Повелитель Огня

Хао, ходящий по потолку своей пещеры, остановился прямо напротив мальчишки так, чтобы их лица оказались друг напротив друга. Йо уже ничего не удивляет: он привык к необычной силе бога, его настроениям, манерам, наивным вопросам, даже к странной философии. Каждый раз, вспоминая рассказ о его жизни, юноша думал, что такова Судьба, и не ошиблась она и на этот раз. Хао пришлось многое пережить, вытерпеть, но он – это стихия, сам огонь, его прекрасное воплощение в человеческом теле и никто не стал бы лучшим богом, чем он. Повелитель мог как согревать, так и обжигать, как дарить надежду, так и пугать до перехватывания дыхания. Асакура пережил уже все это. Каждый день последний месяц Йо проводит вечер в этой пещере. Если не вечер, так ночь. Порой, когда дел не было, и весь день. Бывало, они все время говорили, но так же часто молчали, просто наблюдая за движением лавы или звезд. Мальчишка всем сердцем полюбил эти времена, когда он сломя голову бежал к Вулкану, забывая обо всех заботах, и отдавался этой невероятной сказке. Он позволял богу касаться себя, изучать пальцами каждую черту лица, улыбался и даже не мог описать сам себе, как в момент, когда горячие пальцы касаются его губ, бывает хорошо. У самого шамана и в мыслях никогда не было коснуться в ответ – это было что-то запретное, неизведанное, пугающее своим величием. Часто Хао казался ему просто другом, если они сидели спиной к спине и следили, как природа заботливо укрывает ночью леса, но стоило повелителю огня оказаться в поле зрения шамана или произнести хоть слово, Йо охватывал дикий восторг, который не мог сравниться даже с полетом с обрыва в глубокое озеро Идоко. Один раз Хао, изучая свое отражение – так он сам часто называл юношу – коснулся обжигающей ладонью груди там, где бьется сердце. Для Асакуры этот момент превратился в откровение, когда неважно собственное имя, прошлое и будущее, есть только этот момент: момент прекрасный, чарующий, сжигающий дотла и в мгновение возрождающий. Юный шаман чувствовал себя фениксом, и позволял себе гореть в этих ониксовых зрачках бога, которого полюбил всем сердцем. Нет, он не считал это обычной любовью, которую испытывал когда-либо в своей жизни к матери, девушке или другу. Его любовь была настолько велика, что весь мир казался ему его колыбелью, где он может забыться в изучающих прикосновениях того, чье имя стало молитвой и смыслом улыбаться. Йо боялся касаться бога, в его голове не возникало мыслей даже о таком, он любил его, как человек любит счастье и мечту – трепетно, желая лишь быть, отдавая всего себя этому прекрасному чувству, возносящему в небеса. Никогда так же не возникало желания сказать о своих чувствах ему, но шаман всеми силами старался показать свою любовь заботой и действиями, хотя все можно было бы прочитать в карих глазах. Повелитель огня же не замечал этого лишь потому, что эти глаза он другими не знал. В них жило солнце, словно ночь не наступала, а светило лишь пряталось за зрачками, игриво просвечивая в золотистых жилках. И сейчас впервые, когда Хао хитро сощурил глаза, разглядывая мальчишку в таком странном положении, Йо действительно испугался своих мыслей и желаний, которые никак не были связаны друг с другом. Разумеется, это не укрылось от мудрых ониксовых глаз. - В чем дело, мое отражение? – спросил бог. Йо заставил себя отвести от него взгляд и чуть не задохнулся. Он спешно вышел из душной пещеры на улицу, где наступивший октябрь схватил его в свои холодные лапы, заставляя замереть. К горлу подкатил тугой ком, перекрывая доступ кислороду. От пронизывающего холодного ветра не стало легче, наоборот, Асакура осознал весь ужас происходящего. Как он мог об этом забыть? Еще каких-то две недели, и наступит осеннее равноденствие. День, когда Хао снова уснет на пятьсот лет. Всего четырнадцать дней, и не станет его бога, прекратятся долгие вечера, эти касания, вынуждающие гореть, этих черных, как уголь, глаз он тоже больше никогда не увидит. Не сможет коснуться. Не сможет услышать. Не успеет все рассказать. Хао вышел следом, не понимая, почему его отражение вдруг исчезло. От его приближения становилось тепло, и это тепло заботливой рукой снова уносило в негу, но забыть о том, как оно скоротечно, теперь было невозможно. - Что случилось? – спросил повелитель огня. Йо смотрел на сумеречную долину – свой родной дом, который сейчас кажется чем-то нереальным, вроде декораций. Как все объяснить? Как подобрать слова к тому ужасу, который юный шаман испытывает от одной только мысли, что скоро его бога не станет? Хао просто рассмеется, услышав мысли обычного мальчишки, так беззаветно влюбившегося в божество. Асакура вспомнил, как пару дней назад он чуть не свалился в жерло вулкана, когда подошел посмотреть на лаву поближе. Хао успел подхватить мальчишку, секунду, которая для Йо превратилась в вечность, смотрел в карие глаза, а потом рассмеялся и сказал, что его отражение еще не бессмертно, чтобы познать постель повелителя огня. Это воспоминание вдруг стало таким ярким, словно юноша еще находится в сильных руках и слышит эти слова: - Ты не бессмертен, чтобы познать мою постель. - С тобой я бы рискнул… - прошептал он, глядя вникуда. - Что ты там бормочешь? – не понял Хао. Йо рывком вернулся в реальность и посмотрел на бога. Он зажмурился, отгоняя страшное видение, но от того еще более возбуждающее молодое тело. Шаман снова повернулся к повелителю огня спиной, скрывая смущение и лгущие глаза. - Мне пора идти, - быстро проговорил он и сразу пошел к тропе, даже не возвращаясь за сумкой. - Но уже поздно, - окликнул его Хао. – Останься со мной. - Я не могу, - бормотал Йо, скользя по каменистой насыпи. – Не могу. Бог Вулкана появился перед мальчишкой в одну секунду, преграждая путь. Шаман ненадолго ослеп от яркого пламени, но когда открыл глаза, четко увидел перед собой лицо божества. - Это глупо, - почти прорычал Хао. – Почти стемнело, куда ты собрался? Что произошло? Йо всеми силами старался сдержать подступившие к глазам слезы и не смотреть на бога. Он бессильно опустился на камни, запутался пальцами в собственных волосах и судорожно выдохнул. - Через две недели осеннее равноденствие, - тихо проговорил он. – Ты уснешь, и я… Хао сел на колени напротив. Йо увидел только это, а когда решился поднять глаза, очень удивился. Повелитель огня мягко улыбался, прикрывая улыбку ладонью. - Ты боишься, что этого не произойдет? – спросил он. - Нет, - выдохнул шаман. – Это глупо, я… - Будешь скучать? Асакура осип, охрип, на секунду умер от слишком быстрого сердцебиения. - Да, наверное… - выдавил он, а затем добавил. – Ты же хотел все уничтожить… - Людские желания скоротечны и непонятны, а я теперь бог. Что взять с моих желаний? – сладко произнес Хао. – Я усну, ведь так было всегда, просто кто-то сильнее меня дал мне еще немного пожить. Я заберу с собой твою флейту, а ты почаще смотри в зеркало, я буду напротив. Если бы я знал, как подарить тебе хоть огонек от себя, я бы это сделал, мое отражение. Йо до боли закусил губу и моргнул, смахивая с ресниц непрошенные слезы. Снова перед глазами лава, где будет покоиться его любимый бог, но фантазия дана нам для того, чтобы мы могли мечтать. - Я знаю, как, - глухо проговорил шаман, даже не ведая, что заставило его вообще рот открыть. Но слово уже сказано. Все, что Йо хотелось, это набраться смелости, с которой северные народы бороздят холодные моря, и коснуться горячих губ. Он точно знал, что это прикосновение навсегда изменит его жизнь: либо убьет, либо сделает бессмертным навсегда. Тело так обманчиво. Асакура протянул руку, коснулся шелковых волос дрожащими пальцами и, задыхаясь, надавил богу на затылок, привлекая к себе. Он коснулся лбом лба Хао и зажмурился, набираясь смелости. Так близко они впервые, обжигающее дыхание бога оседает на губах обычного мальчишки, такого же безрассудного, как его любовь. Огонек. Огонек бога у него на губах. Когда время замерло, Йо успел подумать, что за то, что он сейчас делает, после смерти горят адским пламенем. Но вот оно, на пальцах бога, коснувшихся подбородка шамана, и заставивших приподнять голову вверх. Асакура вцепился пальцами в агатовые волосы, когда губы бога накрыли его. Юноша ждал, что его охватит огнем, боли, горечи сожжённой кожи, привкуса крови, и готов был все это испытать ради одного мгновения, но поцелуй бога был мягким, почти невесомым. Йо дрожал как осиновый лист, не отвечая на это прикосновение – его почти физически душил дикий восторг, смешанный со сладким страхом первого прикосновения. Он приоткрыл рот, чтобы вдохнуть, и именно этот момент он будет потом вспоминать как переломный, со слезами на глазах. Хао подался ближе, уперся одной рукой в камни сбоку от шамана, заставляя пригнуться к земле, и невинный поцелуй вдруг стал целым взрывом. Повелитель огня слабо закусил зубами нижнюю губу Асакуры, провел по ней языком, и сомкнул губы. Йо, вскрикнув, ответил, обнимая бога за шею обеими руками, чтобы не упасть на землю всем телом. Какая близость на несколько минут свела его с ума, заставляя прижиматься к горячему телу бога все сильнее: внутри, в районе живота, расцвел огненный вьюн, пустил свои корни в сердце и оплел тонкими веточками все тело, покрывая каждый сантиметр кожи мурашками. Когда поцелуй прервался, Йо долго не открывал глаз, ощущая на губах яблочное дыхание. Он бы хотел вскочить и побежать отсюда, прямо по воздуху вверх, потому что теперь он может все, даже летать, но разум, как отчаянно предлагающий эту мысль, сдался и отключился. Хао сел удобнее, подхватив безвольное тело, и провел пальцами по собственным губам. Что он наделал? Склонившись к своему отражению, бог прислушался. Дышит, сердце бьется отчаянно быстро, значит, живой. На миг повелителю огня действительно показалось, что он убил этого человека, но сейчас хотелось смеяться. Подхватив мальчишку на руки, Хао отнес его в пещеру, уложил в темном углу подальше от жара и сидел рядом, до самого рассвета поглаживая ладонью каштановые волосы. Поцелуй, сделавший смертного на миг бессмертным, бессмертному на век вернул жизнь. POV Йо Как же отчаянно мне не хотелось просыпаться. Тело, пролежавшее всю ночь на твердой земле, замерзло, а вот дышать было практически нечем. Я еле разлепил глаза и приподнялся, чтобы понять, где я вообще нахожусь. Грот, монотонный капающий звук, рокот Вулкана… Пещера Хао. Я встал, размял затекшие плечи и подошел к обрыву. Хао спал. Лава, обволакивая бога, качала его легкое тело и несла по кругу. Я всего два раза видел, как он спит, потому что обычно прихожу ближе к вечеру, когда он уже бодрствует, но сейчас у меня есть шанс понаблюдать за ним, и я его не упущу. Я лег на край обрыва, с которого повелитель огня ласточкой бросается в жидкое пламя, не способное причинить ему боли, и замер. Было очень жарко, пот застилал глаза, но я не мог оторвать от этого зрелища взгляда. Бушующая лава кипит, подхватывает мое тело, но я не могу утонуть в ней или сгореть, потому что меня держат его руки, они же и защищают от смерти. Его губы на моей шее, я с протяжным криком откидываю голову назад, сходя с ума от этого прикосновения. Его поцелуй сжирает меня, возрождает снова, руки скользят по спине и бедрам, придерживая, прижимая к себе. Я моргнул и отшатнулся. Великие Духи, как мне могло такое в голову прийти? Воспоминания вчерашнего вечера накрыли меня волной, прибили к черному полу пещеры, не давая возможности пошевелиться. Я целовал его… О, Боги… Я бежал от храма бога огня так быстро, как только мог, падая, сбивая колени в кровь, но не останавливаясь, пока не добежал до озера. Нырнув в воду, я даже ощутил, как шипит мое тело, словно я раскаленный предмет. Пришлось сразу выныривать, потому что воздуха от бега совершенно не хватало. Я водил по себе руками, смывая грязь и копоть, свои же фантазии, где помню каждую мелочь: лаву на кончиках черных волос Хао, его руки, скользящие по моей груди, горячие губы, язык, треугольник мышц его живота, яблочное дыхание. Как это все вообще возникло в моей голове?! А потом я вспомнил. Я представлял все это день за днем, но каждыми, наблюдал, думал, мечтал. Я помню каждый изгиб его тела, каждую интонацию, которую впитывал жадно, как губка, словно это дороже воды. Видения были мимолетны настолько, что мозг не успевал их обрабатывать, но вчера это все слилось воедино. Я набрал воды в руки и плеснул ею себе в лицо. Что я наделал?.. Нет, он не мог меня сам целовать. Я больше никогда не смогу подняться к нему и увидеть его. Мне кажется, если он, после содеянного мной, не убьет меня сам, то я умру от стыда и собственной любви, познавшей вкус его губ. Помимо этого я понял, что если сейчас же не расскажу это все кому-нибудь, то точно сойду с ума. Я кинулся в деревню, стараясь закоулками пробраться к нужному мне дому. Все только просыпались, у меня был шанс, но Лилилала открывает свой магазин очень рано. Я должен успеть до того, как к ней нагрянут посетители. Добежав до ее дома, я распахнул двери и влетел на порог. Лили стояла у стойки и пересыпала кунжут из мешка в чашу, но, заметив меня, она сразу кинулась к двери и закрыла ее на замок. Я смутно помню, что она говорила, пока заваривала мне чай и намазывала пресные лепешки с мясом маслом, я словно отключился на это время. А когда пришел в себя, она склонилась ко мне и произнесла всего одно слово: - Клятва. Я закусил язык. Точно. Я же клялся Опачо никому не рассказывать о Хао. - Откуда ты знаешь? – дошло до меня. - Я много чего знаю, мальчик мой, - ответила мне Лили. – И без слов узнаю, что ты хочешь мне сказать. Она достала из-под стола большую плоскую тарелку из дерева, с выжженными на ней узорами, и небольшой сундучок. В нем лежала куча мешочков: с сушеными травами, специями, камешками. Я наблюдал, как она выбирает нужные, рассыпает их по блюду, и кусал собственные пальцы. Спустя десять минут, Лилилала подняла на меня удивленный взгляд, на дне которого плясали озорные огоньки. Меня поразила ее реакция. Если честно, я думал, на меня наорут. - Серьезно, что ли? – прыснула она. - Я не понимаю о чем ты, - чуть не расплакался я, убирая волосы назад. - Где перец, который я тебе дала? Я порылся в карманах и достал кожаный мешочек, который специально сшил для этого подарка, чтобы не потерять и не помять. Достав перец, я протянул его Лилилале, но она покачала головой. - Раз перец цел, значит, тебя не от чего было защищать, - произнесла она. – Видишь ли, Йо, это особенный талисман. Он спасет тебе жизнь всего один раз, но даже если твоей жизни будет угрожать бог огня. Если перец цел, значит, твоей жизни ничего не угрожало. - То есть, он сам меня поц… - промямлили я, но женщина шикнула на меня и я заткнулся. - Да. Это его дар тебе, юный шаман. Я знала, что твоя любовь сыграет с тобой жестокую шутку, но это еще только будет. Ты же понимаешь, о чем я? Я кивнул. Да. О том, что скоро Хао уснет, и все, что я смогу – это приходить в его пещеру и пытаться рассмотреть его силуэт в лаве. - Мне казалось, что я просто… Я не думал, что люблю его… - забормотал я, не зная, как объяснить. - Все люди хоть раз в жизни встречаются с богом лицом к лицу, - негромко произнесла Лилилала. – Кто-то в храме, кто-то в пути, кто-то дома, а кто-то при смерти. Для каждого человека общение с богом приносит легкость, бессмертие души, потрясающее чувство бесконечного полета и великой тайны. Внутри все ликует, поет. Так? - Так, - соглашаюсь я. - А когда ты понял, что Хао не бог? Я нахмурился, не поняв вопроса, но воспоминание пришло само собой. Мы разговаривали с Хао, сидя у костра, и я рассказал историю, где мы с ребятами в детстве нашли флягу отца Рена с элем и решили попробовать. Что мы вытворяли, опьянев от одного глотка, без смеха не может вспомнить вся деревня. Я сам не могу сдержать улыбки, когда вспоминаю, как пьяный Лайсерг сидел на сеновале, где мы и выпили, в обнимку с маленьким сарлыком и рассуждал о том, что когда он станет мужчиной, то обязательно найдет себе такую же красивую и молчаливую невесту. И это только самая малость того, что я рассказывал и даже показывал моему богу. Хао смеялся, откинув голову назад, а я смотрел на водопад его волос, четкий профиль и вслушивался в этот смех. А потом он рассказывал о проказах своего детства. Я видел все его воспоминания как свои, и именно в тот вечер влюблялся в него с каждой секундой все сильнее, забыв о том, что он держит пламя в руках. - Боже, я же парень… - простонал я, осознавая окончательно всю катастрофу обстоятельств. Теперь я даже себя никогда не смогу убедить в том, что это было именно чувством откровения и не более того. - И что? – хмыкнула Лилилала. – Тоже мне проблема! - Он же бог! - Вполне телесный. - У меня же невеста… - Которая легко это переживет. Йо,- Лили пощелкала у меня перед глазами пальцами. – Послушай мудрую женщину. Кто сказал тебе, что все плохо? Ты наше солнце, Йо, ты наш будущий шаман, способный общаться с богами. Такого светлого мальчика нет на всем белом свете. В этой жизни надо слушать только музыку и сердце, все остальные несут чушь. Я слушал ее, вспоминая игру Хао на флейте, и понимал все больше. Я в одночасье перестал бояться чужого мнения, безответности и смерти. Музыка моего бога могла рассказать мне все о его жизни, а мое сердце говорило мне, что любит пусть и бога, но любить будет вечно. Я боялся только одного – осеннего равноденствия, когда мы расстанемся навсегда. Но я же буду продолжать его любить, вспоминать. Эти два месяца навсегда врежутся мне в память, как самое счастливое время. И пусть мою любовь не поймет семья, невеста и сам Хао, меньше ее от этого не станет.