Жизнь слишком коротка, поэтому начинай с десерта. © Барбра Стрейзанд
Проснувшись неожиданно рано, Питер переворачивается на спину и, сонно глядя в потолок, заводит руки за голову. Выдохнув, глаза снова закрываются, и до слуха долетает лишь шуршание листвы и собственное тихое дыхание. Питер не замечает, как засыпает всего на несколько минут и, снова проснувшись от дуновения ветерка к расслабленно сомкнутым губам, приоткрывает глаза, отстранённо наблюдая, как лучики солнца легли на белизну потолка, ни двигаясь, ни дрожа. Вытянув ноги и откинув покрывало, юноша сел на край кровати, свешивая ступни и прикасаясь к холодному полу кончиками пальцев. Думая о том, что он проснулся из-за прохлады со двора, Паркер отталкивается от постели и, выровнявшись, лениво стянул вчерашнюю, пропитавшуюся потом одежду. Откинув одежду на подушку, Питер почесал шею и, задумавшись, поковылял к ванной, отчаянно желая тёплого душа или просто прикосновений града острых капель. Стянув нижнее белье и, кинув его куда-то в сторону незамысловатым движением ноги, Паркер неторопливо включил слабые потоки воды и, встав под напор, с наслаждением откинул голову назад, позволяя непослушным волосам мокнуть и прилипать ко лбу. Приоткрыв губы, парень поднял руки, ладонями зарываясь в волосы и плавно проводя пальцами дальше по выступающим позвонкам. Зачесал пряди, встряхивая головой и повторяя движение заново. Тепло разлилось мурашками по оголенному телу, окончательно расслабив мышцы. Питер позволяет себе облокотиться на стенку душевой кабинки, ловя на лопатках прохладу и тепло одновременно. Вытянув размякшие руки, парень растопырил пальцы и, прижав те к запотевшему пластику, опустил голову на грудь, подбородком прикасаясь к красной коже ключиц. Глубоко вздохнув, чувствуя, как струйки воды попадают на язык, юноша снова отпускает себя, позволяя конечностям опуститься вдоль тела. Слишком хорошо и слишком приятно, чтобы задумываться о смысле этих тягучих движений и чистого наслаждения. Через время, когда тело окончательно распарилось и ощущалось чем-то мягким и безмятежно слабым, Питер нехотя выбрался из душа, обматывая короткое полотенце вокруг бёдер. Толкнув дверь, парень вышёл в комнату, оставляя после себя маленькие лужицы воды. Почесав затылок, растрепал мокрые волосы, закрывая окно и решаясь выйти на улицу. Юноша ни за что бы не подумал, что просыпаться так рано, настолько невообразимо и действительно прекрасно. После сна, нет никаких тяжёлых мыслей. После сна, нет грустных воспоминаний и горькой обиды. Нет ничего, о чём можно задуматься и не вылазить из-под покрывала. Иногда, в такие моменты, когда сознание находится в умиротворённости и безопасности, может, ещё в сонной меланхолии, неудержимо хочется вырезать эти моменты и проживать их по кругу. Снова просыпаться, снова вздыхать, снова принимать тёплый душ, стоя под водой с закрытыми глазами, натягивать лёгкую одежду и, несмотря на утренний холод, выходить на улицу. Пять утра и громко щебечущие птицы. Ещё чуть тёмное небо, что не позволило разбавить ночные краски поцелуем солнца. Питер задумчиво оглядывается и делает первый шаг по мокрой и свежей от росы траве. Жмурится от удовольствия и, не заботясь о штанинах брюк и кроссовках, направляется в сторону ближайшего шоссе. Стылый ветерок забирается под майку и, будто обнимая, вызывает мелкую, приятную дрожь. Сжав зубы, Паркер разжимает неосознанно согнутые пальцы и, выдохнув, приподнимает голову вверх, замечая, как чёрные птички, кружась в воздушном танце, то резко неслись к земле, то к безоблачному небу, которое незаметно начало бледнеть и пропускать первые настойчивые мерцания. Блаженно улыбнувшись, Питер с упоением вытягивает руки в разные стороны и, жалея о том, что оставил телефон и наушники дома, ускорил шаг. Перейдя на бег, юноша с полуприкрытыми глазами принимал судорогу, будто с наслаждением позволяя себе замерзать всё сильнее. Подняв руки выше, Паркер приоткрывает губы в широкой неуверенной улыбке. Пальцы пропускали сквозь себя ветер, и парень наконец, вздохнул полной грудью. Появившиеся колосья, будто обиженно били по ногам, в конце концов, подчиняясь и шепча всякие пакости в след убегающему юноше. Питер не считал минуты, не следил за солнцем, и не смотрел куда бежит, оказываясь за пределами поля, прямо у дороги, что прямиком вела в его родной город. Внимательно присмотревшись к местности поворотом головы из стороны в сторону, Питер понял, что находится в часе от девятого шоссе, куда он думал направиться с самого начала. Спокойно ступая дальше, Паркер прищурился, нерешительно направляясь в сторону чего-то лежащего прямо на земле. Глаза расширились в немом ужасе и, сорвавшись с места, Питер за несколько мгновений оказался у не шевелящегося, совершенно незнакомого ему мужчины. Громко задышав, парень не задумываясь ни секунды, упал рядом, пачкая колени в пыли и рвя ткань камушками песчаной дороги. Положив успевшую вспотеть ладонь тому на спину и, наклоняясь совсем близко, Питер судорожно вдохнул такой тяжёлый сейчас кислород. По покрывшемуся пятнами лицу, стало ясно, что юноша изо всех сил старается успокоить и без того шаткие нервы. — С-сэр? — послышался охрипший, испуганный голос. — Сэр! — уже громче повторил Паркер, чувствуя, как паника всё увереннее принимает управление в свои хитрые ручонки. Внезапно, тело вздрогнуло, заставив Питера подскочить и испуганно пялиться на стонущего мужчину, что тяжело дыша, что-то неразборчиво пробормотал и снова потерял сознание. — Я… Я с-сейчас! — заикаясь, проговорил Питер, садясь на корточки и обхватывая человека за плечо, потянул на себя, пытаясь хотя бы привстать. Кряхтя и сопротивляясь чужому весу, парень зажмурился, изо всех сил разгибая дрожащие колени и пытаясь тащить пострадавшего на себе. Дыхание сбилось и, не выдержав нагрузки, юноша на выдохе опустил тело обратно, с отчаянием отмечая, что продвинулся на не особо большое расстояние. Растерявшись, юноша развёл руками, разворачиваясь и отчаянно оглядываясь по сторонам, надеясь заметить хотя бы машину. Панически прошагав то назад, то вперёд, парень, наконец, твёрдо кивает своим сумбурным мыслям головой. На одних пятках развернувшись в сторону дома, Питер сорвался с места и пустился со всех ног, не жалея своих сил.***
— Отец! Отец! Питер буквально влетел в комнату родителей, судорожно дыша и не успевая глотать воздух ртом. — Там! Та-ам, — уперевшись ладонями в колени, юноша резко выдохнул, продолжая дышать через рот и прижимать руки к лицу и груди. — Что происходит?! — подскочив от неожиданности, мужчина испугано разлепил глаза, в которых больше не оставалось прошлой сонной и расслабленной искринки. Глядя на полуживого и не имеющего возможности надышаться парня, отец вылазит из постели, складывая руки на груди, — Питер?! Переждав, когда темнота перед глазами испарится, Питер откинул голову назад и наконец-то выдавил более или менее ясные звуки. — Там, у дороги. Девятое шоссе… Человек умирает прямо на земле… М-мне помощь нужна, — не успев договорить, парня отодвигают в сторону и на бегу задавая вопросы, прямо в одних спальных штанах, отец на всех парах вместе с сыном, поспешили к бедняге. Вылетев из дома, Питер еле успевал передвигать ноющими ногами так быстро и стремительно как Фрэнк, снова запыхиваясь и глотая слюну, которая проходила по напрочь сухому горлу. Не успевая думать о том, чтобы вытирать заливающий глаза пот, юноша из последних сил ускоряется и следом за отцом, подбегает ко всё также лежащему без сознания человеку. — Так, ты слева, я справа, берём за руки и взваливаем на себя, — быстро распорядился Фрэнк, становясь на свою сторону и уже перекидывая расслабленную руку на свои плечи. — Шевелись, шевелись, Питер! — окликнул отец, вставая с колен и рвано дыша, делает первый уверенный шаг. Подхватив руку со своей стороны, Паркер сжимает зубы, терпя тяжесть и боль лёгких от долгого и безостановочного бега. Сипя, но пересиливая себя, Питер сжимает чужую кисть сильнее, глядя себе под ноги. Ни разу не остановившись и ни разу не передохнув, Фрэнк и Паркер наконец замечают знакомые очертания дома и забор огорода. Желая, чтобы этот ужас закончился как можно скорее, Питер закидывает руку дальше и удобнее обхватывая мужчину за талию, поспешил ко всё никак не приближающемуся дому. Питер тихо похрипывал, все же держась и пытаясь не зацикливаться на тянущей боли в спине и дрожащих ногах, которые с каждым новым шагом, всё труднее отрывались от земли и поднимались для следующего рывка. Когда надежда снова вернулась в бешено стучащие сердца обоих, мужчина и парень отбросили бессилие и собираясь из последних сил, затащили незнакомца в дом, с трудом протискиваясь в двери и укладывая того на дополнительную кушетку на кухне. — Кто это? — с осторожностью выглянув из проёма, очень не вовремя спросила Клэр. Её ясные глаза испуганно взирали на громко дышащего человека, который дрожа, изнемогал от изнурения. Позабыв обо всём на свете и побежав спасать человека, Фрэнк и Питер даже не подумали о том, что оставлять женщину одну очень опасно и неосмотрительно. Этот поступок мог понести за собой множество последствий, и они точно были бы не особо обнадёживающими. Судорожно выдохнув, парень подхватил кувшин с водой и, жадно прижавшись к стеклу, начал громко глотать, пуская струйки по подбородку и локтям. Только потом, когда живот уже заболел от полноты, парень с наслаждением облизнул мокрые губы, на выдохе отвечая: — Мы не знаем, кто это. Я заметил его лежащего у дороги без сознания, и просто не мог пройти мимо или ничего не предпринять, — устало облокотившись о стол, юноша наконец смог окинуть взглядом лежащего во вроде устаканившейся обстановке человека, который был весь покрыт пылью и грязью, так ещё ко всему этому, с начинающей гноиться раной на плече. Конечно, Питер не врач, но не заметить красноту вокруг почти затянувшейся раны, значит, иметь высший уровень невнимательности. Также от взгляда Паркера не ускользнул факт того, что под повреждённой кожей виднелся белый гной. Его было немного, но это всё-таки заселило смятение в молодое сердце. «Нужно срочно будет сбегать к Сол, чтобы она помогла с очищением раны и ограничением воспаления» — пронеслось в голове. В кухню забежал Фрэнк, в руках неся тазик полной воды с несколькими тряпками. — Питер, значит, берёшь тряпку и протираешь лицо, руки и грудь, у него заражение крови, видимо, довольно высокая температура… Скорее всего, лихорадка, — отец Питера носился то из кухни, то в свою комнату, успевая мерить температуру и приносить больше тряпок, чтобы обмакивать ещё и ноги. Питер потрясённо стоит на месте, чувствуя себя либо умственно отсталым, либо совершенно ненужным. Следит за тем, как его отец в очередной раз опускается у кушетки и прижимает ладонь тому ко лбу, кивая и что-то шепча себе под нос, — Слышишь, что он шепчет? — прислушавшись спросил Фрэнк, подзывая паря к себе.— Так, значит, плюс ко всему, бред… — даже не собираясь вслушиваться в ответ сына, продолжил Фрэнк. — Н-нет, — недоумённо приподняв брови, Паркер растерянно берёт тряпку и прикладывает к горящему будто в огне лбу. У юноши было такое ощущение, что он оказался в самой настоящей больнице, где в роли медсестры и врача, был его отец. Странно, право слово. — У него температура тридцать девять и два. Озноб, видимо, головная боль, сухость во рту… — вполголоса проговаривал мужчина, на ходу складывая деньги в кошелёк и надевая нормальную одежду. Серьёзно сведя брови, Фрэнк ещё что-то пробурчал и уже собираясь выходить на улицу, напоследок обратился ко всё ещё опешившему парню. — Я за лекарствами, а ты пока протри его и меняй воду, чтобы она была холодной. Слушай внимательно, вдруг он попросит воды, так сразу со стаканом и трубочкой к губам, — протараторил отец Паркера, после чего, выскользнул на улицу. — Питер? — второй раз за всё время, прошептала мать, испуганно смотря на дрожащего и в бреду что-то шептавшего мужчину. — Мамочка, всё хорошо, просто нужно помочь, понимаешь? Этому человеку очень, очень плохо, — мотнув головой, Питер отвёл глаза и, сосредоточившись на данной ситуации, с любовью ответил маме. Сейчас не было возможности задумываться о такой гиперактивности своего отца. Подождав минуту другую, когда шок пройдёт и объявится здравомыслие, парень снова опустил тряпочку в воду и прикладывая ту на измазанную в грязи шею и такие же плечи, с интересом взглянул на хмурое лицо больного. Знатно отросшая, ранее ухоженная бородка, жутко шла лежавшему мужчине, что сводил такие же чёрные брови и, зажмуривая глаза, поджимал треснувшие губы. На загорелой коже, под слоем пыли, были видны маленькие шрамы и тонкие порезы. Лицо измотанного человека было не свежим, но чем-то явно привлекало, однако чем, парень не мог точно сказать. Вроде было что-то в чертах страшное и опасное, что било тревогу и побуждало желание сбежать, но в то же время, что-то доброе и располагающее. Паркер аккуратно обтирал тяжело дышащую грудь, совестно менял воду и прикладывал мокрое полотенце ко лбу, слыша облегчённые стоны. С тревогой наблюдая за тем, как дрожит тело мужчины и как тот обливается потом, Питер обречённо выдыхал, не отходя ни на шаг, вытирая виски и промакивая грязные волосы. Окунувшись в ухаживание с головой, время проскользнуло быстро и не успев толком ничего обдумать, парень уже стоял в стороне и наблюдал за тем, как его отец давал что-то выпить незнакомцу, что, не имея сил упрямиться, не мог даже пальцем дёрнуть из-за изнеможения и жары, что, в след за холодом и духотой, охватило тело. — Тихо-тихо, сейчас должно стать лучше, — прошептал Фрэнк, устало выгибая спину и хрустя пальцами, — Подлатаем и будешь как новенький… Так, Питер, я сейчас снова вынужден уйти, так что делай, что делал всё это время, главное, проверяй температуру и, если всё будет очень плохо или что случится, тут же звони, — снова спеша, попросил мужчина. — Стой, стой, — Питер удивлённо приподнимает брови, кладя руки на пояс, — Я понять не могу, почему ты так загоняешься? Мы его впервые видим, и он явно неместный, ты наверняка сам это заметил… Не боишься, что тут что-то может быть не так? Я-я имею ввиду, что этот человек оказался лежащим на голой земле, почти у трассы, на окраине города и… — обречённо выдохнув, Питер развёл руками, чувствуя, что окончательно ни в чём не уверен. Вздохнув, отец парня протёр лоб и сдержанно, будто с каплей грусти ответил: — В этом всё и дело, Питер… Слушай, у меня есть личные причины, по которым я делаю это. И я думаю, тебе не стоит задавать лишних вопросов. — А что дальше? — Дальше? Дальше будет так как Господу угодно, Питер. Только ему подвластно будущее. Помни об этом и… И я думаю, что нужно довериться, — мужчина уверенно качнул головой и, постояв ещё несколько секунд на месте, неслышно скрылся. «Вот если бы он и обо мне так заботился…» — с грустью подумал Питер, слыша, как захлопывается входная дверь. Ну что ж, он снова оказался один на один со своими буйными мыслями, что не особо радовало, хотя бы из-за того, что они его медленно, но верно уничтожали. Парня мучило беспокойство за спасённого, по сути, им же, человека, так как тот был способен лишь на протяжные стоны и какие-то неосознанные просьбы. Парень не мог понять, что чувствует. Вроде ему хочется помочь, но вроде появляются опасения, будто этот незнакомец посеет семя беды в их и так не особо благополучной семье. Питеру не хотелось думать, что он не чувствует тяги верить или молиться. Уже два года он стоит на коленях перед иконами со слезами на глазах и взывает о помощи. В ответ на бессонные ночи и потраченные нервы, он получает лишь молчание. Теперь, чувство сомнения лишь усилилось, и юноша не знает, что ему делать и о чём думать. Он верил в Бога, олицетворял его и восхвалял… Молился и просил, верил и нуждался в ответе. Стоит ли так делать и дальше? Стоит ли мучить себя пустыми надеждами? Питер путался в себе всё сильнее, не имея возможности выбрать одну, верную для себя сторону. Вздохнув, Питер с осторожностью поменял полотенце и, откинувшись на спинку стула, опустил взгляд на заново вспотевшую широкую грудь. Резко появляющиеся вопрос за вопросом, вынуждали задумчиво нахмуриться. «Кто он? Как оказался тут и что произошло? Станет ли ему лучше и что будет дальше?» Питер мог лишь гадать, что будет дальше, а пока, ему приходилось заботливо обтирать чужое тело и переодевать лежащего человека в хотя бы чистые штаны. Занимаясь нечто подобным впервые в жизни, Питер смущённо прикасался к голой коже и неуверенно приподнимал ноги, будто боясь разбить незнакомца как фарфоровую вазу. Решив слишком сильно не глазеть, парень кое-как справился со своей задачей, спасаясь вопросами о скором будущем. Юноша не мог думать о чём-то другом, как не о мужчине, что лежит сейчас на кушетке в нескольких сантиметрах от него, ведь, парень никогда прежде не видел других людей в своём доме. Питер никогда не имел опыта ухаживания и вообще в общении с людьми, так как отец отгораживал его от этого много лет. Как ни странно, Паркер чувствовал ответственность за этого человека, и мысль о том, что хоть раз в жизни он совершил действительно добрый поступок, приятно грела своей любовью и добродушием душу, даже плавило под градусом жаркого огня. Теперь, парень просто не мог позволить себе не верить или хотя бы не надеяться так спонтанно и без веских на то причин. Всё ещё слишком сильно вздрагивает его сердце, когда мысли натыкаются на веру и надежду, что святые помогут и спасут. После трёх лет новой жизни, отец стал говорить совершенно другие и более имеющие правдоподобный вид вещи. За эти три года, парень привык осознавать, что этот свет не оставлен на произвол судьбы. Есть всего один вечный Бог. Это — начало, начало всем мыслям и действам. Каждый раз, когда парень слышит об этом или каждый раз, когда в голове проносится нечто похожее, по телу бегут мурашки и разливается чистая любовь и покаяние. Доли сомнения исчезают в чистом сердце парня. Питер Паркер гордится, что ему есть каким правилам следовать, ведь, иногда, это помогает и не даёт сбиться с пути. А когда порядок восстанавливается, католическая церковь ведает о том, что это начало спасения грешной души и грязных мыслей. Отец Бог спасёт, Сын Божий поддержит, Дух Святой вразумит, — говорят они. Справляясь со своей задачей, парень ненароком замечает ещё одну рану, которая в отличие от заражённой, была спрятана за грязным, почти слетевшем бинтом. Сняв перевязку и промыв порядком зажившее ранение, юноша ненадолго оборачивается за ещё одной чистой тряпкой и, когда глаза снова опустились на почти нагого мужчину, Питер на секунду заминается и, мотнув головой, про себя облегчённо вздыхает, что его горящих и тут же покрасневших щёк никто не увидел. Смахнув всё на то, что единственное полуголое тело, которое он видел, было его собственное, юноша принялся за длинные ноги, аккуратно выжимая на кожу капельки воды. Губкой заботливо проходясь то вверх, то вниз, неосознанно увлекаясь и наблюдая, как под слоем грязи, выглядывает чистая кожа и чёрные волоски. Что ж, это утро было не таким, как вчера и парень, искренне надеется на то, что это некие изменения в его скучной и однообразной жизни. Он надеется найти в этом незнакомце, человека, который сумеет разбавить годовое молчание между сыном и отцом. Надеется, что подозрения и сомнения ложны, и все эти мысли, всего лишь озабоченность или усталость. Надеется найти общий язык и, хотя бы, на первое время, проживания под одной крышей, поговорить… Ведь обсудить с кем-то тему о себе и своих чувствах, Паркеру давно не удавалось со времени гибели брата, а шанс на помощь со стороны Сол, Питер даже не рассматривал. Ему незачем оказываться в её глазах сопливым, сломленным, грустным, ну может ещё очень верующим мальчиком, который просто-напросто не может разобраться в себе и в общем своей голове… Забегать дальше не нужно, парень знает об этом, но мысли всё ещё крутятся о том, что ему действительно нужно в этом мире. В чём он видит смысл, и нужна ли ему вообще религия, когда голова заполнена странными мыслями, страхом к отцу, любовью к матери и чистой невинностью. Слишком много всего для парня семнадцати лет, который бьётся из одного угла в другой, отчаянно ища выход, которого, может и не быть. Keep on moving You gotta keep pushing with your feet on the ground, You can't turn around, Nothing comes easy Nobody's gonna help you Keep your eye on the prize.