Королева проклятых

Девушка едва успела остановиться. Огромная лошадиная морда прямо перед её лицом скалила зубы и косила тёмные бархатные глаза на неё. Колени Урсулы подкосились, но каким-то чудом она смогла устоять на ногах. - Простите, - привычно буркнул Эдвард, не сразу осознав, что перед ним стоит нищенка. Урсула резко выдохнула, переведя взгляд на седока. Прямо перед ней восседал один из гвардейцев, сероглазый шатен в сияющих доспехах. Она видела его раньше в толпе и поняла теперь, что это его и его товарищей на все корки честил Хьюго вечерами. - Пустое. Девушка осторожно коснулась кончиками пальцев морды коня. Шкура под её кожей была тёплой и мягкой, словно бархат, животное подозрительно обнюхало её руку. - Осторожнее, - парень наклонился в седле, придерживая жеребца под уздцы, - у него крутой нрав, он может укусить. Нищенка рассмеялась ему в ответ высоким чистым смехом, и капюшон потрепанного плаща соскользнул с её головы, обнажая копну огненно-рыжих волос. Глаза Эдварда расширились от удивления, когда он понял, что это та самая танцовщица с рыночной площади. - Это ничего, - пожала плечами она. – Если он откусит мне пару пальцев, люди станут охотнее подавать милостыню. В её голосе было столько веселья, что губы Эдварда сами собой растянулись в улыбке. Девушка тоже улыбнулась. Хьюго учил их всех держаться подальше от королевских солдат, и Урсула знала, что кое-кто из тех, с кем она росла и делила все невзгоды, однажды встретились с городской стражей и так и не вернулись домой. Ей стоило бы убежать, если она не хотела оказаться на виселице, но что-то держало её. Может быть, этот прекрасный в своей дикой красоте зверь. Может, улыбка солдата, которую сложно было назвать враждебной. Она знала точно лишь одно: если кто-нибудь из нищих их банды увидит её сейчас и донесёт Хьюго, тот выпорет её так, что сидеть она не сможет ещё долго. - Я видел тебя на площади, - нарушил тишину парень. Люди сновали вокруг них, с удивлением глядя на стражника, беседующего с нищенкой. - Я там танцую. - Я видел. - Голос его отчего-то стал хриплым. Несмотря на жалкие обноски, девушка выглядела принцессой, нарядившейся на маскарад: зелёные глаза сияли, а рыжие волосы были яркими, словно начищенная медь. В день, когда он видел её танец, она была и в половину не так прекрасна. Он заметил, как блеснуло на солнце золото на её шее – тоненькая, едва видимая цепочка, и нахмурился. Наверняка, оборванка украла её у какой-то дамы, и он мог арестовать её хотя бы за это. Но при нём она ничего такого не совершила, да и к тому же он едва не задавил девушку. - И вам понравилось? – игриво улыбнулась нищенка. Он только кивнул. - Завтра я буду танцевать там же. Вы придёте? - Завтра моя смена. Приду. Урсула улыбнулась, опустив глаза. В детстве она слышала много сказок от старух из монастыря, сказок по-настоящему волшебных, с принцессами, рыцарями и драконами. И то, что этот солдат улыбается ей, а не пытается схватить или обидеть, казалось ей настоящей сказкой. И всё же очарование момента вмиг рассеялось, когда она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. - Меня зовут Урсула, - глухо пробормотала она, накинув на голову капюшон и подобрав полы линялого платья. Она уже сделала шаг прочь от него, когда услышала окрик. - Постой! Вот, - солдат порылся в кошеле на поясе и вынул оттуда золотую монету, - это тебе. Девушка на лету схватила золотой и неловко поклонилась парню. - Благодарю вас. - Я приду, - зачем-то сказал он, глядя, как взметнулись юбки, когда девушка убежала прочь. Он знал, что гул спешащей толпы заглушил его слова, которые так неожиданно для него сорвались с его языка. Он тронул коня, беспокойно бившего копытом мостовую, и поехал прочь. Но зелёные глаза и озорная улыбка нищей не желали уходить из его мыслей.

***

Дождь тоскливо барабанил по прохудившейся крыше, где-то глухо и монотонно падали капли на выщербленные каменные плиты пола. Далеко за полночь в стенах покинутого монастыря стихли смех, разговоры и музыка. На продавленной постели под латаным одеялом сгорбилась девушка, отчаянно борясь со сном. - Ты не должна была этого делать! – Гневный голос Хьюго прогремел в ночи, словно гром. Урсула зевнула, прикрыв рот ладонью, но мужчина всё равно заметил и нахмурился. - Слушай меня, девчонка! - Я слушаю, - пробормотала она. Одинокая лучина едва освещала бывшую комнату аббата, в тени терялись расписанные стены. Жуткая кровать, колченогое кресло и грубо вытесанный стол – покои были шикарными по меркам нищих, но вполне соответствовали главарю их банды. Хьюго покачал головой. - Я же просил тебя… приказывал… не водиться с солдатами! Даже не заговаривать с ними, но тебе вновь требуется всё сделать по-своему! Она устало вздохнула и обвела взглядом комнатушку, ища, за что бы зацепиться взглядом, чтобы не уснуть. И чтобы не видеть осуждения в глазах мужчины. Осуждения и… отеческой заботы, которой она отчаянно не хотела. Сюда она прибегала ребёнком, когда ей снились кошмары, здесь пряталась от надоевших ухажёров. Хьюго заменил ей отца и мать, но однажды ей придётся потерять его, как всех, кого теряла до этого. Ей будет легче, если она не будет видеть, как он заботится о ней, как старается защитить. - Урсула! – Он схватил её за подбородок, заставляя поднять глаза и взглянуть ему в лицо. Девушка вырвалась из его рук и вскочила, одеяло соскользнуло с её плеч. - Я всего лишь говорила с ним, Хьюго. Он видел однажды, - серые ласковые глаза парня всплыли в её памяти, - как я танцевала, и дал мне золотой. - Она вытащила монету из кармашка на поясе и бросила её под ноги мужчине. – Вы с ребятами наверняка пропьёте его, но мне плевать. Он не сделал мне ничего плохого. Ярость захлестнула её с новой силой. Когда она узнала, что это Том донёс на неё главарю, то бросилась на парня с кулаками и оставила на его щеке фиолетовый синяк. Том, конечно, бормотал что-то о благе для неё, но ей хотелось сбежать подальше из монастыря и проплакать от обиды целый день. А вместо этого она слушала наставления Хьюго. - Если бы он попытался, я нашла бы, чем ему ответить. - Ладонь девушки легла на рукоять кинжала, висевшего на поясе. Мужчина только покачал головой. - Он солдат, а ты девчонка. Подумай сама, смогла бы ты одолеть его? - Ты сам, - она ухмыльнулась, - учил меня владеть оружием. Неужели ты такой ужасный учитель? - Нет, но любой из солдат сильнее тебя. Подумай, если бы он захотел?.. - Я бы убила его. Но кто, скажи мне, захочет силой сорвать поцелуй немытой нищенки? В городе достаточно проституток, и наши девочки много не берут. Ни у кого из них нет нужды… - Я никогда не могу быть уверен в этом. - Он усадил Урсулу обратно на кровать и сам сел рядом. – Послушай. Когда королева Мария взошла на престол, я непрестанно молился о том, чтобы она вдохнула жизнь в этот монастырь. Я бы ушёл обратно в монахи, я бы всю оставшуюся жизнь замаливал грехи, если бы это случилось, но… Ничего не произошло. Ответом на мои молитвы была лишь ты, Урсула, – маленький пищащий комочек в сточной канаве. Ты раз и навсегда украла моё сердце, - в пронизанной серебром бороде мелькнула улыбка, - когда в первый раз распахнула свои глаза. Ты лучшее, что есть у меня, и я никому не позволю осквернить это. Тем более этим ублюдочным солдатам, которые рады лишний раз вздёрнуть кого-нибудь. Улыбка, расцветшая было на губах девушки, померкла, и Урсула сбросила с плеча руку нищего. - Я нищая, а не принцесса, Хьюго. Я не божье благословение, а лишь ребёнок, который вырос и стал уличной танцовщицей. Я знаю, кто такие солдаты и что они делают с такими, как мы. Но этот… он был добр ко мне, улыбался, говорил и смотрел на меня так, словно я не стояла перед ним в лохмотьях. - На глаза её навернулись слёзы, и она поспешила утереть их тыльной стороной ладони. Хьюго настороженно вгляделся в лицо девушки и тут же привлёк её к себе. - Девочка, да что с тобой? Неужто ты…влюбилась в солдата, виденного только раз? - Нет, - замотала она головой, - просто… Просто он был добр ко мне, как бывали добры только нищие, а ведь он…господин какой-нибудь… Мне стало приятно, но не больше. Мужчина укачивал её в кольце сильных рук до тех пор, пока девушка не уснула на его груди, как малышка. Потом он уложил её на свою постель и укрыл одеялом. Он остановился в дверях комнаты, взглянув на своё дитя. Рыжие волосы Урсулы разметались по тощей подушке, и Хьюго только дивился тому, какие фантазии могут зародиться в голове девушки, которая не видела в своей жизни ничего, кроме грязи и нищеты.