое обиталище, и опять насел с расспросами:       — И вот еще что: вы ведь наверняка ведете учет всего оружия и снаряжения, которое хранится в арсенале и на складах. Не будете ли так любезны поделиться списками? Марш снова нырнул в недра своей помойки, но на сей раз извлек оттуда не пыльный фолиант, а кучу разномастных листов пергамента, собранных с бору по сосенке:       — Вот здесь — самая свежая опись имущества.       — А как насчет сметы за год? Хорошо бы взглянуть одним глазком, какого скарба за этот срок умножилось, а какого — поубавилось, — подброшу-ка я работенку Эдду — он уж точно справится лучше меня.       — Мы подбиваем счета каждый месяц.       — Вот и замечательно, — Эдд себе все локти изгрызет, что сдуру отказался от взятки. Джейме окинул взглядом стопку писанины на столе — теперь, когда к ней прибавилась новая пухлая кипа пергамента, она достигла поистине ужасающих размеров — и вновь ринулся на приступ:       — Может, у вас еще со времен лорда Мормонта завалялось расписание караулов и объездов? Если нет, я сам могу заскочить к… Марш ткнул пальцем в угол:       — Поищите вон в том сундуке. Легко сказать — «поищите». Джейме здорово упарился, прежде чем завладел тяжелым деревянным ящиком: сначала пришлось изо всех сил садануть по нему ногой, чтобы сдвинуть с места, затем накренить так, чтобы удалось подхватить снизу обрубком. Наконец он взгромоздил свой трофей на самый краешек стола, чудом оставшийся пустым, и пристроил сверху прочую дребедень. Он высунул голову из-за получившейся башенки и одарил Марша самой лучезарной улыбкой:       — Примите мою искреннюю благодарность. Вы мне, можно сказать, открыли настоящий клад.       — Я всего лишь исполняю свой долг, — возразил Марш, но Джейме показалось, что он весьма польщен похвалой. — У вас все, я полагаю?       — Еще один, последний вопрос, — Джейме стряхнул с ладони пыль. — Вы уж простите, что я нахрапом лезу — просто вспомнилось, как леди Кейтилин устроила мне прогулку по зимним садам Винтерфелла. Не хочу соваться не в свое дело, но почему бы не соорудить такую штуку в Черном замке? Вдруг из этой затеи выйдет что-нибудь путное? Манс взял на заметку расчеты, что вы показывали лорду Старку. Получается, почти все золото, которое лорды жертвуют Дозору, мы тратим на то, чтобы кладовые с провизией не пустовали. А если бы здесь удалось разбить огород и собирать урожай даже осенью и зимой, глядишь, у нас в заначке осталось бы больше наличности на прочие нужды.       — Но ведь Разбойник уверял, что он ничего подобного не… — Марш покачал головой и раздраженно насупил брови. — Ну хорошо, я поразмыслю над вашим предложением. Однако это влетит нам в копеечку. Джейме побарабанил пальцами по крышке сундука:       — Отец однажды сказал мне, что не развяжет мошну для Дозора до тех пор, пока я не займу здесь положения, достойного Ланнистера. Назовите мне нужную сумму, а я отправлю ворона в Утес Кастерли. Теперь-то мои ставки, наверное, выросли; посмотрим, чего нынче стоит титул Первого разведчика.       — Так и сделаю, сир, — заявил Марш. Джейме улыбнулся Маршу на прощание и подхватил со стола свою поживу, крепко прижав ее к груди:       — Придется вам меня отсюда выпустить. Марш поспешил выпроводить гостя и закрыл за ним дверь; вид у него был такой, словно его огрели по темечку пыльным мешком. Завидев хозяина, Люк тут же кинулся к нему с восторженным лаем. Джейме, однако, ответил на его пыл мрачной гримасой:       — Пусть я хоть костьми лягу ради этих клятых садов, взамен получу только шиш с маслом. Скажешь, нет? Люк жизнерадостно завилял хвостом.       — Ну, хоть ты не вешаешь нос. Вот и славно — держись бодрячком за нас обоих. Наконец Джейме добрался до Башни Лорда-командующего. Поставил ящик на землю, чтобы отпереть дверь, а потом — снова-здорово: целую вечность пришлось возиться со своей ношей, изощряясь то так, то эдак, чтобы вскинуть ее обратно на плечо. В Сумеречной Башне он давно уже не обращал внимания на подобные заковыки, но здесь, как назло, все валилось из рук еще пуще прежнего — казалось, что оттяпали не одну, а сразу обе. Джейме с огромным трудом унял порыв обернуться украдкой: а вдруг на него со всех сторон пялится толпа зевак, тычет пальцами, смеется над его неуклюжестью? Виданное ли дело — увечный и беспомощный Первый разведчик! Ну уж нет — не хватало еще увязнуть по уши в дурацкой хандре. Он мысленно отвесил сам себе оплеуху за слюнтяйство и потопал вверх по лестнице: его ждало новое жилище. Больше всего сейчас Джейме хотелось прикорнуть хоть на минутку, но разлеживаться было некогда. Зевая во весь рот, он неторопливо обошел пожалованные ему покои. Одна из комнатушек с натяжкой сойдет за кабинет, другую неплохо бы приспособить под спальню — причем попросторнее, чем его прежнюю келью в Сумеречной Башне. Обнаружилась даже небольшая купальня — сюда можно притащить лохань и спокойно вымыться, а не толкаться в общей бане среди прочей братии. Каморки оказались совсем тесными, зато сквозь крохотные окошки в кабинете и спальне проникал свет, а разинутая пасть камина имела довольно-таки внушительный размер — ну, и на том спасибо.       — Нужно устроить тебе отдельную лежанку, — решил Джейме, обращаясь к Люку. — Иначе ты полезешь ко мне в кровать, и добром это не кончится. Не хочу быть первым черным братом, которого насмерть задавила огромная псина. Джейме уже успел прикинуть кое-какие наметки дальнейших действий, но, пока не отскребет с себя трехдневную дорожную грязь, с места не тронется. К чистому и умытому командиру братья быстрее проникнутся симпатией, чем к вонючему и замурзанному… Ну, может, и не проникнутся, но за это время я успею хоть немножко собраться с мыслями. Джейме разыскал стюарда и посулил ему целый дракон, если тот натаскает воды для ванны. Он понимал, что добиваться послушания подкупом — не очень-то разумная мысль, но и выставлять себя дорвавшимся до власти самодуром ему не хотелось. Молодого брата, назвавшегося Таем, не потребовалось долго упрашивать: с трудом оторвав взгляд от блестящей монетки, он вприпрыжку устремился выполнять поручение. Тай, стало быть, размышлял Джейме на обратном пути в башню. Падок на золото, а имя запомнить легче легкого: почти как у Ланнистера, только с куцым хвостиком. А как звали прочих? Мальчишка с конюшни — кажется, Лью. Белобрысый, с щелью между передними зубами… Тай. Лью. Только бы не забыть. Ах да, еще Гаред — безухий ворчун, приятель Ульмера. Пока Тай добывал воду для мытья, Джейме взялся разводить огонь — крепко зажав в зубах рукоять ножа, прицельно бил кремнем по обушку, пытаясь высечь искру; это было первое, что он наловчился делать одной левой после увечья. Не успел он управиться со своей задачей, как в дверь постучали. Визитером оказался морщинистый старик, таращившийся на Джейме в немом испуге, — без сомнения, тот самый стюард, которого обещал прислать Марш.       — Ну а тебя как звать? — полюбопытствовал Джейме.       — Льюис, сир. Лью и Льюис. Сговорились они, что ли? Джейме усадил его возле очага и вручил пачку страниц, которые требовалось переписать. Вскоре вернулся Тай с ведром кипятку; ему пришлось совершить целых две ходки к колодцу, чтобы наполнить бадью до краев, и за это время вода совсем остыла. Ну, тут уж ничего не поделаешь: на Стене даже такая ванна почиталась за предел мечтаний. Зато стюард догадался прихватить полотенце и кусок щелока; Джейме решил, что из парня выйдет толк, и наградил его за расторопность серебряным оленем.       — Разыщи в конюшне Лью и притащи сюда мои седельные сумки, — велел Джейме.       — Слушаюсь, м’лорд, — откликнулся тот и умчался прочь единым духом: без сомнения, надеялся слупить еще более щедрую мзду за услуги, если не будет щелкать клювом. Едва Джейме забрался в бадью, как на пороге появился Эдд:       — Милорд? Страшно захотелось спустить его с лестницы, чтобы наконец-то побыть в тишине, но Джейме тут же устыдился недостойного порыва и лишь погрузился в воду до подбородка:       — Заходи, не топчись на пороге. Эдд нерешительно прошаркал ближе. Его взгляд упал на правую руку Джейме, соскользнувшую с края бадьи, но вслух он сказал только:       — Даже страшно подумать, зачем вы всучили Льюису все эти писульки и на кой вообще они вам понадобились.       — Да не трусь раньше времени. Пока что я тебя позвал просто поболтать, — Джейме рассеянно поскреб пальцем обмылок. — Старый Медведь намекал, будто кое-кому из братьев я словно бельмо на глазу. Главным образом из-за крамольных мыслишек насчет одичалых, но вообще-то, мол, кляузы на меня так и сыплются. Ну так в чем дело? Эдд заколебался. Джейме поспешил развеять его сомнения:       — Не трудись пересказывать слово в слово, кто что ляпал языком. Но, раз уж меня угораздило попасть в немилость, должен же я выяснить, где собака зарыта. Ты мне здорово поможешь, если расскажешь обо всем без утайки.       — Ну, будь по-вашему, — Эдд подергал нитку, торчавшую из прорехи на рубашке. — В общем, кое-кто зовет вас неслухом, возомнившим, будто ему закон не писан. Вы убили короля, которого клялись защищать, и привычки у вас, говорят, беспутные… Якобы вы шляетесь за Стеной вдвое дольше положенного, а чем там занимаетесь — пес его знает. Не иначе как водите шашни с дикарями, а ведь разведчикам строго-настрого велено гнать их отсюда взашей. Такая молва про вас гуляет, осмелюсь доложить. Джейме уже забыл, чего ради полез в лохань со стылой водой, но не мог даже пошевелиться — его внимание было всецело приковано к Эдду:       — Продолжай.       — Иные братья толкуют в том духе, что веры вам ни на грош нет — от вас, мол, только и жди ножа в спину.       — Почему же? — устало спросил Джейме.       — Все из-за одичалых. Ваш закадычный друг — наполовину одичалый, он поет их песни и спит с тамошними женщинами. За вами всюду бегает жуткая псина, тоже натасканная одичалыми. Вы не расстаетесь с дикарскими висюльками, а это ваше кольцо, по слухам, — подарок самого короля одичалых.       — Я потерял руку ради долга перед Дозором. Разве этого мало? Ну что еще им от меня нужно? Эдд вздохнул:       — Ходят пересуды, будто вы устроили всю эту беготню со спасением девочки просто для потехи, чтобы прослыть героем. Дескать, наврали с три короба про свою великую жертву, а если по правде, за что боролись, на то и напоролись — в кои-то веки. Сами виноваты, что лезете куда не просят и думаете левой пяткой. И все ваши заслуги курам на смех: мол, вы только и сумели угодить в плен к одичалым и прикончить безмозглого дикаря, да и то умудрились ему продуть и покалечиться, — а вас превозносят словно какого-то героя. Говорят, вам лишь чудом повезло вернуться на Стену; хотя, не будь девчонка племянницей Старого Медведя, никто бы по вам и плакать не стал. Джейме казалось, что он промерз до костей — все из-за холодной воды, наверное:       — И много таких умников наберется?       — Ну, куча народа согласится с тем, что вы и впрямь узды не знаете, — понуро объяснил Эдд, — вот насчет вылазки дело другое: мало кто верит в подобные толки.       — Скажи-ка, а что обо всем этом думает Бен Старк? Не волнуйся, я ему пакостить не собираюсь. Мне просто нужно знать, на чьей он стороне. Похоже, чистая душа Эдд и впрямь не ждал коварства со стороны Джейме, а может, поверил его словам — как бы то ни было, на сей раз он ответил без запинки: — Он против вас и слова худого не сказал, однако, сдается мне, не на шутку себя накручивает. Вы ведь сто раз нарушали приказы и вообще натворили дел; обычно разведчикам за такое достается на орехи — а вас не просто оправдали, но еще и наградили.       — Притом что сам он безгрешен как младенец, а его все равно оставили за бортом, — закончил Джейме.       — Ага. Этот малый, знаете ли, всей душой горит за Дозор, из кожи вон лезет, чтобы не оплошать. И потом, они с лордом Мормонтом добрые приятели… ну, то есть были добрыми приятелями, пока не началась вся эта свистопляска.       — А он тебе по нраву, верно? — можно было и не спрашивать; Эдд отзывался о Старке с нескрываемой симпатией. Эдд кивнул. Как же я от всего этого устал.       — Посмотри, куда там запропастился Тай. Если он уже приволок мои пожитки, поищи в сумках чистую одежду и неси сюда — только дай мне еще пару минут. Эдд тихонько улизнул за дверь. Кусок щелока тоже выскользнул сквозь пальцы — Джейме даже не обратил на это внимания: так и сидел неподвижно в студеной воде, не замечая, что сам понемногу превращается в ледышку. Конечно, порой он и впрямь проявлял норов — чего греха таить; да и дурака валял нередко… Что ж, дуракам везет: если ему и удалось вернуть Али на Стену в целости и сохранности, то лишь по счастливой случайности — этого он не отрицал. Досадно, конечно, что его шпыняют за любую мало-мальскую провинность — ну да ничего, переживет как-нибудь. Однако Джейме совершенно подкосило известие о том, что братья, оказывается, винят его во всех смертных грехах и чуть ли не записали в гнусные предатели. В Сумеречной Башне никому и в голову не приходило усомниться в его честности и верности долгу — кое-кто даже с удовольствием высмеивал неистребимые рыцарственные замашки Джейме. Разумеется, Джейме понимал, что в Черном замке врагов у него тьма-тьмущая. Одни до сих пор брызгали слюной из-за убийства Эйриса, другие прекрасно помнили, по чьей милости угодили на Стену, — ведь это Тайвин подал королю мысль приговорить мятежников к ссылке. За минувшие годы его недруги, должно быть, нашли себе целую ватагу родственных душ и успели всласть перемыть кости виновнику всех своих несчастий. Без сомнения, были и те, кто даже не удосужился разобраться, где правда, зато поспешил заранее заклеймить позором бесчестного выродка, водившегося с одичалыми. Ну, хватит себя изводить. Все это ерунда на постном масле — сам-то я знаю, кто я такой. Джейме не сразу удалось выдернуть неповоротливое тело из ванны — руки и ноги почти не слушались, словно налились свинцовой тяжестью. Не успел он обтереться, как вернулся Эдд с ворохом чистой одежды:       — Если желаете, то…       — Одеться я пока еще сам могу, — Джейме выудил из свертка штаны, сшитые Детьми Леса, и натянул на ноги. — Я хочу собрать всех разведчиков — и чем раньше, тем лучше; но сначала мы с тобой кое о чем потолкуем.       — Ох, это вы зря: советчик из меня никудышный. Коли сами не знаете, на что меня употребить, так я подскажу: разводить огонь в очаге — на это я гораздо лучше гожусь. Воды натаскать, завтрак принести — всегда пожалуйста… Джейме яростно сражался с треклятой шнуровкой:       — Говорил же я тебе, перестань скромничать. Глаза у тебя на месте — это я уже давно понял. А еще тебе единственному хватило мозгов разглядеть меня настоящего.       — Как скажете. Ну да ничего; не сегодня-завтра вы расчухаете, как сильно сглупили, и выбросите всю эту дурь из головы. Джейме повертел в руках рубашку, принесенную Эддом, и остался недоволен:       — Бархат никуда не годится, — объявил он, нахмурившись. — Не хватало еще выставить себя кривлякой и позером в первый же день. Пожалуй, лучше надеть что-нибудь попроще; кажется, у меня в сумке завалялось подходящее тряпье.       — Вам виднее, — не стал спорить Скорбный Эдд. — У меня-то выбор небогатый, сами понимаете; ношу что придется — счастье еще, если с утра надену как положено, а не шиворот-навыворот. Обычно выходит сплошной облом. Но это еще цветочки: иной раз напялю спросонья чулок, а он каши просит, дырка на дырке. Так и хожу целый день с пальцами наружу, а сам гадаю: на месте они там или уже отвалились на морозе.       — Ну, значит, решено: никакой мишуры и прочих красивостей. Раз уж я не в чести у доблестных сиров, то им точно плевать, во что я вырядился — в парчу или в дерюгу: любовью ко мне они все равно не воспылают. Но вот братья из незнатных подмечают любую мелочь: если они поймут, что я не такой уж выпендрежник, может, скорее сменят гнев на милость. С этими словами Джейме протиснулся мимо Эдда и вернулся в спальню. Люк, не теряя времени даром, деятельно обживал новые покои. Для начала пес захватил в единоличное пользование хозяйскую перину — развалился на спине и вальяжно задрал все четыре лапы, да еще повернул морду и уставился на Джейме с нахальным видом: понял, мол, кто здесь главный? Почесав его пушистое пузо, Джейме опустился на колени и нырнул под кровать, куда Тай зашвырнул сумки с барахлом. Довольно быстро он нашел что искал: скромную шерстяную рубашку вытащил наружу, а вычурный бархат, наоборот, затолкал подальше, в кучу других вещей. Выпрямившись, Джейме обернулся к Эдду; от его внимания не укрылось, как поспешно тот отвел взгляд.       — Ладно уж, смотри себе на здоровье. Я не против, — разрешил Джейме, расправив плечи. От этого движения рубец на спине слегка натянулся, и он невесело улыбнулся: — Этого шрама я нисколько не стыжусь — ношу его как знак почета. При ином раскладе он бы красовался на лице у Али Мормонт. На что только не пойдешь, чтобы прослыть героем для пущей потехи.       — Работа Плакальщика, да, сир? Просунув голову в ворот рубашки, Джейме молча кивнул и отвернулся. Пошарив взглядом по сторонам, он обнаружил подходящую булавку и заколол свободно болтавшийся рукав. Наконец пригладил пальцами волосы и глубоко вздохнул:       — Что ж, потрепались и хватит. Нужно еще много чего обсудить. Я ведь уже говорил, что намерен собрать всех разведчиков? Сдается мне, пришла пора устроить здесь небольшую перетряску, — он криво усмехнулся. — А еще неплохо бы уладить дельце с Беном Старком.       — Уладить дельце? — с опаской повторил Эдд.       — Я пока не знаю, чего от него ждать, но не собираюсь сидеть сложа руки. Если он вздумает ставить мне палки в колеса, придется его как-нибудь прищучить, — объяснил Джейме, заломив бровь и подпустив в голос грозной задиристости. Вообще-то на душе у него было беспокойно. Разумеется, на ум сразу же пришла парочка весьма действенных способов прищучить Старка раз и навсегда; однако от одной мысли об этом у Джейме засосало под ложечкой, а во рту стало невыносимо горько. Наверное, я и впрямь перегибаю палку — насочинял себе невесть какой жути. Поживем — увидим: может быть, все-таки удастся обойтись малой кровью. Вечно от этих Старков жди беды — не один, так другой братец засядет занозой в заднице. Но Бен с его происками — дело десятое; сейчас главная забота Джейме — встретиться лицом к лицу со своими подчиненными… и с врагами, которые только и ждут случая наброситься на него всей сворой и согнать со свету. Вот выберется живехонек из этой заварухи, которую сам затеял, — тогда и поломает голову, каким маневром обезвредить младшего из уцелевших Старков.

***

В кузнице полыхала преисподняя. От огнедышащего горна в углу исходил нестерпимый жар, в дрожащем от зноя воздухе стоял тяжелый запах серы и клубился дым, разъедавший глаза. Заведовавший этим пеклом Донал Нойе постукивал молотом по раскаленной добела полоске стали, наводя последние штрихи на свое творение. Время от времени он рявкал приказ, и тогда стюард в толстых кожаных перчатках проворно переворачивал будущий клинок на другую сторону. Чуть поодаль примостился Бенджен Старк и вострил затупившиеся топоры на большом крутившемся точиле. Вообще-то эту нудную работу обычно сваливали на новобранцев, но Бенджен нередко подряжался добровольцем. Ему нравились мерные однообразные движения, привычные рукам, и даже глухой скрежет стальной кромки по камню радовал слух. Пот заливал ему глаза; бросив в кучу очередной заточенный топор, он не потянулся за следующим, а перевел дух и вытер лоб рукавом. Потом поднял глаза на Нойе: тот как раз справадил прочь своего помощника и тоже разогнул спину над наковальней. Похоже, на сегодня работа была закончена, хотя до совершенства было далеко: на лезвии еще предстояло выковать дол, закалить и снабдить гардой. Бенджен поднял новый топор, но не успел он вернуться к своему занятию, как Нойе заговорил:       — Ты здесь с обеда сиднем сидишь, будто к месту прирос. А я-то думал, ты первым побежишь высматривать Первого разведчика.       — Я уже вдоволь успел на него наглядеться, — Джейме Ланнистера не заметил бы только слепой — он неизменно привлекал к себе внимание, где бы ни появился. Например, когда пожаловал сюда по пути в Винтерфелл. Бенджен помнил, как он, не снимая плаща из медвежьей шкуры, невозмутимо шествовал по общему залу в сопровождении громадной собаки, и взгляды всех без исключения братьев были прикованы только к нему. Нойе грузно опустился на дубовую скамью:       — Неужели до сих пор горюнишься из-за того, что он тебя подсидел?       — Ничего подобного, — огрызнулся задетый за живое Бенджен. — Такую должность в Дозоре не дают за красивые глаза, я-то знаю. Где уж мне на нее претендовать? Я еще слишком молод и вообще здесь без году неделя; наверное, я впрямь пока не заслужил повышения… Но ведь он же ничем не лучше меня!       — А вот Джиор Мормонт иного мнения на этот счет, — возразил Нойе. — Да и твой брат тоже.       — Если ты про Неда, то он мне давно уже не брат, и хватит его так называть. Я его люблю и все такое, конечно, но теперь у меня другие братья — те, что носят черное. Бенджен отнюдь не чувствовал себя предателем, отмежевавшись от Неда. В конце концов, это была чистая правда. С тех пор как Нед уехал в Долину и сделался воспитанником Джона Аррена, он считал своим братом лишь одного-единственного человека. Бенджен, впрочем, не слишком скучал: он ведь всегда был неразлучен с другим своим братом и старшей сестрой… Но теперь они оба мертвы, и у него не осталось больше никого. Цареубийца преспокойно смотрел, как Брандон погибает у него на глазах, а его братья похитили Лианну и держали в заточении. Короткая же у Неда память.       — Так, значит, ни тот, ни другой для тебя не указ?       — Лорд Мормонт считает себя в неоплатном долгу — ну, оно и понятно. А Неда, похоже, терзает раскаяние, вот он и пытается загладить вину, — Бенджен повертел в руках топор. — Кстати, я ведь и слова худого не сказал против Цареубийцы. Выслуживаться перед ним не собираюсь, это правда, но я и не думал… кукситься, что бы ты там себе ни навоображал.       — Если б ты просто куксился, парень, я бы и в ус не дул. Но ведь ты сам себя поедом ешь — скажешь, нет? Того и гляди, зачахнешь совсем. Бенджен не успел придумать достойный ответ — от тягостного разговора его спас Эдд Толлетт, выросший прямо перед ним с листком пергамента в руках.       — Цареубийца созывает всех разведчиков в Щитовый чертог, — объявил Эдд. — Вроде как у него созрела целая речь.       — А ты теперь, стало быть, заделался мальчиком на побегушках? — полюбопытствовал Бенджен, изумленно проморгавшись.       — Это еще полбеды, — ответил Эдд с убитым видом. — Боюсь даже вообразить, что там Цареубийца замыслил на мой счет. Так и знал, что те обидчивые сиры все-таки вышибли ему мозги напрочь. Мейстер Эймон небось уже забыл, как латал его золотую башку, но я-то помню всю эту катавасию. А может, с тех пор ему частенько прилетало по черепушке — вот почему он малость с приветом. Что ж, нет худа без добра: по крайней мере, он отвел мне целую комнату в башне. Там даже есть окно. Подумать только, теперь смогу глазеть из собственного настоящего окошка! — от избытка чувств он даже хлопнул в ладоши, но тут же снова повесил нос: — Ну, чего расселся? Вставай давай. Мне-то некогда прохлаждаться: вон сколько народу еще нужно оббегать. В замке, между прочим, две сотни разведчиков. Две сотни и еще семеро, если говорить точнее, — он потряс пергаментом: — Он заставил Льюиса переписать всех-всех, представляете? Делать было нечего, и Бенджен побрел вслед за Эддом прочь из арсенала.       — Но почему именно ты? — вырвалось вдруг у него. Эдд, кажется, не знал, куда себя девать от смущения:       — Пару лет назад я оказал ему одну услугу — так, ничего особенного, но с тех пор он заимел обо мне чересчур лестное мнение. Ну да ничего: скоро прозреет, уяснит свою промашку — и тогда прости-прощай, славная комнатка в башне. Будет кто-нибудь другой плевать во двор из окошка — получше меня.       — А он хоть рассказал, что затевает на новом посту?       — Да он битый час только об этом и говорил, — тоскливо признался Эдд. — Даже спрашивал у меня совета. Он, дескать, не намерен вот так сразу курочить многолетние порядки и хочет начать с малого. Есть у него одна задумка: если кто из разведчиков совсем мышей не ловит, так ему и шагу за Стену не дадут ступить — будут муштровать до тех пор, пока Цареубийца не останется доволен. А еще отныне все разведчики без изъятия должны каждый день торчать во дворе — упражняться на мечах и стрелять из лука. Ну а мне велено не спускать с них глаз, чтоб никто не отлынивал.       — Ребятам это вряд ли придется по вкусу, — пробормотал Бенджен, с трудом укладывая в голове одну невероятную новость за другой: сначала Скорбный Эдд угодил в советники к Ланнистеру, теперь еще это…       — Ну, он сунул нос в Маршевы выкладки, сложил дважды два и выяснил, что дело швах. За год число разведчиков у нас основательно проредилось: даже если удастся получить свежее пополнение, оно потом в полном составе поляжет за Стеной. В общем, Цареубийца хочет устроить так, чтобы люди хотя бы не мерли как мухи. Да уж, с этим, пожалуй, не поспоришь. Бенджен расстался с Эддом, который пустился на поиски остальных братьев, и в одиночестве направился в Щитовый чертог. Любопытно, почему вдруг Цареубийца решил согнать их всех сюда? А впрочем, что тут гадать: это единственное строение в Черном замке, куда могут разом втиснуться две сотни человек да еще семеро. Конечно, оставалась еще трапезная, но сир Джейме, надо полагать, задумал обставить свою речь как можно торжественнее. Вдоль стен чадили факелы, немилосердно подчеркивая убогость обстановки: что и говорить, темнота была этому месту больше к лицу. Не считая кучки сгрудившихся в углу дозорных, в чертоге оказалось хоть шаром покати: ни скамей, ни единого стола, лишь во главе зала топырился просевший от времени помост — когда-то там восседали на почетных местах офицеры Дозора, возвышаясь над своими худородными собратьями. Источенные червями стропила совсем почернели от копоти, и единственным их украшением служила вездесущая паутина. Впрочем, чертог оживляло кое-что еще: дюжина приколоченных к стене щитов, давших этому месту такое название. Однако краска с дерева совсем облезла, и различить изображения под толстым слоем пыли было решительно невозможно. Холод здесь стоял собачий; Бенджен с тоской вспомнил жаркую кузницу и поежился, пожалев, что не прихватил плаща потеплее. Он пошарил взглядом по залу: сир Джейме еще не удостоил собравшихся своим присутствием, зато возле помоста обнаружились Дункан Лиддль и Роннел Харклей. Странная парочка, нечего сказать, — родом из враждующих горных кланов, которые испокон веков были на ножах. Поговаривали, будто в первые годы, очутившись на Стене, оба так и норовили вцепиться друг другу в глотки. Бенджен этих славных деньков не застал — он вступил в Дозор гораздо позже. К тому времени Лиддль уже успел спасти Харклею жизнь в стычке во время вылазки — а может, наоборот, Харклей Лиддлю. С тех пор все раздоры были забыты, и горцы стали неразлучными друзьями: Бенджен, по крайней мере, ни разу не встречал их поодиночке.       — Понятия не имею, с чего это вдруг ему пришло в голову поточить лясы, — заметил Дункан, обращаясь к Бенджену. — Пока тащились в Винтерфелл, он помалкивал в тряпочку — даже словом ни с кем не обмолвился. Роннел кивнул в знак согласия:       — Разве что c Мансом Разбойником шушукался всю дорогу. Я не я буду, если…       — Вот только не начинайте снова, — вздохнул Бенджен. — Сил моих больше нет слушать про Джейме Ланнистера. Ни хвалу, ни хулу. А ведь поначалу у Бенджена и в мыслях не было обрывать подобные разговорчики в строю, скорее наоборот. Едва пронеслась весть о назначении сира Джейме на должность Первого разведчика, Черный замок стал похож на всполошенный курятник. В глубине души Бенджену здорово льстило, что братья в один голос выказывают предпочтение ему, но вскоре ему уже невыносимо набили оскомину досужие толки и пустопорожняя брехня. Дункан и Роннел украдкой стрельнули друг в друга взглядами, но тут же сменили тему и принялись перемывать кости кому-то другому. Бенджен и сам был не дурак поболтать, но сейчас его голова была забита совсем иными мыслями, и сосредоточиться на трескотне приятелей никак не получалось: каждое мгновение он косился на дверь, откуда должен был появиться Цареубийца. Можно было не стараться — прибытие Джейме Ланнистера и без того не осталось незамеченным. Люди расступились словно по команде, давая ему дорогу, — а он спокойно зашагал напрямик, и путь ему прокладывала громадная собака, от одного вида которой волосы вставали дыбом. Зверюга приветствовала толпу оскаленной пастью и громким сопением; Бенджен подозревал, что она нагнала на братьев даже больше страху, чем сам Цареубийца, — то-то они шарахнулись врассыпную, будто цыплята. Сир Джейме изящно заскочил на помост, повернулся лицом к зрителям и замер в ожидании. Кто угодно мигом растерял бы присутствие духа, оказавшись в одиночестве под прицелами двух сотен пар настороженных глаз, но только не Джейме. Он держался словно истинный король, милостиво явивший себя подданным на высоком троне. Затертый в сторону Бенджен не мог различить выражение его взгляда в тусклом мерцании факелов — на лице Цареубийцы мелькала прихотливая игра света и тени, вспыхивая слабым отблеском в глазах и отражаясь от рубина на гарде Темной Сестры. Какие бы мысли и догадки ни роились в головах собравшихся, все они дружно сгорали от любопытства и затаили дыхание в ожидании речи. Повисла мертвая тишина. Бенджен попытался представить себя на месте Цареубийцы, и его передернуло. Выйти на всеобщее обозрение, под взгляды недружелюбно настроенной толпы — нет уж, у него на такое духу не хватило бы, стань он сам Первым разведчиком. Да в этом и не было нужды. Братьям он и так хорошо знаком — незачем пускать им пыль в глаза. И вообще, я бы скорее язык себе откусил, чем согласился распинаться перед такой толпой народу.       — Прежде мы с вами почти не встречались, — начал сир Джейме, — но теперь вы перешли на мое попечение, и мы будем видеться чаще. А раз так, думается мне, хорошо бы вы узнали меня в лицо и услышали мой голос — чтобы иметь представление, под чьим началом служите. Бенджен только диву давался, внимая Джейме. Тот не повышал голоса, но говорил так четко и звучно, что каждое слово прокатывалось по залу вплоть до самых дальних закоулков. Он успел наслушаться вдоволь россказней об этом человеке и ожидал увидеть перед собой свирепого здоровяка с зычным басом, каким бросают в атаку войска. В общем, кого-нибудь вроде Роберта или, к примеру, Брандона — хотя его брат, разумеется, ни за что не замарал бы свою честь, как Цареубийца. Что ж, мог бы и раньше сообразить, с кем имеет дело: недаром же Ланнистер ведет свой род от Ланна Умного, прославленного краснобая! Какой-то смельчак в толпе — Бенджен даже не успел разглядеть, кто именно — выразил общее мнение:       — Да мы и так тебя знаем точно облупленного, Цареубийца! Сир Джейме качнул головой, и на его точеном, остро вылепленном лице снова заплясал свет факелов:       — Вы знаете разве что мое имя. Некоторые из вас, должно быть, возомнили, будто видят меня насквозь… Ну так вот: можете смело засунуть свои ценные догадки в одно место, потому что вы все равно ни бельмеса в этом не смыслите, — он улыбнулся совершенно по-волчьи, сверкнув безупречными белыми зубами. — Многие небось уверены, что по моей указке им теперь придется брататься с одичалыми шайками, словно с добрыми друзьями. Я прав? Зал загудел, точно растревоженный улей, но Цареубийца даже бровью не повел — стоял и терпеливо ждал, когда ропот уляжется. Наконец нескольким братьям удалось призвать к порядку прочих смутьянов, и его речь потекла дальше.       — Я лично прикончил Альфина Убийцу Ворон и Гремучую Рубашку вместе с большей частью их сброда, — продолжал Джейме Ланнистер. — Плакальщик объявил меня заклятым врагом, потому что имел глупость дать нам бой — и сам недосчитался почти всей свою ватаги. В честном поединке я победил Ульфа, самозваного Короля-за-Стеной, и любезно избавил его шею от головы. Она, наверное, до сих пор красуется на копье в его собственной деревне — в назидание прочим. Да и Плакальщик нынче тоже червей кормит — он подох по моему приказу, пусть и не от моей… руки. С этими словами Джейме опустил нарочито сконфуженный взгляд на свою культю, словно сам не мог взять в толк, как же так вышло, и по рядам дозорных прошелестел одобрительный смешок. Снова дождавшись тишины, Цареубийца произнес:       — Я вовсе не призываю вас кидаться на шею всякому, кто в ответ норовит угостить вас ножом в брюхо. Я же не вчера родился. Но я поклялся нести дозор и охранять царство людей. Напомните-ка: как в точности звучит наша присяга? Может, я все запамятовал, и на самом деле там говорится: «Я — щит, который охраняет кучку людей к югу от Стены, а тех, что к северу, — ни-ни»? Несколько братьев опять заволновались и заговорили разом, но Джейме поднял руку, мигом положив конец беспокойным шепоткам:       — Вижу, кое-кому неймется высказаться, но все же попрошу угомониться — мы непременно потом обсудим ваши тревоги с глазу на глаз, в частном порядке. Не сочтите за резкость, но у меня и без того дел по горло. А если мы сейчас устроим перепалку, наша встреча, чего доброго, затянется до утра. Цареубийца снова умолк в ожидании возражений, но братья взвесили риск остаться без ужина, если он приведет свою угрозу в исполнение, и сами утихомирились как миленькие. Сир Джейме продолжал:       — Скажу начистоту: у меня на вас большие планы. Знаете, сначала я подумывал толкнуть речь про святой долг, про нерушимые клятвы и великих героев, служивших в Дозоре в былые времена, — может, это вас хоть как-то встряхнет. Но потом сообразил, что вы меня просто на смех поднимете — и правильно сделаете. Большинство из нас срать хотели на всю эту хрень. Сомневаюсь, что хоть одна живая душа здесь спала и видела себя в черном плаще. Нас упекли на Стену в наказание за мелкие и крупные грешки или за то, что мы сражались на стороне проигравших. Если поискать, найдутся и невинные овечки, которые даже мухи не обидели и просто попали под раздачу. Иные на все готовы ради куска хлеба и крыши над головой. Допускаю, что кое-кто — в основном, конечно, северяне — пришел сюда добровольно, по зову чести… Но у них, скажем прямо, и дома жизнь была не сахар.       Давайте посмотрим правде в глаза: большинство из нас просто зря коптит небо. Мы изгои и подонки, мы изувечены внутри и снаружи, а если кто-то прежде и был добряком, Стена его пережевала и выплюнула полной гнусью. Нашими послужными списками можно разве что подтереться — никто о них даже не вспомнит. Для Юга наш доблестный орден не более чем выгребная яма, куда сливают дерьмо, если оно льется через край. Я не жду, что вы в мгновение ока станете храбрецами с горящим взором и ринетесь наносить миру добро. В конце концов, сами-то вы от мира ничего хорошего не видели. Цареубийца сделал паузу, чтобы слушатели в полной мере прониклись его словами. Когда он снова заговорил, в его голосе зазвучала некая новая нотка — намек на искренность, словно его речь в какой-то неуловимый миг превратилась в настоящую исповедь.       — Но мы отдали свою жизнь Ночному Дозору — по доброй воле или против нее, с радостью или с тяжелым сердцем, — продолжал он. — Мы навеки прикованы к Стене, а еще к своим братьям. Раз уж так сложилось, я прошу вас делать что должно, не жалеть усилий и проявить хоть немножко уважения к самим себе. Многие южане назовут меня шутом гороховым за то, что я пытаюсь вернуть Дозору хотя бы тень былой славы. А вот я намерен доказать, что они кругом неправы. Его последние слова замерли среди общего безмолвия, а он все стоял неподвижно. Наконец, встрепенувшись, медленно спустился с помоста и исчез в толпе. Весь зал тут же ожил, задвигался, зашумел, словно освободившись от действия чар.       — Ты ему веришь? — спросил Роннел. Ему пришлось придвинуться к Бенджену едва ли не вплотную — иначе его голос немедленно потонул бы в общем гомоне.       — Он не просто болтал что в голову взбредет. Явно держал на уме какую-то цель и слова подбирал не от балды, а с умыслом… Что ж, похоже, он добился чего хотел, — Бенджен вытянул шею и вгляделся в сутолоку, пытаясь отыскать Джейме. Тот обнаружился в обществе Баннена и Дайвена, которых успел вовлечь в оживленный разговор. Эти двое были неплохими людьми и, кажется, уже души не чаяли в своем собеседнике. Бенджен снова обернулся к Роннелу и признался: — Но все-таки я думаю, что он говорил от чистого сердца. Роннел кисло улыбнулся:       — Кое-кто сочтет, что он малость перестарался. Он ведь обращался к простонародью, преступникам…       — Изгоям, отщепенцам и увечным горемыкам, — закончил за него Дункан. — Иными словами, сюда впишется почти весь Дозор. Впрочем, наверняка сыщутся те, кто вовсе не горит желанием вписываться в эту теплую компанию. Должно быть, они не на шутку задеты таким обхождением, а может, даже затаили обиду на Первого разведчика. Столь явно выказав свои предпочтения, он одним махом сжег за собой мосты. Удивительно, что у Ланнистера хватило на такое смелости. С другой стороны, вдруг подумал Бенджен, разве про него самого нельзя сказать то же самое? Он ведь и сам пропащая душа, клятвопреступник, да к тому же калека, — из песни слова не выкинешь. Но все равно речь вышла на славу… На Бенджена разом навалилась страшная усталость, и он поплелся было прочь из зала. Но не успел сделать и пары шагов, как на его плечо легла чья-то рука, заставив замереть на месте. Обернувшись, он увидел перед собой вытянутую постную физиономию Эдда, которая немедленно ввергла его в еще большее уныние.       — Сир Джейме назначил тебе встречу на дворе для тренировок, — оповестил Эдд. — Сегодня он ни на ком еще не удосужился набить руку и намерен оказать эту честь тебе, как только покончит со всей этой чехардой. Двор для тренировок? Набить на нем руку?       — Это что же, приказ? — обреченно спросил Бенджен.       — Я толком не уразумел. «Нужно к нему приглядеться, к этому Старку», — так мне сир Джейме сказал, слово в слово. «Ты, — говорит, — постарайся его перехватить, пока он не успел удрать, и передай, что я желаю с ним пофехтовать». Ну вот, за что купил, за то и продаю. А ты уж сам понимай как знаешь. Покачав головой, Бенджен бросил:       — Коли он вздумал ко мне приглядываться, так пускай любуется со стороны — может, тогда я больше придусь ему по нраву. Сам-то он, как я слышал, в гробу видал все свое начальство, вместе взятое. А вдруг он решит, будто со мной каши не сваришь, если я бегу к ноге по первому свисту? Неужели так уверен, что я скроен по иной мерке, нежели он? Эдд вздохнул:       — Ну, я тоже кое-что слыхал о его похождениях — еще с тех пор, как он здесь барахтался желторотым птенцом. Может, тогда у него детство и играло в одном месте, но теперь-то он изрядно остепенился. Если он иной раз перечит приказам, то лишь потому, что его совесть заедает, а не из вредности. В общем, Бенджен, я бы на твоем месте не отбрыкивался. Иначе за тобой подтянется вся прочая братия, а мне вовсе не улыбается разнимать потом ваши потасовки. Причем крайним, как всегда, окажусь я. В конце концов Бенджен сдался — отправился в арсенал и принялся надевать броню, в глубине души чувствуя себя полным дураком. Без сомнения, Цареубийца замыслил какую-нибудь пакостную уловку. Наверняка он даже не собирается казать сюда носа, а если все-таки появится, то непременно выставит Бена виноватым за все на свете и прогонит взашей. А может, он и Эдда сбил с панталыку своей несуразной просьбой, и у того в голове все перепуталось? Напялив полное боевое снаряжение, Бен уселся на скамью поближе к жаровне и подставил лицо живительному теплу. И сколько ему придется томиться в ожидании — четверть часа, полчаса? Спиной он чувствовал взгляд Донал Нойе, по-прежнему крутившегося по кузнице, однако тот помалкивал. Против его ожиданий дверь распахнулась уже спустя каких-то пять минут, и на пороге вырос Цареубийца, встряхнувшись по-собачьи. Снегопад накрыл Бенджена еще по пути из Щитового чертога, да и Джейме, должно быть, успел зацепить — на плаще и золотых волосах Первого разведчика искрились снежные хлопья. Захлопнув дверь, он прислонился к ней спиной и, прищурившись, окинул арсенал сумрачным взглядом. Непонятно, что Цареубийца пытался обнаружить в потемках, но в конце концов его глаза остановились на Бенджене. Он ни на миг не изменился в лице, но рассматривал Бена так долго и пристально, что тот окончательно уверился: он и сам не ожидал увидеть меня здесь. Что же за каверзу он все-таки задумал?       — А, Старк, — голос Джейме здорово осип после продолжительной речи и звучал непривычно глухо. Заученным движением, всего одной рукой Джейме расстегнул свой плащ из шкуры. — Надеюсь, моя просьба тебя не слишком покоробила. Я ведь о тебе столько слышал, а мы даже ни разу не встречались — непорядок. Вот я и решил, что надо срочно исправить это упущение, но обычные способы тут не годятся: нужно что-нибудь позатейливее. Бенджен не сводил с него настороженного взгляда:       — Великий мечник — это не про меня.       — Да какая разница. Я и сам сейчас, мягко говоря, не блистаю особым мастерством. Но во время боя можно подметить много чего интересного, особенно если знать, куда смотреть, — сир Джейме высвободился из мехов, и Бенджен увидел, что под мышкой у него зажата золотая рука. Бросив плащ на скамью, он выхватил руку и ею же поманил Бенджена к себе: — Помоги-ка мне надеть вот эту штуку, чтобы я мог держать щит. Тебе еще придется подсобить мне с доспехами. Чутье подсказало Бенджену, что это тоже своего рода проверка. Он поднялся на ноги и подошел к Цареубийце, который тем временем пытался расшпилить застегнутый булавкой рукав рубашки. Бенджена разбирало любопытство, почему же тот прежде не надевал руку, но он прикусил язык: не хватало еще навлечь на себя гнев бестолковыми вопросами.       — Тебя в замке все любят, — нарушил молчание Цареубийца, подняв на него глаза. Странного они были оттенка — отливали яркой зеленью, совсем как у кошки.       — Привыкли ко мне, наверное, — пожал плечами Бенджен. Цареубийца наконец справился с булавкой и, закатав рукав, приладил к запястью золотую руку. Покрутил ее то так, то эдак, придирчиво осмотрел и поднял повыше:       — Ничего сложного — просто затяни ремешки. Бенджен нерешительно подошел поближе и взялся за дело. По соседству с сиром Джейме он чувствовал себя не в своей тарелке — тот возвышался над ним всего на каких-то пару дюймов, зато весил на добрых два-три стоуна больше. Лорд Рикард, бывало, уверял, что Бенджен непременно сравняется с Брандоном и Недом — нужно лишь нарастить на костях побольше мясца. Однако Бенджен если и рос, то только ввысь, но никак не вширь, и в конце концов сделался тощим, как палка. Джейме и сам был не такого уж богатырского сложения, но рядом с ним Бенджен и вовсе казался себе зеленым оруженосцем. — Сир Денис мне все уши прожужжал о том, что офицеры на тебя не нарадуются, — гнул свое Джейме. — А это уже не спишешь на привычку — неспроста ведь они к тебе так прикипели. Бенджен склонился так низко, что едва не уткнулся носом в золотую руку — лишь бы Цареубийца не увидел его лица:       — Что толку об этом гадать?       — Меня-то они разносили в пух и прах, сколько себя помню, а вот с тебя, наоборот, пылинки сдували. Тоже мне, великая тайна… Я как узнал, что ты вступил в Дозор, сразу понял, для кого приберегают эту должность. Бенджен понятия не имел, что на это ответить: куда ни кинь, всюду клин. Ну не умею я играть в эти игры, тоскливо размышлял Бенджен, дергая за кожаные ремешки. Нет бы сказать прямо, чего он от меня хочет. Ну зачем непременно нужно темнить?       — Мне это повышение и даром не сдалось, — признался Цареубийца, словно его слова все объясняли. Бенджен принялся затягивать первый ремешок, но Джейме покачал головой: — Поднажми потуже, иначе свалится. Бен повиновался.       — Ну вот, совсем другое дело, — одобрительно заметил Джейме. Да не молчи ты, дубина. Скажи хоть что-нибудь, а то еще примет тебя за малахольного.       — Я на вас не в обиде, — наконец буркнул Бенджен, берясь за следующий ремешок. Вообще-то это была чистая правда. Конечно, он недолюбливал весь род Ланнистеров скопом, а Джейме на Стене совсем уж распоясался и не годился в Первые разведчики — так ему казалось. Впрочем, все эти горькие думы Бенджен уж как-нибудь переварил бы. Однако его глубоко полоснуло по сердцу, что Джиор Мормонт вот так запросто сбросил его со счетов, променяв на Цареубийцу.       — Но я тебе не нравлюсь? — догадался Джейме. Бенджен наспех управился со своей задачей и тут же отстранился:       — Я вас даже не знаю толком. Сир Джейме на это ничего не ответил и сам принялся натягивать доспехи. Вопреки собственному заявлению о том, что без подмоги ему не обойтись, он худо-бедно справлялся своими силами и лишь попросил Бенджена застегнуть наручи на левом запястье. Потом выбрал щит и нацепил на правую руку, покрепче приторочив к золотым пальцам. Наконец подхватил затупленный меч и предложил:       — Ну, после тебя, Старк. Они оказались не единственными, кому припала охота размяться во дворе: громадный пес Цареубийцы самозабвенно носился по сугробам, ловя снежинки пастью, и, кажется, пребывал на седьмом небе от счастья.       — Как щенок, ей-богу. Что люди скажут? — пожаловался Джейме, неодобрительно взирая на эту сцену, и бросил собаке команду на древнем наречии — похоже, велел убраться с дороги и не путаться под ногами. Он напустил на себя суровый вид, однако в его голосе звучала искренняя нежность. Впрочем, незнакомые слова в устах Ланнистера все равно резали слух — казались грубыми и чужеродными. Бенджен в очередной раз поежился: а ведь Цареубийца потому-то и стал Первым разведчиком, что свободно говорил на языке одичалых.       — Готов? — вырвал его из размышлений голос Джейме. Да нисколечко он не готов. Брандон и Лианна — вот они были воители до мозга костей, два сапога пара. У Бенджена фехтовальная наука шла ни шатко ни валко, и он вкалывал как вол, чтобы добиться хоть мало-мальски сносных успехов. Но уж в чем-чем, а в трусости его никто не упрекнет. Он кивнул, и в тот же миг Цареубийца ринулся в атаку. Первый удар был такой силы, что Бенджен едва устоял на ногах. Он вздернул щит и отразил новый выпад, а потом скользнул в сторону, не дожидаясь, пока сир Джейме опять пойдет в наступление. Ему хотелось выгадать себе немного пространства, чтобы развернуться как следует, однако привычная тактика не сработала. Его подвел инстинкт — он поднял меч, готовясь парировать слева, как в обычном поединке, и отскочить назад, но совершенно забыл, что на сей раз имеет дело с леворуким противником. Разумеется, удар пришелся справа. Собственным клинком Цареубийца перехватил оружие Бенджена у основания и отвел в сторону, а дальше и того хуже: намертво заклинил его меч щитом, оставив правый бок соперника незащищенным. Левой же рукой сир Джейме мог творить что хотел — он и не сплоховал: зарядил Бенджену по челюсти эфесом меча раз, другой… Тот попытался было попятиться, но отступить на заранее заготовленные позиции не получилось: запутавшись в собственных ногах, Бенджен грохнулся наземь и распластался в грязи. «Чего разлегся, дурачина? А ну вставай, — услышал он, словно наяву, знакомый голос. Ну конечно, Лиа, кто же еще? — Живей, живей!» Ноги под Бендженом по-прежнему разъезжались и тряслись, как пудинг, но он все-таки сумел встать и даже успел отразить новый удар. Однако мощный толчок застал его врасплох, и он опять очутился на земле, шмякнувшись на задницу. Откатился в сторону, прежде чем его настиг очередной тычок мечом, и, спотыкаясь, поднялся на ноги. Потом неуклюже отбил третий выпад и только тут сообразил, что тактика сира Джейме не имеет ничего общего ни с выучкой, ни с изяществом: тот обрушивал на него удар за ударом с той же свирепостью, с какой Нойе лупил молотом по наковальне, причем каждый приходился с неправильной стороны. А, была не была, с отчаянием подумал Бенджен и очертя голову бросился на Цареубийцу. Он наскочил на меч рыцаря, закрывшись щитом, отшвырнул собственный клинок и попытался повалить противника на землю. Однако тем же успехом можно было бодаться с кирпичной стеной. Сир Джейме даже не пошатнулся: он оттолкнул Бенджена щитом и приставил к горлу меч. «Да ты каши нынче мало ел, Бен?» — насмехалась над ним Лиа. Сиру Джейме хватило великодушия не требовать, чтобы Бенджен сдался как положено, со всеми экивоками. Без дальнейших разговоров он опустил клинок и отступил на шаг:       — Ну а с луком ты как?       — Так-сяк. Держать вроде умею, — ответил Бенджен, судорожно глотая ртом воздух.       — Значит, у тебя полно других дарований — неспроста же ты, по общему мнению, первоклассный разведчик, — сделал вывод Джейме. Должно ж там быть хоть что-то, раз уж дерешься ты через пень-колоду, подразумевалось в его невысказанном намеке.       — Люди не на пустом месте так считают. Я и правда хороший разведчик. Снег повалил не на шутку, а порывистый ветер взвихрил сугробы смерчиками. Джейме Ланнистер бесконечно долгое мгновение не сводил с Бенджена пытливого взгляда, а потом отвернулся. Бенджен не знал, что уж такого тот высмотрел в его лице, но, судя по недовольной гримасе, явно ничего хорошего. Наконец Цареубийца пристроил собственный меч под мышку, поднял брошенный Бендженом клинок и сунул ему в руки, насупившись и не глядя в глаза.       — Когда я впервые загремел в этот замок, почти не смыкал глаз целую неделю, — вдруг сказал он. — Боялся, что мне вспорют глотку во сне. Мне и впрямь частенько устраивали темную — я уж сбился со счета, сколько раз. На Стене и без того хоть в петлю лезь, а меня еще и изводили всей сворой.       — Но зачем вы мне-то все это рассказываете?       — Не смогу я по-новой так мыкаться, — признался Джейме с горечью. — Я этого просто не вынесу. Я и так уже порой… — он осекся и взял себя в руки. — Ты здорово облегчишь мне жизнь, если будешь на моей стороне. Тебе вроде бы не за что меня ненавидеть или поливать злобой. А еще ты, кажется, не из тех, кто станет мстить по мелочам, и вряд ли прирежешь меня во сне.       — Цареубийца… Вы это к чему? — осторожно допытывался Бенджен. Тот скорчил непонятную гримасу:       — Отныне ты моя правая рука в Черном замке. Всякую мелкую казенщину я свалю на тебя — разбирайся с ней от моего имени, лишь бы я в глаза ее не видел. Я буду держать тебя в курсе всех своих планов и замыслов. Кстати, можешь плюнуть на прежние обязанности: теперь ты помогаешь мне заправлять здешними разведчиками, а этой братии лучше не давать спуску. Когда отправлюсь на вылазку — оставлю тебя на хозяйстве. В общем, считай, руки у тебя развязаны; главное — уж если я за что-нибудь взялся, не пытайся мне подгадить. Бенджен уставился на него в полном изумлении:       — Ну а… вдруг? Мы же с вами, как бы это помягче сказать… почти ни в чем не сходимся.       — Да уж, не сомневаюсь, — сир Джейме рассмеялся, хотя в его голосе не прозвучало даже намека на веселье. — Я ведь все-таки тебе не нравлюсь, как бы ты ни отнекивался, верно? Ну да ладно. Будешь у меня вместо подопытного кролика. Не сумею тебе скормить какую-нибудь задумку — значит, Дозор такое точно не сожрет. И вот еще что: если хочешь отхватить себе жилье получше, могу предложить парочку неплохих комнат в Башне Лорда-командующего. Не уверен, что у меня есть полномочия раздавать их направо и налево, но этот вопрос я как-нибудь улажу.       — Вы же ничего про меня не знаете.       — Зато Джиор Мормонт хорошо тебя знает, — объяснил Джейме, — он о тебе весьма высокого мнения. Эддисон Толлетт, кстати, тоже. Ты в Дозоре провел почти с мое — правда, не наломал и вполовину столько же дров, сколько я.       — У меня, в отличие от некоторых, совесть чиста, — огрызнулся Бенджен, — это вы своих дров наломали отсюда и аж до Дорна.       — Скажи наконец: берешься ты за эту работу или нет? Гордость нашептывала Бенджену, что нужно послать Ланнистера подальше вместе с его посулами. Ну какое ему утешение от этой подачки? Все равно что сыпать соль на свежие раны. Но если он откажется от предложения, потом всю жизнь будет себя ненавидеть — Бенджен это хорошо понимал.       — Ладно, берусь.       — Вот и чудно. У меня как раз назрело одно дельце на востоке — тут-то ты мне и сгодишься, — сир Джейме снова поднял клинок. — А пока неплохо бы взяться за тренировки. До тебя еще не дошло, что тебе навалял калека?       — Прямо сейчас, что ли? — уныло спросил Бенджен, подняв голову к небу, и глаза ему тут же залепило снегом.       — Конечно! Ведь сейчас лето. Нельзя упускать такую возможность — потом нам всем будет не до того, — в улыбке Цареубийцы скользнула еле уловимая насмешка. — Зима близко, забыл?