Труднее всего человеку даётся то, что даётся не ему. © Михаил Михайлович Жванецкий
Когда ненароком возвращаешься в своё прошлое, пытаешься воскресить те образы, что постоянно мелькали перед глазами. В большинстве случаев, они размыты, будто в туманке или под слоем пыли, однако яркие взрывы чего-то хорошего или плохого, особенно чётко въедаются в память. Светло-карие, чуть прищуренные глаза с живыми огоньками. Круглое лицо и плешивая голова, которая совсем не мешала владельцу растягивать тонкие губы в улыбку, показывая желтоватые зубы. Для Питера, именно таким запомнилось лицо Фрэнка в далёком прошлом. Оно было живым, играло в эмоции, кривлялось, вытягивалось, корчилось. Трудно поверить, что теперь от этого не осталось и следа. Маму Питер помнит намного лучше. Именно она подарила всю любовь и ласку, на которую была способна. Её глаза, тёмные-тёмные, почти что чёрные, полны чего-то волшебного и нежного, от чего парень не может отвести глаз. Волосы всегда мягкие, чуть волнистые, осторожно щекотали за кончик носа, когда тонкие руки нежно прижимали к груди и локоны позволяли нырнуть в этот каштанового цвета водопад… Иногда, так приятно вспомнить это. Просто на секунду оказаться там, далеко-далеко от теперешнего света. Бывало, эти воспоминания находили Питера сами, будто навязывая вспомнить колющее прошлое. Паркер давно уже не вглядывался в глаза своих родителей, эти тревожные мысли проскочили слишком быстро, чтобы угнаться за ними. Боль была сильной и колючей, словно железной проволокой впились в кожу и тянут, тянут дальше, пока сознание не выдержит такой боли. Приоткрыв глаза, парень делает первый рваный вздох. Сначала серого цвета щебень заиграл перед юношей, затем тягучее осознание произошедшего. Чуть подрагивающими руками, не до конца притрагиваясь ладонями к земле из-за тянущей боли от протёртой кожи, Питер с усилием перевернулся на спину. Расфокусировано взглянув на облака, что хаотично усеяли небо, Паркер со стоном сел, и, скривившись от боли в висках, осмотрел сложившуюся картину целиком. Он не справился с управлением, когда, оторвав руку от руля и взглянув вниз, колесо попало на крупный камешек, что занёс в сторону. Питер не мог никак проконтролировать это, банально не успел, и, слетев с сиденья, проехался на всей левой стороне тела по дороге, порвав кое-где одежду и пустив струйки крови из горящих огнём царапин. Страх заколотил по сердцу, а голова начала болеть и кружиться сильнее. Что же теперь будет?! Он не успеет вовремя к отцу, ведь попытавшись встать, Питер с отчаянием падает обратно, не выдерживая боли в щиколотке. Накрыв лицо подрагивающими ладонями, парень сильно хмурится, лихорадочно думая, что же ему делать. В последний раз сжав пальцы, и, резко оторвав руки от покрасневшего от нервов лица, юноша, тяжело дыша, находит глазами порядком помятый велосипед, что валялся в метре от него. На таком точно не выйдет добраться до дома. Парень с отчаянием думает о том, что смог бы крутить педаль и одной ногой, но судьба нахально уничтожила эту возможность. Время никого и ничего не ждёт. Оно беспощадное и жестокое. Бежит, бежит, бежит. Вряд-ли кто-то успеет за ним. Вряд-ли кто-то перегонит. Питер точно не из тех, у кого хватило бы смелости попробовать. Час, когда нужно было быть дома уже прошёл. Горячее солнце осторожно ласкает сидящего на дороге человека. Опухшая лодыжка тянет нарастающей болью, неся за собой тихие стоны парня, что, обхватив ногу, жмурится. — Пожалуйста, кто-нибудь, — прошептали подсохшие губы. Ни автобуса, ни машины, ни велосипедиста. Будто в секунду весь мир отказался вести игру на выживание. — Пожалуйста, Господи, кто-нибудь, — ослабшей рукой, Питер вытирает пот со лба, и в очередной раз крутит головой из стороны в сторону, щурится, вздыхает, ждёт в надежде увидеть хоть кого-то. Хотелось бы узнать сколько прошло времени с момента неудачного падения. Юноша кое-как переполз на прохладную траву, и, обтерев порезы и протёртую кожу упавшими и всё ещё мокроватыми в росе листьями, полностью упал на землю. Боль в теле приутихла, дрожь спала, дыхание тихое, местами свистящее, Питер чувствует, что ему уже всё равно, что выйдет дальше. Этот пофигизм даже чуть пугает. Проглотив комок в горле, жажда стягивает сильнее. Питер лениво следит за стайками птиц, которые то появлялись, то исчезали из поля зрения. Прислушивается к своему дыханию, беспокоит невысокую траву кончиками пальцев. Всё так расслабленно, так тихо, что юноша совсем забыл где он находится и что произошло. Надежда почему-то слишком быстро исчезала для него. — Боже, помоги мне.***
Тони не собирался торчать у Паркеров весь последующий вечер после того, как послал ребёнка нахуй, поэтому взяв с собой лишь бутылку воды, поковылял в сторону полей. Ему было совершенно не интересно опять наблюдать за тем, как Фрэнк гонит на своего сына бочку и заодно перебрасывается колкими словечками со своей женой. Наверное, единственное, что его пока ещё здесь держит — это нездоровый интерес. «Любопытство когда-нибудь погубит тебя, Старк», как-то сказал один давний знакомый Тони. Эти слова хорошо запомнились, но никогда не служили барьером для того, чтобы избегать проблем на задницу. Пнув камешек носком потёртой обуви, мужчина расслабленно передвигает ногами по рыхлой земле, засунув одну руку в карман. Поля начали сменяться на частые деревца и холмики, усыпанные мелкими кустиками. Тони не особо смотрит по сторонам. Глядя себе под ноги, мужчина о чём-то глубоко задумался. На его хмурое лицо падают редкие лучи садящегося солнца. Он сам не заметил, как вышел на какую-то извилистую дорогу, которая терялась за горизонтом. — Эй, мужик, подвезти? Старк чуть ли не подпрыгнул на месте, когда услышал громкое обращение к себе, что перекрывалось стуком копыт, ржанием лошади и скрипами старой тележки на которой сидел фермер в грязной одежде. — Ох, напугал что ли, извини уж меня, старика, — человек, что так неожиданно, но очень любезно предложил свою помощь, был обычный житель этих просторов. Он выглядел совсем обыденно, чем довольно хорошо располагал к себе. — Нет, спасибо, — недоверчиво взглянув на фермера из-за плеча, коротко ответил Старк и поджав губы, пошёл дальше. Сказать, что мужчина был удивлён, ничего не сказать. Сначала, он нахмурился, потом надулся, а только затем тихонько ухмыльнулся и проезжая мимо ковыляющего Старка, крикнул, качая головой: — Как только таких людей чёрных земля носит! Не повезло твоей женщине с таким хахалем, — под конец хохотнул человек, и, натянув соломенную шляпу ниже себе на глаза, всё дальше и дальше удалялся с глаз долой. — Ваш ум затмить способен свет торшера! — с презрением пропел Тони вдогонку скрипучему корыту. — Только дайте денег и чего-нибудь поострее… Недовольно передёрнув плечами, Старк несколько секунд ещё топал в неизвестном направлении, как резко остановился, задрал голову вверх и зло выругался: — Сколько уже, блять, можно цвиринькать! Пархайте и ебите уши таким, как этот умник, а не мне. Просьба? Наезд на птичек? Тони не знает, что это был за выброс грязных эмоций, он просто швырнул бутылку с водой куда-то в сторону и быстрым шагом направился обратно в сторону полей. — Всё настроение испортил, говнюк, — бурчал себе под нос мужчина, агрессивно срывая листики с близ растущих кустов. Тони вернулся лишь под красное утро. Уставший, раздражённый, мужчина локтем пихает деревянные затворки своего дворца, и, ввалившись внутрь, с облегчением падает на импровизированную кровать. Место, где он жил всё это время, представляет собой деревянный небольшой сарай, в котором живёт старая кобыла и несколько тихих птичек по углам. На удивление Тони, крыша ещё ни разу не протекла и даже ветер не добрался своими длинными и холодными пальцами до сладенькой, и так и манящей своей теплотой спинке Старка. Кроватью служил стог сена с матрасиком и одеялком сверху. Мужчину вполне устраивала такая временная жизнь. Его никто не трогает, ему относительно тепло, кормят, поят, есть сигареты. Не жизнь, а подобие сказки. Полежав на спине несколько минут тупо пялясь в потолок и на слегка покачивающуюся лампочку, Тони всё-таки тянется к рядом валяющейся пачке сигарет, и, вспоминая просьбы Фрэнка о том, чтобы не курить в сарае ради его же безопасности, закуривает. С наслаждением затянувшись, Старк медленно приоткрывает губы и на выдохе выпускает сероватый дым. Неаккуратно струшивает пепел себе на грудь, чувствует тепло на кончиках пальцев, и, потянувшись всем телом, оставляет сигарету во рту. Только сейчас ему удаётся успокоиться и расслабиться. Заложив руки под голову, Старк в последний раз прослеживает за мигающей лампочкой, прикрывает глаза, и, медленно покуривая заканчивающееся наслаждение, с треском проваливается в сновидения. — Итан! Чернющие в гневе глаза распахиваются. Зрачки сужаются. И вот, поганое настроение, помахивая ручкой, открывает перед собой дверь в сарайчик Тони Старка. — Итан, пожалуйста, сделай нам с Фрэнком одолжение, — к Старку заглянула сначала голова с вьющимися локонами, а потом уже вся Клэр. — Вот вы сейчас серьёзно? — действительно удивлённо воскликнул мужчина. В этом вопросе было больше негодования, чем удивления. — Я только, чёрт побери, закрыл глаза, — с раздражительным вздохом выкидывает окурок в сторону лошади. — Как тут же кто-то прибегает и начинает о чём-то просить, — возмущению Тони не было предела. Конечно он понимал, что сам виноват в том, что не спал и пришёл только под утро, но его никто никогда не трогал по утрам! Какого хрена? — Ох, прости-прости, Итан, но, пожалуйста, выслушай, — женщина явно не находила себе места. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя недовольство и раздражение всё ещё лежащего человека. На самом деле, Клэр даже в случае чрезвычайной ситуации не подошла бы за помощью к Старку, уж она то видела, какой тот эгоист и лично её, раздражающая персона, но увы, жизнь Питера была важнее нескольких секунд терпения недовольной рожи сожителя. — Ну, валяй, — неопредёленно махнул рукой Старк, снова невозмутимо закуривая. Пожевав губу, Клэр недоумённо проследила за тем, как зажигалка помогает владельцу с огоньком и летит обратно на своё место в угол, и с обеспокоенным лицом начинает. — Это была моя инициатива обратиться к тебе, так как Фрэнк наотрез отказался помогать, — женщина, которая всё также стояла у выхода, зашла глубже в сарай. — Фрэнк вчера сказал Питеру, чтобы тот был дома уже к восьми часам утра с базара, но сейчас уже девять, а моего мальчика всё нет… Я не знаю, что и думать, — Клэр неожиданно закашлялась и всё никак не имея возможности остановиться, успевая лишь вытирать проступившие от напряжения слёзы и закрывать рот ладонями, зажмурилась. Когда наконец приступ кашля закончился, женщина пятерней поправила волосы, и, шмыгнув носом, выдохнула. — Продолжай, — недокуренный окурок с успехом полетел куда-то в сторону. — Кхм… — прочистив саднящее горло, Клэр сглотнула. — В общем, я прошу тебя, чтобы ты пошёл по той дороге, по которой мой мальчик ехал и, хотя бы поискал, где он может быть… — Так и думал, — хмыкнув, Старк хлопнул в ладони, и, с трудом поднявшись, растрепал волосы. — Матушка ты моя ненаглядная, дыши, всё с твоим отпрыском нормально. Может, загулял по дороге с кем-то, кто знает? — одним движением сняв грязную кофту и бросив её туда же куда и окурки, Тони начинает искать чего бы надеть. — Э-э… Я хочу на это надеяться… Я так переживаю! — матерь заторможено наблюдает за чужими поисками. — Но загулять? Это звучит слишком странно для моего мальчика. Он хороший и верующий ребёнок. Как вы вообще могли такое предположить?! — вдруг возмутилась женщина. — Да потому что он пацан семнадцати лет, который жизни не видал в её настоящем вкусе, — хватает какую-то майку и натянув на себя, «по-модельному» поворачивается к Клэр. — Ну, как тебе? По-моему, вверх совершенства! — заулыбавшись, Тони довольно рассмеялся и подмигнул возмущённой матери. Засунув в карман пачку с зажигалкой, прошёл мимо, чуть задевая ту плечом. — Так в-вы поможете? — уже в пустоту перед собой, с надеждой, произнесла Клэр.***
Тони спокойно шёл вдоль той самой дороги что-то снова насвистывая себе под нос. Сонно вздыхая и оглядываясь, Старк щурится от редких ударов ветра. Погода стремительно менялась на ветреную. Небо заволокло облаками и настроение вместе с температурой стремительно падало вниз. Как ни странно, пройти первую половину дороги вышло достаточно быстро. Старк не особо заморачивался в поисках кудрявого. Он знал, что в любом случае найдёт эту недотрогу и с чувством собственного достоинства поржёт над ним. Первое, что подумал Старк, когда наконец нашёл валяющуюся пропажу на земле, было: «Ребёнок и правда загулял. Может, повезёт, и где-то рядом лишнюю бутылочку найду…». Мысли не особо отразились на каменном лице мужчины. Тот лишь загадочно хмыкнул, разглядывая молодое недоразумение.***
За всё то долгое время, Питер пластом лежал на спине и не двигался. Какого же было его удивление, где-то разочарование и, даже скрытое облегчение, когда до ушей донёсся уже знакомый голос. — Барашек, загорать на пляж обычно ходят. Смотри, кузнечики покусают. Вздохнув, Паркер с усилием воли поднял голову, и, устало взглянув на подходящего мужчину, опустил ту обратно. — Они не кусаются. Изогнув уголок губ в ухмылке, мужчина подошёл достаточно близко, чтобы просто несколько секунд смотреть прямо на пацана сверху вниз. — Тебе в кайф так валяться? Чего домой ножками не потопал? — двумя пальцами показывает, как люди обычно ножками топают. — Вроде трудного ничего нет, — засунув руки в карманы и чуть раскачиваясь на пятках, Тони спокойно наблюдает за тем, как мальчик хмурится и отворачивается от него. — Можете чуть-чуть правее встать и солнце собой закрыть, уж больно по глазам режет, — зажмурившись, как ни в чём не бывало пролепетал юноша, после чего совсем закрыл лицо ладонями, так как Тони Старк специально присел на корточки и попросил повторить просьбу ещё раз. Не выдержав, парень цокнул, и перевёл довольно дружелюбный разговор на другую тему. — У меня нога болит, ходить не могу. Вот и лежу, — с раздражением терпя то, как их новый друг семьи шаркается, пробормотал Паркер. Ему и не хотелось смотреть, что происходит в нескольких сантиметрах от него. В какой-то момент, между двумя воцарилась тишина. Юноша всё-таки недоверчиво открыл глаза и скрестив руки на груди, смотрел куда-то в сторону, взывая к Богу, почему именно этот человек пришёл и решил его спасти. Не удосужившись сказать и слово, Старк спокойно наклоняется, и, юрко обхватив руками тельце пацана, под его же оглушающие крики, легко поднял того с земли. — Вы чего творите?! — возмущённый Питер Паркер, в секунду стал выглядеть ещё на несколько лет моложе, чем являлся. Покрасневшие щёки, подрагивающие пальцы, приоткрытые губки и перепуганные глаза, заставили Старка задержать на этом личике взгляд. — А ты не догадываешься? — всё так же смотря прямо в душу и даже дальше, ровным голосом спросил мужчина. — Вроде как помогаю до дома добраться, — сжимает пальцы сильнее, и, прижав напряжённое тело ближе к себе, чтобы тот точно не ускользнул, уверенно ступил на дорогу. — Конечно я могу тебя орущего оставить здесь, либо тащить за вторую здоровую ногу за собой, но настроение хорошее сегодня. — Итан, прошу вас, опустите меня на землю, я и на одной ноге могу допрыгать, — умоляюще проскулил парень. Питер не смотрел на Тони, как и тот на него. Парню даже казалось, что, не успев уйти на тот свет, он уже оказался в аду. Такой стыд он никогда в жизни не испытывал. — Нет. — Итан! Это не просьба… — Приказ? — с кривой усмешкой на губах, закончил за парня Тони, и, насмешливо взглянув на пострадавшего, закатил глаза. — Ты всегда такой надоедливый? Тебя на руках домой несут, чему здесь возмущаться? На это Паркер промолчал, он просто неловко сложил вспотевшие руки себе на живот и уткнувшись взглядом в ткань своих джинс, тихонько шмыгал носом. Старк шёл не очень быстро, так как лёгонький Питер оказался не такой пушинкой после пятнадцати минут ходьбы. Парень также неловко сжимал пальцы и делал всё возможное, чтобы отвлекать себя от ощущений, что чьё-то очень сильное тело фактически придавило его к себе и невозмутимо несёт дальше. — Не нужно пожалуйста меня так сильно прижимать к себе, — с претензией ляпнул Питер. — Я что вам, антистресс, чтобы меня мять? «Следовало бы подумать перед тем как что-то говорить этому человеку», — судорожно пронеслось у парня в голове. Изогнув бровь и взглянув на пацанёнка со взглядом, мол, «ты что, мальчик, решил в капризного поиграть?», Старк не отрывая колких глаз, резко расслабил мышцы и чуть ли не уронил взвизгнувшего Паркера на дорогу. В панике успев схватиться за шею мужчины, Питер недовольно зыркнул и встретился с чёрными глазами, в которых играли довольные огоньки. — Не выпендривайся, барашек. Мне это не нравится. — И что же вам ещё не нравится? — в целях безопасности, не отпустив шею Тони, с иголочкой в голосе, поинтересовался Паркер. — Когда такие мальчики как ты, играют с моими шаткими нервами. — А у вас они шаткие? — Да. — А почему? — Потому что я уже устал мять маленьких мальчиков как антистресс двадцать четыре на семь, дорогой. Паркеру не понравился ответ, поэтому он лишь промычал что-то нечленораздельное и закусил щеку изнутри, чтобы заставить себя наконец замолчать. Ведь даже дураку понятно, что к Итану сейчас лучше не лезть. — А сколько вам лет? — не имея сил угомониться, спросил юноша, и, тут же сжавшись, начал терпеть разъедающий кислотой взгляд Тони Старка. — Я просто спросил… — А тебя не учили, что это не прилично спрашивать? — прищурившись, Старк качнул головой, и, медленно отведя глаза, снова приподнял голову, чтобы смотреть на сливающейся с небом горизонт. — Ну, так вроде только женщины и девушки говорят… — задумавшись, тихо ответил Питер. Ему совсем не понравилось, как на него посмотрели. И снова повисла пауза, во время которой были слышны лишь шарканье ног и свист ветра в ушах. Старка чуть ли не сдувало нарастающими порывами, что вынуждало придерживать парня ещё сильнее, чуть ли не вжимая ладони в его дрожащие плечи и места под коленками. Видимо юноше это тоже не особо нравилось. Он ёжился, неловко поджимал ноги и не знал куда смотреть, так как перед глазами постоянно мелькала щетина несущего его мужчины. Как бы сильно Питер не пытался противиться, он с поражением думает о том, что ему нравится, когда его несут на руках. Ведь никто так никогда не делал. Это смущает ещё больше. — Итан, вы любите виноград? Вопрос был настолько неожиданным и странным, что Тони даже чуть приостановился, чтобы заглянуть в эти широкие глаза по-настоящему страшно и глубоко для Питера Паркера. — Ты на солнце перегрелся? — во взгляде напротив, кроме как живого непонимания ничего больше не было. — Н-нет, мне просто нужно было как-то разговор снова начать, — сглотнув, Паркер неловко поджал чуть посиневшие от ветра губы. — И я просто хотел ещё раз извиниться перед вами… — Питер не выдержал зрительного контакта и опустив голову вниз, бормотал дальше. — Я был без причины груб с вами… И не надо меня снова посылать! — резко подняв голову, с распахнутыми в мольбах глазами, воскликнул юноша. — Мне и первого раза хватило, — перескакивая с глаза на глаз Старка, Паркер чувствовал, как начинает краснеть, и, снова отведя взгляд, тихонько, с облегчением, выдохнул. — Значит так, рассказывай давай всё по порядку, барашек, — прищурившись, Тони ещё несколько секунд наблюдал за метаниями пострадавшего, и, снова смотря вперёд, кашлянул. — Всё не так просто, как ты пытаешься мне втулить. Старк тут же заметил молниеносную перемену настроения пацана. Тот сжался ещё сильнее, и, не желая смотреть в ответ, совсем опустил голову вниз, да так, что его растрепавшиеся кудряшки всячески попадали Тони в рот, чем очень раздражали. — Тьфу! Блядство! Тебя нереально на руках носить, твоя волосня желудок забьёт пока мы до дома твоего доберёмся! — всё-таки не выдержав, взорвался Старк. — Давай на лысо тебя. — Нет! — у обессиленного Питера откуда-то взялись силы, и он в отчаянии чуть оттолкнулся от груди Тони двумя ладонями. — Не смейте, во-первых, переводить тему, а во-вторых, говорить такие ужасные вещи! Я вообще-то пытаюсь объясниться, а вы как всегда не слушаете, неужели так трудно выслушать и нормально пообщаться? — парень всё ещё держал ладони на чужой, редко вздымающейся груди ровно до того момента, пока Тони не опустил глаза на его ладошки, чем показал, что пора те убрать. — Сколько уже можно вас просить не выражаться так грубо? — Паркер убрал ладошки, но недовольный поток слов не закончил. — И не подкалывайте меня… Дыша через рот, парень облизнул губы кончиком языка. — Всё? — сдержанно поинтересовался мужчина. — Отлично, тогда, начну говорить я, — не обращает внимания на чужое поражённо вытянутое лицо. — Во-первых, я, блять, всегда буду грязно ругаться, когда захочу и где захочу, во-вторых, я — мразь, и мне положено переводить темы и ржать с тебя, — широко улыбается, и, помотав головой, убирает упавшие на лоб волосы. — Ты — маленький мальчик, которого я согласился нести до дома на руках, который выпендривается, задаёт лишние вопросы и действует на нервы, — раздражённо дует на очередную упавшую прядку на лбу, пытаясь убрать волосню с глаз долой. — Теперь, можешь сказать всё, что ты хотел. Извиниться вроде хотел?.. Курить хочу, а ещё идти минут десять, — яростно дунув, прядка всё-таки упала на макушку и тут же была возвращена на место ветром. — Невыносимый… — Паркер глубоко вздохнул, не имея и малейшего желания объясняться дальше. — Короче, почему у меня практически с самого начала была к вам неприязнь… — неохотно передёргивает плечами. — Когда… После того, как убили моего младшего брата, папа перестал питать той любви и заботы ко мне как раньше. Он забылся в ужасе потери больше всех… Перестал обращать на меня внимание, и я не чувствовал теплоты к себе много болезненных лет, как вдруг появились вы, и он тут же ожил, но не по отношению ко мне, а к вам… Чаи носил, за лекарствами бегал, будто вы ему сын или я даже не знаю, что может быть ближе… Отец? — судорожный вздох. — Мне было так обидно… — качает головой и чувствует, как слезятся глаза. — Я… я начал завидовать вам и тихо ненавидеть… — парень накрыл глаза ладонью, и, хмыкнув, произнёс: — Вот, только я один себе это накрутил, Фрэнк больше никогда не будет способен дарить кому-либо любовь, — сжались пальцы и вдруг захотелось разреветься от понимания своей глупости. — Вот собственно и всё, — голос вздрагивает. — Вот всё, что я хотел вам сказать. Питер не ожидал услышать что-то поддерживающее или вообще что-то услышать от Старка. Уж сложилось уже такое мнение, что от этого человека непонятно чего ожидать. Первые несколько секунд, всё, что у мужчины вышло, это удивлённо приподнять брови и сдержать смешок от того, что это действительно глупо, ревновать отца к нему. К какому-то мужику, который никто для их семьи. Конечно Тони не тупой, и смешок он сдержал, после чего глубоко вздохнул и захотел курить ещё сильнее. — Знаешь, что я тебе скажу, твои личные отношения с отцом, просто вынудили тебя почувствовать, то, что ты пережил, — кусает губы, не зная, чего бы ещё сказать. — А если ты переживаешь обижаюсь ли я на тебя за твоё поведение, то знаешь, мне было как-то похуй, даже смешно, так что забей, просто забей. Меньше будешь париться, дольше и счастливее проживёшь, пацан, — посчитав, что они закончили этот разговор, мужчина замолкнул. Заметив дом Паркеров, с облегчением про себя кричит о том, как же пиздецки он хочет курить! The world is a curse it’ll kill if you let it Мир — это проклятие, оно убьет, если ты позволишь.