***
– Сукин сын! Утро в Слизерине началось из возгласа злого, очень злого Джона Лундвика. Вокруг него столпились ученики, а сам он закрывал лицо руками, чтобы никто видел, что с ним произошло. А случилось вот что. Поздней ночью, когда все уже давно спали, Мустафаев пробрался в комнату Джона с волшебной палочкой наготове. Лундвик что-то бормотал во мне, а это значило, что он может проснуться в любой момент, и Чингиз решил действовать быстро. Заклинание Фурункулус оказалось очень простым в использовании, и вот уже через минуту довольный Мустафаев вернулся в свою комнату. Утром, когда Джон всё ещё спал, Чингиз и Алессандро пытались предугадать, какой будет его реакция, но столько нецензурных высказываний они не ожидали. – Пусть только попробует показаться мне на глаза, чёртов ублюдок, я ему всю задницу фурункулами обклею! Но сейчас фурункулы были только на лице Джона. Огромные гнойные прыщи густо облепили щёки, лоб и нос, что даже глаза были едва видны, поэтому он заметил вошедших Чингиза и Алеса только после того, как обычный смех окружающих превратился в дикий хохот. – Знаешь, Джон, тебе так даже лучше, – не в состоянии сдержать смех Чингиз плюхнулся на ближайший диван в слизеринской гостиной, а рядом разместился Мамуд, который был вполне доволен результатом стараний своего друга. Это же он посоветовал ему устранить Джона, чтобы расчистить путь к Србук. Лундвик взял волшебную палочку и собирался запустить тот же Фурункулус в Чингиза, но не рассчитал ловкости своего соперника, поэтому попал в стену. Оказывается, это заклинание действует не только на людей, но и на неживые предметы, судя по тому, что обои в гостиной покрылись такими же прыщами, как и на лице Джона. – Фу, – поморщилась Кристабель и отстранилась от стены, возле которой стояла. Чингиза накрыло новой волной смеха, когда он увидел, насколько беспомощен Джон. Но он быстро пришёл в себя, в частности из-за того, что в гостиную вернулась Србук. – Что происходит? – спросила она, но долго пребывать в недоумении ей не пришлось. – Это ты с ним сделал? – девушка обращалась к Чингизу, указывая на пострадавшего Джона. Вопрос, кажется, был риторическим, потому что ответ и так очевиден. Всем давно известно, что Чингиз без ума от Саргсян, но она не обращает на него внимания и профессионально отшивает каждый раз, когда он зовёт её на свидание. Но то, что он сделал с её партнёром по танцу, было последней каплей. – Ты ненормальный! – Србук стремительно приближалась к Чингизу. – Он ничего тебе не сделал, а ты решил отыграться на нём из-за того, что я не захотела быть с тобой в паре. Знаешь что? Ты закопал свои шансы. Никогда, больше никогда не смей ко мне приближаться. И она плюнула ему в лицо. Сделала это со всей ненавистью и отвращению к человеку, который стоял перед ней. А потом развернулась и пошла к Джону, чтобы попытаться снять с него заклинание. Чингиз ещё несколько секунд стоял и смотрел на неё удивлённым взглядом, но для неё это уже не имело значения. Он больше не имел для неё значения. – Кажется, советчик из меня не очень, – признал Алессандро, видя, что случилось из-за его идеи. – Пошёл ты, – пробормотал Чингиз и быстро покинул гостиную.***
Лоик решил зайти к профессору Зелмерлёву перед началом хэллоуинского торжества. Ему просто показалось, что это лучшая возможность поговорить. О чём? Он и сам не знал. Просто собирался сказать всё, что накопилось на душе. Рассказать о том, как волнуется и всё ещё ищет возможность спасти жизнь Монса. Как ему хочется остановить время, чтобы седьмое зеркало никогда не разбилось, а проклятие забылось, словно страшный сон. Этой ночью Нотте проснулся от ужаса. Ему приснился Монс. Мертвый Монс. Бездыханное тело, вокруг которого столпились учителя и ученики. Лоик бежал со всех сил, расталкивая толпу, а в груди застрял страх того, что он больше не услышит голос Монса, не увидит его улыбку, не сможет «случайно» прикоснуться к его руке, когда вместе с остальными наблюдает за проверкой контрольных работ. Лоик уважал его как преподователя, а любил как человека. В глубине души он давно признал свои чувства к Монсу неправильными, но это лишь усилило их. Он собирался молчать, потому что думал, что времени ещё полно. Это ведь только начало шестого курса, а впереди ещё два года учебы, по окончании которых Лоик собирался подать свою кандидатуру на вакансию преподователя травологии. Он любил Хогвартс и хотел сюда вернуться даже после окончания школы, а ещё больше он любил Монса и действительно верил, что к этому времени он всё ещё будет здесь преподавать. Наивный мальчишка Нотте не знал, что жизнь бывает чертовски жестокой. А сейчас понимал, что совсем скоро может потерять Монса навсегда. – Можно войти? – Лоик постучал в дверь кабинета, на которой висела табличка «Проффесор Зелмерлёв, преподаватель трансфигурации», а внизу ещё одна, которая просила не беспокоить, но парень заметил её слишком поздно. К своему удивлению из кабинета он услышал спокойное «Можно» и, глубоко вдохнув, зашёл. Монс даже здесь соблюдал идеальный порядок. Все книги были разложены по полкам, как и предметы для трансфигурации, которые профессор приносит на уроки, чтобы ученики могли практиковаться. Возле одной из стен висело большое зеркало, а напротив него стоял Зелмерлёв, безуспешно пытаясь завязать на шее галстук. Очевидно, он тоже готовился к празднику, хотя его строгий смокинг не особо был похож на хэллоуинский костюм. – Вам помочь? – спросил Лоик, видя, что Монс не справляется самостоятельно с завязыванием галстука. – Ни за что бы не подумал, что галстук – настолько сложная вещь, – неловко улыбнулся профессор, а Лоик воспринял его слова как отчаянный зов на помощь. Следующую минуту Монс завороженно наблюдал в зеркале, как умелые руки Нотте успешно справляются со злосчастным галстуком. Лоик не хотел, чтобы этот момент заканчивался, но всё же ему пришлось отстраниться. – Спасибо, – сказал Монс. Зелмерлёв забеспокоился, когда увидел, как Лоик настороженно смотрит в сторону зеркала, словно оно вот-вот должно разбиться. – Не волнуйся, ещё не время, – заверил его профессор. – Я высчитал, когда должно разбиться пятое зеркало и, к счастью, это случится не сегодня. Лоик должен был выдохнуть с облегчением, но не смог. Настолько сильным было волнение, и таким же было его внутреннее самобичевание, ведь сейчас он должен сказать столько всего важного, но вместо этого молчит и выглядит как испуганный школьник. Кажется, таким он и является на самом деле. – Почему Тодевска не смогла снять проклятие? – нарушив затянувшееся молчание, спросил Нотте. – Мы не знаем. Мы делали всё чётко по инструкции, но в один миг вокруг нас образовался чёрный дым, который сбил с ног Тамару. Мы попытались ещё раз, но всё повторилось. Я не знаю, почему так вышло, но намерен узнать. – Думаете, у Вас хватит на это времени? Прозвучало так, будто Лоик съязвил, но он совершенно этого не хотел. Просто чувствовал необъяснимую злость и должен был её выплеснуть. – Надеюсь, – Монс, к удивлению Лоика, не воспринял его слова как провокацию. И снова молчание. Зелмерлёв удивлялся сам себе. Он ведь преподаватель, у него всегда есть, что сказать. Всегда, но не сейчас. – Вы меня поражаете, – внезапно сказал Лоик, – Вместо того, чтобы искать другой способ спастись, Вы собираетесь узнать, почему не сработал предыдущий. – Иного способа нет. Монс плохо врёт. Лоик давно это понял. – Нет, есть. Вот только Зелмерлёв будет категорически против. – Даже не думай. Монс говорит строго. Так по-преподовательски. – Я слышал ваш разговор с министром и знаю, что проклятие можно перебросить на кого-то другого. – Маличи не позволила использовать заключённого из Азкабана. – Маличи плевать на тебя, а мне нет. Лоик случайно перешёл на «ты», но но капли не жалел об этом. Монс молчал. То ли ждал дальнейших слов Лоика, то ли просто пытался осознать услышанное. – Я не представляю Хогвартс без тебя. Да что там Хогвартс? Мир без тебя будет не тем. Другим. Пустым. Понимай как хочешь. Нотте случайно заикнулся, тем самым выдав собственное волнение. – Ты привыкнешь, как и остальные. Вам найдут нового учителя. Пока я жив, я лично об этом позабочусь. – Мне не нужен новый учитель. Мне не нужна трансфигурация, если её будет преподавать кто-то другой, – Лоик почти сорвался на крик. Один шаг, одна секунда и мгновенные объятия, в которых они оба отчаянно нуждались. Монс прижимал Лоика к себе, шепча успокоительные слова, а Нотте утыкался носом в его плечо, вдыхая запах его одеколона и изредка всхлипывая. А время немилосердно близилось к вечеру.***
Хэллоуин – несомненно, один из самых атмосферных праздников. Но когда вокруг всё красиво и жутко украшено, а ученики взволнованно шепчутся в предвкушении праздника, наступает момент, когда тьма выходит из самых тёмных уголков мира. Профессорка Макгонагалл собрала всех в большом зале, чтобы обсудить все детали до того, когда прибудет комиссия. Она ещё раз намекнула Сергею и Диме, что за любые их шутки последует наказание, и аргументировала, почему поставила в пару Алессандро и Билала. – Возможно, этот танец поможет вам решить все разногласия. – Нет, не поможет, – прошептал слизеринец, обращаясь к своим друзьям. Чингиз всё ещё не разговаривал с ним, хоть и понимал, что Мамуд всего лишь предложил идею, а вот заклятие на Лундвика наложил он сам. Кристабель полностью поддерживала такое решение Макгонагалл. Ей уже давно надоело наблюдать, как Алессандро по необъяснимым причинам выплёскивает на Билала всю свою злость. Хоть фурункулы на лице Джона удалось вывести, на вечеринку он всё же не пришёл. А вот Србук явилась в большом зале и своим внешним видом привлекла внимание абсолютно всех. Наверное, её поход в Хогсмид по магазинам состоялся не зря. Но не долго звезда сияла, не долго Саргсян была в центре внимания, потому что, заметно опоздав, в зал вошёл Билал Ассани. Его опоздание было вполне оправдано, судя по тому, как он постарался со своим хэллоуинским образом. Он был одет в пышное белое платье, которое было похоже на свадебное, а на длинном шлейфе красовались кровавые отпечатки рук – так Билал добавил наряду привычной хэллоуинской жуткости. – Это ты одолжил месячные у Кейт, чтобы отпечатки поставить? Прекрасно. Эффектное появление было испорчено благодаря Мамуду и его не очень остроумным шуткам. Кейт лишь закатила глаза и сказала Билалу, чтобы он не обращал на него внимания, потому что к добру это не приведёт. К тому же, им предстоит вместе танцевать. – Макгонагалл откровенно поиздевалась с выбором пары, но не унывай, ты справишься, – не очень весело сказал Дункан. – Говоришь «не унывай», а сам со вчерашнего дня ходишь с кислой рожей, – подметил Сергей. – Сейчас мы это исправим, – загадочно улыбнулся Дима, – Таранталлегра! – он попал заклинанием в Дункана, а потом то же самое сделал со стоящим неподалёку Лукой. Под действием заклятия оба парня пустились в пляс и танцевали они не что-нибудь, а знаменитую макарену. – Прекрасно справляетесь, мальчики, – засмеялся Билан. – А ну живо расколдуй нас, иначе... – слышать угрозы от людей, которые танцуют макарену, было крайне смешно. Дункан невольно улыбнулся, краем глаза наблюдая, как ловко двигается Лука. – Ты же учился танцевать с шести лет, – вспомнил Лоуренс. – Да, и обещал научить тебя. Но кажется, под этим заклинанием у тебя и самого неплохо получается, – Хэнни тоже улыбнулся. Вскоре Диме всё-таки пришлось снять с них заклинание, потому что Макгонагалл оповестила о прибытии комиссии. В зал вошли пятеро человек, которые выглядели в точности так, как должны выглядеть люди из Министерства Магии. В одинаковых мантиях, с эмблемами на груди и со строгими выражениями лиц. Они внимательно посмотрели на учеников и заняли свои места рядом с преподавательским столом, а директриса Макгонагалл поднялась и начала свою речь: – Ежегодно наша школа устраивает праздничный вечер в честь Хэллоуина. В этом году к нам присоединились высокопоставленные члены комиссии из Министерства. Для вас, – она обратилась к пяти самым хмурым людям в этом зале, – наши ученики станцуют танец, чтобы показать нашу дружелюбность и дисциплинированность. Сергей и Дима посмеялись над словом «дисциплинированность» и пришли к выводу, что к ним оно не имеет никакого отношения, но всё равно выстроились в ряд вместе с остальными, чтобы начать танец. К большому удивлению учеников, в этом году звучала совсем другая музыка. Не то чтобы она сильно отличалась от той, которую включали в предыдущие годы и которая была символом молодости директрисы Макгонагалл, но всё равно было как-то непривычно. В центре зала пары должны были сойтись, чтобы продолжить танец вместе, и именно этот момент пугал Билала больше всего. И не его одного, ведь Алессандро тоже выглядел крайне растерянным. Успокаивало лишь то, что все остальные были сосредоточены на собственном танце и не обращали внимания на то, какое напряжение царит между слизеринцем и гриффиндорцем. Билал на миг посмотрел на профессорку Макгонагалл, ведь был уверен, что она наблюдает за ними и злорадствует, но почему-то она прожигала взглядом комиссию, которой, кажется, не нравилась музыка. Настолько, что они начали закрывать уши и морщиться. Последний шаг, и пары воссоединились в центре зала. Билал удивился, ведь Алессандро сейчас был скорее встревоженным, чем холодным и безразличным, каким он обычно бывает. Мамуд, следуя выученным ещё в детстве танцевальным движениям, положил руку ему на талию. Билал содрогнулся от неожиданности, но попытался сделать вид, что он полностью спокоен. Алессандро был каким-то отчуждённым, словно находился где-нибудь в собственных мыслях, но точно не здесь, и Ассани рискнул спросить: – Что-то случилось? Мамуд чуть не рассмеялся. Кто бы мог подумать, что первым, кто поинтересуется о причине его плохого настроения, будет столь ненавистный ему гриффиндорец. – Ты был прав насчёт моего отца, – внезапно сказал Алес, – ему важны только деньги, но никак не я. Утром мне пришло письмо от мамы. Этот идиот подал на развод, и она теперь горюет. – Ох, мне очень жаль. Думаю, твоя мама хороший человек, а он её просто не заслуживал. – Так и есть. Жаль, что характер я унаследовал от отца. – Ну, – Билал задумался, стоит ли это говорить, – в любом случае в тебе есть что-то светлое. Мамуд вопросительно вскинул бровью. – Почему ты говоришь это после всего зла, которое я тебе причинил? Ответить Билал не успел. Испуганный крик кого-то из учеников заставил всех остановиться, осмотреться вокруг и замереть в страхе. Члены комиссии утратили свои человеческие обличия и вернулись к истинным. – Они не люди... – по залу покатилась волна шёпота. – Они демоны. А демоны, как известно, недружелюбны. Один из них, у которого были крылья как у летучей мыши, в один миг одолел расстояние между остальными демонами и учениками, которые огромной толпой стали шагать назад, попутно доставая волшебные палочки, чтобы в случае чего защитить себя. Крылья демона были раза в три больше, чем его тело, и он неминуемо приближался с каждым их взмахом. Когда остальные тоже превратились из людей в страшных существ из глубин ада, наиболее испуганные ученики стали убегать, но большинство так и остались наблюдать за ужасом, который происходил. Пронзительный крик вырвался из горла демона, который минуту назад был вполне обычной женщиной, а сейчас из его спины торчали крылья, на концах которых находились острые лезвия. – Это Ицпапалотль, мы читали про него сегодня утром, – сказала Микела, вспоминая поход в библиотеку с Кейт. – Сейчас не время для сложных названий. Надо думать, как не умереть, – в панике проговорил Никита. Как только он сказал это, остальные демоны присоединились к тому, который уже был близко к ученикам. Их глаза сверкали ярко-красным цветом, а внешний вид был у каждого разный и всё более пугающий: у одного был хвост ящерицы, у другого страшные чёрные рога. – Но... как? – спросил Зелмерлёв у Макгонагалл. – Звучала специальная музыка для выявления демонов, – поспешно ответила директриса, направляясь к ученикам, чтобы бороться вместе с ними. Если бы она только знала, что разговаривала не с Монсом, а с профессоркой Монсье, которая приняла его облик. Сам же Зелмерлёв сейчас лежал без сознания в своём кабинете, а напали на него сразу после ухода Лоика. В большом зале наступила настоящая битва. Демоны нападали на учеников, а те отбивались заклинаниями, которые действовали на них крайне слабо. Демон-летучая мышь одним взмахом своих крыльев сбил с ног Дункана, Луку, Кейт и Микелу. Недалеко от них слизеринцы Алессандро, Чингиз и Кристабель пытались бороться с демоном-ящерицей, бросая в него самые разные заклинания, но тот не отступал. Демон-бабочка напал на учителей, но они быстро сориентировались и объединили свое волшебство в борьбе против него, и, когда враг ненадолго отступил, побежали к ученикам. Монсье, всё ещё находясь под видом Зелмерлёва, тут же нашла в толпе Катерину, которая была единственной, кого демоны не пытались задеть. – Пора, – сказала Монсье, и Дуска побежала к Луке. – Бежим отсюда, – поднимая Хэнни с пола, говорила она. – Нет, я не кину остальных, – мгновенно возразил Лука, но Катерина усердно тащила его в сторону выхода из зала. – Куда вы? – закричал им вслед Дункан, но девушка уже вывела Луку в коридор. Они остановились, казалось бы, чтобы отдышаться, но на самом деле Дуска увела его не для того, чтобы спрятаться от опасности. – Смотри на меня, – повелела она, и Хэнни так и сделал. – Да будет моя власть над тобой, да будет с твоей стороны повиновение моим приказам. Силами подземного мира присоеденяю тебя к кругу владычицы, как пятого её слугу. Острая боль пронзила глаза Луки, и он облокотился на стену, а из уст вырвался сдавленный крик, и совсем скоро Дуска приложила руки к его кровоточащим глазам, чтобы исцелить их. – Как себя чувствуешь? – Благодаря Вам прекрасно, моя повелительница. Они вернулись в зал, где до сих пор шла битва волшебников и демонов, и как только Катерина переступила порог, адские существа растворились в воздухе, оставив после себя лишь клочки чёрного дыма. – Умоляю, скажите, что никто не пострадал, – сказала Фурейра, отряхивая одежду после длительной борьбы с демоном. Ученики расступились, пропуская вперёд Сергея, на руках которого покоилось тело директрисы Макгонагалл.