Повелитель Огня

Кажется, за многие тысячи лет это место почти не изменилось. Только когда-то за этим полем было озеро, которое так любили животные, еще не знавшие страха перед человеком. В деревеньке, раскинувшейся неподалеку, стояло всего восемь домов, но семьи в них жили большие, дружные, словно всегда так и было, и земля эта создана была для их идиллии. Зеленые леса расстелились так далеко, что не видно им было конца и края, голубая вода блестела на солнце, воздух по весне полнился запахом полыни и дождя. Мальчик, живший в этой деревне, очень любил свою землю. Он сбежал по склону лощины, не замечая удары высокой травы по голым ногам, раскачался на виноградной лозе и кубарем скатился к подножью горы. Земля уходила из-под ног, а он все бежал и бежал, вдыхая прохладный утренний воздух, душистый и звенящий. Вокруг него щебетали птицы, по деревьям скакала белочка, словно играя наперегонки. Вниз, по другой тропинке с горы, летели другие дети. Они кричали, громыхали деревянными сандалиями о камни и смеялись. Мальчик присоединился к толпе, и они побежали дальше, к широкому, но неглубокому ручью, впадающему в озеро. Трава здесь была вытоптана, они знали каждую ямку и лазейку, чтобы не провалиться в местами топкий берег. Здесь они строили хижины, играли вечерами, наблюдая за причудливыми бликами солнца в воде и на гладких камнях. Река огибала гору, да настолько высокую, что никто туда никогда не забирался и не знал, что там на вершине. Мальчишка зашел в воду с другими ребятами и выпрямился. Все замерли и молчали, тихо хихикая. Девчонки остались на берегу, прикрывая рты ладошками. Вода, такая холодная, что не сразу привыкаешь, все бежала себе куда-то по каменистому дну, и предки говорили детям, что вскоре она совсем замерзнет – когда обернет гору, пройдет еще миллионы лет и впадет в холодное море. Ее быстрое течение будет рвать льды, но вскоре и она замерзнет каждой каплей. Мальчик первый медленно склонился, стараясь не сгибать спину, чтобы тень его не упала на дно, коснулся пальцами гладкого большого камня и, быстро подняв его, сунул в углубление острую палку. Когда он вытащил ее, на острие дергалась серебристая рыбка. - Молодец, Хао, - крикнула ему одна из девочек, хлопая в ладоши. Хао улыбнулся. Он обожал свои земли. Дети еще долго рыбачили таким образом, руками ловили раков. Раки прыгали из воды, поднимая миллионы брызг, и скрывались в новых волнах течения. Когда солнце почти исчезло за бесконечным лесом, ребята быстро побежали в деревню, и каждый из них держал на веревке по две-три рыбины. Девочки верещали, когда мальчики начинали их пугать раками, и под такой вот гвалт дети добрались до своих домов. Когда совсем стемнело, все вышли во двор. По сути, деревня находилась под огромным раскидистым деревом, и вокруг него размещались небольшие дома. У дерева посреди поляны стоял очень длинный стол и сложенный из камней очаг. Сейчас на нагретых пламенем огнях шипела рыба, щедро усыпанная можжевельником и солью, что привозили люди с Холодного Моря. Говорят, ее там так много, что не видно земли под ней, а только белая пустыня. Хао подошел к матери и, по-мальчишески стерпев заботливые материнские руки, что потрепали его по длинным волосам, протянул родителям деревянную тарелку с рыбой. Тут же подбежала его сестра – совсем еще маленькая, но абсолютно неугомонная девчушка. Она дернула брата на темные пряди и повисла на его поясе. - Прекрати! – сразу закричал мальчишка. - Хао, - его мать отложила тарелку и осуждающе посмотрела на сына. – Она твоя сестра, ты должен заботиться о ней. Нам с отцом казалось, что ты уже достаточно взрослый для этого. - Я взрослый, - пробурчал Хао, помогая сестренке подняться. Мать, сразу улыбнувшись, вернулась к ужину и разговорам со старшими. - Я люблю тебя, - пролепетала девочка, когда Хао протянул руку, чтобы стереть с ее лица грязь. Кроме слов «мама, папа, Хао» она знала только эту фразу. Когда она ее произносила, детские щечки смешно раздувались, и мальчишка сразу оттаивал. - Ты руки мыла? – строго спросил он. Его сестра протянула к нему ручки. Ладошки были красного цвета, видимо, не так давно девчушка играла в глине. Не углядел. Вздохнув, Хао повел сестру к бочкам. Вымыв ей руки и умыв милую мордашку, мальчик попытался разгладить непослушные светлые волосы сестры. - Эй, Асакура! – окликнули его сзади. Хао замер. Он уже знал, что последует за этим противным, визгливым голосом. Успев толкнуть сестру за бочки, он приготовился защищаться, но его схватили за волосы и приложили лицом в землю. Хао почувствовал, как засаднило щеку, но не произнес ни звука и не позвал на помощь. Его сестра негромко всхлипывала, она начинала плакать от страха, сжавшись между бочками с водой. А Хао терпел. Он не станет кричать. - Чего тебе, Дои? – спросил он, стряхивая с щеки землю, когда натиск пропал так же неожиданно, как появился. - Ничего. Просто ты мне не нравишься, - пожал плечами его собеседник. Он был явно старше, крепче. Его наглое лицо выражало самодовольство – такие дети обычно гнобят всех, пока не получат по макушке от жизни. Сестра Хао подошла к брату и обняла его за ногу, а мальчик опустил руки ей на плечи, не сводя взгляда со своего личного врага. Дои противно заржал, откидывая голову назад. - Ты у нас теперь папаша? – издевательски спросил он. – А кто мамочка? Хао ничего не ответил, одним движением руки зачерпнул из бочки воду, умыл пораненную щеку, подхватил сестру на руки и попытался обойти приставучего наглеца. Ему не сильно была понятна шутка, в тринадцать лет вообще сложно такое понять. Он бы прошел мимо и уже за ужином забыл инцидент, но Дои выхватил девочку из рук брата и опустил ее в бочку. Малышка закричала, и это привлекло внимание всех, кто сидел за костром неподалеку. Хао сильно толкнул обидчика, бросаясь за сестрой – бочка была для нее слишком глубокой. Он выхватил рыдающую девочку из воды, прижал ее к груди и уже развернулся, приготовившись к драке, но подбежали взрослые. Один из мужчин дал увесистый подзатыльник Дои и бросился к обиженным детям. Хао прижимал к себе рыдающую сестру и не сводил взгляда с наглеца. - Хао, Сони, - мать детей бросилась к своим чадам, внимательно их осмотрела, проведя по раненой щеке сына и влажным волосам дочери, и обернулась на Дои. – Ты что наделал? - Он чуть не утопил Сони в бочке, - холодно проговорил Хао, удобнее перехватывая сестру. Да, он пожаловался, но взрослые все равно все узнают. - Тебе сказано было не приходить сюда? – один из мужчин налетел на Дои как коршун. – Проваливай, щенок! Дои, отшатнувшись, бросил на Хао испепеляющий взгляд и бросился в поле. Вскоре его и видно не было, только Сони все еще плакала и цеплялась за брата маленькими ручками. Это происшествие еще долго обсуждали за ужином, но сам мальчишка быстро успокоился. Такие стычки с этим парнем были для него обычным делом, просто он не рассказывал, а сейчас под удар попала его сестренка. Дои жил со своей семьей за ручьем. Эти люди были дикими, неугомонными. Дои со своими братьями, такими же ненормальными амбалами, часто подлавливал ребят у ручья, хохотал им в след и кричал, чтобы больше они не появлялись на его земле. Для всех детей этой деревни появление Дои давно стало просто шумной игрой – они бросались врассыпную и, улюлюкая, убегали. Хао пару раз натыкался на него, когда в одиночестве бродил вдоль ручья или собирал для матери травы в поле, поэтому и был лично знаком с его скверным характером. Такая размеренная, с небольшими только конфликтами, но, как говорится, в семье не без урода, жизнь и текла в этой долине. Пока не наступила зима. Хао уже исполнилось шестнадцать, он готовился стать мужчиной. Но из-за того, что случилось, повзрослеть пришлось куда раньше. Ни мудрые старики, ни духи предков не могли объяснить, почему снега не тают. Речка замерзла, животные погибали от холода, люди в деревне болели. Солнце практически не появлялось из-за серых туч. В один из таких вечеров вечной зимы, что длилась уже больше года, Хао сидел у очага, держа на руках больную сестру. Девочка постоянно кашляла и содрогалась всем телом, а мальчик вспоминал, как все началось. Он был в поле с другими ребятами, когда раздался страшный грохот. Гора, казалось, дымится, но всего через пару секунд стало ясно, что это не дым, а несущаяся с вершины лавина снега. Дети бросились бежать, крича, Хао только успел подхватить сестру на руки, чтобы поспеть за остальными. Снега сошло так много, что он почти покрыл поле, но не достал до деревни. Решив, что это просто обвал, жители не предали произошедшему никого значения, а для детей вообще было счастье – целый день, пока снег не растаял, они прокапывали в нем тоннели, кидались снежками и лепили ледяные замки. Но начало осени прошло, наступила зима. Такая холодная и лютая, что многие старики не выжили, но у всех еще была надежда на весну. Но снег все не таял, а солнце так и не появилось. Шаманы деревни сказали, что сошедшая лавина охраняла долину от холодных ветров, пока она не забрала столько снега, что не выдержала и рухнула вниз, пропуская вечную зиму Холодного Моря. Многие семьи ушли в гору, где, по их рассказам, даже сами камни были почти горячие. Семья Асакура единственная не могла уйти – Сони заболела, она не выдержит такой долгий подъем. Отец с матерью ушли вчера, отец на охоту, мать за нагретыми камнями, но оба пока не вернулись. Хао гнал от себя плохие мысли и молился, чтобы вьюга не забрала у него с сестрой жизни родителей. Когда Сони уснула, Хао уложил ее на шкуры и начал одеваться. Он должен помочь сестренке, чтобы они смогли уйти туда, где камни подарят им тепло. Хао бесстрашно нырнул в вечную вьюгу, кутаясь в белый плащ, который терялся на этом фоне. Когда он дошел до подножья горы, ноги совсем онемели, руки отказывались слушаться. Хао пытался согреть онемевшие пальцы дыханием, но ничего не выходило, однако он упрямо продолжал подниматься, и потихоньку согревался от напряжения тела. Под ногами был лед, мальчишка постоянно соскальзывал, но упрямо продолжал подниматься, пока снег под ним не проломился. Хао ушел в него почти с головой, но выбрался, отмечая, что стало как будто теплее. Подъем стал еще сложнее, приходилось разгребать снег. Хао уже почти выключился, когда чьи-то руки подхватили его и погрузили на повозку. Он очнулся уже в теплой пещере, но не сразу смог понять, что окружен соплеменниками. Сев и потерев глаза, мальчишка огляделся. Так вот куда они все ушли и куда его мать ходит за камнями, которые потом кладет на спину дочери, чтобы та поправилась – эти камни мистическим образом практически не теряли своего тепла и не обжигали. И тут же Хао заметил ее, свою мать в объятиях отца, со страхом смотрящую на сына. - Что ты здесь делаешь? – испуганно прошептала она. - Сони совсем плохо, - голос мальчишки дрогнул, он не совсем понимал, что за торжество в глазах остальных, равнодушие в глазах отца и страх в мокрых глазах матери. – Я боялся, что ты… - Ты вовремя сынок, - перебил его старик, садясь рядом. Хао почтительно склонил голову перед старейшиной, стараясь побороть страх. Если и отец и мать здесь, значит Сони там совсем одна. - Нам пришло видение, - негромко проговорил старец, поглаживая Хао по волосам. – Духи сказали, что если мы принесем жертву этой горе, зима прекратится, и мы сможем вернуться в долину. - Так в чем дело? – обрадовался Хао. Рука старца все еще продолжала гладить его по голове. – Давайте принесем жертву. Я буду охотиться целыми днями, но поймаю кого-нибудь. Там же Сони, совсем одна, мам… Женщина отвернулась, а старик очень ласково улыбнулся мальчику. - Духи просят в жертву человека, - мягко проговорил он. – Длинноволосого ребенка. Хао хотел что-то ответить, но вдруг задохнулся. Это значит, что умрет кто-то из его друзей? Все дети стояли здесь, жались к родителям, и только сейчас мальчишка с огромным удивлением и тупой болью заметил, что волосы у всех острижены неровно, словно родители брали острые камни и резали локоны, стараясь избавить своих чад от такой участи. Хао отшатнулся от руки старца и прижал хвост своих волос к груди. Он должен бежать, бежать как можно скорее, забрать сестру и чего бы то ни стоило, уйти отсюда. Но мальчика окружили и схватили. Он визжал, вырывался, но его тянули за ноги и руки, длинные волосы, пресекая каждое движение. Со злым торжеством Хао отметил, что все-таки разбил ногами пару носов. Его выволокли из пещеры в длинный грот. В лицо дохнуло невыносимым жаром. Мужчины бросили Хао на черную землю и быстро отошли, спасаясь от пламени. Мальчишка с трудом поднялся на колени и с ужасом посмотрел вниз. Он лежал на широком утесе, а внизу колыхалось жидкое пламя. Оно закручивалось, рокотало, пузырилось и почти звало его. Единственный путь к отступлению – вход в пещеру – перекрывали люди, с которыми он вырос. Испуганные глаза его матери мелькнули в этой толпе. - Мама, - позвал Хао. Теперь стало действительно страшно. – Мама! Он попытался ринуться в эту толпу, но его снова оттолкнули. - Мальчик мой, ты же понимаешь, что ты должен умереть? – раздался надрывный от рыдания голос его матери. Хао замер, не веря, что вообще это слышит, что это происходит с ним. Он отступил, словно эти слова толкнули его в грудь, и упал на самый край. Его длинные волосы повисли над пропастью, жидкое пламя потянулось к ним. Мальчишка закричал, снова вскакивая, кинулся бежать, но вдруг остановился. Он взял прядь своих волос, с которой капала лава, и удивленно уставился на локон. Жидкий огонь вел себя как вода, не обжигая его и уничтожая черные волосы. Хао поднял взгляд на соплеменников, и наткнулся на множество взоров, пораженных ужасом. - Но там Сони! - из последних сил крикнул он, и тут из толпы вырвался его отец. Хао даже улыбнулся: сейчас папа схватит его, уведет отсюда, все происходящее превратится в страшный сон. Но мужчина, подбежав, с силой толкнул своего сына в грудь, а мальчишка даже не смог закричать от ноющей боли в груди. Он сорвался с утеса и начал падать. Длинные волосы скрывали почти весь обзор, но на краткий миг он все же смог увидеть лицо отца, равнодушное и пылающее от этого жара. Тело пронзила такая боль, словно пламя стало его кровью, просочилось в глаза, затекло в горло. И больше он ничего не видел. Опачо села на край утеса и всмотрелась в лаву. Прошло две недели с тех пор, как она была здесь в последний раз. Девочка все всматривалась и всматривалась, но силуэт пропал. Лава по-прежнему бурлила и шла по кругу, но там явно никого не было. - Он что, снова уснул? – не поняла девочка, но сзади раздался такой звук, который бывает, когда капля воды упадет на раскаленную поверхность. Опачо замерла, не в силах отвести взгляда. Ей навстречу шел невысокий юноша, полностью нагой, но жидкий огонь, стекающий с его тела, прикрывал эту наготу. Он наступал на небольшие лужицы грота, и вода шипела под его ступнями, превращаясь в пар. С длинных волос и пальцев срывались огненные капли. Он остановился посередине утеса и поднял взгляд на жрицу. Лава все еще не открыла юное лицо, она стекала как жидкая смола, но Хао этого и не замечал. Он смотрел на Опачо черным, немигающим взглядом, только изредка закрывая глаза, чтобы смахнуть с ресниц назойливые капли. - Здравствуй, - вымолвила девочка, дрожа всем телом. Повелитель огня усмехнулся и повел плечом. - Впервые за все время, что я томился в этом огне, со мной заговорил человек, - произнес он глубоким, точно не мальчишеским голосом. Он поднял руку, стирая лаву с лица, как люди смахивают воду, и быстро прошелся языком по сухим губам. Опачо не смогла сдержать вскрика, и вылупила наивные глаза на бога Вулкана. Перед ней стоял до боли знакомый ей человек, которого она видела буквально час назад – Йо Асакура помог ей добраться до горы, чтобы девочке было не так скучно одной в дороге. Но почему они так похожи, жрице предстоит только узнать, а перед этим пережить и самый сильный страх в своей жизни, когда повелитель огня услышит имя своей семьи впервые за многие тысячи лет.