Знамения-подсказки

Сегодняшняя ночь у Кроули с Азирафаэлем так же проходила за занятием значительно более приятным и интересным, чем самый крепкий и увлекательный из снов. За занятием Любовью. Ближе к рассвету, в мистический час, когда одно сменяется абсолютно другим, диаметрально противоположным, вместо тьмы и покоя, как в смерти, светом и самой жизнью, незадолго до того, как должен был проснуться и запеть всем влюбленным трубадур-соловей, демон и ангел наконец-то угомонились и приготовились отойти в мир грез, поцеловав друг друга на недолгое прощание. - Чего не спишь? – по-кошачьи широко зевнул Кроули, обнажая на миг змеиные клычки, отчего стал похож на кота, нагулявшегося ночью по крышам и по кошкам, еще больше. В сон рубило дико, но Азирафаэль ворочался в его объятиях и мешал спокойно заснуть. Тем, что его явно снедала тревога. - Извини, лучше я перелягу. Ты спи… - О, да, теперь точно усну. – фыркнул демон, покрепче прижимая к себе собравшегося потихоньку сползти с его груди ангела. – В чем дело? Что тебя тревожит? - Можно я не стану говорить об этом? - Нельзя! - Понимаешь, тебе может не понравиться то, что ты услышишь, а мне бы не хотелось... - Считай, что увертюру ты доиграл. И? Ну же! – подбодрил Кроули Азирафаэля шлепком по попе. - Ты… Ты такой… - глубоко вздохнул Азирафаэль. Больше получилось похожим на то, что ему пришелся по вкусу игривый шлепок. – Казанова. - Чего?! - Не лукавь, демон. – на сей раз ангельский вздох был и впрямь грустный. – У тебя были самые прекрасные женщины, уверен. Столько, сколько я блинчиков за всю жизнь не съел! И мужчины были. Красивые мужчины. Не то, что я… Ай! Азирафаэль разыграл из себя оскорбленную новым шлепком невинность. На уровне любительской труппы из глубинки. После чего продолжил в том же духе – он некрасивый, толстый, и вообще занудный педант, такому блестящему, всего напробовавшемуся демону скоро надоест с ним и он его бросит. Кроули хотел было пошутить, не напрашивается ли ангел на трепку поосновательней, но… Что-то его закружило, куда-то потянуло, он будто бы против своей воли вдруг заскользил вниз или наоборот наверх. Так проваливаются в сон. Как-то так же было, когда он звезданулся днем об крышку стола. Почему именно Казанова, почему не Дон Жуан, например, ему бы даже больше подошло, опера Моцарта так прекрасна, особенно та ее часть, где он проваливается в ад, звуки гениальной музыки, физически рвущие эфемерную душу… Он единственный понял, мгновенно, что певец-кастрат на самом деле девушка. Все-таки он полюбил женщину, а не мужчину. Казанова же он… Ничего бы не изменилось, будь она парнем. И не изменилось. Он пришел – к нему. Примчался бегом, во весь дух! Влез в окно, вскарабкавшись по дереву на зависть местным, венецианским котам… Он хотел его! Ее. Не имеет значение – этого человека! Хотел всего с ним, что только возможно, а расплата за эту любовь… Это нисколько его не интересовало. Только он… она… Тогда она была другая, светлая… Все светлее и светлее… Теплее и теплее… Еще теплей… Горячо! Кроули проснулся, кончая в рот Азирафаэлю. Попытался отстраниться, отстранить его, но, толком еще не проснувшись, в пух и прах проиграл. Признаться, к немалому своему удовольствию. - Моя очередь тебя будить. – смущенно улыбнулся ангел, постаравшись незаметно облизнуть губы. Пока демон пытался выбрать из всех набросившихся разом «Зачем? Почему? Ты чего это? Какого черта?!» и далее, и тому подобное, ответ уже пришел: - Мне так захотелось. Сделать тебе приятное. Уж как умею, извини… За вчерашнее тоже, мне просто захотелось чтобы ты опроверг меня и погладил. Вместо ответа на это, Кроули просто раскрыл Азирафаэлю объятия, позвав к себе. С собой. Как делал это не раз, еще не смея попросту обнять.