Королева проклятых

Дождь монотонно стучал по стёклам, всё больше погружая огромный дворец в сон. Женщина у окна беспокойно теребила занавеску, вглядываясь в сгущающийся сумрак. - Мои люди сделали всё, что могли, - тихо и печально произнёс мужской голос. – Если и была какая-то надежда её найти, то теперь её нет. - Как же так? Ведь не могла же взрослая девушка провалиться сквозь землю? – подала голос королева, и он расслышал в голосе нотки отчаяния. - Либо нашей дочери нет в стране, либо… - Роберт сделал паузу и услышал, как затаила дыхание женщина. - …Она умерла. Он никогда не думал, какое действие на него самого окажут эти слова. Много лет с тех пор, как Елизавета стала королевой, он занимался поисками их пропавшего ребёнка, не ощущая к нему никакой привязанности. Возможно, он был худшим отцом на свете, но теперь что-то неприятно защемило в груди, словно он надеялся на что-то все эти годы. Когда королева повернулась к нему, глаза её яростно сверкали, и мужчине показалось, что она сейчас ударит его. Но женщина лишь шагнула к нему, сжав кулаки, а в голосе её, когда она заговорила, звучала мольба. - Нет, этого не может быть! Роберт! Я же мать, я бы почувствовала, что моему ребёнку плохо… хоть я и была далеко. Я не верю! Не верю, не верю… Граф Лестер шагнул к ней, заключая её в объятия. Все страхи о том, что сейчас кто-нибудь зайдёт и увидит их, улетучились. Осталась лишь обессиленная от горя и ярости женщина, которую он любил. Мать его ребёнка. - Неужели ничего нельзя сделать? – глухо спросила королева. - Боюсь, что нет. Дадли почувствовал, как руки королевы обвили его талию. Уткнувшись лбом в его плечо, она выдохнула: - Я никогда не прощу Марию. Слёзы душили её, но Елизавета не могла позволить им пролиться. Не сейчас. Потом, когда останется совсем одна, она проведёт в молитвах и проклятьях всю ночь. Но сейчас она королева, а королеве не полагается слишком сильно радоваться или слишком сильно горевать, даже если сердце рвётся на части. На какое-то время в покоях королевы воцарилась тишина, нарушаемая лишь глухим стуком капель за окном. - Правда, есть один способ... Женщина вскинула голову, пристально всматриваясь в лицо возлюбленного. Она считала себя проницательной женщиной, но ей так и не удалось понять, что же скрывается за вечным спокойствием Роберта: простая услужливость придворного или холодная голова обеспокоенного отца. Вот и сейчас его голос звучал буднично, тогда как она не знала, плакать ей от радости или готовиться к новому разочарованию. - Я надеялся, что не придётся прибегать к нему. Он слишком рискован: мне придётся привлечь множество людей, вызвать подозрения и целую лавину слухов. - Что… что это за способ? – прошептала она, стараясь не спугнуть надежду, забрезжившую лёгкой тенью. Сердце королевы готово было выпрыгнуть из груди, и ей казалось, что она умрёт, если Роберт тотчас же не поведает ей обо всём. Мужчина подвёл её к пуфу и усадил, опустившись рядом с королевой на толстый ковёр. Он никогда не думал, что этот план ему придётся воплощать в жизнь, в нём было слишком много неточностей и опасностей. Но смотреть, как мучается любимая женщина, было выше его сил. - До этого момента я всегда искал дитя, пропавшее шестнадцать лет назад. Мои поверенные расспрашивали ювелиров, торговцев и сыщиков о дорогой подвеске с сапфиром. Наши поиски не дали результатов. Но теперь я объявлю, что был украден ребёнок из знатного рода, и посулю богатую награду всякому, кто добудет мне хоть какую-нибудь информацию. Я выслушаю каждого бродягу, испанского солдата, наёмника и торговца, который придёт ко мне. И каждого щедро отблагодарю. - Из знатного рода? Но тебе нужно будет назвать фамилию, имена родителей девочки… - Я объявлю, что это бастард одного из моих братьев. Королева нахмурилась. - Ты бы мог назвать её своей внебрачной дочерью. Ведь это правда. Лёгкая улыбка тронула губы графа. - Именно поэтому я не стану этого говорить. Если ты не забыла, то о нас с тобой ходили определённые слухи, да и сейчас иногда всплывают… Молва свяжет моего бастарда с тобой, и тогда беды не миновать. Я должен максимально увести подозрения от тебя. - Разве мне не должно быть всё равно, что обо мне болтают? Я королева. Я привыкла к злым языкам вокруг меня, к яду, льющемуся под видом самого сладкого нектара… Я королева, и я ничего не боюсь. - Именно потому, что ты королева, мы должны избежать любых подозрений. Тебе, - он вздохнул и взъерошил коротко стриженные волосы, - нужен достойный венценосный муж, а Англии нужен наследник, в правах которого никто усомниться не сможет. Женщина помрачнела. Ей не нужен был ни один мужчина, кроме Роберта, будь он повелителем хоть всей земли, и ни один ребёнок, кроме её дочери. Но в словах Роберта была горькая правда. Правда, которую она изо дня в день слышала от любого из своих советников. - Сделай это. Найди её, - едва слышно прошептала она и невесомо прикоснулась к губам мужчины.

***

Один за другим стихали голоса в монастыре. Дети разбредались по логову нищих, ища место для ночлега. Старый бродяга окинул привычным взглядом свои владения, сделав внушительный глоток из кружки. Пойло было отвратительным, но всё же кое-как могло затуманить голову и скрасить очередной наполненный тоской вечер. Хьюго всегда уходил спать последним, сколько бы ни засиживались в главной зале его люди, но сегодня рядом с ним на лавке пристроился Том. Уже изрядно захмелевший, парень не сводил глаз с одного из тёмных переходов, в котором исчез яркий подол Урсулы. Мужчина осторожно тронул его за плечо. - Шёл бы ты спать, Том. Если ты завтра проспишь, я лично окачу тебя помоями. Ярмарка подходит к концу, и нам нужно хорошенько поработать. - Урсула тоже пойдёт? – Язык плохо повиновался молодому вору, и Хьюго улыбнулся, вызвав гнев юноши. – Чего ржёшь? - Потише веди себя, мой мальчик, - серьёзно произнёс вор, и всякая усмешка исчезла с его лица. – Я добр к тебе, но и ты не забывайся. Несколько мгновений Хьюго молча наблюдал, как его собеседник частыми глотками опустошает свою кружку. Вино пролилось, и Том закашлялся. - Урсула пойдёт? - Пойдёт, а как же иначе? – пожал плечами Хьюго. – Нам всем нужно работать. Парень помолчал некоторое время и, допив вино, грохнул кружкой об стол. - Ты не должен позволять ей делать это. Она попадёт в беду, вот увидишь. Старый вор смерил его сердитым взглядом. Наверняка это дрянное перебродившее вино сыграло с парнем злую шутку, но спустить это просто так нельзя, иначе всякий воришка в Лондоне уже завтра узнает, что подобным образом разговаривать с Пастором может самая паршивая из его «заблудших овец». - Никогда не говори мне, что я должен делать, а чего нет, малыш. Это может плохо кончиться. Лицо Тома пошло красными пятнами, но он оказался очень упрямым. - Если ты не бережёшь её, позволь сделать это мне. Я же видел, как смотрят на неё солдаты, да и просто мужчины, когда она танцует… - Смертная тоска звучала в голосе парня, и мужчине даже стало жаль его на мгновение. Но он лучше всех знал, что, стараясь придушить волю своенравной девушки, нельзя добиться ничего, кроме её неприязни. - Она танцует для того, чтобы на неё смотрели, - отрезал Хьюго, - и я не позавидую никому, кто приблизится к ней с дурными намерениями. Но никто не может упрекнуть меня, Том, в том, что я не забочусь о своих людях. И особенно об Урсуле. И от тебя таких речей впредь терпеть не стану, ты меня понял? Парень нахмурился, судорожно сжав в кулаке надколотую ручку кружки. - Ты можешь угрожать мне, но я тебя не боюсь. Я знаю, что важен для Урсулы. И она будет моей, - сквозь зубы процедил он, поднимаясь. Но тяжёлая рука Хьюго мигом вернула его на лавку. - Э, парень, вот этого бы я точно говорить не стал. Урсула из тех, кто может постоять за себя, а мне бы не хотелось, чтобы ты валялся где-нибудь здесь, - он обвёл рукой тонувшую в сумраке залу, - со вспоротым брюхом. А если же ты, - его голос вдруг зазвучал угрожающе, - всё же сделаешь попытку силой принудить её, то будешь иметь дело со мной. Том сбросил ладонь мужчины, всё ещё лежавшую на его плече, и захохотал так, что под высокими сводами монастыря родилось эхо. - Откуда ты можешь знать, чего она хочет, а чего нет? Да и что тебе вообще за дело, а?! Я уж как-нибудь сам разберусь, можешь быть спокоен. Да и Урсула, чай, не принцесса, чтобы перебирать… Он не договорил, потому что мощная затрещина Хьюго приложила его лицом о гладко вытесанный стол. Мужчина поднялся со своего места. - Я король нищих и воров, так почему же Урсула не может быть принцессой? Я разберусь с тобой, когда твоя голова прояснится, малыш.