***
Догадка Армина подтвердилась. Энни — титан. Исходный план был провален из-за того, что они недооценили её, и Микасе не только пришлось спасать Эрена и Армина, но и доказывать первому, что женская особь — враг. Кажется, в этот момент Армин впервые испугался её. Она увидела такой страх в его глазах, будто Микаса сейчас убьёт Эрена из-за его колебаний. Не щадя себя, девушка стала главным звеном миссии. Если бы не она, сбежала бы Леонхарт чёрт знает куда. Спасибо Леви за показательную сцену расчленения этой твари. С лёгкостью используя его технику, она не оставила Энни и шанса на спасение. Ей понравилась та неизбежность в глазах врага, крушение её надежд. Микаса «питалась» этими чувствами, осознавая, что именно она стала их источником. — Пади же, Энни… — произнесла Микаса, когда женская особь падала в неизбежность, но вся эйфория исчезла без следа, когда упал осколок, открывая страшную правду о стенах. Леонхарт же спряталась в кристалле.***
— Ну, теперь-то Эрену точно не нужно идти к королю… — Жан облокотился о шкаф в палате Эрена, где парень пребывал без чувств. — Да… — ответил Армин, о чём-то думая. — Но всё это уже не важно… — продолжил Кирштайн. — После произошедшего… Энни оказалась женской особью, трансформировалась в титана прямо в городе, всё разрушила, а затем обратилась в «спящую красавицу»… Далее Микаса обнаружила колосса… — Они уже, наверное, сто лет там стоят, — прервал его Армин. — И не думаю, что когда-нибудь решатся прогуляться все разом. — Ты же пошутил, да? — Жан рассмеялся и потрепал поникшего Арлерта по голове. — Ну ты и юморист! — Тише, Жан, — злобно прошептала Микаса, напоминая о своём присутствии. — Ах, да, п-прости… — он бросил на неё виноватый взгляд и замолчал. — Может быть, стены построены благодаря способности титанов укреплять свою плоть… — продолжил свои умозаключения Армин. — Во всяком случае, это многое объяснит о… Дверь распахнулась, и им сообщили о скором совещании касательно миссии. Жан и Армин тут же пошли к выходу, а Микаса сказала, что останется ещё ненадолго. В конце концов, свидетелей там точно хватит. Стоило им оставить её наедине с Эреном, она тут же потянулась за дневником Леви. Ей некуда торопиться, а Эрен в ближайшее время точно не проснётся, поэтому она сможет «убить сразу двух зайцев». Девушка ещё раз посмотрела на своё имя и решительно перевернула страницу.«Думал ли я, что «той самой» окажется самая «дикая» девушка из всех наборов в отряды разведки? Определённо, нет! Сначала это казалось самым страшным кошмаром, а затем… обо всём по порядку…»
«Впервые это случилось в тот момент, когда была прорвана стена. Осознание того, что метка упорно пытается повлиять на мои решения, вызвало непреодолимый ужас, тем более именно в момент принятия самых ответственных решений. В тот момент я впервые разозлился на неё себя. Не на метку, а на своего соулмейта.
Я часто в детстве представлял нашу первую встречу. Мне казалось, что я сразу же пойму. Случайное касание посреди улицы — и осознание. Мы будем заботиться друг о друге, но самое главное — я научу её здороваться с соседями и буду воровать лучшую еду. Мне было десять, это меня оправдывает. Всё было не так. В её глазах был ужас и отчаяние. Я смотрел на неё, забыв о чёртовом титане, о всей резне. Казалось, что прошла вечность, но на деле несколько секунд. С трудом выговорив приказ о донесении обстановки, я продолжал смотреть исключительно на неё. Заметил, что метка пульсировала, прогоняя по всему телу сладкую истому. Тогда у меня пронеслась мысль о том, что она и есть та самая, но я не придал этому никакого значения. Тогда я был нужен Эрвину и своему отряду, а остальное должно было подождать».
Микаса прекрасно помнила тот день, а особенно то, как Армин перепутал её с ним. Своеобразный «первый звоночек».«Всё происходило слишком быстро. Метка, познав вкус от нахождения рядом с себе подобной, «заставляла» меня найти тот самый «источник», но, к своему удивлению, я сдерживал её. В конце концов я решил прислушаться к голосу разума и забыть обо всей этой истории. Я не мальчик. Мне не десять. Одному проще и спокойнее. Зарылся в работу с головой. Иногда ко мне заходила Петра, но теперь она отчего-то вызывала у меня чувство отторжения. Мне не хотелось её обижать и говорить об этом, но она, как назло, с каждым днём пыталась быть ближе. О волке никто не знал, а следовательно, и о моём пожизненном, пусть и не совсем добровольном, сохранении верности той, кого я, возможно, больше никогда не увижу.
«Второй раз был ещё ярче, тогда я впервые почувствовал сильнейшую эйфорию и дикое желание. Учитывая, что последнего я в жизни не испытывал, мне пришлось собрать все свои силы, чтобы выглядеть как обычно, но клянусь… тот пронизывающий взгляд… сводил меня с ума… Нахождение рядом с ней в одном помещении вызывало бурю эмоций; если бы она коснулась меня именно в тот момент, чувствую, случилось бы всё так, как описывала на «лекции» Ханджи».
«Когда я впервые почувствовал её эмоции? Это случилось на второй день её пребывания в замке. Тогда я по-прежнему считал, что в жизни не свяжусь с собственной родственной душой, а всяческое избежание этого физически определённо поможет. Как наивно. Я тогда подписывал бумаги касательно этого недотитана, как вдруг меня накрыла волна одиночества и тоски. Я точно знал, что это не моё чувство, но и не понимал, что это ощущает именно Микаса. Я навёл о ней кое-какие справки, поэтому не понимал, отчего ей было так тяжело, ведь она постоянно была рядом с друзьями. Впервые я отбросил работу и начал прислушиваться к этим чувствам. Хотелось тут же её прижать и заставить перестать чувствовать всё это, но я не мог. Я стянул повязку и впервые за пятнадцать лет заговорил с меткой. Внутри я ругал себя за это, готов был биться головой, но неведомый порыв был сильнее. Я шептал несвязанные слова о надежде, защите, что она никогда не будет одна, ведь именно я был её соулмейтом и лично прошёл через весь этот ад. Время тогда было позднее, поэтому Микаса, скорее всего, уже была в кровати. Подобное «убаюкивание» я делал каждый вечер, ощущая, как она успокаивается. Может, я и не собирался связываться с ней во всех отношениях, но забота извне же не считается? (уничтожить эту часть из-за показательности в слабоволии)
Девушка действительно чувствовала странное успокоение поздно вечером, будто с ней действительно кто-то рядом, но спихивала это на усталость. Открывать Леви с такой стороны было дико.«Первое касание. Я специально остался в тот вечер. Надоела вся эта неопределённость. Правда, тот незначительный факт, что и Петра резко решила помочь Микасе, несколько настораживал. Она бегала с тряпкой по столам, пыталась завести разговор, но было не до неё сейчас. Для меня разбитая любимая чашка стала символом крушения последней надежды на спокойную жизнь одиночки. Микаса была готова вцепиться в меня, убить и закопать за замком. В тот момент я даже был благодарен Петре за то, что она так вовремя зашла. Не хотелось бы разносить всю кухню. Мне вспомнились слова из какой-то книги Ханджи: «— Как мне понять, что он выбрал меня? — Он попытается тебя убить.» Не знаю насчёт того, показала ли этим она свой выбор, но вот последнее было явно при любом раскладе. Это была первая девушка, которая вела себя подобным образом, что добавляло к ней интереса. В тот день она сбежала.»
Сама мысль о том, что Леви уже до этого знал про их связь, Микасу разозлила. Он мог просто поговорить с ней, а не касаться её, заставляя прочувствовать, на тот момент, ужас.«Я с таким трудом заставил себя поверить в то, что её поступок — показатель того, что я ей не нужен и никогда нужен не буду. Угробил на это несколько часов и наконец стало легче, но… она издевалась. В определённые моменты продолжала сводить меня с ума. Эта выходка с водой… я думал, что действительно… даже думать об этом не могу! В жизни не опущусь до насилия! В ту ночь меня жутко лихорадило после этого происшествия. Я уже думал идти к Ханджи, чтобы она дала мне хоть какую-то склянку. В результате не нашёл ничего лучше, чем поднести метку к губам. Отпустило, но уже через несколько минут я действительно чуть не сорвался к ней. Тяжело. Попытка разорвать с ней связь провалилась.»
Дальше шли совершенно несвязанные друг с другом предложения. Либо Леви снова боролся со своими чувствами и хотел записать их в этот самый момент, либо ему было настолько нехорошо, что это были его последние слова до того, как он потеряет рассудок. Как бы Микаса не старалась разобрать слов, у неё ничего не получалось, поэтому пришлось перелистывать. Следующая запись касалась того самого дня, когда Микаса пришла к нему после травмы. Девушка сделала глубокий вдох и принялась читать.«До сих пор не верю в то, что это случилось на самом деле. Серьёзно. Потеряв многое, я обрёл нечто большее. То, что случилось той ночью, я могу назвать платой за всё то, что я переживал все эти годы. Всё казалось сном, впервые в жизни я боялся проснуться и осознать, что произошедшее — плод моего воображения. Микаса была в моих руках, она сама желала этого, я видел. Этот вид запечатлелся навсегда в моей памяти, именно в этот момент я окончательно проиграл и отдал себя на растерзание собственному соулмейту и, по совместительству, самой необузданной подчинённой. Когда она заснула, я ещё долго смотрел на неё, до сих пор не веря в произошедшее и в то, что до меня её действительно никто не тронул. Однажды проскочила мысль, что она с Эреном не просто общается, дошло чуть ли не до того, что я был готов перерезать ему глотку без обоснованных доказательств. Но всё же она сохранила себя для меня, её истинного. (либо Эрен просто не видел в ней ничего, что сохранило её).
«За всё то время, проведённое рядом с ней, я понял одну очень важную вещь — метка не может создать чувства, она может лишь усилить их до невероятных размеров. Из маленького огонька она смогла сделать огромное пламя, которое до сих пор пылает во мне. Я многое переосмыслил. Многое понял и осознал. Я не могу знать, что ждёт впереди, да и никто не может знать. Но если она будет рядом, то я буду счастлив.»
На той самой последней странице были уже знакомые девушке слова:«Метка не навязывает. Метка усиливает.»
Закрыв дневник, Микаса долго переваривала всю информацию. Она и подумать не могла, на что Леви шёл ради её спокойствия. Она была ему благодарна. Благодарна за всё. Оставался один вопрос — почему она всё же забеременела. Она так надеялась, что он мог что-то найти, связанное с этим, но нет. Обратиться к Ханджи было страшно, тем более после этого её запрут в замке. Решив, что на сегодня с неё хватит информации, Микаса попрощалась с Эреном и отправилась на свежий воздух. Она всегда любила летние ночи, звёздное небо и запах свежескошенной травы. Микаса уже почти позабыла это маленькое счастье. Теперь это звёздное небо ассоциировалось у неё с Леви и их первым поцелуем. Девушка никогда не думала, что, придя в разведку, она обретет нечто большее, чем боевые навыки и верные спины товарищей. Несмотря на всё происходящее, она была счастлива. По-настоящему счастлива. Сев на ступеньки, она снова вглядывалась в это прекрасное небо, стараясь найти хотя бы одно созвездие. В детстве папа частенько брал девочку на руки и показывал на замысловатые линии, а она внимательно слушала его и старалась запомнить каждую деталь. Интересно, будет ли Леви так делать со своей дочкой? Да, Микаса была уверена, что ждёт именно девочку. В мире, где люди превращаются в титанов, а метки диктуют свои правила, разве не может быть вещих снов? Девушка положила руку на живот и слушала стрекотание сверчков, думая о своём, когда на её плечи упало что-то большое и тёплое. — Простудишься ещё! — Жан сел рядом и тоже поднял глаза к небу. — Спасибо… — сказала Микаса, зарываясь сильнее в накинутое на неё покрывало. — Вот смотришь на небо и кажется, будто не существует всех этих проблем, а если и существуют, то они так незначительны… — Иногда действительно стоит поднять свои глаза, — согласилась Микаса. — Ты уже решила, что будешь делать, когда всё это закончится? — Я… я не знаю. Пока что всё очень сложно… — Я знаю, что, возможно, задаю не совсем уместный вопрос, но ты не думала о замужестве? — он смотрел на Микасу уверенным взглядом. — Не думаю, что это будет хорошим решением, — Микаса не хотела рассказывать Жану свои истинные мотивы и желания. — Саша рассказала мне, кто ты… — робко произнёс парень. — Язык без костей! — резко перебила его Микаса. Когда вообще Блаус узнала о метке?! — Да стой же… Это уже не важно. Просто… просто я хотел сказать, что пусть я и не твой соулмейт, но с радостью бы разделил с тобой свою жизнь, даже… даже если у нас не будет детей… Эрен долго смеялся, что моя метка в форме коня, но я не согласен с его реакцией! Конь — благородное животное! А как они нас спасают! — Пытаешься предложить себя? — Микаса усмехнулась. — Просто говорю то, что думаю. Я готов взять всю ответственность за тебя и осознаю последствия. — Это очень мило, Жан, но нет. Спасибо за предложение, но теперь тебе лучше уйти… — Но… — Кажется, девушка попросила тебя покинуть её, — голос Леви из тени напугал Жана. — Будешь перечить? — Н-нет, я как раз уже собирался уходить… — он пожелал Микасе спокойной ночи и тут же исчез с глаз Леви. — Замужество, значит? — теперь уже он сел рядом и приобнял её. — Подслушивать нехорошо! — Микаса наигранно попыталась его оттолкнуть, но он прижал её ещё сильнее. — Ты читала её? — он вдруг резко понизил голос. — Всю. Спасибо, что решил довериться мне. — Микаса улыбнулась ему. — Не всю, — Леви смотрел на неё странным взглядом. — Вместе с ней шла небольшая коробочка. — он протянул её Микасе. Девушка взяла коробочку и просто уставилась на неё. — Она сама себя не откроет, — мужчина выжидающе смотрел на свою девушку. Стоило Микасе поднять крышку, как она увидела витой серебряный браслет, на котором держался силуэт волка с небольшим изумрудом вместо глаза. — Леви, это же дорого… — Микасе понравился подарок, но, с её точки зрения, Леви не стоило так тратиться. — Сегодня ровно месяц, как ты вломилась в мою жизнь и изменила её. Назад не приму! — он взял свой подарок и надел его на запястье Микасы. — Тебе идёт… Девушка разглядывала красивое украшение, не веря своим глазам. Ей никогда не дарили украшения, если не считать повязки в детстве. — Я и забыла… — от переизбытка эмоций у неё навернулись слёзы. Девушка свалила это на гормоны, а Леви, явно шокированный, тут же поспешил прижать её к себе, не заботясь о том, что их могут увидеть. Для Микасы почему-то было важно ещё продолжать скрывать их отношения. — Микаса, там двойное дно… — он продолжал гладить её по голове до тех пор, пока она не успокоилась. Аккуратно подцепив «тайник», она увидела небольшое кольцо с таким же изумрудом, её глаза распахнулись от удивления, и она не могла произнести и слова. — А это залог моей верности и любви на всю оставшуюся нам жизнь…