Жемчужинка

      Коннор кутался в темно-зеленый свитер крупной вязки и рассеянно смотрел в окно. Перед ним дымился стаканчик кофе. Коннору нравились человеческие места, в которых можно укрыться от холода. Как же они называются?.. Кофейни, да. Эта кофейня была светло-коричневой и пахла деревом. И ещё здесь варили хороший кофе — это русал определил по запаху. Заметив за стеклом знакомую фигуру, Коннор вытянулся в радостном ожидании. Фигура увязала в снегу, а войдя, уселась напротив Коннора, недовольно сопя. От фигуры тянуло холодной свежестью. — Ну? — спросил Гэвин, не вынимая рук из карманов черной парки. — Я тебе кофе взял, — Коннор кивком указал на стаканчик. — Пасиба, — буркнул Рид. Покрасневшие замёрзшие руки оттаивали, возвращая привычный цвет. — На меня странно смотрят, — Коннор понизил голос и наклонился к столу. — Почему? Гэвин огляделся. На русала действительно косились, но вскользь, как бы подмечая, что он есть. — Ты в минус десять в одном свитере сюда пришел? — Ну да, — удивлённо ответил Коннор. — Но я видел людей, которые так ходят, и решил, что это нормально. — А ты и дальше смотри на школьников, которые ради стиля, — это слово Рид произнес с сарказмом, — готовы себе яйца отморозить. — Мой дедушка так же говорит, — признался русал, — но ему около двухсот лет. Услышав про возраст, Гэвин едва не поперхнулся кофе. — С-сколько? — Сто восемьдесят четыре, если точно. — А тебе самому сколько? — Тридцать. А что? Коннор в тридцать выглядел как студент. Гэвин в тридцать шесть выглядел как побитый жизнью пёс, и что-то ему подсказывало, что следующие шесть лет не скажутся на внешности русала. — Да ниче, из интереса спросил. — А тебе сколько? — Тридцать шесть. — А это много или мало по человеческим меркам? — В самый раз. Они замолчали. Гэвин пил кофе, Коннор смотрел на улицу. Это был странный кофе, с корицей и имбирём. Рид такой не пил, предпочитая проверенный эспрессо, но новый вкус ему нравился. По телу разливалось тепло, и хотелось остаться в кофейне подольше, закутавшись в куртку, чтобы никого не видеть. — А твой возраст подходит для размножения? Выдернутый из полудремы таким вопросом Гэвин тупо смотрел на русала. Тот в ответ невинно хлопал глазами, не осознавая, что он вообще ляпнул. — Я надеюсь, ты не хочешь размножиться… со мной? — Ну конечно нет! — русал рассмеялся, и острые зубки засверкали в теплом ярком свете. — Ты же не способен метать икру! — Ты это ещё громче скажи, — злобно зашипел Рид, бросая косые взгляды на людей. К счастью, никто их не услышал. — Мне просто интересно, — Коннор пожал плечами. — Знаешь, с людьми я должен вести себя как человек, но с тобой я могу быть самим собой. Ну и… спрашивать про вас. Вы странные для меня. Рид расстегнул куртку: становилось жарко. Из куртки выглядывала толстовка с налипшей шерстью. — Я думал, ты на суше давно, — сказал он. — Да, я часто выбираюсь, но не часто общаюсь с людьми. Неделю здесь, неделю там, потом снова под воду. Нигде не был так долго, как в Детройте. — И надолго собираешься остаться? С русала вмиг слетела улыбка, он стал мрачным и задумчивым. Вопрос подействовал как триггер, запустив цепочку не самых приятных — это читалось по лицу — мыслей, но каких? — Посмотрим, — нехотя ответил он. — А на сколько хочешь? Коннор посмотрел ему в глаза. Глаза у Гэвина были зеленоватые, как вода в лесном озере. Глаза подводного жителя. — Навсегда.

***

      Мало-помалу Коннор исследовал Детройт. Чаще один, когда Гэвин был свободен — с ним. Коннор задавал вопросы о человеческой расе, Гэвин отвечал, зачастую вставляя свои комментарии. Это веселило обоих. Коннор немного разбирался в людях и быстро понял, что с Гэвином не любят общаться. Он бывал груб, цеплялся по пустякам и вел себя нагло, но с ним детектив вел себя более сдержанно. Вначале Коннор думал, что это из-за страха — любой житель Фиштауна знал о физической силе русалов, но отмел мысль, когда увидел, как Рид переругивался с байкером на голову выше его. Ему словно забыли добавить страх при рождении, и в этом было что-то очаровывающее, отличающее от замкнутых уединенных русалок, среди которых Коннор рос. Каждому русалу при рождении дают жемчужинку, которую он должен хранить при себе, но у единиц она чернеет, и то, что его личная жемчужинка теперь тоже черная, как и та, что он за пару минут случайно нашел для Гэвина, грело сердце. Во время очередной прогулки их занесло к реке. На прямой, открытой всем ветрам набережной никого не было, и Коннор подхватил Гэвина за локоть. Рид не любил показывать, что они вместе, и на людях отстранялся, но в такие моменты вел себя спокойно. — Ты когда-нибудь плавал в Детройте? — спросил Гэвин. — Слишком грязно, — фыркнул Коннор, кутаясь в шарф. Шарф ему был не нужен, но Ричард устроил брату разнос, когда узнал о случае в кофейне, и купил ему зимнюю одежду. Гэвин остановился, облокотился о заснеженный край перил и закурил. Серое облачко дыма тут же унесло ветром. — Ричард упоминал, что ты мне должен что-то рассказать. О чем он говорил? — Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? — А почему бы и не сейчас? — Рид пожал плечами. Коннор разволновался. Он счистил снег с перил, облокотился, тут же выпрямился и облизнул губы. — Я… Слушай, это может немного шокировать. — Я десять лет работаю в полиции. Ты меня не шокируешь. — Ладно, — Коннор вздохнул. — Я не совсем обычный русал, понимаешь? — А кто же ты? — Принц, — жалобно произнес он. — И я должен буду править своим народом. Гэвин задумчиво на него посмотрел. Коннор — и лидер? Коннор не тянул не то, чтобы на лидера, но и вообще на человека, готового к решительным действиям. Хотя как знать… Доверять внешности — последнее дело. — Ну ни хрена себе, — не сразу произнёс он. Коннор кивнул и продолжил: — Обычно мы заключаем династические браки. У вас, кажется, тоже такое было. И… И мне уже нашли невесту, и мы должны через месяц… Эмм… В общем, у нас есть специальный ритуал для этого. — Свадьба? — перебил Гэвин. Коннор натянуто улыбнулся. Выглядело так, словно он страдает от зубной боли. — Нечто вроде. Потом объясню. Брака избежать нельзя, иначе вся стая будет под угрозой вымирания. Конечно, магическая связь сильнее, но уже пятьсот лет этого не происходило, и никто не ожидал, что у меня что-то получится, и я сам не ожидал… Русал говорил быстро и невнятно, часто дышал и облизывался. Признание давалось ему нелегко, и тогда Гэвин взял его руки в свои и посмотрел в глаза. — Дыши медленно, — приказал он. Коннор глубоко вдохнул, поперхнулся воздухом, закашлялся, но потом всё же сделал то, о чем его просили. Мало-помалу он успокоился, неотрывно глядя в глаза цвета мутной воды. Глаза цвета его стихии. — Не торопись, я тебя выслушаю, — голос детектива звучал мягко. Непривычно мягко. Казалось, он на подобное вовсе не способен. Если этот человек менялся ради него, то за него стоило держаться. Вот только… — Есть ещё одна вещь, — добавил Коннор и сглотнул. — Какая? — Нужны доказательства, что я отказываюсь от правления из-за жемчужины, а не потому что хочу сбежать. У меня не лучшая репутация там, внизу. — Какие доказательства нужны? — Ты должен спуститься под воду вместе со мной. Время замерло; Коннор чувствовал тепло человеческих рук, и на этом ощущении сузился весь мир. — И что произойдет там, внизу? — не сразу спросил Гэвин, сохраняя спокойствие. — Ричи думает, что тебя убьют. Ты мешаешь нашему обществу.       От такой новости Рид охуел. Ему хотелось затолкать гребаную жемчужину Коннору в горло, чтобы не нес ерунды, разбить лицо Ричарду и вышвырнуть обоих из Детройта. Но он только приподнял бровь, потому что несмотря на то, что Коннор с рождения превосходил любого человека, его не стоило пугать срывом. Коннора трогать нельзя, и точка. — Спасибо, что предупредил, — сказал он, отпуская руки русала. Порыв ветра сотней иголочек уколол нежные белые руки. — Я… Прости, — тихо произнес Коннор. — Я туда, блять, не полезу. — Тогда нам придется расстаться. Моя семья не позволит потерять власть, даже несмотря на… ну, нашу связь. — Пошли, — произнес Рид, с трудом двигая замёрзшей челюстью, — я замёрз нахер. Он быстро пошел вдоль набережной, ссутулившись и спрятав руки в карманы. Гэвина словно что-то толкало, заставляя идти быстрее, чем обычный человек. И Коннор испугался по-настоящему.       Он всегда отличался от своего народа и особенно — от родни. Младший брат был образцом отпрыска королевской семьи: хорошо охотился, быстро убивал, овладел гипнозом и научился извлекать выгоду из людей. Пока Ричард исправно учился, Коннор… шарахался по берегу и облизывал камни. Про первое знали все, про второе он никому не рассказывал и сгорел бы от стыда, если кто-нибудь узнал. Социально неловкий, странный, тянущийся к искалеченным и сломленным — вот каким лидером пришлось бы довольствоваться стае. Коннор мог бы стать настоящим лидером: хладнокровным и трезво мыслящим, но не хотел. Он жил тридцать лет — мало по русалочьим меркам, но уже устал от возложенных обязанностей и хотел просто жить. Как все люди. А единственный шанс жить как нормальные люди уходил, промерзший до костей. — Ну ты идёшь? — недовольно крикнул Гэвин, обернувшись. — Иду! — Коннор быстро зашагал к нему. Он придумает что-нибудь, обязательно придумает. Но вначале нужно согреть своего человека.