Где конец добру, там начало злу, а где конец злу, там начало добру. © Ларошфук
—…Сокро́вище благи́х и жи́зни Пода́телю, прииди́ и всели́ся в ны, и очи́сти ны от вся́кия скве́рны, и спаси́, Бла́же, ду́ши на́ша. Аминь — тихо пробормотал парень и, закрыв молитвослов, поцеловал тот, аккуратно кладя книжечку на полку, что хранила на себе пару иконок с изображением ликов святых мучеников. Опуская молитвенник на место, парень замечает как нежный лучик утреннего солнца, скромно пробился сквозь белую ткань штор и, скользнув на кисть руки, приятно пригрел кожу. Приподняв уголки губ, юноша наклоняет голову набок и, оторвав пальцы от полочки, проследил за тем, как луч отпустил его тонкие пальцы, плавясь на шоколадного цвета древесине. Заворожено расплывшись в улыбке, парень медленно разворачивается к окну и, ступив пару шагов, не задумываясь и секунды, впускает ещё множество таких же тёплых и мягких лучей в комнату, чтобы те исследовали каждый чистый уголок и, наконец, найдя подходящее место, затаились, радуя глаз своим свежим светом. Резко дёрнув занавес, по комнате вместе с сиянием, оказались тысячи и тысячи пылинок сдуваемые лёгкими порывали ветра, который кротко заглянув в спальню, ласково погладил своими прохладными пальцами. — Питер, доброе утро, — неожиданно поприветствовал заглянувший в комнату мужчина. — Ты прочитал утреннюю молитву? И помнишь, что сегодня начало недели? — Да, отец, конечно, — развернувшись к уставленному цветами подоконнику спиной, юноша сдержанно улыбнулся и тут же поспешил к незастеленной кровати, на которую упал потемневший взгляд мужчины. Подхватив простынь, юноша взметнул ту к невысокому потолку и, аккуратно опустив на матрас, поправил подушку. — Отец, вы можете начинать завтракать без меня, я не голоден. Правда. — Не может быть и речи! — воскликнул мужчина, тут же спохватившись и смягчая тон. — Слушай, ты же знаешь, мама не любит, когда ты так делаешь, и тем более, упускать возможность прочитать все вместе молитву… Мы ждём тебя, — не дожидаясь ответа и явно не ожидая упрямства, отец так же тихо и незаметно прикрыл дверь, оставляя понурившегося парня одного. Вздохнув, Питер передёрнул плечами и, вынужденно расслабившись, прошептал о помощи, чтобы не злиться и не противиться настояниям родителей, затем, натянул помятую футболку и джинсы. Пройдясь пятернёй по макушке с непослушными кудряшками, юноша выдохнул и, уверенно взявшись за металлическую ручку двери, потянул ту на себя и вышел из помещения, оказываясь в знакомом коротеньком коридорчике, что прямиком вёл на кухню. Справа от парня была входная дверь на улицу, которая пропускала маленький сквознячок из-за тонких щелей в древесине. Оглянувшись налево, Питер шагнул к комнате родителей и, закрыв возможность что-нибудь себе продуть, поспешил вперёд. — Питер! Давай же! Сегодня много дел, — послышался оклик со стороны маленькой кухоньки. Покорно слушая список на день, Питер зашёл на кухню и, встав у своего табурета, выжидающе глянул на отца, который расправив плечи, кивнул в знак согласия, что можно начинать молиться. Кивнув в ответ, парень склонился корпусом вперёд, закрывая глаза и полностью абстрагируясь. — Благодари́м Тя́, Христе́ Бо́же на́ш, я́ко насы́тил еси́ на́с земны́х Твои́х бла́г; не лиши́ на́с и Небе́снаго Твоего́ Ца́рствия, но я́ко посреде́ ученико́в Твои́х прише́л еси́, Спа́се, ми́р дая́й и́м, прииди́ к на́м и спаси́ на́с… — бормотал юноша с должным послушанием и сосредоточенностью. — Аминь. Открыв глаза только на последнем, заветном слове, Питер перекрестился и, всё-таки взяв кусочек домашнего хлеба, откусил совсем маленький кусочек. — Э-э, пап, и да, всё будет сделано, — вдруг резко вспомнил Паркер о том, что ничего не ответил своему отцу. Дожевав хлеб, парень наклонился в ещё одном низком поклоне до пола и, перекрестившись слева на право, с тревогой взглянул на бледную женщину. Грустно улыбнувшись той своей чистой и полной любви улыбкой, парень проговорил: — Я сбегаю за лекарствами сразу после того, как гляну на задний двор, хорошо? — протянув руку и накрыв чужую худощавую ладонь своей, тихо спросил Паркер, не переставая обнадёживающе и не теряя надежды, улыбаться. Ощущение того, как подрагивает худая ладошка его мамы, снова ударили по чувствам и чуть отвернувшись в сторону, Питер сглотнул ком в горле вместе с не прошенными слезами. — Питер, дорогой, не нужно!.. Там может быть опасно. А вдруг кто-то навредит тебе! Сынок, я не хочу тебя потерять как Сэ… — имя оборвалось хриплым кашлем и, вырвав руку из-под руки Питера, женщина зажала рот двумя ладонями и зажмурившись, пустила пару слезинок, что тут же были подхвачены пальцами сына. — Мам… Не бойся, всё будет хорошо, я обещаю. Ты лучше поешь и пойди ещё чуть-чуть отдохни, — заставив себя успокоится и не придавать словам женщины значения, утвердительно кивнул Питер и взглянул на хмурое лицо своего отца. — Нет! Мне нельзя спать! Там монстры, монстры! Они обидят меня, — затараторила женщина, испуганно бегая глазами по столу и сжимаясь всем телом. — Мамочка, пожалуйста, — зашептал Питер, наклоняясь и приобнимая больную мать за плечи. — Там никого нет, я всех прогнал, помнишь? — Д-да? — неуверенно спросила женщина, сжимая в дрожащих пальцах кусочек салфетки. — Да, мам… Да, — нежно поцеловав маму в щеку, Питер отстранился, убеждаясь, что паника прекратилась, и испуг отошёл на задний план, однако, вопрос состоял в том, надолго ли хватит этого барьера до следующего срыва?.. После недолгой паузы, что прерывалась всхлипами и судорожными вздохами, Паркер отошёл от своего места, запихивая в рот не первого дня булочку. — Пап, всё будет сделано, ты главное, присматривай за ней, хорошо? — с надеждой приподняв брови, спросил Питер, снова с грустью смотря на кашляющую мать. — Я скоро вернусь с лекарствами, но это наши последние сбережения и я… — Иди, Питер, просто иди… Мне и так забот хватает… — накрыв уставшее лицо с синяками под впавшими глазами ладонями, мужчина тяжело вздохнул. — Иди! Питер хотел было что-то добавить, но раздавшейся как ток нервный голос отца, привёл в чувства. Тут же замолкнув и опустив голову, Паркер кратко кивнул, выходя на улицу и осторожно закрывая дверь, чтобы та не хлопнула. Утренняя погода встретила действительно по-доброму, но было в ней что-то грустное и Питер точно не знает что. Может из-за ситуации, что только что произошла и как назло испортила настроение или мысли о долгом и трудном дне. Пока не хочется не о чём думать или заботиться. «Вот бы обо всём забыть и начать жить с нового листа…», — подумалось Питеру. Пение маленьких птичек, что усевшись на проводе столбов и заборчик огорода, радостно о чём-то щебетали, вызывая множество не читаемых чувств и нескончаемое количество мыслей. Питер прикрыл глаза и, подставив лицо вечно заботливому солнцу, на секунду задумался. Хотя. Эти секунды всегда затягивались на минуты, и даже часы, втягивая глубже и не позволяя вернуться в реальность. Питер никогда не любил кому-то жаловаться о своей нелёгкой участи. Эта жизнь не особо любила баловать семью Паркеров, и парень знал, что нет никакого смысла злиться или угнетать себя этим. Питеру было уже семнадцать и он всё ещё жил в своём родном городе Макачин с больной матерью и строгим, не дающим лишнего вздоха отцом. Это место… Оно служит Питеру домом всю его жизнь. Сколько парень себя помнит, он всегда бегал по этим зелёным, нескончаемым равнинам, отрывая руки от груди и растягивая те будто крылья, радостно пытался перегнать ветерок. Заворожено наблюдал за вечно молчаливыми и задумчивыми пастухами. Искренне произносил слова молитвы перед сладким сном и таким же утром, перед едой и даже после. Каждое воскресенье, его семья ходила в местную католическую церквушку. Однако не всегда было так… Питер***
Так спонтанно появившиеся воспоминания ударили со всей силой и по самому больному месту. Было больно думать о Сэме даже спустя пять лет. Такая рана не могла прекратить болеть и в этом случае, время не лечит. Вряд ли что-то может помочь и Питер твёрдо решил для себя, что в помощи не нуждается. Он смирился с мыслью, что маленького и вечно докучавшего Сэмми не вернуть. Парень пытался отвлечься и просто не позволять себе думать. Принял католицизм и стал верующим. Может, стал не таким, каким мечтал стать, однако прошло так много времени, что Питер по-другому не может. Он так привык к своей отстранённости, что начинал наслаждаться ею. Тихо выехав за пределы забора, Питер свернул направо и направился по искривлённой дороге, грустно смотря перед собой. Накатившее отчаяние и тоска сделали своё непростое дело, оставляя Паркера с чувством угнетения и обречённости. Вытянув шею, парень с печальным удовольствием принимал ласки ветра, щурясь и наблюдая за быстро исчезающими плантациями по обе стороны дороги. В районе, где жила его семья, никого не было по близости, как минимум в двух милях, и этот факт, вечно радовал мальчика, когда он хотел просто пошнырять по округе или побыть наедине с собой. Питер мог уйти в поля, не спеша, ступая по сухой земле и касаясь кончиками пальцев высокой травы или листьев невысоких деревьев. Мог упасть прямо на тёплую землю и, раскинув руки, смотреть на облака. Наблюдать как те, неспеша, проскользают мимо его глаз или вовсе стоят на месте. — Смотри! Это облачко похоже на верблюда с собачьей мордой! — радостно заметил Сэм и, вытянув ручку, указал куда-то в сторону. Приглядевшись, маленький Питер усмехнулся, действительно замечая предложенную фантазией своего брата иллюстрацию. — А я вижу отважного война, который спешит к своей красавице, — вполголоса проговорил Питер, внимательно скользя по неровным выступам облаков. — Братишка, может кто-то мультиков пересмотрел? — засмеялся Сэмми, перекатываясь на живот и спонтанно срывая пучок свежей травы. — Кто бы говорил, Сэм! — подхватил смех брата, старший, всё ещё наблюдая за рыцарем, что будто достав меч, угрожающе замахнулся тем. Выпрямившись, Питер осторожно отпустил руль и положив ладони на колени, глубоко вдохнул свежий и совсем чистый воздух Австралии. Крутя педали, юноша преодолевал метр за метром, больше не отрывая глаз от горизонта.***
Погрузившись в себя, Питер и не заметил, как на автомате направлялся к местной и единственной в округе аптеке. Нажав на тормоза, Паркер спрыгнул с велосипеда и, кинув тот прямо на землю у входа в аптеку, зашёл внутрь. Звякнул звоночек на двери и ясные глаза фармацевта, встретились с глазами Питера. — Привет, Пит, — радостно поприветствовала девушка. — Какими судьбами? Почесав затылок, парень кратко улыбнулся и скромно прошёл вглубь небольшого помещения, нервно скрещивая руки за спиной. — Да вот мама утром себя неважно чувствовала — тихо ответил Питер, решаясь поднять глаза и раз через раз поддерживать зрительный контакт. — О Боже, Пит, это. Мне жаль это слышать, — понуро ответила девушка, протягивая руку и мягко прикасаясь к плечу юноши, пытаясь поддержать. — Что именно было не так? — сосредоточенно заглядывая в лицо Паркера, что чуть повернув голову в сторону, начал смущаться от прикосновения, которое юная давняя подруга и не собиралась разрывать, спросила знакомая. — Были сильные головные боли и ломка тела, — разорвав пальцы из замка, что будто слиплись супер-клеем, парень снова прикоснулся к волосам, не зная куда деть непослушные руки. Неловко и совсем не к месту улыбнувшись, Питер расслаблено выдохнул, когда ладонь Сол в последний раз прошлась по коже и уже искала нужные препараты. — Слушай, Пит, я даже не знаю, что сказать… Мне так больно видеть тебя таким, — нескладно пожав плечами, Сол качнула головой, кладя перед юношей Цитрамон. — Я… Извини, правда — печальный вздох. — Сол, тебе незачем извиняться, о чём вообще ты говоришь? — недоумённо воскликнул Питер. — Так, хорошо, п-просто я не могу смотреть на всё, что происходит, с каменным лицом, и я хочу хоть как-то помочь… — скрестив руки, девушка задумалась. — Ну-ус, смотри, глядя на симптомы можно предположить, что у твоей мамы развивается острая вирусная или бактериальная инфекция… Температуры нет? — получив отрицательное мычание, Сол продолжила. — Я даю тебе спрей «Гексорал», также «Стрепсис» и «Лизобакт». А, и ещё когда приедешь домой, то устрой полоскание горла отваром ромашки, шалфея или содовым раствором, понял? — приподняв брови, с надеждой спросила девушка. Питер тут же кивнул и благодарно улыбнулся, кладя нужную сумму за всё купленное. Юноша даже и не заметил, как задержались глаза подруги на его солнечной, такой редкой улыбке. — Сол, не знаю, чтобы я делал без тебя — искренне проговорил парень, заворожено рассматривая светлые глаза и тёмные пряди волос симпатичной девушки, что нежно ложились на румяные щёки. — Питер, ты же знаешь, я всегда рада и готова помочь тебе, мы же знакомы целую вечность! — выйдя из-за прилавка, Солл подошла к Паркеру и, обвив руками шею юноши, прижалась, утыкаясь носом в изгиб плеча. — Удачи, — шепнула подруга, закрывая глаза и смущённо поджимая пухлые губы. — Д-да, спасибо, Сол — Питер растерянно приобнял Сол в ответ. Выйдя из аптеки чуть поражённым и с громко стучащим сердцем, юноша выдохнул, сжимая прозрачный кулёчек во вспотевших пальцах. — Та-ак, Питер, успокойся и дыши ровно — прошептал парень, заново усаживаясь на велосипед и направляясь обратно. — Ты всего лишь нравишься красивой, умной, к тому же давней подруге — смутившись, что он прошептал это, парень мотнул головой, не переставая думать о том, что Сол, явно пыталась вызвать к себе интерес. Тёплое чувство разлилось по телу, и парень приподнял уголки губ, вспоминая, как чуть подрагивали пальцы девушки, когда она предлагала препараты, как отводила взгляд и пыталась быть как можно приветливее. Понимание того, что он кому-то нравится, приятно грело душу. Питер буквально ощущал, как это сладкое чувство завязывает морской узел из нежных чувств, что готов больше никогда не отпускать. По дороге домой, мысли целиком и полностью были о Сол, что так непринуждённо посеяла зерно взаимной заинтересованности.***
— Питер! Быстро иди за водой и лошадь покорми. Я по делам — тут же выкрикнул Фрэнк, как только юноша перешагнул порог дома и положил лекарства на стол. — Хорошо… — кивнул парень, пропуская мужчину и не смотря тому вслед. Он знал, куда идёт его отец, ведь уже как несколько месяцев, тот часами пропадает на встречах анонимных алкоголиков и пытается лечиться. Питер не хотел себе врать, он не особо верил в отца, вспоминая прошлые годы. Вспоминая его слова, что сочились кислотой и смердели бухлом, оживлял сцены избиения и крики. После пережившего, стало мало вериться, что люди меняются и становятся на лучшую тропу.***
Утро незаметно ускользнуло из-под внимания Питера, который занявшись матерью, убедил ту принять лекарства. С заботой умыл и приготовил всё необходимое для полоскания горла. В такие моменты, когда никого кроме него и мамы не было дома, были самыми сладкими и самыми спокойными. История о том, как семья влилась в веру и во все её вытекающие последствия не совсем завершена. Дело в том, что человек действительно не меняется, даже если проходит много времени и угроблено ещё больше сил с нервами. Фрэнк мог резко сорваться или не проконтролировать свою ярость, повышая голос и ругая за глупые мелочи. Так случалось и Питеру виделось это как шатающиеся деревянный мост, меж одной скалой и другой. Под мостом пропасть и смерть. Вот на часах полвосьмого вечера. Завтрашний день начнётся точно так же, и ничего не будет меняться все последующие года, пока Питер будет терпеть и жить в этом доме. Парень давно бы уехал, но не мог позволить себе покинуть мать, которая взрастила его и любит всем сердцем. Не может подвести, поэтому изо дня в день выполняет все обязательства, а потом, на выдохе упав на кровать, закрывает глаза. Раскинет руки и ноги, не удосужится снять одежду, и до поздней ночи будет мёрзнуть от ударов ветра и думать, думать, думать… Будет тихо вздыхать и считать каждый вдох и выдох, будет облизывать быстро сохнущие губы и жевать те, напряжённо продолжая мечтать и вспоминать Сол. Она была действительно красивой девушкой. Такой, за которую многие парни всё бы сотворили. Такой, такой, что у парня не хватало слов, но что-то всё равно останавливало и держало на месте, будто не позволяя позвать на свидание или первым сделать шаг и поцеловать. Может, это неуверенность в себе? Или страх? Ну, парень пока не знает на что делать ставки. Он не зацикливается на своих чувствах, привыкнув, что они делают больно. Питер в смятении и недоумении поджимает губы, чувствуя, что истратил все последние силы. Впервые за столько времени забыв помолиться на ночь, парень заснул тревожным сном, видя карие глаза своего брата. Видя, как тот тянет его за майку, зовя и о чём-то громко рассказывая. Наблюдал, как мама громко смеялась с шуток Сэмми, а отец стоял рядом с лёгкой улыбкой на губах. А он, он стоял близко-близко, так, что мог прикоснуться к любому из своей счастливой семьи. Мог сделать шаг и нежно обнять. Сны такая прекрасная штука…Want it all to end, Tell me when the fuck is it all gon’ end? Voices in my head Telling me I'm gonna end up dead.