Повелитель Огня

POV Хао Не могу найти себе места. Я многие сотни лет не знал спокойствия, ведь даже в самом глубоком сне мне виделся последний день моей жизни, но этот человек смог подарить мне его. Всего на один вечер, и сразу отнять. Его нет уже второй день. В смысле… Он только наступил, но вчера Йо не пришел, а я не могу усидеть на месте. Весь день и вечер я провел на Утесе, ожидая его, но его не было. Его нет и сейчас. Я потерял счет минутам. Сломал голову раздумьями. Как знал, что не должен засыпать и оставлять его одного! Знал ведь, что он уйдет и больше не вернется… Я был несдержан при жизни, таким же и остался. Я же принял решение, я столько думал на этот счет, что заставило меня отступить от него? Мне так хочется поблагодарить мое отражение за то, что он вернул мне жизнь. Всего две луны, но я жил, словно и не было всего плохого. Мои дни превратились в ожидание его прихода. Раньше меня развлекала лишь Опачо, с ней было интересно, я дико привязался к этой девочке, но только он все изменил. Распространенные поверья обо мне лишь выдумка, сказка, чтобы пугать детей. Люди представляют меня демоном, объятым пламенем, но даже не подозревают, как мне бывает холодно. Я искренне смеялся и потешался, узнавая о себе легенды, рассматривая картинки, но потом пришел Йо – и я предстал перед самим собой. Он мое отражение. Он все прекрасное, что я так любил на этом свете и я сам, каким я был много лет назад. Зеркало не может дать такого эффекта, оно оставляет привкус фальши и незаконченности, но в его глазах я обретаю себя. Бесконечно поражаюсь его доброте, заботе, силе духа и радости. Он как колодец с живой водой – даже мертвый рядом с ним хочет повернуть время вспять, какой бы жизнь не была. Я бы сделал это ради него, будь я богом времени, но моя стихия огонь, и все, что я могу – это защищать его от холодных зим и оставить от себя частичку. Я размышлял, как сделать это. Мне просто хотелось, чтобы он не забывал обо мне, не превратил меня в сказку, как это сделали другие. Я хотел чувствовать его присутствие даже во сне, и думал, как же поступить. У меня ничего нет кроме правдивых историй и этой пещеры: не знаю, будет ли он приходить после равноденствия. Наверное, какое-нибудь время приходил бы, а потом вырос, и я стал бы снова легендой. Забрать его с собой? Слишком жестоко. Опачо рассказала мне о его жизни по моей просьбе, еще когда я толком не знал его. Рассказала о его семье, матери, даре, друзьях, невесте. Он никогда не говорил мне о ней, только один раз я спросил у него, любит ли он кого-то, любил ли хоть раз, а он улыбнулся и уверенно сказал «Да». Я рад за него, его ждет хорошее будущее. А вот у меня есть всего четырнадцать дней, чтобы жить и придумать, как оставить ему частицу себя. Я доставал со дна бездны самые горячие камни, но все они не нравились мне. Я мог зажечь звезду на ладони, но она потухнет без меня. Я могу оставить прикосновением ожог на его нежной коже, но это все не то. У меня есть время придумать, а свой дар я сорвал с его губ вчера. Я буду помнить его всегда, буду искать его дух в этой долине через пятьсот лет, через тысячу и две. Раньше он позволял касаться себя, но сразу отдергивал руку, когда случайно задевал меня – думаю, ему было слишком горячо, хотя мне самому кажется, что я холоден как лед. Когда он притянул меня к себе, я впервые ощутил его дыхание, и оно будто перешло ко мне – настоящее, живое, такое теплое. Такое зовущее. При жизни я никогда не был влюблен: мы очень рано взрослели, а та трехлетняя зима отняла у меня юность. Кажется, мне нравилась одна девочка, но как-то заочно, с вариантом рассмотрения такой возможности когда-нибудь в будущем. Я никогда не думал, что такое любовь, пока не появился он. Опачо принесла мне книгу о любви. Я вчитывался в эти строки, в душевные пороки влюбленных, их встречи и мысли, в их главную слабость – возлюбленных. Герои самоотверженно кидались в бездну людской злобы ради друг друга, обретали смысл жизни, находили себя. К сожалению, та история закончилась очень грустно, один из влюбленных умер. Умру и я, но теперь я знаю этому смысл. Я злился на всех, кто скинул меня в вулкан, обрек на вечное проклятие, но я ведь спас их тем. Мне кажется, что все ради него – Судьба хитра, она позволила мне проснуться раньше срока, чтобы я смог увидеть, кого я спасу на этот раз. Из-за кого я буду ждать следующего пробуждения со спокойной душой, вдруг Судьба снова будет благосклонна? А может, я еще сплю, просто мне снится очень хороший сон. Уже вечер, а мое отражение так и не пришло. Боюсь, что больше никогда его не увижу, но никак не могу этого допустить – я уйду, но у меня же еще две недели, а он добр, он поймет и побудет со мной еще немного, я больше не напугаю его. Опачо придет только через три дня и больше никогда не уйдет. Она останется здесь, проводит меня в сон и будет приглядывать за ним до конца своих дней. Я дождался заката, вздохнул и начал спускаться с вулкана. Какая же длинная дорога, а ведь Йо проделывал ее почти каждый день, не говоря уже о моей маленькой жрице. Когда камень заканчивается, и я ступаю босой ногой на траву луга, сразу столько вспоминаю. Вся жизнь пролетает перед глазами, и она была счастливой. Но сейчас цель у меня другая. Я знаю точное направление, по которому надо двигаться, чтобы прийти в деревню, потому что сам там жил: ноги несут меня на автомате. Я не боюсь ночных хищников, которые снуют по лесам после захода солнце, ведь мое пламя всегда со мной и оно сожжет даже мотылька, посмевшего приблизиться ко мне хоть на метр. Когда я приду туда, все уже будут спать, но я смогу найти свое отражение, я это знаю. Как тут все изменилось. Прежде чем выйти из кромки леса, провожу по волосам пальцами, укрывая ими плечи, как плащом. Кажется, это площадь, кругом стоят несколько домов, посередине большой тотем – у нас тоже делали такие. Это что? Я? Подхожу ближе, касаюсь разноцветного дерева рукой и смеюсь, не сдерживая себя. Либо у них нет хорошего мастера по дереву, либо в их представлении я действительно так стар. Вокруг тотема лежат свежие цветы, цитрусовые и пара яблок. Кто им сказал, что я люблю кислятину? Беру одно яблоко, едва сдерживаясь, чтобы не написать на земле «Положите побольше», надкусываю сочную мякоть и замечаю, что в одном из домов свет до сих пор горит. И мне кажется, что на меня даже кто-то смотрит. Я не хочу, чтобы меня обнаружили, но замечаю, что яблоко такое же кислое, как и апельсины, и морщусь, отбрасываю фрукт в общую кучу. Не успеваю даже проглотить остатки во рту, как дверь той хижины открывается, и я вижу силуэт. Что ж, меня заметили, но если этот человек закричит, я сожгу его в прах и уйду раньше, чем прибегут остальные. Это женщина. Удивленно поднимаю бровь – в руках она несет плетенку с алыми, как кровь, яблоками. Она остановилась в паре метров от меня, завороженно глядя на мое лицо, потом склонила голову и тихо произнесла: - Доброй ночи. - Не боишься в ночи ходить? - спросил я. Йо рассказывал, что даже двери запираются на три замка, после заката запрещено выходить из домов. - Я всего лишь хочу угостить тебя, - говорит она и поднимает на меня свой взгляд. – Йо говорил, ты любишь сладкие. Возьми. Она протягивает мне яблоко, а я, услышав его имя, осторожно приближаюсь и беру фрукт. Мое отражение рассказывало, что яблоки дает ему женщина, только у нее такие сладкие. - Лилилала, - протягиваю я, догадавшись. Сладкое имя, его приятно произносить. - Это я, - улыбается она. – Ты ищешь мальчика? - Он не пришел сегодня… - Он придет, - уверенно сказала она. – Завтра. Он сам говорил, сейчас его нет в деревне. - Где он? - Ушел за Амараем в соседнее поселение, - говорила мне женщина и кивает на лес. – За рекой. - Амарай? – впервые слышу. - Магический камень, на котором наследник со своей невестой, принесут клятву сковать тебя своими узами во сне. Он находится у наших соседей, потому что на их стороне есть грот в твоем Вулкане, куда совершенно не достает жар. Видел бы ты Йо, как он не хотел идти за ним. - Почему? – тихо спрашиваю я. Лилилала улыбнулась грустно и протянула мне еще яблоко. - Он сам расскажет. Возьми еще. И возвращайся к себе, он обязательно придет. Она поклонилась мне еще раз и ушла в свой дом. Сразу после этого свет в ее окнах погас, а я поспешил обратно, искренне веря ее словам. Мне предстояла долгая дорога через лес и поле, вверх по вулкану, скорее заснуть, чтобы проснуться только тогда, когда мое отражение придет навестить меня снова. В тот же день утром Йо шел позади Рена и смотрел в землю. Никогда еще он не чувствовал себя таким предателем. Вчера, когда он пришел домой от Лилилалы, дед приказал ему отправляться следующим днем к соседям за Амараем, и даже слушать его не стал, потому что мальчик сильно провинился, не появляясь дома двое суток. Всю ночь Асакура не спал, думая, что собственноручно принесет в деревню камень, который поможет усыпить Хао. Юный шаман знал, что это неизбежно и необходимо, но почему именно он? Утром он только и успел, что заскочить к своей любимой торговке и взять трав путника, и вот сейчас идет в сопровождении Рена и Хоро многие километры по степи пешком, чтобы забрать Амарай. Шаман может передвигаться по всем территориям свободно, и никто не имеет права причинить ему вред, но Ен перестраховался и приказал сыну и будущему родственнику проводить Йо до границы. Ренни – идущий впереди Асакуры, и Хорокей – плетущийся сзади, не разговаривали, да и сам шаман не видел в этом смысла. Он отлично знал, что эти двое грызутся при любой возможности, и никак не хотел теперь участвовать в очередной перепалке. Вообще эти двое поражали всю деревню – то в упор друг друга не видят, то чуть ли не дерутся, потому что муха мимо пролетела. Пойди разберись. Йо попрощался с друзьями на границе, ступил в холодную реку, чтобы перейти ее вброд, а воины устроились на берегу, чтобы ждать его возвращения. Хоро уснул, кутаясь от прохладного ветра в плащ, а Рен всматривался в другой берег. Так прошел час, второй, третий, наступил вечер, но шамана все не было. - Выспался? – недовольно проговорил Тао, заметив, что брат его невесты проснулся. – Опять всю ночь будешь ходить по дому и будить остальных? - Ничего подобного! – тут же возмутился Хоро. – Я передвигаюсь тихо, как мышка. - Не разбираешься в животных, осел? - Заткнись, пока я не разозлился. - Напугал, - усмехнулся наследник и посмотрел на горизонт. – Больше ждать смысла нет, пошли. - А как же Йо? Рен отряхнул одежду и пнул камешек на берегу. - Он остался там, его не тронут, а утром он уже сам дойдет. Если хочешь, конечно, можешь остаться. Таким образом, на одного идиота в моей жизни может стать меньше. - А ты без меня доберешься, малыш? Вдруг кто покусает, – негромко проговорил Хоро, выходя из себя, и сильно толкнул Тао в плечо, проходя мимо. Разве Рен может спустить такое поведение? Драка была не долгой, но осенью солнце садится быстрее. Когда Ренни вытер с губы кровь и сплюнул на землю, солнце почти село. Он развернулся, и молча пошел к поселению, стараясь держать себя в руках. Как же его бесит этот ледоголовый болван! Хоро шел рядом, не отставая, и постоянно оглядывался, словно за ними гнались. Когда они вошли в лес, стало совсем темно. - Мы не успеем, - спокойно сказал айну. - Успели бы, если бы не ты. - А я тут причем? Ты первый начал обзываться и кинулся на меня! Рен остановился, резко повернулся к Юсуи и ткнул пальцем ему в грудь. - Ты, - четко проговорил наследник. – Ты сидишь у меня в горле. То, что ты брат моей невесты, не дает тебе права так себя вести! Хорокей приподнял бровь, усмехаясь. - А ты кто такой? - Будущий глава деревни, - самодовольно проговорил Ренни. – И ты обязан меня слушаться. Начнешь прямо сейчас! - Да неужели? – воскликнул северянин, надвигаясь на наследника. - Именно, - кивнул наследник и с силой ударил по ближайшему дереву ногой. Вниз упала веревка и стукнула айну по голове узлом. – Забирайся, идиот, но сперва, проверь себя на наличие всяких тварей. Им туда нельзя. - Тогда оставайся здесь, - сказал Хорокей и первый забрался по канату в запаску. Рен фыркнул и остался внизу, чтобы дать себе немного успокоиться. Как ни странно, злость отпускала его всегда очень быстро, но на смену ей приходила пустота. - Боги, почему все так складывается? – тихо пожалел себя он и быстро полез наверх. Хоро уже почти разжег костер, когда Рен закрывал дверь. Ему хотелось поскорее уснуть, чтобы больше не нарваться на ссору или холодный взгляд синих глаз. Йо, отправляясь за амараем, чувствовал себя предателем, а Ренни теперь окончательно скованным. Все, конец юности, играм, многим мечтам. Конец даже таким отношением с этим северянином, потому что став родственниками, они отдалятся еще сильнее друг от друга. С такими мыслями Рен лег, закрыл глаза и попытался уснуть. - Змея! – заорал Юсуи, когда наследник почти уснул. Тао вскочил, подлетел к Хорокею, про себя повторяя «Только не снова!». - Где? – крикнул он. Хоро, катающийся до этого по полу, словно его уже укусили, сел и поднял руку на уровень золотистых глаз. В пальцах держал тонкий кожаный шнурок, которых на руках у северянина были десятки. - Ты придурок? – очень спокойно спросил Рен, поняв, что его надули. - Было интересно, как ты отреагируешь, - пожал плечами айну и принялся наматывать шнурок на запястье. – Ты такой забавный, когда переживаешь. - Я тебя убью, клянусь… - Испугался? – поднял свои синие глаза северянин на наследника. – Скажи, наконец, правду. Ты такой лжец. - Чего? – чуть не задохнулся от возмущения Тао. Хорокей, резко подавшись вперед, схватил наследника за грудки и, притянув к себе, поцеловал. Рен на автомате уперся северянину в плечи руками, чтобы не упасть, и удивленно застыл. От удивления он даже не стал вырываться. Поцелуй получился легким и невесомым, но у Тао все равно подкосились ноги. - Соври мне снова, - негромко проговорил айну, немного отстранившись. – Ну же, ты в этом мастер. - О чем ты? – прохрипел Ренни, не открывая глаз. Когда он вообще их закрыл? - Ну, скажи, что терпеть меня не можешь. Рен, опустившись на колени, набрал ртом в легкие воздуха, но не смог произнести ни слова. Если уж самого Хоро не получается обманывать, то и себя нет смысла. Это деланное равнодушие не приносит ничего кроме боли. Как-то раз Пирика сказала, что люди любят делать себе больно тем, что строят из себя кого-то другого, скрывают чувства и мысли, и страдают в свое удовольствие. - Отвали от меня, - наконец выдохнул сын вождя, слабо отталкивая северянина. – Оставь меня в покое. - Я впервые к тебе притронулся, - заметил Юсуи. - Ты у меня в голове засел. Это бесит. - Рен, - вздохнул Хорокей. – Да расслабься ты, наконец. Просто расслабься. Ты ведешь себя так, словно я в тебя из лука целюсь. - Если перевести эту фразу на метафору, все так и есть. Ренни вернулся на свои шкуры, лег и закрыл голову руками. Как же тяжело осознавать то, что Хоро говорит правду. - Может, ты прав, - раздался тихий голос айну. В нем дрожала настоящая печаль. – Лживые люди любить не умеют. Рен мгновенно подорвался и с нарастающей яростью взглянул на северянина. Как он смеет такое говорить? Так тяжело, осознавая всю неправильность ситуации, носить это в себе, скрывать, а этот урод все видит и еще измывается. - Я бы на твоем месте не говорил о том, чего не знаешь, - заставив себя стихнуть, произнес Тао. – Ты знаешь, что выводит меня, и с радостью пользуешься этим. Неужели до твоих замороженных мозгов никак не может дойти, что это больно? - Знаешь, что больно? – рассматривая костер в алькове сквозь пальцы вытянутой руки, проговорил Хоро. – Влюбиться в мужа своей сестры, и каждый день страдать от этого. - Что?.. Хорокей повернул голову, чтобы увидеть наследника. Ренни сидел на шкурах, неверящим взглядом глядя на айну. - Я верю в любовь с первого взгляда, забыл? – грустно усмехнулся Юсуи. – Зля тебя, я хоть что-то получаю за свою глупость. Я не могу позволить тебе игнорировать себя. - Я женюсь на твоей сестре через две недели!.. - Мог бы не напоминать, - поморщился парень. – Но, мне кажется, будет лучше, если я скажу, что люблю тебя сейчас, чем потом когда-нибудь. Я не умею держать язык за зубами, как ты уже мог заметить, поэтому не вижу смысла тянуть. Тебе придется смириться с этой мыслью, и я хочу, чтобы ты сделал это до того, как станешь счастливым семьянином и вождем племени. Как я уже сказал, бесить я тебя буду всю жизнь. Наверное, ты бы хотел узнать причину моего поведения. - Ты просто ненормальный идиот… - Подписываюсь под каждым словом. - Я думал, что ты понимаешь, почему я так реагирую! Я каждый чертов день… - Лжешь? – перебил его Хоро, снова обращая взгляд синих глаз на Тао. – Когда тебя укусила змея, мне даже показалось, что я что-то значу для тебя. У тебя был болезненный шок, скорее всего температура, с который ты потом провалялся три дня, но твои слова я запомнил. Рен зажмурился, не веря, что все это происходит с ним. - Это не было бредом, - тихо выговорил он. - М? – не расслышал северянин. - Я не могу это сказать. - Что? Ренни потер глаза пальцами, придвинулся к айну и, смело открыв глаза, навис сверху. - Чувствую себя полным идиотом, - фыркнул он, повторяя ту фразу, и, не давая себе время на передумать, прижался губами к губам северянина. Он ожидал, что Хорокей его оттолкнет, всё-таки, как-никак, они почти родственники, и не смотря на признание, могло сыграть уважение к сестре, но Юсуи провел руками по спине наследника, прижимая его к себе, и ответил на несмелое движение. - Так я тоже идиот, - немного удивленно, но улыбаясь, сказал Хоро, когда Ренни отстранился. - Я муж твоей сестры, - прошептал сын вождя, не веря, что сделал это. - Еще нет. Хоть день в жизни человек имеет право на эгоизм. Я ее старший брат, я разрешаю, - уверенно ответил Юсуи, снова привлекая к себе наследника. Рен обнял айну за шею, покорно ответил на поцелуй и сразу забылся. Для него все было впервые, но от этого не было страшно. Хоро целовал обветренные губы очень мягко, ненавязчиво, гладил юное тело широкой ладонью, и слабо улыбался в поцелуй. Сколько времени прошло так, никто из них не скажет точно. - Если бы не свадьба, могло ли быть все иначе? – тихо спросил Хорокей. – Просто если бы мы встретились. Как думаешь? Тао задумался, сжимая кофту северянина в кулаке. Он положил Юсуи голову на плечо, и смотрел на огонь в камине. Из-за этой стихии его судьба расписана, втоптана в реальность, без права на мечту и желания. Определиться с тем, что он хотел бы иного, было не так просто, но Рен уже давно это сделал. Даже Йо признался неделю назад, что если бы не было этой свадьбы, он бы смог быть с северянином. С Асакурой вообще легко говорилось на эту тему, он странным образом все понимал. В большинстве своем, именно из-за шамана сын вождя многое понял. - Да, все было бы иначе, - слабо проговорил Ренни. – Раньше я никогда не задумывался об отношениях и любви, но когда узнал о свадьбе, мне захотелось влюбиться наперекор судьбе, отцу. Чтобы не согласиться с таким раскладом. Я начал представлять, как это будет. Сейчас совпадений нет, но, видимо, цели своей я достиг. Хоро тихо засмеялся, пропустил черные волосы наследника сквозь пальцы и мягко коснулся губами его макушки. - Ты в курсе, что Пирика влюблена в Лайсерга? - Да иди ты! – округлил глаза Тао. - Серьезно. Она, конечно, не такая нечестная, как мы с тобой, но все уши мне уже прожужжала. Рен прыснул, закрывая глаза рукой. С каждой минутой все веселее и веселее. - А он? - Он твой друг, сомневаюсь, что он предаст тебя. Но мы умеем видеть. Мне даже жаль его. - Знаешь, все настолько нелепо, что я готов сказать. - Сказать что? - Я люблю тебя, Хорокей. И если бы не этот чертов Хао и свадьба, я бы, наверное, не побоялся сказать тебе это раньше. Северянин потянулся к любимым губам, но Рен не дал ему приблизиться, оперившись руками в пол. Он непонимающе уставился на костер в алькове. - Что горит? Юсуи не сразу понял, о чем толкует любимый, но скоро сам почувствовал запах дыма. Ренни поднялся и вышел из дома, держа руку на сложенном гуандао на всякий случай. - Мы горим! – закричал он с улицы. Хоро уже и сам видел языки пламени, пожирающее крыльцо. Подскочив, айну выбежал за Реном и посмотрел вниз. Одно из деревьев, на котором находилась запаска, горело, и, судя по всему, давно, потому что огонь бушевал слишком яростно. - Надо срочно спускаться! – сказал он наследнику. Тот мешкать не стал. Обжигаясь, он быстро спустился по канату, царапая руки о жесткую веревку. Северянин спустился следом и развел руки в сторону – нельзя допустить пожар, иначе загореться может весь лес. Ренни не понимал, что происходит, но огонь потихоньку гас. - Что ты делаешь? – спросил он. - Покрываю кору слоем льда. Он тает и тушит пожар. Сын вождя отошел на всякий случай, чтобы наблюдать в сторонке. Когда от пламени не осталось ничего, кроме пара и обугленного дерева, Рен разглядел в корнях странный силуэт. Он подошел ближе, держа свое оружие в руке, склонился, чтобы рассмотреть и едва сдержался от отвращения. - Тут волк сгоревший, - закрывая нос рукой, сказал он. - Как мог загореться волк? – не понял северянин. - Йо?.. Хорокей обернулся, не понимая, к чему любимый это сказал. Рен всматривался в лесную чащу. Айну пригляделся и увидел между деревьев человека. При свете луны, слабо проглядывающей сквозь кроны, можно было разглядеть и лицо. Действительно, Асакура, только взгляд дикий, видимо, волк его напугал. - Йо, что ты здесь делаешь? Мы же оставили тебя там! - Где? – раздался голос. - Это не Йо, - сразу понял Тао и начал отступать. – Это морок. - Где остался Йо? – шелестящим шепотом, странным образом отлично различимым, спросили снова. Человек приближался. Черные, безумно длинные волосы спутаны, на кончиках пальцев, у самых ногтей, горит пламя. Ренни даже замер, вглядываясь в их танец. Медленно до него доходило, но слишком медленно, чтобы успеть среагировать. Хорокей, отошедший дальше, увидел только, как с нечеловеческой скоростью существо приблизилось к Тао и схватило его за горло. - Ты не Йо, - тупо проговорил сын вождя. - Угадал, - похвалил человек. - Хао, - первым догадался Хорокей. – Бог Вулкана. Но ты так похож... Повелитель огня перевел горящий взор на северянина, сжимая пальцы на горле Рена сильнее. Наследник нанес секущий удар по корпусу бога гуандао, но Хао даже не дернулся. Там, где у человека выступила бы кровь, у повелителя огня сочилась лава. Судя по глазам божества, его это тоже удивило не мало, но он быстро смекнул, что к чему. Рана затягивалась с чудовищной скоростью, и скоро о ударе мощного оружия напоминала лишь порванная, обугленная на краях, ткань рубашки. - Глупо, - коротко сказал Хао и сжал пальцы на шее Рена. Тао закричал от дикой боли, когда по руке бога пошел огонь, прожигающий кожу под подбородком. Хоро кинулся к любимому, но все, что пришло ему в голову – это схватиться за повелителя огня и попытаться его оттащить. Неожиданно, Хао замер, пламя погасло. Он невидящим взором посмотрел на Ренни, затем на свою руку, которой коснулся Юсуи. Она была синей, с четкой картой вен, словно окаменевшей. Бог отшатнулся и упал, постанывая от невероятной боли. Он уткнулся в землю лбом, давя крик, хватаясь здоровой рукой за окаменевшее запястье. Хорокей удивленно уставился на свои пальцы, но вскрик Рена быстро привел его в себя. Под прохладными руками северного шамана, ожог быстро перестал болеть, но четкая бардовая полоска явно останется там навсегда. - Что произошло? – спросил айну, прижимая к своей груди голову любимого. - Какого черта он Йо? - Ты слишком холоден для него, - ответил Ренни. Говорить было сложновато. – Ты же с Холодного Моря, недаром невест везут оттуда. А на второй вопрос хотел бы и я знать ответ. Юсуи соображал. На земле перед ними лежит сам бог огня, повергнутый наземь всего пятисекундным прикосновением. Он уже приходит в себя, руке возвращается обычный телесный цвет, но смысл ясен – одно прикосновение айну забирает у Хао силы и лишает движения. - Рен, - тихо проговорил Хоро. – Все получится… - О чем ты?.. - Свадьбы не будет. Хао не сможет в равноденствие вызвать извержение вулкана. Мы не отпустим его.