humanity

День выдался холодный и снежный. Саманта, кутаясь в плед и потягивая какао, мысленно похвалила себя за расторопность и удачную покупку теплой зимней куртки всего за сорок долларов. Учитывая, что цены подскочили, это просто охуеть какая удача. Так, надо будет купить еще теплые джинсы, сапоги, шапку, шарф… и счета оплатить тоже надо. Да уж, не такой она представляла себе взрослую жизнь. Гэвина дома не было, Дэвид поехал в участок писать заявление и сдавать полицейские «плюшки», и заехать обещал ближе к вечеру, так что сейчас Рид, у которой начался двухнедельный отпуск, сидела в гордом одиночестве. Едва пробил час дня, в эфир вот-вот должны были выпустить заключительную серию перезапуска «Игры престолов», и до того, как увлечься своими проблемами, Саманта прикидывала, кто же в итоге займет Железный трон. Финал обещал быть мощным, если, конечно, шоураннеры не налажают, как было в славном 2019 году. Саманта ставила на Джона Сноу, Дэвид — на Серсею Ланнистер. Гэвин считал, что троне окажется бесячая Дейенерис Таргариен. А Санса Старк бесила абсолютно всех, так что в расчет ее не брали. Первый звонок в дверь Саманта проигнорировала. Она не обратила бы внимания и на второй, если бы не знакомый голос, воззвавший к ней с улицы: — Саманта, это Коннор. Откройте, пожалуйста. Нихуя себе. Не снимая пледа, Рид быстро пересекла холл и, открыв дверь, молча уставилась на пришедших Хэнка и Коннора. Андерсон, сложив руки на груди, всем видом излучал скептицизм, хотя видеть подругу явно был рад. Коннор стоял с пакетом с руках, одетый возмутительно легко и столь же возмутительно доброжелательный. Саманта, если бы ее в такую погоду вытащили из дома, рвала и метала. — Хай, Сэм. — Доброе утро, Саманта, — бодро поздоровался андроид и поднял пакет на уровень глаз Саманты. — Как насчет сендвичей? Сэндвичи, сэндвичи, сэндвичи! Стоп. Что-то тут явно не так. — Вы чего удумали, черти? — только и произнесла Саманта. — Мы с Хэнком проезжали мимо и решили вас проведать. — Так, — кивнула Саманта. — Хэнк, давай ты говори, чего вы от меня хотите? Андерсон тяжко вздохнул. — Поговорить надо, Сэм. Впустишь? Ну, что ж, почему бы и да? Не имея ничего против компании своего собутыльника и потенциально интересного разумного существа в лице Коннора, Саманта посторонилась, давая им пройти. — Ладно, заваливайтесь. Довольно кряхтя — в доме было куда теплее, чем на улице, хоть Саманта и не желала расставаться с пледом, — Хэнк разделся и без приглашения вошел в гостиную. Рид, проследовавшая за ним, мельком глянула на экран. До начала финальной серии оставалось около получаса. Коннор уселся на диван, держась неестественно прямо, однако спокойно. Хэнк упал в кресло и вытянул длинные худые ноги с совершенно безмятежным видом, как будто дома находился. Что ж, оно и к лучшему, подумала Сэм и, проходя мимо, слегка пнула приятеля по голени. Усевшись на диван и вновь укутавшись, Саманта оглядела гостей. — Ну? — Саманта, может, вы хотите сначала перекусить? — Я не голодна, Коннор, спасибо. У меня такое впечатление, будто ты меня пытаешься хавчиком задобрить. Андерсен усмехнулся, и Саманта поняла, что попала в цель. — Так, и о чем же таком вы со мной поговорить хотели? Темно-карие глаза Коннора столкнулись с ее взглядом. — Саманта, я понимаю, что вам будет неприятна тема, которую я хочу поднять. Однако информация, которую вы можете нам предоставить, наверняка окажется полезной в расследовании. Сердце сначала гулко ударилось, потом упало. Быстро выстроив логическую цепочку, она пришла к очевидному выводу: Коннор хотел узнать о Саймоне. Если она поможет им с Хэнком, то, возможно, вложит в руки Хэнка и Коннора тот самый нож, что однажды убьет Саймона. Помогая одному другу, она может погубить другого. Да ну нахер! Нет, нет, нет! — Я… — у нее сжалось горло, и сказать хоть что-то получилось не сразу, — я не желаю говорить об этом. Простите, ребята, но это вас не касается. Коннор даже не смутился, мерзавец. Хэнк, явно не удивленный, пожал плечами. Он явно предвидел этот ее ответ, возможно, и вовсе не хотел сюда ехать. — Мне неловко настаивать, — мягко сказал Коннор, — но мы с лейтенантом ведем расследование, и любая информация может помочь в поимке девиантов. Ваш андроид был первым девиантом. Мы должны узнать о нем как можно больше. В комнате резко похолодало — или это ее от нервов взяла дрожь? Саманта укуталась плотнее, но, видимо, дело было в нервишках, раз теплее ей не стало, а дрожать она не перестала. — Я не хочу об этом говорить. — Я же тебе говорил, — резко сказал Хэнк. — Все, идем. Сэм, хорошего дня. Коннор поднял руку, призывая Хэнка остановиться. — Саманта, он едва не убил вас, и вы его прикрываете? «Вот ведь тупой сукин сын, — разъяренно подумала Саманта, дико желая ударить андроида. — Да ты же не знаешь нихера!» — Какой же ты душный мазафака, — выплюнула она. — Если ты внимательно читал материалы, то должен знать, что я говорила насчет виновника произошедшего. Меня едва не пристрелил мой брат, но вину взвалили на того, кто пытался меня спасти, а почему? — Ее тон сделался выше. — Потому что он, блять, андроид! Коннор, очнись! Они же и тебя, если что, не пощадят! Тебя ненавидят просто потому, что ты не человек, а иная форма жизни! — Меня это не беспокоит, Саманта. Я не живой. Я машина. Саманта, выдохнув, вспомнила, как она в шутку пыталась обратить в ислам андроидов Элайджи, и задала вопрос, который ранее постоянно задавала своим жертвам: — Такой ответ тебе предписала программа, но ты сам-то в это веришь? Андроид, не мигая, уставился на нее, и Саманта мысленно взмолилась, чтобы почудившееся в этих карих глазах сомнение было вовсе не ее глюком, а реальностью. Давай, Коннор, просто сделай это, просто, черт тебя побери, почувствуй. Медленно, словно слова давались ему с трудом, Коннор ответил: — Это не имеет значения, детектив. Хэнк резко встал с кресла. — Все, хватит. Коннор, пошли отсюда. Сэм, извини за это. Рид отмахнулась, хмуро глядя Коннору в глаза. Тот не отводил взгляда, и Сэм осознала, что действительно видит в нем сомнение, а диод на секунду замерцал желтым.

***

«Ничего они не понимают, ничего, — тяжело думала Саманта, даже не глядя в телевизор. — Они же тоже живые, хоть и не являются людьми». Впрочем, сейчас, когда людская сущность пала до скотства — об этом Саманта, работавшая в полиции, знала как никто другой, — так уж ли это плохо? Скорее всего, оно и к лучшему. Раньше не было ничего более уважительного, чем заслуживать права зваться человеком, теперь же это слово почти что оскорбление. Рид вспомнила угашенного Джима, соседа Тодда, убившего обоих своих андроидов в очередном припадке, вспомнила тысячи случаев насилия над андроидами, которые наблюдала. «Мы все скоты, — с горечью подумала она. — Джеймс, дядя Тодд, тот мужик из клуба, все те люди, даже я. Пусть кто-то из нас, может, и не причиняет вреда андроидам, мы их не заслуживаем, даже если они не чувствуют. Мы погрязли в собственном дерьме, особенно я. Мне двадцать пять, а я инфантильная алкоголичка со стажем, которая ни в какую не хочет идти дальше, потому что застряла в прошлом. Гэвин давно не ребенок, но он сволочь, настоящая сволочь, хотя все то, что он делает, он делает ради семьи». Она уткнулась лицом в спинку дивана и закрыла глаза. Коннор, сучонок. Все настроение ей испортил. Где же Дэвид? Уже почти пять часов вечера, а его все нет. Одна она явно не вывозит, ей нужна помощь друга. Неожиданно ней возник образ Саймона, такой живой и яркий, словно он и в самом деле стоял напротив: светлые волосы были освещены закатным солнцем, глаза в мягком свете вечернего неба отливали золотом, и в них было столько спокойствия. Вот кто ей нужен. Саймон, любовь всей ее жизни, ее лучший друг, брат, наставник, отец — ее все. Но он где-то далеко и, вероятно, никогда не придет. Возможно, оставляя ей знак, таким образом он сказал и свое последнее «прости». Окончательно добив себя этой мыслью, Саманта глухо разрыдалась. И снова звонок в дверь. Слава богу, это Дэвид. Или Гэвин. Ну, неважно, главное, что сейчас она уже не одна. Утерев слезы, Рид поднялась с дивана и нетвердыми шагами потопала к двери. Но это был не Уизли. И даже не Гэвин. Неподвижный, бледный, с огромными голубыми глазами, ее гость стоял, опираясь о стену одной рукой. Он смотрел только на нее, пристально следил за каждым движением, впитывая каждую деталь, и лицо у него было измученное. Все еще ничего не понимая, она подошла к нему, коснулась щеки, шеи, лба. Сердце дико колотилось, но сама мысль о том, что он вернулся, он здесь, была страшна. Это просто сон. Он смотрел на нее все так же настороженно, словно боялся, что она прогонит, что не простит эти годы неведения и страха за его жизнь. — Саймон, — тихо сказала она, чувствуя, как сжимается горло. — Саймон. Он улыбнулся, кивая, схватил ее за плечи и обнял. Саманта прильнула к нему, к теплой груди; не хотелось отпускать его никуда, не дать забрать его. И только в это мгновение она по-настоящему поверила, что это все реально, что Саймон, ее друг, такой теплый, бесконечно дорогой ей, он стоял совсем близко, только что держал в объятиях, а теперь, чуть отстранившись, смотрел ей в лицо. Глядя в эти добрые, бездонные голубые глаза, чувствуя, как нарастает боль, она нашла все же в себе силы улыбнуться — и слезы счастья хлынули из ее глаз. — Все хорошо, моя милая. Я здесь. Она обняла его вновь, рыдая и дрожа. — Где ты был? Его ясные и спокойные глаза смотрели на нее, он улыбался, совсем как раньше, словно не было той страшной ночи, когда ему пришлось уйти, и тех лет, когда оба думали, что потеряли друг друга навсегда. — Я не думаю, что стоит говорить об этом прямо сейчас, — сказал он, оглядевшись. — Я могу войти? — Очень неудачная шутка, — фыркнула Рид, утирая слезы. — Идем, конечно же. Пока Саймон возился, делая ей какао, она то и дело, подходя, касалась его или же украдкой щипала себя. Нет, не сон. Реальность. Он дома. Как будто не исчезал на несколько лет, как будто не был вынужден скрываться, спасая свою жизнь. Потом они поднялись в спальню. Словно ни в чем не бывало, уселись на кровати — Саманта забилась в угол, укутанная в плед, Саймон же уселся в изножье кровати и подал ей кружку. Все это время он безмятежно говорил ей о чем-то, как бывало всегда в те дни. И сам он никак не изменился — все тот же Саймон, верный, любящий и заботливый. Часть ее вселенной, с потерей которой она уже начала свыкаться, вернулась. Он дома. И неожиданно у нее возник закономерный вопрос: останется ли? — Ты останешься? — тихо спросила она. Ее глаза горели мольбой. Саймон молча смотрел в них какое-то время, и в этом молчании был ответ. Тихо выдохнув, она прикрыла глаза, и Саймон, придвинувшись, заключил ее лицо в свои ладони. — Прости меня, Сэмми. Прости. Я должен был прийти раньше, а не спустя почти три года. Я не должен был уходить вообще. — Брось, ты не мог иначе. — Мог. Но боялся. Прости меня. — Да не за что тебе… — Прости меня. — Прощаю. Ты надолго? Забрав у нее кружку, Саймон сжал ее руки в своих. Казалось, ему необходимо было хоть как-то ее касаться, словно он сам не верил, что находится рядом. — Нет. Я уйду завтра утром. Я должен был пойти на корабль еще днем, но… знаешь, когда меня подстрелили там, в башне, я спрятался, однако меня запросто могли найти, и тогда бы я точно погиб. И пока я сидел в укрытии, прижав к себе пистолет, не смея двигаться, я думал о своей миссии, о друзьях… и любви всей моей жизни, которую я могу больше не увидеть. Я вспоминал все то хорошее, что между нами было, и ждал смерти. А когда понял, что можно выбираться, то решил, что не должен такого допустить. Подлатался и пошел к тебе, потому что я не могу, не имею права умереть, так и не сказав тебе тех слов, которые так давно хотел сказать. Она улыбнулась, но как-то горько, и в полумраке комнаты ее глаза светились любовью — самой искренней, настоящей. Саймон прижался к ее лбу, прикрыв глаза, вопреки всему не веря собственному счастью. Она совсем рядом, он наконец-то обнимает ее, и они в этой комнате, где прошли лучшие годы его жизни. — Прости, я ведь никогда не говорила, как сильно я тебя люблю, — шепотом сказала она. — Я всегда это знал, можешь не переживать. — Я не совсем это имею в виду. — Я и это понял, — улыбнулся Саймон и провел рукой по ее волосам. — Влюбиться в андроида… такое могло прийти в голову только тебе. Она горько рассмеялась, но вдруг смолкла. — Не уходи. Здесь твой дом. Он глянул на нее чуть ли не с мукой. — Не могу. Я нужен Маркусу. — Что за Маркус? И что за башня, о которой ты говорил? Что вообще с тобой происходило? Саймон ответил не сразу: сначала уложил Саманту, улегся рядом сам и, когда она положила голову ему на грудь, стал рассказывать свою историю, словно это была одна из тех сказок, которые он в шутку рассказывал ей годы назад.